Ильти Южная. Ветер принес

Конкурс Копирайта -К2
Участник 7
Имя участника – Журавушка
Название – Ветер принес
Объем 24,2 тыс. зн.
Картина - 3. В. Беляев. Свадебное застолье. http://sovietart.net/gal4/1_1_s23-12.htm



Красные огни задних габаритов крытого ГАЗ – 52 терялись в размывах летнего ливня, а вместе с ними исчезала надежда на Зойкино женское счастье. Потерянная, униженная  она сидела в грязной луже  и рыдала, размазывая тушь и помаду по лицу. Плечо, в которое толкнул несостоявшийся жених, ныло, содранные колени саднили.  Дождь, остервенело хлестал, словно наказывая за глупость. Да Зойка и сама себя бы сейчас наказала, если бы это помогло.

Солнце, подгоняемое ненастьем, рано скрылось за горизонтом, сумерки быстро захватили всю округу, с каждой минутой усиливая темноту. Зойке казалось, что это её опускают все глубже и глубже в тёмную могилу. Всё,  жизнь кончена. Она легла на спину, закрыла глаза  и сложила руки на груди…

Внезапный визг тормозов, горячий шумный воздух работающего двигателя, отборный мат заставили Зойку подскочить и сесть.

—  Ты что удумала, паскуда, хочешь невинного человека под статью подвезти! —  услышала от выскочившего из «Волги»  водителя, который в злости замахнулся, желая отвесить заслуженную оплеуху. Но увидев, стучащую от холода зубами, грязную, с потёкшей тушью и  перепутанными волосами несчастную  Зойку,  водитель оторопел. Отшатнулся, выругался ещё раз,  достал из багажника плед и протянул его девушке.  Дождь становился всё холодней, посыпался белыми льдинками  град. Отрешённая Зойка позволила Алёшке, водителю Волги, увести себя в машину.

Зоя не слышала,  как завёлся двигатель, внутри её разрасталась  разъедающая пустота. Казалось сердце там, на дороге, так же как Зойка, вывалялось в противной жиже и задохнулось. Её спаситель не задавал вопросов, словно был рад размокшей грунтовой дороге с  ухабами, лужами и рытвинами.

Зойка и Лешка  жили  через  двор. Коренастым, основательным, Алексей  был с детства. Не торопясь отвечал выученный урок, а за невыученный так же спокойно подносил дневник. Зойка часто видела, как он  помогал по хозяйству, и  удивлялась его настырности  сдать «на шофёра».

Два месяца назад Алексей появился в сельсовете и отчитал Зойку в приемной, где та работала секретарём. Он зло шипел  ей на ухо: « Зачем тебе городской кавалер? Окончит работы  и  бросит! Ты о себе, о матери подумай! Судачат о тебе нехорошо!» Зойка возмутившись, выставила Алексея на улицу. «Какое право имеет Лёшка, указывать мне, с кем встречаться!» — злилась  она. Красавица, умница, окончившая школу с медалью, Зоя мечтала уехать из деревни. Но мать, которая после смерти отца поднимала ещё трёх ребятишек, учиться в город  не отпустила. Зойкины трудодни были весомой помощью их нуждающейся семье. Тогда Зойка отказалась выходить в поля на прополку. Председатель, пожалевший свою сестру,  нашёл племяшке интеллигентную работу – секретарём в сельсовете.

Свою мечту – жить в городе, Зойка лелеяла в тайне ото всех, ночами при свечке рассматривала фото  которые вырезала из поступающих в колхоз журналов и газет. Там видны были многоэтажные дома, магазины с огромными витринами, асфальтированные дороги, машины, красивая одежда. Не то, что в деревне – фуфайки и сапоги! Однажды Зоя случайно услышала разговор матери и дядьки. Мать сетовала, что если зять будет городским, то ей придется отпустить Зойку. Но председатель утешил тем, что подобных парней в их захолустье даже февральская позёмка не занесёт, а потом намекнул, что Алексей не прочь породниться. Мать в ответ вздыхала тяжело…

А ветер все же надул беду. Только это было не зимой, а в мае, когда разыгрался крепкий степняк. По распоряжению из района председатель разместил в своем селе группу геодезистов, составляющих планы по прокладке оросительных каналов. Один из учёных, кареглазый весельчак, приглянулся Зойке.

Деревенские  девчонки сторонились приезжих, и лишь на танцах потихоньку хихикали над их узкими штанами. А Зойка решила действовать. Укоротила юбку, стащила у матери купленную  в передвижной лавке  помаду и тушь, волосы накрутила на самодельные бигуди, сделанные из обрывков газет. В клубе на танцах Зойка обратила на себя внимание приезжих парней.  В первый же вечер тот, кого Зойка выбрала,  провожал её домой. И вскоре деревенские окрестили их женихом и невестой.

Через пару месяцев работы геодезистов были окончены. В выходные они собрались уезжать. Зойка сложила вещи, но предложение поехать в столицу не последовало. И Зойка решила серьёзно поговорить!

 Геодезисты возвращалась  в село с последних полевых замеров. В грузовике вместе со всеми ехал  Зойкин избранник. На большаке, подальше от деревенских глаз, Зойка перегородила дорогу автомобилю.  Скрипя тормозами,  машина остановилась в тот миг, когда на землю упали первые крупные капли долгожданного дождя. Зойка не обращала внимания на капли и на едкие подколки, доносившиеся из крытого фургона, она ждала, когда выйдет  жених.

Тот  неохотно спрыгнул на землю, и неспешно  подошёл к Зойке. Ухмыльнулся, увидев запылённые, израненные стерней ноги, Зойка бежала через сжатое поле босиком. Мать, боясь отъезда,  спрятала всю обувь и одежду.

Первая яркая молния ослепила Зойку, и она повисла на шее парня. Почему-то шёпотом спросила:

— Когда мы едим?

Грянувший гром, испугал Зойку так же, как и грубость, от которой она вздрогнула:

— А зачем ты мне сдалась? У меня в Москве жена!

Зойка смотрела непонимающими, широко открытыми глазами в лицо любимого. Зигзаг следующей молнии закончил её вопрос:

— А как же я?

— Как и раньше… — громкий звук раската, заглушил ответ.

Капли дождя смешивались с Зойкиными  слезами, всполохи отражались в них:

— Но я не смогу без тебя!

Сквозь  шум ливня и грозы Зойка слышала:

— Жила же раньше…

Вновь и вновь вспышки молнии  прерывали вопросы, а ответы заглушал раскаты грома, пока  совсем рядом, в метрах тридцати на косогоре от всполоха не загорелся старый дуб. Из крытого кузова хором послышались испуганные голоса, засигналил водитель. Зойка на миг оглянулась на звук. И в тот же момент бывший жених толкнул её в плечо, и с ненавистью в голосе прохрипел: «Пошла прочь, дешёвка! На таких, как ты, не женятся!»


Алёшка.

Алёшке снились кошмары — ночь, гроза, грязная лужа и белое человеческое тело… Он просыпался в холодном поту, и сразу вспоминал Зойку. Алексей здорово перетрухнул тогда, когда чуть не переехал её на большаке. Ну, кто бы мог подумать, что в луже будет лежать человек!

Глаза, которыми на него тогда взглянула Зойка, поразили Алёшку  – отрешённые, отталкивающие. Из лужи поднялась чужая, незнакомая женщина.  Алексей,  не знал что сказать,  опешивший от произошедшего, всю дорогу до города так и не смог подобрать нужных слов. В зеркало заднего обзора он видел перепачканную Зойку, слышал, как стучат её зубы от озноба, и  не был готов принять её такой в свое сердце, в свою жизнь.

В тот вечер Алёшка отвёз Зойку в больницу. Там  шумел на медсестер, требовал врачей, суетился, грубил, чрезмерно  опекал  Зойку. Но уехал сразу же, как только за ней закрылась дверь. Всю дорогу домой, размышляя о том, как на пледе могли появиться пятна крови.

Раньше ему казалось, что случись с Зойкой беда, даже если она останется без ног, станет такой же калекой, как его отец, пришедший с фронта, он будет жалеть и любить её. Но не смог Алёшка заступиться, поперек слово односельчанам сказать, когда злословили о его любимой Зойке. Да и что мог сказать, коли все правда была. А  встреча на большаке казался кадром из фильма про «прогнивший запад» и падших женщин. И от того, что сравнивал с ними Зойку,  считал себя гадом и предателем.

Дома Алёшка застал гостя — председателя. Мать заневестилась.  Любовь в сорок лет! И выбрала бы попроще  - кузнеца, или бригадира комбайнёров. Так нет, ей председателя подавай! Платье перешила, духи из шкафчика вынула, куль свой косой укладывает. И что больше всего возмутило Алёшку: губную помаду в передвижной лавке купила! А вдруг недобрые слова по селу пойдут? Вдруг заговорят как о Зойке! Второе поругание Лёшка пережить не сможет!

Когда отец с фронта вернулся, всё просто было. Из-за того, что израненный,  запил, конечно. Ну, а кто бы ни запил, когда беспомощным обрубком при красавице жене стал,  сидел дома чурбан чурбаном!  Работать не мог, так Алексей все по хозяйству уже сам делал. Да и мать на стороны не глядела. После полей домой спешила. Скромная, незаметная была, пока отец не помер. Пришёл как-то по весне Алексей из школы, а отец не дышал уже. Умер тихонько, и схоронили также. А спустя полгода село заговорило о матери – любовь у неё с председателем!

Злился Алексей порой за поспешный выбор матери, за недолгое одиночество. А другой раз, видя застенчивую заботу председателя, соглашался в душе с их отношениями. В личные шоферы не сразу пошёл, уговаривать Алёшку пришлось. Согласился  с условием, что во время уборочной на грузовик пересядет, вровень с другими мужиками работать будет.

Целых две недели не решался Алексей навестить Зойку в больнице, хотя и возил председателя в райком неоднократно. Духу не хватало в глаза заглянуть. А потом как под танк, рывком, ввалился в больницу. Ругали его санитарки, да только отмахивался он от них, как скотина на водопое от слепняков. Главное узнал – на поправку пошла Зойка, пневмония была, вовремя привёз. А ещё в душе возгордился – смелая соседка, оказывается, позволила себе лекарство с чудным названием «пенициллин» колоть. И до их района, наконец, новое изобретение учёных дошло!

Зойка вышла через несколько минут стройная, серьёзная, исхудавшая.  Раньше Алёшка разговаривал с соседкой свысока, старший всё же. А в тот день сник, повзрослела Зойка, словно десяток лет прибавила себе за две недели. Как приговор для Алексея стали слова:

— Не приезжай больше. Нет у нас с тобой будущего, не выйду я за тебя. В городе остаюсь. Не сможешь ты меня простить. А если и забудешь, то наши деревенские  языками своими  напомнят, житья не дадут! Скажи дядьке, пусть справку выправит, паспорт здесь получу, в село не вернусь!

 Пётр.

«Ну, надо же, как не во время скрутило меня!» – думал Пётр, сидя в приёмной больницы. Боль словно коловорот вонзалась в правый бок, и чтобы не стонать он считал кафелинки – жёлтая, красная, и опять – жёлтая, красная. «Квартальный план горит, материал новый надо апробировать, а я здесь застрял», – отвлекаясь от пола, досадовал Пётр.

— Придётся вам задержаться, уважаемый. Аппендицит! – с восторгом сообщил небольшого роста старенький доктор.

— Может укол какой?  Мне на фабрику надо! – высказал надежду Пётр, и тут же застонал от боли, хватаясь руками за живот. Дальше  всё замелькало, завертелось, пошло своим, больничным чередом. Вспоминались     уколы, носилки, операционная, невнятные ответы молодому высокому доктору, который посмеиваясь, что-то делал за белой ширмочкой, стоящей на груди у Петра. Терпеливым пациентом  оказался – всё же фронтовик Пётр! И не важно, что повоевал всего-то два месяца, зато увидел Будапешт.

Иногда Пётр ловил себя на мысли – в жизни ему всё легко даётся. Вот и на фронте побывать успел, и медаль получил, и в институт сразу поступил. Учился легко, любил узнавать новоё, во всё вникать, делать выводы. Повезло и с работой — в свой город распределение получил.

На фабрике людей много работало, и в каждой семье горе. С войны кто вовсе не вернулся, а кто изувеченный доживает свой век. И чувствовал Пётр непонятную вину от того, что в их семье никаких утрат не произошло.

Любви Петру хотелось, настоящей, о которой в книгах писали, да только у него все по-глупому выходило. А вот  надо же  случилось — влюбился, и не  понял как!

На девчат, как и любой парень, поглядывал, отмечал про себя: у той талия, словно осиная,  другая высокая, чернобровая,  у третьей под кофточкой такое выпирает, не оторвешься. А тут в  одной всё сразу! Смотрел на Зойку — вроде обычная девчонка, а пригляделся — мечта.

После операции был как  младенец беспомощный. А тут санитарка, молоденькая, заботливая, внимательная. Посочувствует, подаст, принесет, медсестричку позовет, плечо подставит. И что главное — без насмешек и подковырок. Петру неудобно было слабость свою чужому человеку показать, а здесь всё так легко, обыденно получилось.

Однажды, перекурить вышел, под окошком раскрытым услышал пересуды женские. А   услышанное  потрясло. Жалко ему стало   Зойку. Вот как по глупости пострадала! До боли в сердце захотелось Петру отогреть, приласкать всеми осужденную, из жизни честной вычеркнутую девушку.

Пётр не был наивным или глупым человеком. Хорошо понимал, что своенравная, замкнутая  и глубоко несчастная Зойка.  Однако нравилось ему , что девушка выбрала  нелёгкий путь  — мужиков не выискивала, на  танцы  не бегала, училась на медсестру и работала при больнице. 



Зойка.

Всю неделю Зойка вздыхала, глядя на Петра, красив, умён, при должности, но достался другой!

Светловолосая девушка с большими голубыми глазами приходила к Петру через день, ближе к вечеру. Не стесняясь соседей по палате и персонал, целовала в губы, игриво кокетничала.

Смотреть на такие неприличные сцены Зойке было противно,  и она предложила своей напарнице, женщине ворчливой в годах поменяться закрепленными палатами. Та обрадовалась, согласилась — в реанимационных  работы всегда больше.

За такую щедрость ругать Зойку перестала, и поила чаем в подсобке. Там и услышала  Зойка однажды:

—Опять эта курва к Петру Ивановичу приходила. Вся такая сладкая, словно патока.

—Так может любовь у них! — Зойка решила вступиться за Петра.

— Любовь?! Тяжело ей пацана растить, вот и подцепила Петра Ивановича! К деньжатам его пристроилась. Задурила мужику голову! — Возмущалась старуха.

— А у неё ребёночек есть?!

Напарница тупой сторона ножа расколола головку сахара–рафинада, положила кусочек в рот, с блюдца отхлебнула чай, и продолжила:

—А то! Папаша мальчонки,  третий год как за разбой сидит.

— А девчата шептались, погиб муж, забыть не может, потому за Петра Ивановича и замуж не идёт, — робко возразила Зойка.

— Ой, не смеши! Как же погиб! Уркач он!

Зойка разозлилась:

— Да вы  откуда знаете?

— Так эта вертлявая, соседка моя. А замуж не идет потому, что сожитель на суде убить грозился, если не дождётся.

— А Петр Иванович?

— Может, догадывается, может, нет. Не нам его судьбу менять! Хватить чаёвничать, работать пошли, — напарница спрятала сахар в сумку, заканчивая тем самым разговор.

Несколько дней Зойка  не видела Петра, а вечером столкнулась с ним на лестничной клетке. Он курил у окна, выбросил папиросу и сказал:

—Здравствуйте, Зоя. Отчего не заходите к нам в палату?

— Я теперь другими тяжелобольным помогаю, а вам скоро на выписку, — Зоя попыталась проскочить возле стеночки.

— Мне казалась,  я вам симпатичен,  — Пётр удержал девушку за руку.

— Вы были больны, а я просто выполняла свою работу. Вы в палату поспешите, скоро ваша невеста придёт! — последние слова вырвались у Зойки неожиданно, и она, испугавшись своей смелости, прикрыла рот ладошкой.

Пётр посмотрел в окно, тяжело вздохнул:

— Не невеста она мне.

Зойка продолжила:

— Так сказывают, ночуете вы у неё. С мальчиком в парк ходите.

— Не невеста она мне, — с тоской в голосе повторил Петр,  не оглядываясь, пошёл по коридору.

А Зойка растерянно переминалась с ноги на ногу и терла щеки, которые пылали словно с мороза. Да, что там щеки, уши и те были красные.


Пётр.


Перед самой выпиской Пётр решился и  сделал Зойке предложение. Радость, которая в глазах девушки промелькнула, слегка насторожила Петра. Может опять в сети  попался как глупый бубырь? А потом рукой махнул — пусть даже  так.  Может это спасение его!

А мысли в голове от того бродили, что есть у Петра зазноба, красавица. Отношения необременительные, захотел – пришёл.  Однажды замуж позвал, но подруга за предложение его высмеяла глупо и цинично. Темы той больше не касался.

Пётр приносил продукты, подарки для мальчонки, оставлял деньги. А в ответ купался в нежности, млел от жарких ночей, таких бурных, что вспоминались долго. И вот те самые минуты близости, когда один оставался, во снах вновь видел. Просыпался точно от кошмаров, томясь острым желанием. И не было замкнутому кругу ни конца, ни края.

Все два года по нескольку раз в месяц давал себе зарок порвать отношения. Как члена партии руководство  укоряло, мать причитала, друзья настаивали прекратить встречи. Но каждый раз как притянутый магнитом, оказывался у заветной калитки.


А  началось всё это теплым весенним деньком на автобусной остановке. Стал он нечаянным свидетелем разговора между красивой молодой женщиной и сынишкой. Мальчик с грустью говорил:

— Мам, хочу, чтобы на праздник Победы в садик папа пришёл, с орденами, как у других!

— Ты же знаешь, дорогой, нет у тебя папы! — терпеливо отвечала мать.

— А бабуля говорит есть, только непутёвый!

— Старенькая бабушка, путается, — убеждала мать, а потом предложила: — Давай купим тебе петуха на палочке?

Малыш со всей серьёзностью взрослого человека отвечал:

— Нечего баловать меня! На хлеб не хватит! — А сам тайком поглядывал на старушку, торгующую сладостями.

Пётр испытал такую жгучую жалость, что купил десяток петушков, познакомился с мальчишкой, и пообещал прийти к нему в садик на утренник. Своё обещание исполнил, рассказал  детям о войне, послушал стихи, спел с ними песни. А его маленький друг крепко держался за руку, словно боялся потеряться.

Наверное, надо было отклонить приглашение зайти на чай.  Но просьба малыша была настолько искренняя, что Пётр не устоял. Так же как не смог уйти домой, когда мальчик заснул. Остался в спальне его мамы. И вот никак не кончится  чаепитие!

Вот от того и надеялся на свадьбу с Зойкой, вот потому и обрадовался зарождающемуся чувству!


Алёшка.


Известие о Зойкиной свадьбе  застало Алексея врасплох. Он знал –  подурит его соседка в городе, да и вернётся назад, в деревню. Поженятся скромно, тихо. А чего тратиться, коли не девкой берёт?

Представлял Алёшка Зойку робкой, сговорчивой, во всём ему уступающей. А что спорить, коли от позора её спас? И должна будет Зойка работать и в колхозе, и дома исправно. Передовиков уважают, да и трудодни оплачивают хорошо.

Уверен был Алексей, что теперь Зойка на других парней и не взглянет. И будет он один, единственный. А если бузить вздумает, то  поучит уму разуму. Так слегка, для острастки. Вон отец до войны мать вразумлял, да видать мало. Замуж собралась!

Упросил Алёшка председателя адрес сказать.  Приехал в самый разгар торжества. Зашёл решительно, хотел схватить за руку и увести. А наткнулся на злой взгляд жениха, и остолбенел. Понял –  Пётр всё про свою жену знает. Знает, и не считает позором! Зойка смотрит на мужа  таким восхищенным взглядом, а его, Алёшку  словно не замечала. И потому просидел как истукан, чувствуя себя лишним весь вечер.


Пётр.


В ночь перед свадьбой, Петру не спалось, что-то ныло в груди, и мысли лезли в голову глупые: то почему скульптура девушки в парке без весла, то кто соседскому коту ухо откусил, то почему у детского паровозика четыре колеса.

Утром, потирая опухшие, покрасневшие глаза, услышал насмешливый голос бабушки: «Жениховский синдром у тебя! Дед твой тоже перед свадьбой всю ночь в одних трусах на крылечке просидел».

Пётр посмеиваясь, отмахивался от шуток, но был рад, что ночевал  не в своей новой квартире, где уже стояли столы для свадебного пиршества, а в своей детской, где в деревянном потолке были знакомы все спилы сучков.

— И куда ты? — удивилась бабушка, когда увидела Петра в повседневном костюме и шляпе, обувающегося у двери.

— Мне с утра на фабрику заскочить надо. Как бы чего не стряслось, — ответил Пётр.

— А что, если случилось, свадьбу отложишь? — но Пётр на вопрос не ответил, только рассмеялся и скрылся за дверью.

На улице ярко светило солнце, в голове перезвоном звучали радостные мысли, и все они были о Зойке, и о сегодняшней свадьбе.

— На фабрику спешишь? — вернул Петра на землю вопрос, заданный его бывшей подругой.

— Да, вот решил зайти… А ты меня никак поджидала?

— Поджидала, Петя. Давно  к нам не приходил. Малой лбом в стекле скоро дыру протрёт.

— Так женюсь я…

— Так и женись,  — услышал шёпот Пётр, почувствовал руки подруги под пиджаком,  ощутил знакомый вкус губ. И словно растворился весь мир, который Пётр так тщательно выстраивал все эти дни. Вновь захлестнула страсть, и он крепко стиснул в объятиях горячо желанную женщину.

— Ты женись, Петя, женись! Но я постель для двоих стелить буду!

Пётр ослабил объятья, прохрипел:

— Я ночевать у себя буду!

— Так и ночуй дома, а ко мне в любой другой час заскакивай. Ждать стану каждый день. И сынишка скучает. Привыкли мы  к тебе, Петя!  Калитку запирать не стану…

Пётр рывком отстранил подругу, запахнул пиджак и поспешил прочь, досадуя на себя, на свою слабую натуру.



Зойка. Свадьба.

Вот и исполнилась Зойкина мечта. Час назад расписалась она с Петей. И не просто с Петей, а Петром Ивановичем, главным инженером фабрики! А на той фабрике из каждой семьи в городе кто-нибудь работает. Уверена теперь Зойка, подумают злословы, прежде чем рты открывать.

Только вот свадьба с городским, известным мужчиной пошла не так, как Зойка намечала. Мало того, что платье не у портнихи сшили, а по настоянию Пети в универмаге купили, мало того, что стол праздничный почти голым, по деревенским меркам, остался,  Петра ещё и к Вечному огню понесло. Букет  свадебный  к обелиску возложил. Сам грустный стоял, вроде и не свадьба у него, а поминки. Да ещё  и ей, Зойке стал рассказывать о том, как досталась им такое счастье. И что главное, не поспоришь! Все слова правильные, как передовица в газете.

И после не к гостям поспешил, а к старичку древнему. Тощий дедок Петра сразу признал, прослезился. Растрогался, что в такой важный день его, учителя и наставника, не забыли. Знать серьёзные намерения имеют. Приглашал жених старика на свадьбу, да тот из-за возраста отказался — за девяносто ему! А Зойка только рада была, надоели ей пересуды.

Потому как не хотелось Зойке перед деревенскими своей удачей похвалиться, здравый смысл не растеряла, никого из своих не пригласила, даже мать и председателя. Однако, гостей оказалось много: фабричные,  родня,  школьные друзья Петра.

Зойка растерялась, когда оказалась перед приглашёнными. Петр был рядом, но казался  чужим человеком.  Зойка оказалась чужой на собственной свадьбе! Как будто перед грозой заломило в затылке, захотелось спрятаться в заветный уголок. Гости смотрели только на жениха, а её, черноглазую красавицу не  замечали, словно не было вовсе.

Зойка  и Пётр стояли перед накрытым столом, подняв бокалы с шампанским. Комнату заполнила  напряжённая тишина, словно все разом выдохнули, и потому стал слышен фабричный погрузочный кран. Зойка заледенела, как в той мерзкой  луже на большаке. В голове отчётливо, как в динамике на первомайской демонстрации, послышалась  фраза: « На таких не женятся!»  Испугавшись непроизнесенных слов, сделала шаг назад, желая выскользнуть из комнаты на улицу, но её остановил голос Петра:

— Ну,  батя, ты у нас старший, тебе и начинать поздравления!

— Уж, коли решился  на такой важный шаг, позволь напомнить… — отец, школьный учитель, говорил долго,  правильно. Гости расслабились, загудели, подняли бокалы повыше, одобрили то ли речь, то ли свадебное застолье.

Зойка же облегчения не почувствовала. Мать Петра, рассматривала  невесту,  не скрывая недоброго взгляда, бокал не пригубила, за счастье молодых не выпила,  скоропалительную свадьбу сына явно не одобряла. Да и где это видано, чтобы родители и сноха только на свадьбе увиделись! Поняла  Зойка –  лёгкой семейная жизнь не будет, у всех она отныне под присмотром!

Но неприятности как цыплята за квочкой следовали за Зойкой в тот день. Только будущая свекровь отвела свой изучающий взгляд в сторону, как в комнату ворвался Алексей. И где он только адрес узнал!

«Эх, Зойка, закончилось твое счастье!» — пронеслось в голове.  А потом закружились вперемешку: праздничный стол, гости, свекровь, Алёшка. Спасением стали горячие ладони мужа, которыми он взяли её пальцы. Пётр спокойно, уверенно  произнёс:

— Проходите, Алексей! Появление ваше …неожиданно.  Не дождались нашего приезда? Нашли время вырваться к нам в город?  Хотел сделать тебе, Зоя, сюрприз — отвезти к маме, и там праздник продолжить. Созвонился с председателем, а он видно рассказал об этом.

На Зойкино «ой!» Петр улыбнулся. Гости развеселились. А Пётр, наклонившись к её уху, шепнул: « Ту, настоящую правду, что в больнице с тобой приключилась другим знать вовсе ненадобно. Важно, как теперь у нас сложится». А правда страшная была — ребёночка тогда она потеряла нагулянного.

Не осталось у Зойки больше тайн!  И впервые за последние месяцы взглянула она гордо на собравшихся. Как же ей повезло! Теперь с Петей ей никакая беда не страшна. И не кончена у неё жизнь, а только начинается!



© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2012
Свидетельство о публикации №212103000358

Рецензии
http://www.proza.ru/comments.html?2012/10/30/358