Каждый понедельник в Весёлом таракане

День сегодня непогожий. Свистит ветер, вот-вот пойдёт дождь, песок, пыль и всяческий мусор кружат в воздухе, тихонько шуршат, ударяясь об остатки стен, мостовой и на удивление неплохо сохранившейся вывески: «Бар-ресторан "Весёлый таракан". Каждый понедельник в восемь вечера для вас играет джазовый оркестр Бэрта Бигмана» – и никакие другие звуки не нарушают тишины этого мёртвого мира. И уже никогда не нарушат, надо полагать.
Раньше, первые несколько раз, я брал с собой дозиметр – забавную, но бесполезную человечью игрушку. Но мне быстро наскучил его противный писк – всё равно я знаю, что эти дозы ничем не могут мне повредить, а праздное любопытство исчезло, едва я окончательно выяснил, что в этом мире никого живого не осталось.
Снова, по привычке, окидываю взглядом окружающую действительность, и в который раз зацепляюсь взглядом за сохранившуюся на остатке стены фразу «Our World Must Die!» Кто бы сомневался!.. Но всё же… Мне до сих пор жаль – и тебя, Бэрти, и художника Лэнни, и поэтессу Маргарэт, и многих других: тех, с которыми я был знаком, и тех, которых никогда не видел – служивших искусству, как единственному достойному изобретению человечества. Служивших отчаянно и беззаветно, служивших, зная, что от этого всё равно ничего не изменится!..
Вход полузасыпан землёй и мусором, но не настолько, чтобы это могло помешать мне войти. Вряд ли здесь вырастут хоть какие-нибудь растения – в ближайшую тысячу лет, во всяком случае – так что этот полуразрушенный ресторанчик надолго останется памятником тебе. Вхожу, медленно поднимаюсь в зал. Ветер носит мусор вперемежку с каплями дождя среди осколков стекла, остатков мебели и прочей утвари. Мои часы показывают без минуты восемь, и, наверное, это единственные часы, всё ещё отсчитывающие время этого погибшего мира, мира людей. Ты всегда хвастался пунктуальностью, а в нашу последнюю встречу сказал: «Даже когда мир погибнет, оркестр Бэрта Бигмана всё равно будет выходить на сцену "Весёлого таракана" по понедельникам в восемь вечера – пусть даже для этого нам придётся стать призраками!»
Должно быть, ты предполагал, как всё закончится, и может быть, даже предчувствовал, когда именно. А я – почти и не сомневался. Когда тучи над миром людей сгустились до черноты и запах катастрофы в воздухе стал явственным, как никогда, в нашу последнюю ночь я сделал то, чего никогда не делал до этого, и почти наверняка никогда не сделаю больше – я предложил забрать тебя из этого обречённого мира и переправить в безопасное место. Вот тогда ты и сказал эту фразу про призраков. А утром уверял меня, что тебе снился какой-то совершенно чудной сон о том, что твой милый Алекс – на самом деле существо из другого мира, и предлагал тебе уйти в тот мир, оставив нынешний, но: «Куда ж я без своего оркестра, без музыки, без Лэнни и Маргарэт?»
Разумеется, я знал, что ты спишь не только со мной. Но меня никогда это не волновало!.. Как-то ты даже пригласил меня поучаствовать в групповухе, но я отказался – и до сих пор не могу ответить себе на вопрос «Почему?» Впрочем, какая теперь-то разница?..
Где-то в глубине души я всегда подозревал, что все музыканты – пророки. В ту давнюю среду, когда всё началось, я в этом убедился. Твой мегаполис погиб одним из первых, как и следовало ожидать. Но когда в следующий понедельник я по давней привычке пришёл в "Весёлый таракан" – и разумеется, нашёл на его месте только яростно фонящие развалины, я окончательно понял, что Берт Бигман, скромный дирижёр заштатного джазового оркестра, собирающегося вместе всего раз в неделю, чтобы дать трёхчасовую развлекательную программу джазовых хитов с одним антрактом в маленьком ресторанчике, был настоящим пророком.
Ибо ровно в восемь вечера на чудом сохранившуюся сцену начали выходить призрачные музыканты. Неторопливо и степенно они брали инструменты и рассаживались на свои места – совсем как сейчас. Призрак Бэрти, как всегда, выходит последним. Взмах палочкой – и программа начинается.
Это та же самая программа, которую твой оркестр играл в тот самый последний понедельник, перед тем, как... За столько лет я давно выучил её наизусть – немного свинга, немного би-бопа, немного фьюжна. Неизменные «Caravan» и «Summertime», «What A Wonderful World» и «Polka-dot Dress and The Moonlight», а в самом конце, словно последнее пророчество – «Armageddon» Уэйна Шортера. Музыка разносится далеко окрест, единственным звуком над тишиной давно мёртвого мира, мира, погубленного самими его обитателями – и на мгновенье мне кажется, что я вижу, как чудесные звуки навсегда улетают в глубины Вселенной, чтобы жить там до самого её конца…
Отложив дирижёрскую палочку, призрак Бэрти степенно кланяется и беззвучно говорит фразу, которую я тоже знаю наизусть: «Дамы и господа, спасибо за внимание! Ждём вас в следующий понедельник в "Весёлом таракане" ровно в восемь часов вечера!» – и оркестр медленно растворяется в воздухе…
Я не плачу, Бэрти, что ты, я давно уже разучился плакать, это просто капли дождя бегут по моим щекам. Но пока я жив – каждый понедельник этого мира я буду приходить сюда!..