Такие разные миры глава 2. 3

Глава 39

Мне путешествие привычно
И днём и ночью — был бы путь…

А. C. Пушкин

Рич прилетел в Акку поздно вечером и еле успел на пассажирский аниак, убывающий на Луну. До Луны было всего тридцать часов лёта, большую часть из которых Рич, удобно устроившись в кресле, проспал. Пассажирский салон аниака был просторен и комфортабелен. В переднюю стенку салона был вмонтирован большой экран, на котором высвечивалась информация о ходе полёта. Около каждого кресла имелись удобные выдвижные столики с малогабаритными плоскими телевизорами. Смутило Рича только то, что в салоне не было ни одного иллюминатора. Он задал соответствующий вопрос бортпроводнице, и та ответила, что если пассажир желает полюбоваться из космоса видом Дэкки или Луны, то он это может сделать с помощью телевизора, включив соответствующий канал.

Подлетев к Луне, аниак вышел на круговую орбиту. В салоне появилась очаровательная бортпроводница и попросила пассажиров пристегнуться к креслам ремнями. На экране зажглась предупредительная надпись, и космический лайнер пошёл на сближение со взлётной площадкой космопорта, в центре которой призывно засветился открытый люк декомпрессионной камеры. Аниак, выпустив шасси, скользнул внутрь камеры и, когда крышка верхнего люка закрылась, а бокового открылась, выкатился в просторный коридор и через открывшиеся ворота въехал в посадочный отсек.

Пассажиры покинули аниак и через шлюзовые ворота прошли в зал ожидания. Работали установки искусственной гравитации, и поэтому Рич не заметил большой разницы между Дэкки и Луной. Однако международный лунный космопорт по сравнению с аэропортами Дэкки казался тихим и пустынным. Всё было чинно, благородно. Очередей нигде не наблюдалось. Пассажиры разноцветными пятнами расползлись по просторному залу. Миновав газетные и продовольственные киоски, Рич зашёл в буфет и там на удивление вкусно и дёшево пообедал.

Однако жизнь на Луне не была такой уж дешёвой, и в этом Рич убедился, когда выложил за посещение туалета целых пять грейт. Любые услуги стоили на Луне чрезвычайно дорого.
Купив в газетном киоске схему космопорта, Рич присоединился к кучке пассажиров, улетающих на Крид. Согласно схеме почти все бытовые, административные и технические помещения космопорта размещались в большой полости под поверхностью Луны. На лунной поверхности находилась только взлётная площадка да несколько башен с антеннами, ретрансляционными усилителями и телескопами. Посадочная полоса для больших товарно-пассажирских космолётов была удалена от космопорта на двадцать ригатов.

Через три часа объявили посадку, и пассажиры гуськом потянулись к воротам посадочного отсека, над которыми большими зелёными буквами засветилась надпись «Крид». Ворота открылись, пассажиров проверили по списку и пропустили в салон аниака. Получив разрешение на взлёт, аниак покинул космопорт, подлетел к посадочной полосе и через открывшийся люк одного из товарно-пассажирских гигантов влетел в его декомпрессионную камеру. После заполнения камеры воздухом, пассажиры разбрелись по своим каютам. Космолёт оторвался от поверхности Луны и, медленно набирая скорость, отправился в трёхмесячный полёт на Крид.

Поселившись в одноместной каюте первого класса, Рич оказался в полном одиночестве. Пассажиров в этом рейсе было мало, и вместе они собирались только в обеденном зале, где находился также буфет с прохладительными и горячительными напитками. Рич попытался найти среди попутчиков партнёра по интересам, но это ему не удалось.

Пятнадцать чёлов летело на заработки. Все разговоры у них были только о ценах на кридол и на снаряжение. Эти разговоры иногда перемежались рассказами о редких счастливчиках, сумевших на добыче кридола сколотить огромные состояния.

Четверо молодых чёлов летело на подмену геологов, отработавших свой контрактный срок. Они делились впечатлениями о студенческой жизни и рассказывали анекдоты о странностях чудаковатого профессора Дикузы, начальника геологоразведочной партии. Но так как никто из них профессора Дикузу в глаза не видел, то Рича они тоже не заинтересовали.

На Крид летела также молодая супружеская пара, врачей по специальности, но она по уши увязла в сложных взаимоотношениях между собой.

В соседней с Ричем каюте поселилась очень богатая дама, почти полностью лишённая женского обаяния. Это была известная писательница, автор многочисленных любовных романов. На Крид она летела в поисках приключений и острых ощущений. Она и сейчас была готова завести скандальную любовную интрижку, но отлично понимала, что её время ещё не пришло. Рича она рассматривала, как потенциальную жертву, годящуюся на роль героя — любовника, и её изобретательные мозги изыскивали любую возможность, чтобы затащить его в постель. Поэтому Рич решил держать с ней ухо востро. Из чистого любопытства он пролистал в электронной библиотеке космолёта один из её романов и пришёл к выводу, что это обычная жвачка для непритязательных мозгов.

Был на космолёте ещё один пассажир, который с самого начала обособил себя от других. На вид это был рослый слегка полноватый мужчина, но Рич профессионально угадал в нём очень сильного и подвижного чёла, причём в его кажущейся полноте не содержалось ни одного грамма лишнего жира. Этот пассажир очень сильно заинтересовал Рича, и на всякий случай он покопался в его мыслях.

Оказывается, силач дал всем пассажирам свои довольно оригинальные оценки. Летящих на заработки, он мысленно обозвал быдлом, а геологов — желторотыми недотёпами и картёжниками. О богатой даме он лениво подумал: «Та ещё стервозина!». Достойной своего внимания, он посчитал только жену молодого врача, да и то решил держаться от неё подальше, уж слишком ревнив у неё был муж. Ричу он дал следующую характеристику: «Фигурка, вроде бы соплёй перешибёшь, но жилист же, однако мужичок, и если что, то с ним придётся изрядно повозиться. Физиономия смазливая, из тех, что нравится женщинам, но туповатая. Однако меня не проведёшь, под такой физиономией иногда прячется незаурядный интеллект. Не чёл, а обманка. Впрочем, он рыжеват, а рыжий и красный чёл весьма опасный и от такого лучше держаться подальше».

Поболтав о том о сём с бортпроводником, Рич как бы ненароком выяснил у него, что этот пассажир летит под именем Мом Риппера. Копаться в мыслях Мома Ричу вскоре надоело, потому что тот постоянно решал в уме какую-нибудь головоломку. Причём Мома абсолютно не интересовало, решит он её или нет. Просто, таким образом, он давал пищу своим мозгам. Рич отключился от Мома и перестал обращать на него внимание.

Члены экипажа космолёта обедали отдельно, и, следовательно, завязать дружбу с кем-нибудь из них было весьма проблематично. Поэтому Рич, смирившись со скукой перелёта, всё свободное время пропадал в библиотеке. Но однажды в его каюте испортился кран, включающий холодную воду. Пришлось вызвать сантехника. И вскоре в дверях каюты появился сорокалетний мужчина. Даже не поздоровавшись с Ричем, он подошёл к раковине, быстро и профессионально сменил вентиль и направился к выходу. Но тут его взгляд упал на журнал, лежащий на столике. Сантехник резко остановился и, повернувшись к Ричу, представился:
— Доб. Механик Доб. Позвольте посмотреть Ваш журнальчик.

Рич, моментально сообразил, что внимание Доба привлекли шахматные диаграммы, приведённые на обложке журнала, и поэтому, не задумываясь, ответил:
— Пожалуйста. А меня зовут Рич. Журналист Рич. Интересуетесь шахматами?
— Да. Это моё хобби. К сожалению, играть мне не с кем. А с компьютером играть неинтересно. Это всё-таки машина, а не чёл.
— В принципе я могу составить Вам компанию.
— Не возражаю, — обрадовался Доб и моментально исчез из каюты.

Через десять минут он вернулся с шахматной доской. Когда Доб расставил шахматные фигуры, Рич невольно залюбовался ими. Перед ним, несомненно, было настоящее произведение искусства.
— Это очень дорогие шахматы. Они вырезаны из редких пород дерева неизвестным мастером. Я их купил в антикварной лавке, — пояснил Доб.

Шахматы Дэкки отличались от Земных только одним маленьким нюансом. Фигуру коня в них заменяла фигура тигра или согласно шахматной терминологии камба. Эта фигура могла ходить как конь, а также прыгать через одну клетку, как ладья, то есть она, находясь в центре доски, могла держать под ударом двенадцать полей. Прыжок камба был намного коварнее и опаснее хода коня. Вначале Рич постоянно проигрывал, но вскоре он освоился, и игра, сопровождаемая неторопливой беседой, пошла с переменным успехом.

Судьба Доба сложилась непросто. Он закончил физико-технический институт. Причём поступил он в него не по внутреннему убеждению, а за компанию со своим школьным товарищем Фрэдом Маричем. Окончив с отличием институт, Доб устроился на работу в институт физики элементарных частиц. К этому времени он женился, и жена была довольна его высокими заработками. Но заела Доба тоска смертная. Какие-то там элементарные частицы для него были страшно неинтересны, а от оформления отчётов и протоколов ему иногда хотелось просто выть. И вот однажды, он, плюнув на всё, уволился из института. Жена восприняла его увольнение, как личную трагедию. Пришлось Добу снова искать работу не по интересам, а по зарплате. Перебрав несколько специальностей, он, наконец, надолго задержался на должности сантехника (извините, механика, термин "сантехник" Доб недолюбливал) космолёта.

Доб великолепно разобрался в сложном сантехническом оборудовании, и работа по его обслуживанию ему нравилась. Только вот хлопот по поддержанию нормального жизнеобеспечения чёлов было больше чем достаточно. Одни только воздух и вода чего стоили. Специальные установки по очистке и активированию воды, а также обогатители воздуха отрицательными ионами требовали постоянного присмотра. А сколько возни было с водоснабжением? Доб, на чём свет стоит, клял магнитные вентили для воды, в которых постоянно что-то заедало. Но Рич был им только благодарен, ведь именно они помогли ему познакомиться с Добом.

О своей семье Доб практически ничего не говорил. Правда, у него однажды промелькнуло выражение типа: «Какое всё-таки большое счастье вставать раньше жены, тогда можно и позавтракать нормально и в туалет сходить спокойно». Однако жену и детей Доб любил до самозабвения, и ради них он готов был пожертвовать многим. О своих школьных товарищах Доб вспоминал с удовольствием. Особенно много рассказывал он о своём закадычном друге Фрэде Мариче, которого школьные учителя считали физиком от Бога. Однако Фрэду в жизни крупно не повезло, за неуживчивый характер его с волчьим билетом выгнали из института физики элементарных частиц, и он был вынужден улететь на Крид. Вот уже десять лет Фрэд находится на Криде, и жизнь кридолоискателя ему изрядно надоела. Денег на жизнь Фрэд заработал вполне достаточно и теперь намеревается вернуться на Дэкки. Доб пообещал, что на обратном пути он обязательно познакомит Рича с Фрэдом.

Наконец-то утомительное путешествие подошло к концу. Если бы не Доб, то Рич наверно бы умер от скуки. Ведь в открытом космосе смотреть было абсолютно не на что. Даже полюбоваться звёздной мглой можно было только по специальному разрешению капитана. И это всего лишь полёт на соседнюю с Дэкки планету. А если лететь к другой звезде. Как всё-таки мелок и недолговечен чёл по сравнению с космическим пространством. По каким-то неведомым для Рича причинам космолёт на Крид садиться не стал, он попросту остался на круговой орбите. Пассажиров с космолёта на Крид доставил аниак. Процесс посадки Рич пронаблюдал на экране телевизора. Аниак подлетел к колпаку жизнеобеспечения, большая часть которого находилась ниже поверхности Крида. Створки в куполе раздвинулись, и аниак через образовавшееся отверстие вначале попал в декомпрессионную камеру, а оттуда в посадочный отсек.

В кридской гостинице Рича ждала телеграмма, в которой сообщалось, что у Синди родились девочки: Анни и Линни, и что роды прошли успешно. Рич незамедлительно отправил ответную телеграмму.

Заплатив вперёд за проживание в гостинице, Рич поднялся в отведённый ему номер. Бросив вещи в шкаф, он отправился в управление компании по добыче и скупке кридола. Задание от редакции у него было довольно простое, он должен был в мажорных тонах описать жизнь кридолоискателя. В управлении ему дали сопровождающего и выдали требования на получение необходимого обмундирования и снаряжения.

На следующий день Рич впервые за всё время путешествия одел скафандр и на рейсовом аниаке добрался до карьера. Карьер представлял собой большой котлован с отвесными стенками, сплошь испещрёнными мелкими пещёрами. Работа рудокопа была довольно проста, вначале он должен был найти кридоловую жилу, а потом, последовательно отбивая куски пустой породы, освободить её из каменного плена. Добытая руда подразделялась на собственно кридол и кридол-сырец, то есть кридол с остатками горной породы, подлежащий дополнительной обработке. Выборкой руды занимался помощник рудокопа, и он же сдавал её в приёмный пункт, находящийся тут же в карьере.

Получив отбойный молоток и подключив его к энергетической сети, Рич приступил к работе на выделенном ему участке. Вгрызаясь отбойным молотком в стенку котлована, он внимательно осматривал боковой срез, не мелькнёт ли на нём зелёный цвет. И вот зелёная отметина обнаружена. Теперь Ричу предстояло, отбивая куски горной породы, следовать за изгибами кридоловой жилы. Выборку кридола из пустой породы производил выделенный ему помощник. И хотя сила тяжести на Криде была в два раза меньше, чем на Дэкки, Ричу от этого легче не было. За день он настолько измотался, что, добравшись до гостиницы, тут же завалился спать.

Поработав в карьере ещё один день, Рич ознакомился со всеми прелестями горняцкой жизни. Мажорных тонов что-то не получалось. Работа рудокопа была тяжела и опасна. Так как атмосферное давление на Криде было более чем в сто раз меньше, чем на Дэкки, рудокопу приходилось работать в условиях почти открытого космоса. Кроме того, проработав целый день в поте лица, он мог так и не добыть ни одного грамма кридола.

Следующие два дня Рич потратил на беседы с горняками и немногочисленными счастливчиками, которым повезло напасть на богатую кридоловую жилу. До отлёта космолёта оставалось десять дней, и Рич намеревался потратить их на посещение геологоразведочной партии и лагеря монстров. Но оказалось, что в геологоразведочную партию попасть нереально, так как туда в ближайшие дни не предвиделось никакой оказии, а для посещения лагеря монстров требовалось специальное разрешение.

С большим трудом добившись разрешения на посещение лагеря монстров, Рич в сопровождении полицейского вылетел туда на аниаке. Лагерь монстров находился в пятидесяти ригатах от колпака жизнеобеспечения чёлов и состоял из двух куполов, большого и малого. В малом куполе жили полицейские, дежурившие здесь вахтовым методом, и учёные-врачи, наблюдавшие за монстрами. В этом же куполе находилась посадочная площадка. В большом куполе, соединённом с малым охраняемым переходом, жили только монстры. Аниак подлетел к лагерю, и, дождавшись, когда створки в малом куполе раздвинутся, нырнул в образовавшуюся щель.

Рич с полицейским вышли из аниака и по широкому коридору через контрольно-пропускной пункт прошли в большой купол.
— Сегодня нерабочий день и осмотр лагеря лучше всего начать с бара, — заметил полицейский.

Они вошли в бар и, подойдя к стойке, заказали по коктейлю. Рич огляделся. Посмотреть, конечно, было на что. Но почему-то его внимание сразу же привлекло странное существо, сидящее на высоком стульчике около стойки. Это была женщина с сильно вытянутыми вперёд губами, отдалённо напоминающими не то хобот, не то клюв, и с большими печальными глазами, от пронзительного взгляда которых становилось не по себе. Женщина была небольшого роста с маленьким сморщенным личиком и неожиданно большой гривой чёрных, как смоль, волос. Всем своим видом она походила на испуганного ночного зверька, внезапно выхваченного из темноты лучом света.
— Ещё стаканчик птичьего нектара, — попросила она у бармена.

Бармен, по внешнему виду самая обычная горилла, ловко извлёк из-под буфетной стойки небольшой жбан из прозрачного пластика, наполовину заполненный жидкостью ядовито-жёлтого цвета, и плеснул его содержимым в чашку, стоящую около женщины.
— Госпожа Банши, для Вас это уже лишнее, — напомнил он. — И, кроме того, Вы задолжали мне двадцать пять грейт.
Но Банши так взглянула на него, что бармен съёжился и поспешно спрятал жбан под стойку.
— Удивительнейшая гадость этот птичий нектар, — прошептал на ухо Ричу полицейский. — Очень дорогой и готовится по специальному рецепту, секрет которого известен только Банши и вот этой горилле.

Банши сунула в чашку полуклюв-полухобот и, прикрыв глаза, с удовольствием сделала небольшой глоток. Внезапно она повернула голову в сторону Рича и сказала:
— А! Новенький. Позолоти, кридоловый, даме ручку. Судьбу погадаю.
Рич сунул руку в кошелёк и вытащил оттуда первую попавшуюся бумажку, оказавшуюся стогрейтовой. Удивляясь собственной щедрости, он протянул её Банши. Бумажка мгновенно исчезла в сухонькой, похожей на птичью, лапке.
— Пойдём, любезный, ко мне, — предложила Банши и, повернувшись к полицейскому, добавила: — А ты, дорогой, оставайся здесь. Судьбу я гадаю без свидетелей.

Рич и Банши пошли по длинному коридору вдоль бесчисленного ряда дверей с пластиковыми табличками. Около одной из дверей Банши остановилась. Рич прочёл надпись на табличке:

                Ведьма Банши.
                Гадалка.

Банши достала из своей сумочки пульт, и нажала на нём несколько кнопок. Дверь отодвинулась, и они вошли внутрь. Нельзя сказать, чтобы помещение было полно необычных вещей, но на Рича дохнуло чем-то непостижимо таинственным, и ему почему-то стало жутко. Рич невольно прикоснулся к амулету и, почувствовав ровное не пульсирующее тепло, успокоился. Попытавшись проникнуть в мысли Банши, он обнаружил, что этот канал для него полностью закрыт. Непривычный голосовой аппарат Банши, тоже не давал возможности предугадывать её желания.

Гадалка села за столик и предложила Ричу сесть с противоположной стороны. Потом она взяла левую руку Рича в свои сухонькие цепкие лапки и долго рассматривала ладонь. Затем она перешла к правой ладони. Казалась, Банши была чем-то глубоко озадачена. После долгого размышления она оставила руки Рича в покое и посмотрела ему прямо в глаза. Рич с трудом выдержал взгляд её бездонных, как чёрный омут, глаз. Потом Банши откинулась на спинку стула и, прикрыв глаза, произнесла:
— Ты — чёл не нашего мира. Твоя судьба в этом мире определена стечением непостижимых случайностей, и в какую закономерность они сложатся мне неведомо. Могу сказать только то, что злые силы бессильны перед тобой, и они могут погубить тебя только руками твоих друзей. Будь осторожен в их выборе. Я всё сказала.

— Можно вопрос? — поинтересовался Рич.
— Я могу ответить только на три твоих вопроса. Не больше, — сухо ответила Банши.
— Кто твой крестный отец?
— Дак Харт. Если встретишь его на Дэкки, то передай ему, что те вонючие деньги, которые он сейчас зарабатывает, не только дурно пахнут, но и убивают.
— У меня всё.
— За мной ещё два ответа на твои вопросы. Если что, обращайся. Когда потребуется, найдёшь способ как. А сейчас нам пора возвращаться. Твой провожатый уже начинает беспокоиться, — с этими словами Банши поднялась, и они вернулись в бар.

Чашка Банши стояла на прежнем месте. Она с удовольствием допила нектар и вдруг, ухватившись за грудь, простонала пронзительным леденящим душу голосом:
— Оооооо-Оооооо!

В баре повисла настороженная тревожная тишина. Один из сидящих за столиком, с лицом чёла и фигурой медведя, быстро поднялся, подошёл к Банши и с вопросом «Где?» сунул ей пятидесятигрейтовую бумажку.
— В лагере чёлов, — ответила Банши. — Оооооо-Оооооо!

Все присутствующие разом успокоились, но очень забеспокоился полицейский. На его лбу внезапно выступили капельки пота. Заглянув в свой кошелёк, он достал оттуда пятьдесят грейт и с вопросом «Кто?» отдал их Банши.
— Рудокоп. Полицейские отделаются мелкими неприятностями, — ответила она. — Оооооо-Оооооо!

Полицейский достал платок и с облегчением вытер вспотевший лоб.
— В ближайшие дни среди рудокопов кто-то обязательно умрёт, Банши никогда не ошибается, — пояснил он Ричу.

Банши отдала бармену пятьдесят грейт и, не попрощавшись, ушла. После её ухода Рич ещё долго не мог оправиться от восхищенно мистического изумления, в которое повергло его это существо с именем, пришедшим из легенд глубокой древности. После Банши все остальные монстры казались Ричу теперь чересчур примитивными, и он потерял к ним всякий интерес.

Только из чисто журналистского любопытства он не отказался от давно запланированного интервью с Тьючелом. Искусственного чёла в баре не оказалось, и полицейский проводил Рича в его комнату. Когда они вошли, Тьючел сидел над какой-то книгой с карандашом в руках. Высокий благородный лоб и красивое располагающее к доверию лицо Тьючела произвело на Рича впечатление. Он невольно вспомнил слова Чехова: «В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и мысли...». Насчёт лица, тела и одежды всё было в порядке. Тьючел умел подбирать одежду, подчёркивающую его физические достоинства. А вот как насчёт мыслей? Ничего, беседа покажет.

Как только посетители вошли, Тьючел тут же отложил книгу так, чтобы можно было прочесть её название: «Основы экономики и бухгалтерского учёта», и сразу же заговорил с Ричем о проблемах монстров, жалуясь на дискриминацию со стороны кридолодобывающей компании. По его словам монстрам за кридол платили в несколько раз меньше, чем чёлам, а оборудование и скафандры продавали раза в два дороже. В итоге большинство монстров, прозябая в ужасающей нищете, было на грани бунта против существующих порядков. Но в гладкой речи Тьючела чувствовалась какая-то искусственность. Рич задал несколько наводящих вопросов и неожиданно пришёл к выводу, что перед ним сидит недоумок, тупой и эгоистичный демагог с талантом использовать окружающих для собственной выгоды. Он звал всех в прекрасное далёко, пытаясь построить для себя прекрасное сегодня. И его примитивные штампованные призывы срабатывали. Ведь каждый хотел жить хорошо, если не сейчас, то в будущем, и не предполагал, что может быть самым тривиальным образом обманут.

Тьючел вёл активную общественную деятельность, был освобождённым главой профсоюза монстров и пытался на их плечах войти в состав правления компании.
— Экономикой интересуетесь? — кивнул Рич на книгу.
— Исследую механизмы ограбления трудящихся. Правление компании за счёт неуплаты монстрам части заработной платы установило своим членам очень высокие оклады, — тут Рич явственно почувствовал, как Тьючел внутренне облизнулся. — А какую чудовищную прибыль имеет кампания? О-го-го! И всё за счёт нас. Поэтому у компании надо всё отнять и поделить поровну, по справедливости.

— Я в баре видел гадалку Банши. Что Вы о ней думаете?
— Эта мерзавка пьёт кровь трудового народа и подлежит изоляции от общества — жёстко ответил Тьючел, раздражённо подумав: «Эта стерва обозвала меня недоделком. Она ещё пожалеет об этом».
«Молодец Банши!» — подумал Рич и не удержался от сарказма:
— Что? В самом деле пьёт кровь? Никогда бы не подумал.
«Где этому недотёпе понять высоту полёта моей мысли. Но ради статейки о себе придётся его потерпеть. Вдруг кто-нибудь из высокопоставленных обратит на меня внимание и вернёт на Дэкки», — подумал Тьючел и со снисходительной улыбкой пояснил:
— Это я в переносном смысле. Мошенничеством, шарлатанством и знахарством эта тунеядка скопила значительные средства. Их надо у неё изъять и поделить поровну между всеми. А этот вредный общественный элемент сослать на Немет или куда-нибудь подальше.

Рич взглянул на кукольно-красивое лицо Тьючела, на котором, как говорится, глазу зацепиться было не за что. Искусственный чёл уже не казался ему таким совершенным. Моральное уродство было налицо. В своё время с Тьючелом в средствах массовой информации долго носились, подчёркивая его удивительную сообразительность и таланты. Вот и доносились.

На прощанье Рич не удержался и окончательно испортил настроение Тьючелу, казалось бы, невинным вопросом:
— Банши известно Ваше мнение о ней?
И тут Рич почувствовал, как Тьючела охватил животный панический ужас перед Банши. Его лоб внезапно покрылся капельками пота, лицо окаменело, глаза остекленели, руки затряслись. Но через мгновение Тьючел овладел собой, достал носовой платок и, тщательно стерев со лба пот, извиняющимся тоном сказал:
— Душно. Надо будет сделать заявку на ремонт кондиционера.
А потом, немного подумав, добавил:
— А что касается Банши, то попрошу меня в это дело не впутывать. Я выражаю не своё, а общественное мнение. И если общество потребует, то я ради него готов и пострадать.

Рич вежливо попрощался с Тьючелом и вышел. Шагая рядом с полицейским, он подумал, что всё-таки очень хорошо, что Тьючела сослали на Крид, такие на Дэкки не нужны. Только к вечеру Рич и полицейский вернулись в лагерь чёлов.

В управлении Рич узнал, что за кридол чёлам и монстрам, чтобы не было спекуляций, платят одинаково. А вот скафандры для монстров действительно стоят значительно дороже, чем для чёлов, так как они требуют индивидуального изготовления. И всё-таки в голове у Рича зародились какие-то смутные подозрения. Дело в том, что Тьючел был твёрдо уверен в том, что монстрам за кридол платят значительно меньше, чем чёлам. И эта уверенность основывалась на том, что кто-то скупал у монстров кридол с переплатой. А переплата могла означать только то, что этот кто-то скупал кридол нелегально. Интересно, с какой целью?

Следующие три дня Рич протолкался в баре, беседуя со всевозможными оригинальными личностями. Но никаких дополнительных сведений о нелегальных покупках кридола он так и не получил. По-видимому, слишком давно это было.

А в день отлёта космолёта произошло событие, буквально потрясшее лагерь чёлов. В одном из посадочных отсеков рядом со своим скафандром был обнаружен обезображенный до неузнаваемости труп рудокопа. Кто-то очень сильный вспорол скафандр сверху донизу и буквально вывернул его наизнанку. Рич присутствовал при осмотре трупа. Заметив на скафандре надпись «Фрэд Марич», он вздрогнул, грустное получилось знакомство. Между тем по лагерю поползли слухи, что Фрэда Марича убили с целью ограбления, так как он якобы носил при себе значительную сумму наличных денег.

Сев в аниак, Рич улетел на космолёт, полагая, что впереди его снова ждёт трёхмесячная скука. Но обратный рейс оказался весёленьким.