Обрести умиротворение

                Фото найдено в Интернете.
     Мне нужно было ехать поездом в Москву. Купил билет в последнее купе вагона. Когда в него вошёл, – там девушка лежала, отвернувши лицо своё к стене, укутанная аккуратно в одеяло. Дышала она равномерно, неслышно и спокойно. Роскошные светловолосые власы раскинуты были по подушке. Быть может, - она спала... При моём появлении в купе, когда я там устраиваться начал, она даже не шелохнулась. Вверху, где дверь, висела элегантная её дублёнка цвета беж. На верхней полке с противоположной стороны купе также на плечиках расположился светлый пиджачочек из тонко выделанной кожи, как будто вывешенный на просушку. И тоже очень дорого смотрелся. Под столом расположились зимние её сапожки, которые должны бы смотреться мило на ножках этой спящей дамы. В ногах её на перекладине висела сияющая белизною хлопчатобумажная футболка и голубые джинсы...
      Я отдал молодому проводнику билет. Он принёс мне чаю... Эта барышня светловолосая, так и не пошевелилась вовсе, – даже головы не повернула на возникший шум. Спала ли она на самом деле, я – не понял.
      Вдруг, дверь открыв, заглянула в купе какая-то белобрючная блондинка навеселе, лет 45-ти со спутником. Она внимательно осмотрела меня и девушку ту спящую, и, хихикнув негромко, - дверь прикрыла.
      Я чаю выпил. Осмотрел нехитрую закуску, выложенную на столике, застелил на своей полке принесённое проводником бельё, разделся и тоже прилёг отдохнуть. Такое молчаливое и неподвижное созерцанье мною верхней и соседней полок продолжалось часа два. Неожиданно, почти беззвучно, девушка привстала, дотянулась до футболки и стала эту футболку под одеялом надевать. И мне ясно тогда стало, что эта девушка была полностью обнажена... Надев футболку, она уселась и спустила свои ступни вниз на сапожки, стоящие на коврике... Когда она влезала в джинсы, то старалась, чтобы бёдра её и то, что выше, - не обнажались откровенно. Встав в полный рост, перед зеркалом она молча прихорашиваться стала, и даже вида не подала, увидела ли меня, ну, как будто, меня нет вовсе в купе этом.
     Я, наконец, решился как-то обозначить своё присутствие при этом её странном и молчаливом туалете, сказал, к ней обращаясь полушутливо: "Типа, утро доброе", хотя времени уже было пополудни... Произнёс я слова эти весело и доброжелательно - но никакой реакции в ответ не последовало. Я повернулся лицом к стенке. Девушка вышла из купе. Я задремал. Сквозь дрёму, мне было ясно, что девушка, вернувшись, чай одна испила, съела несколько штук ароматных мандаринов. Всё происходило почти беззвучно. Взглянув украдкой мимолётно на её лицо, успел увидеть, что овал её лица весьма приятен. Но она всё время старалась так себя вести, чтобы лицо её мне разглядеть не получилось. То прикрывала его рукою, то склонялась низко, то вовсе поворачивалась головою к стенке. Потом снова она полностью разделась догола, с такою же неспешносьтю, не дав мне увидеть то, что уже весьма хотелось рассмотреть повнимательней... И – отвернулась. И так часа полтора ещё мы лежали молча каждый на своей полке.
      Мой чай, который я выпил, проситься наружу начал... Я брюки натянул, обул ботинки, рывком надел футболку и вышел из купе.

     Потом сидел на полке я откидной рядом с входом в купе и смотрел в окно... Хотя, что я там мог уже увидеть? За окном была сплошная темень... Время, проведённое так в коридоре, мне вечностью показалось... "Когда же она выйдет?" – думал я. Вдруг девушка уже одетая, купе открыла, увидевши меня, насмешливо спросила: "А что это вы тут делаете?" Потом она направилась походкою уверенной в направлении ресторана... Вернулась она одна...
     Я ещё провёл некоторое время, сидя возле двери, но когда в купе вошёл, девушка со мной беседу начала... Не называя имени своего, и не спрашивая, как меня зовут, стала убеждённо говорить она о равновесии в душе, что жить необходимо в ладу с самим собой...
 Поезд этот шёл из Севастополя в Москву, она же почему-то заявила, что едет от самого Владивостока, и что очень долго не спала... Когда мы подъехали к Москве, то оказалось, что у девушки нет никакого багажа, кроме красивой дамской сумочки. При прощании лицо её спокойствием дышало и было умиротворёно.