Спасение рядового дяди Вани

Свободолюбец в его борьбе с бесчинством номенклатуры исторически придумал два (ненасильственных) способа: первый – уйти за пределы досягаемости государства, основать свой скит в далеком лесу или в степи - или в одной из многочисленных заморских Индий, второй – слиться с номенклатурой, по крайней мере, для виду, может быть, оставив толику внутренней свободы, фигу в кармане, лазейку думать, что не стал частью мирового уродства, а лишь уподобился ему на время – и «работать, работать для счастья будущих поколений», как чеховский дядя Ваня. Но в действительности из двух перечисленных путей выходом является только первое – уйти за пределы досягаемости, обрести корень вне чиновничьего предела или беспредела. Второе (мимикрировать) – не то, чтобы выход: там, в номенклатуре, наверное, «все такие».

Первый из путей избавления от власти плохих чиновников сделал Россию территориально огромной страной – разбегание народа от власти и погоня власти за народом служили расширению территории страны. В старину в России всегда было пространство, куда можно уйти отважному человеку от ярма – на восток, северо-восток, юго-восток.

Но со второй половины 19-го века для ухода и освобождения остался только космос – так появился русский космизм, сначала как мечта о победе над самодержавием и гравитацией. Революционные умы - от Кибальчича до Н.А. Морозова – бились над этими задачами и создали ту почву, которая взрастила Циолковского и тех, кто пришел после него, выведя СССР в космос.

Но ползучий номенклатурный реванш – объективная реальность начала 1960-х годов - положил конец надеждам некоторых космистов дать вскоре каждому желающему по планете и разогнать номенклатурные клоповники, поскольку государство должно было отмереть при коммунизме-космизме. Страна, прогнивая, скатилась к позорным 1991 и 1993 годам, когда взяла верх реакция, а значительная часть коммунистической гуманитарной элиты, противостоящей грабителям-приватизаторам, выродилась до подрывающего социалистические принципы национализма – точнее, всей совокупности национализмов, что мы имеем. В 1993 г. произошла внутриноменклатурная разборка, которая была чужда широким массам, но они, как всегда, жестоко поплатились.

Сталинисты разграбили деревню и церковь, загнали полнарода в ГУЛАГ – грех огромный и трудноискупимый, но они построили базис советской индустрии, создали систему массового технического и инженерно-физического образования, разгромили на этой основе фашистскую Германию и ее союзников, а потом долго и успешно сдерживали агрессивный напор англо-саксов, которые вряд ли стремились нас облагодетельствовать. Если советская промышленность и наука были построена на костях деревни, то в 1990-е годы все это было разрушено или разворовано без какой-либо положительной компенсации для народа. Так что жертвы, принесенные сталинизмом, были, казалось бы, напрасны, утекли в песок. И перестроечный плач об этих обездоленных и убиенных не был связан с уважением к плодам, взращенным на их костях и политых их кровью – наоборот. Впрочем, не совсем – мертвые вопиют: «остался осадок» - сопричастность предательству и необходимость подлинного покаяния для возрождения народной жизни.

Если номенклатура - зло, то все же зло неизбежное, поскольку государственность есть форма упорядочения жизни в муравейнике, и, надо признать, каждый из нас в той или иной степени ее часть, хотя не для каждого, к счастью, это смысл и способ существования. Есть еще настоящие инженеры, ученые, врачи, учителя, профессионалы своего дела, любящие свою работу. На них вся надежда. И государство, кажется, начало осознавать, что другого пути для выживания нет. Профессионал – это не тот, кто имеет свою рыночную цену и рано или поздно продается кому угодно, а тот, честь которого - качественное выполнение своего дела. Справедливое вознаграждение труженика за плоды его труда, – это главная обязанность и привилегия народного государства.

Герой Алена Делона – апофеоз правильного европейца как такового - в каком-то из фильмов сказал знаменательные слова: «Я всегда верил в две вещи: в человека и в прогресс. Теперь верю только в прогресс». В этом суть перемен, происшедших с человечеством в последней трети ХХ века, и это тот багаж, с которым мы преодолели Миллениум. Вера в то, что человек по природе добр пошатнулась, но вера в прогресс в общем-то осталась – эта последняя вера еще может спасти гуманизм и веру в человека.

Когда-нибудь ученые найдут какую-нибудь манну небесную – источник дешевой энергии или способ быстрого перемещения сознания и материи от планеты к планете. У каждого дяди Вани без чина и звания, в конце концов, появится свое небо в алмазах и город-сад, где он сможет работать из любви к искусству. И никакой номенклатуры.