Хлопушка

Дубль № 1

Им уже приходилось встречаться: если не в этой жизни, так  в прошлой. «Я тебя откуда-то знаю», - вспоминал Хоботков, вглядываясь в колючие глазки под нависшими рыжими бровями. Их хозяин тоже внимательно его изучал.
- Где хранится ваша отчётность за прошлые года? – спросил Рыжебровый.
- Всё в бухгалтерии, - машинально махнул головой Хоботков .
Рыжебровый повернулся к товарищам. Вместе с ним в кабинет к Хоботкову зашли еще трое в штатском и двое в камуфляже и при автоматах.
- В бухгалтерии уже работаем, - сообщил Рыжебровому один из тех, что в штатском.
Тот слегка приподнял брови.
- Понятые пришли, - откликнулся другой из сотрудников.
- Э-э, а кто вы, собственно, такие, - начал было Хоботков.
- Полиция, проводим обыск, изымаем всю документацию о хозяйственной деятельности предприятия за три года. – Отрезал Рыжебровый, махнув прямо перед носом Хоботкова служебной «корочкой».
- Почему? – попытался сопротивляться Хоботков. – Что мы такого сделали? Мы же просто снимаем кино. Большинство заказов государственные,  расход средств постоянно  проверяется. Сейчас идут съемки, их нельзя останавливать, а ведь придётся.
- Расскажете следователю прокуратуры, он раз как ждёт Вас и главного бухгалтера, - Рыжебровый внимательно изучал сейф в кабине Хоботкова. – Что здесь? Открывайте.
- Я хочу, чтобы с нами поехал адвокат, - взмолился Хоботков.
- Да, хоть папа римский, - как-то совсем легко согласился Рыжебровый.

Почему-то их повезли вовсе не в городскую прокуратуру.  Хоботков точно знал, где она находится.  Но они поехали в другую сторону: джип Рыжебрового впереди, а Хоботков на своём - точно таком же - прямо за ним.
- Куда он нас везёт? – Спросила его главбух Катерина.
Катерина была грузной женщиной. Она сидела на заднем сидении, и занимала его практически полностью. Благодаря ей салон насквозь пропитался страхом. Во время обыска Катерине дважды становилось плохо, поэтому она пила флаконами корвалол, валерьянку и ещё какую-то гадость, остро пахнущую слежавшимися листьями. Но и в дороге её продолжало трясти, а потому она сильно потела.
- Понятия не имею, может, у них есть какое-то секретное отделение, специально для таких, как мы, – засмеялся Хоботков.
- Что Вы всё шутите, совсем ведь не до шуток! – взмолилась Катерина.

Чья-то машина обогнала джип Хоботкова, вклинилась между ним и джипом Рыжебородова, и начала останавливаться. Хоботков резко нажал тормоз,  Катерина завизжала, одновременно из обогнавшей машины буквально на ходу выпрыгнул адвокат Эдик, подбежал к их машине, открыл дверцу и упал на переднее сидение.
Хоботков выругался:
- Совсем жить надоело, джеймс бонд?
- Фамилия! – Перебил его адвокат.
- Не  понял, - удивился Хоботков.
- Кто обыск проводил? Я говорил по телефону – узнать фамилию, переписать номер удостоверения. Говорил ведь?
- Мне нет, - холодно заметил Хоботков, - Я тебе вообще не смог дозвониться.
- Значит, Катерине сказал, с ней по телефону и разговаривал. Так ведь?  - Адвокат обернулся к главному бухгалтеру.
- И-ии, - ревела та.
- Бесполезно, - махнул он рукой. – Получается,  фамилий мы никаких не знаем? Кто везёт, куда везёт – не знаем?
- Похоже, что так, Эдик, - согласился Хоботков и гордо добавил. – Зато я ничего не подписывал.
- Ты – нет, - горько усмехнулся адвокат.
- И-ии, - ещё громче заревела Катерина.
- Понятно, - сказали оба.

На месте они были уже через пять минут, и оно ничем не напоминало государственное учреждение. Обычный дворик жилого дома. Правда, нём было по особенному тихо.
- Паркуй свою машину и иди со мной, - бросил Рыжебровый Хоботкову.
«Он перешёл со мной на «ты», - отметил Хобкотков. – «Не к добру это».
Свой джип Рыжебровый уже поставил рядом с  пустующей детской площадкой. Адвокат выскочил из машины и  кинулся к нему, но тот его будто не заметил:
– Хлопушку не забудь. – Сказал Рыжебровый Хоботкову.
- Какую хлопушку? – удивился адвокат.
- Кинохлопушку, - объяснил Хоботков. -  Перед каждой съемкой помощник оператора хлопает ей в кадре и говорит, какая будет сниматься сцена. Видел ты её не раз...
- Но зачем она понадобилась полиции или прокуратуре?
- Не знаю, - растерялся Хоботков. – Просто не захотел с ними спорить по мелочам.
Адвокат отвернулся и молча сплюнул в урну.

В подъезд жилого дома они зашли вчетвером: впереди Рыжебровый, за ним Хоботков, потом Катерина,  а последним шёл адвокат. Подчиненные Рыжебрового остались у входа.
Впрочем, товарищей из органов внутри этого дома было выше крыши.  На каждой ступеньке лестницы, причем с обеих сторон, стояли парни в камуфляже и точно такие же - в аккуратных одинаковых двубортных костюмах. «Катерина наша между ними может и не протиснуться», - горестно вздохнул Хоботков.  Но ошибся: главбух поднялась по лестничному пролёту легко, даже локтём не задев сторожевых псов.

На первом этаже приоткрылась дверь в одну из квартир. Бронированная, которых в городе тысячи. У матери Хоботкова до недавнего времени была установлена точно такая же, так воры дважды снимали её с петель.
«Конспиративная квартира», - догадался Хоботков. – «Но зачем мы здесь?» Он обернулся к адвокату, но тот прятал глаза , дескать, сами виноваты, и уже ничем он помочь не может, ведь законы тут не действуют.
За открывшейся дверью стоял человек. Когда Хоботков понял, кто это, то его ладони взмокли, а нос похолодел.
- Заходите, гостями будете, - пошутил хозяин квартиры, пропуская их внутрь.
«Хозяин не квартиры, а Хозяин всего», - испуганно поправил себя Хоботков и опять оглянулся на товарищей за поддержкой. Но лица Эдика и Катерины не выражали совершенно никаких чувств. Да и сами они будто застыли.  – «Словно кто-то нажал стоп-кадр».
 
- Что с ними? – ужаснулся Хоботков.
- Вы же сами сказали: «кто-то нажал стоп-кадр», - мягко ответил ему Хозяин.
- Не говорил я, а подумал, - ответил Хоботков.
Он чувствовал себя героем триллера собственного производства,  щипал руку, но не мог проснуться.
- Перестаньте обращать внимание на условности: сказал - подумал. – Доброжелательно заметил Хозяин. – Покажите лучше Вашу кинохлопушку.
Хоботков отдал ему её в руки.
- Хорошая моя, - любовно погладил хлопушку Хозяин.- Небось ещё вчера в работе была?
Хоботков кивнул.
- А что сейчас снимаете? – Поинтересовался Хозяин.
Хоботкова прорвало. Он рассказал Хозяину о фильмах, продолжение съемок которых теперь под вопросом, об иностранном режиссёре, контракт с которым придётся прервать, что обернётся позором для страны, об артистах из ближайшего зарубежья, которые теперь могут очернить всех в прессе…
- А всему виной они, - и Хоботков ткнул пальцем в сторону, где, по его мнению, стоял Рыжебровый. – Пришли, толком не представились, я  даже его фамилии не знаю, документы на обыск я не видел, а вынесли всё!
- Вы закончили? – Поинтересовался Хозяин. Он улыбался. – Не переживайте, скоро всё это будет совершенно безразлично всем нам. Вы же знаете, что на носу конец света. Так что любые проверки, выборы, деньги, власть – всё это скоро станет лишь воспоминанием…
Хозяин замолчал, погрузившись, видимо, в свои переживания, а Хоботков не на шутку перепугался. Он наконец-то осознал, что находится наедине с первым человеком страны в заброшенной квартире, в коридоре которой стоят два манекена, которые еще десять минут назад были близкими ему людьми, а за дверью - целый взвод вооруженных бойцов. «Кстати, а куда подевался Рыжебровый, может и он застыл?» - подумал он.

- Тут я, тут, не волнуйся, - ответил на его мысли Рыжебровый, выходя из туалета. Послышался вполне обыденный звук наполняющегося водой бочка. –  Так, господа, давайте приступим к делу. Хоботков, умеешь пользоваться хлопушкой?
- Конечно.
- Значит, готовься.
- К чему?
Рыжебродый объяснил ему, что сейчас они будут проводить магический ритуал, цель которого весьма благородна – сохранение жизни на земле. А заодно, кроме сохранения жизни, будет сохранена и власть Хозяина, и свобода Хоботкова.
- Для проведения ритуала нам нужна была рабочая кинохлопушка, а также человек, имеющий отношение к кино. Специфику ритуала понимать тебе не надо, это лишнее. Зато по его окончанию ты всё забудешь, а документы мы тебе утром все вернём. Понял?
Хоботков радостно кивнул.
 - Молодец, - Рыжебровый подошёл к Хозяину, и как-то совсем фамильярно потрепал его по плечу. - А ты готов?
Тот нервно сглотнул:
- Вроде бы, да.
- Хорошо. Тогда сейчас ты, - он указал на Хозяина, - становишься спиной к телевизору, а ты – он ткнул в грудь Хоботкова, - напротив лицом к нему с хлопушкой в руках. Когда я тебе махну, хлопнешь ей и скажешь: «Во власти. Серия вторая. Дубль первый». Понял?
Хоботков опять кивнул.
- Если забудешь текст, то он есть на хлопушке. Я написал.
Хоботков посмотрел и да, действительно,  на хлопушке был текст: «Но когда он успел это сделать, она ведь всё время была у меня перед глазами?»
- А ведь это не настоящая кинохлопушка! – вдруг истерически закричал Хозяин. – У неё должна быть чёрная графитная доска, а текст написан белым. А у этой - белая доска и чёрный текст. Вдруг и результат ритуала будет противоположным? Мы окажемся не во власти, а по другую сторону?
- Это правда: доска должна быть другой? – рассвирепел Рыжебровый.
- Да, - согласился Хоботков, пытаясь говорить  хладнокровно, - раньше были только чёрные доски, и на них писали белым, потому что фильмы снимали на плёнку, и такие доски в негативе можно было легко различить. Сейчас изменилась технология, поэтому удобнее использовать белые хлопушки. Это настоящая рабочая хлопушка. Но в студии есть и чёрная, за ней можно съездить.
Рыжебровый с Хозяином быстро переглянулись.
- Нет времени, - отрезал Рыжебровый. – Занимайте позиции.

Сам он включил какую-то странную музыку, разделся и начал выплясывать вокруг них двоих, изредка издавая звуки, которые у Хоботкова ассоциировались с криками петуха под кухаркиным ножом, а похожее действо он видел разве что в документальных фильмах о шаманах. «Они сумасшедшие, да и я не себе», - догадался Хоботков, а потому успокоился и начал потихоньку прощаться с жизнью. Он вспомнил молочные запахи рук бабушки и мамы, терпкий аромат большой груди его первой жены, в которую любил уткнуться носом, а, в конце концов, припомнил и пахнущую шоколадом ладошку  дочери в своей руке…
- Хоботков, - окликнул его вдруг Хозяин. – А хорошая ведь у тебя была жизнь.
- Да, - согласился тот.
- Господа, - встрял Рыжебровый. – Если вы не прекратите болтать, то скоро болтать будет не о чем и некому.
Хоботков поверил.  Теперь он старался даже не думать о личном, а только наблюдать за танцем Рыжебрового. Этот танец то замедлялся, то ускорялся, но больше не казался ему хаотичным. Мало того, Хоботков начал различать тоненькие спиральки, уходящие концами в бесконечность, которые  Рыжебровый, танцуя, сплетал между собой, создавая единую вязаную цепь - Вероятность.  Хоботков понял, что восхищается Рыжебробым, и Хозяин, похоже, тоже.
Единственным человеком, который смотрел на Рыжебрового без восторга, была Катерина. Она стояла на входе в комнату совершенно живая, с ясными глазами и сковородкой в руке, а из-за её спины выглядывал адвокат Эдик, всклокоченный и весь какой-то примятый.
- Ишь, чего удумали, голубчики, - закричала Катерина. -  Власть они хотят свою продлить  над миром. Не дождётесь! Кончилось кино, пора включать свет.

Дальнейшее произошло за долю секунды. Катерина занесла сковородку над головой Рыжебрового. Тот махнул рукой Хоботкову. А он взглянул в глаза Катерины и напрочь забыл текст. В памяти  Хоботкова осталось только одно слово. Короткое. Ёмкое. Матерное. Его-то он и сказал, захлопнув хлопушку…


Свет гаснёт, потом загорается. Хоботков и Рыжебровый идут друг другу на встречу, у первого в руках хлопушка, у второго на голове милицейская фуражка. Встречаясь обнимаются, меняются вещами, ролями. Хоботков уходит на место Рыжебрового, держа в руках фуражку. А тот, в свою очередь, идёт на место Хоботкова с кинохлопушкой в руках. По стене пробегает тень Хозяина, превращающаяся в тень кота.



Дубль № 2
Им уже приходилось встречаться: если не в этой жизни, так  в прошлой. «Я тебя откуда-то знаю», - пытался вспомнить Рыжебровый, вглядываясь в стоявшего напротив человека с нависшим над губами носом, чем-то похожим на хоботок. Тот тоже внимательно его изучал, а нос одновременно принюхивался, сканирую ситуацию. Одно слово: мент.
- Где хранится ваша отчётность за прошлые года? – спросил Хоботков.
- Всё в бухгалтерии, - машинально махнул головой  Рыжебровый. О его ноги тёрся кот, по кличке Хозяин.
Взгляд его Рыжебрового остановился на стене офиса, где под стеклом в рамке хранилась кинохлопушка, подаренная ему много лет назад. Это была уникальная хлопушка, потому что она меняла цвет. Её доска вчера могла быть белой, сегодня - чёрной, а надпись на доске, соответственно, вчера чёрной, сегодня белой. Но неизменным оставалось содержание надписи: "Какая бы сегодня тебе не досталась роль: царя или холопа, сыграй её с душой. Ведь шоу должно продолжаться".