Четьи минеи

           Приехала в шесть утра и сразу принялась за работу. Насчет жилья она еще накануне решила – гостиница дорого, лучше договориться с «Жильем на час». Высмотрела в интернете телефон, позвонила, перетерла. Да, отвечают, конечно, все будет хорошо, приедете, вас встретит горничная, все покажет и объяснит. Ключи там, простыни с одеялами. Улица Тимирязева, дом четыре. Или двадцать четыре или двадцать пять – плохо расслышала, подумала, что потом уточнит. С вокзала поехала в магазин, точнее пошла, они в этом городке новую точку открывают, вот Лиду и послали все организовать. Как пришла, принялась развешивать товар – кофточки, лифчики, трусы, колготки, прилавок с бижутерией. Помогали две девочки из местных – будущие продавцы. Весело дело шло, на энтузиастическом подъеме. Песни пели, смеялись, не заметили как день пролетел. Когда спохватилась, уже пора гостиницу искать, точнее дом на Тимирязева четыре или двадцать четыре, или двадцать пять, она точно не помнит. Спросила у девчонок, те махнули рукой, сказали, здесь недалеко, отсюда выйдете, прямо, потом направо, потом опять прямо. Мы проводим, предложили, но Лида отказалась, устали девчонки, что их гонять туда-сюда. Сама пошла, но перед этим позвонила, конечно. Мужской голос отвечает, Тимирязева четыре, да, все правильно, только там занято. Как это? удивилась Лида. Ну, так, простите, накладка вышла, но мы вам еще лучше нашли, почти в самом центре, на втором этаже, однокомнатная со всеми удобствами. Диктуйте, просит Лида. Улица Витгенштейна, дом шесть. Кого? зачем-то уточнила Лида. Витгенштейна, ответили на том конце, Людвига Йозефа Иоганна, философа, разработчика доктрины логического атомизма. Господи, пробормотала Лида, ни о каких философах витгенштейнах, а тем паче атомизмах, в жизни не слыхавшая, господи, спаси и помилуй. Любимым чтение Лиды на ночь, были – бабушкины Четьи минеи. Ладно, уточнила как проехать и отправилась. Плутала недолго, нашла нужный дом, подивилась провинциальной мрачности и нелюдимости центра города в столь относительно ранний час, поднялась на второй этаж и позвонила в нужную дверь. Открыла горничная, полная дама лет шестидесяти, приятно улыбнулась и провела по квартире, точнее показала ванную, кухню и одну из комнат. А там рабочие жили, сообщила про вторую, большую комнату, так что вам лучше здесь, и чище и удобнее, ну я пошла? Все было так быстро, что Лида только и успела кивнуть головой. А потом оглядеться. Она стояла посередине маленькой комнатки, в которой имелись: кровать у стены, комод с фотографиями в рамках на крышке (плюс вышитые вручную салфетки), платяной шкаф с перекошенной дверцей и отрывной календарь на текущий год. Прошлась по коридору, заглянула к рабочим – четыре поставленные друг на друга койки, вернулась в «свою» комнату, села на кровать, потрогала рукой тоненькое одеяльце, тяжело вздохнула, затем вышла на кухню и оглядела бедный ряд тарелок в висящей над мойкой сушилке. Через мгновение она с нежной и душераздирающей четкостью увидела двух стариков, умерших в этой квартире, друг за другом, в течении нескольких последних месяцев. Эти салфеточки, вышитые бабушкой, этот календарь, обрываемый аккуратным дедом, эти старые выщербленные тарелки, фотографии внуков, этот быт. Господи, повторила она в третий (или тридцать третий) раз за сегодняшний день, что же это? И пошла на улицу, где в ближайшем киоске купила четвертинку водки. Хорошая? спросила у мальца в амбразуре, чего? удивился тот, ничего, ответила Лида. В пакете у нее лежала мясная нарезка, привезенная из дома, айда на вокзал, скала она своему отражению в стекле киоска, пересидим как-нибудь. Отражение согласно кивнуло головой. И они пошли.