Феномен или закономерность?

(Два случая излечения онкологии.)

Предскриптум:

В ноябре 2012года случайно в «Проза.ру» прочитал произведение Влада Лившица «Союз психологии и онкологии – психоонкология». Под впечатлением кратко описал для автора два примера самоизлечения. Он заинтересовался. Теперь подробно и, по-возможности, нейтрально описываю два случая излечения от онкологического заболевания IV степени, невольным свидетелем которых я стал. По предложению Влада публикую эти мемуары здесь для широкого круга читателей, исключив дилетантские рассуждения о медицинской природе рака. Может быть кого-то и заинтересует.

Осенью 1967 или весной 1968 года меня неожиданно пригласил главный врач районной больницы в городе Боровичи Ковалевский. Он попросил срочно сфотографировать в процессе разговора одного пациента. Как потом он пояснил мне, за два года до нынешней встречи этот посетитель поступил в их больницу в измождённом состоянии с жалобами на сильные боли в области желудка, поясницы и невозможность принимать пищу, так как она рвотными спазмами выбрасывалась обратно. С подозрением на онкологию больного решили экстренно оперировать. Когда вскрыли, увидели, что желудок полностью поражён раком и нет никаких надежд на улучшение здоровья хотя бы временно. Вдобавок результатами обследования подтвердилось, что в ряде лимфоузлов уже появились множественные метастазы. Поэтому применили только обезболивающие препараты и, не трогая желудка, наложили швы жизнетворного качества, чтобы больной сумел собственным ходом добраться до своей деревни.
Напутствуя домой, врач убедил пациента, что он сделал всё что мог, а теперь дело за его организмом. Он предупредил, что больному первое время после операции будет становиться всё хуже и хуже, потом будут совсем нестерпимые боли, а затем после кризиса наступит облегчение и начнётся медленное выздоровление.
Через два года, как выздоровеет, пригласил его на обследование всего организма и контроль состояния желудка.

Спустя два года к главврачу на приём пришёл седоволосый, круглолицый, загорелый мужчина за пятьдесят лет, и застенчиво улыбаясь протянул, направление двухлетней давности. Врач совершенно не признал в нём того измождённого старика, каким он был в момент давнего поступления. А когда убедился, кто это такой, срочно позвонил мне. Вот так я случайно присутствовал при их разговоре.

Больной рассказал, как вернувшись домой в свою деревню, доложил жене, что у него был рак, но врач сделал ему операцию и теперь должно наступить медленное выздоровление.
Здесь на мужика свалилось ещё одно горе. Супруга, то ли от испуга, или по причине застарелой гипертонии, спустя несколько дней скончалась от инсульта. Оставшись в одиночестве, больной лишился ухода. Беспокоить медицинских работников в период болевых приступов постеснялся, учитывая отдалённость районного центра. Мало того на его плечи легла забота о корове, поросёнке и курах, которые остались без хозяйки. Плохо помню, поэтому не берусь подробно расписывать все его лишения, о которых он говорил. Каждый сам может представить его мучения. Ведь скотину нужно кормить каждый день и навоз выгребать без выходных. И мужик, пересиливая боли, ежедневно через силу выполнял свои обязанности по хозяйству, несмотря на то, что ему становилось хуже и хуже. Потом наступило такое время, как он сам сказал:

«Стало совсем невмоготу. Я гадом извивался от боли и терял сознание. А как очнусь, корова ревёт, поросёнок визжит. Хочешь, не хочешь, а надо! И ползу давать животине корм и чистить хлев.
Потом, как Вы доктор и сказали, как-то незаметно наступило облегчение. Когда весной корова отелилась, я уже чувствовал себя сносно. За лето набрался сил. На следующую зиму и лето, я думать забыл о болезни.
И вот, как вы велели, я приехал к Вам».

Посетитель выглядел флегматиком, рассказывал всё обстоятельно, без надрыва, спокойно. Держал себя стеснённо, вернее непривычно, из-за такого внимания к себе. Ведь должность главного врача для него была непостижимо высоким авторитетом. Да ещё и фотосъёмка…
Хотя в мои годы этот мужик казался мне древним стариком, но больным он не выглядел никак. Так, плечистый нормальный колхозник!
Дружелюбно приветливый мужичок.

Второй случай произошёл больше двадцати лет назад уже в Новгороде. Мой коллега стал вдруг худеть и уставать при ходьбе пешком, когда мы с ним ежедневно шли на работу. Но ни он сам, ни я особого значения этому не придавали. Когда однажды при нагрузках не хватило дыхания, я ему по-дружески, но мельком посоветовал бросить курить, что к моему удивлению было встречено слишком агрессивно. Мол, нечего соваться не в своё дело! Я с ним согласился. Это действительно его дело.
И эту тему мы закрыли навсегда!

Так он медленно таял. В характере появилась черта беспричинной, раздражённости всеми кто его окружал, иногда до вспышек гнева. Чувствовал он себя всё хуже, и однажды его жена, всё-таки, уговорила обратиться за консультацией к медикам. Диагноз шокировал всех – рак легких IV степени!

Специалист торакальной хирургии областной больницы стал настаивать на срочной операции. Напуганные родственники, буквально насиловали его ежедневными убеждениями в необходимости операции.
Однажды я приехал к нему проведать. Провожая в его палату, хирург, не зная моего скептического отношения ко многим медицинским процедурам, просил убедить больного в необходимости операции. Однако я, уважая в первую очередь волю друга, наедине спросил его, как он сам относится к операции? Он ответил очень резко:
« Пошли они все на …!
Буду я перед ними лежать распластанный, как цыплёнок табака!
Ждите!»
Тогда я, недоумённо заметил:
«Чего ж тогда ты здесь торчишь?»
«Что я в подштанниках на морозе поеду? Меня же в психушку засадят!» Вместо пижамы на нём был старенький, тренировочный х/б костюм.
«Машина у подъёзда! Сейчас принесу свою шубейку, и вперёд!»
Так и поступили.
Я подъехал к техническому подъезду здания. Тогда ещё в больницах не было ни двух-трёхметровых, лагерного вида, оград, ни проходных тюремного типа, ни бестолковых турникетов. Задачей лечебных учреждений, было обслуживание больных, а не дорогостоящая имитация профилактической борьбы с пресловутым терроризмом.
Он в полушубке свободно вышел из корпуса, и через 10 минут мы были дома. Правда, взойти самостоятельно на верхний этаж он уже не смог. Сил не хватало. Мне пришлось поднять его на руках. Весу в нём было чуть больше сорока килограммов при росте 180см. Мешок картошки тяжелее!

Родственники и, особенно врач, сильно на меня обиделись за мою выходку в больнице. Но было поздно. Попытки вернуть его из дома обратно в палату встретили непреодолимый отпор.
Это уже была его воля и территория. В больнице он чувствовал себя беззащитным, как и любой из граждан в застенке. Ведь каждый боится за своё здоровье и подчиняется медикам опасаясь – не сделали бы ещё хуже...
А дом был его крепостью. Сын с женой меня быстро простили, а с хирургом отношения возобновились только лет через семь, когда врач сам окончательно убедился, что онкологии нет и в помине. С тех пор дружим до сего времени.

Оказавшись дома, друг начал самолечение, начисто исключив официальную медицину. Я не смогу точно рассказать о его лечебных процедурах и привести состав всех его снадобий, но по запаху употреблявшихся при мне микстур в разное время я явно различал спирт, коньяк, самогон, керосин, прополис, мёд и разные незнакомые компоненты. Вместо чая иногда пил отвар гриба чаги, которым я время от времени его снабжал.
При случае, я рассказал ему факт про деятельную жизнь колхозника с таким же диагнозом. Он принял к сведению. Как только набрался немного сил и почувствовал себя терпимо, стал каждый день, независимо от погоды, пешком ходить на работу и обратно, включая и обеденный перерыв, имея неограниченную возможность пользоваться машиной. Возобновил физические нагрузки.
Спустя четыре месяца, он почувствовал себя лучше.
Через год он почти набрал свой обычный вес.
Года через три от признаков онкологии не осталось и следа.

А всего, после постановки рокового диагноза, он прожил ровно двадцать лет, НО…
Его жизнь полноценной, сообразно его таланта, назвать было нельзя.
У него появилось болезненное пристрастие к алкоголю, и практически исчезла способность к творчеству. Для его коллег это был повод сожаления.
Ведь его талант и заслуги неоспоримы! В Брежневское время ему, беспартийному, присвоили звание «Заслуженный Деятель Искусств РСФСР». Кто жил в то время понимает уникальность ситуации.
Мало того, через десять лет его разбил инсульт, при котором организм выглядел отменно, а в глазах пустота!
В обиход вошёл странный образ поведения.
Поначалу было предположение, что это психическое расстройство, потому что появилось маниакальное стремление к бестолковому разрушению, типа – отдирание линолеума в помещении или обшивки мебели, распарывание матраса, вскрытие кинообъективов как консервных банок, разрушение кусачками и плоскогубцами радиоприборов и схем, рубка кабеля на двух-трёх метровые куски… и тому подобные выходки.
Однако исследования мозга показали, что все расстройства связаны с инсультом. В результате кровоизлияния отнялась связная речь, постепенно отказала память, способность творить и вообще – мыслить, делать что-то полезное руками.
А раньше он обладал феноменальной способностью к конструированию и золотыми руками для претворения идей в жизнь.
Десять последних долгих лет жизнь были, фактически, растительным существованием. Ел, пил, спал, гулял в сопровождении родных и никакой возможности общения…

В сравнении этих двух случаев у меня невольно возникал вопрос, почему при схожести ситуации такой поразительно разный результат в последующей жизни двух личностей?
Один остался застенчивым, приветливым и добрым человеком.
А второго талантливого, изначально справедливого и работоспособного деятеля, судьба, наделив раздражительным и грубым характером, лишила всех гениальных способностей, дара всестороннего общения с друзьями и привела в последние годы жизни к десятилетней изоляции от мира сего?

Мои размышления привели к субъективному заключению:

В первом случае человек поехал ЖИТЬ бесхитростно, в полную силу и сообразно заведённому укладу с заботой о своих ближних и домашнем хозяйстве.
Хоть и кощунственно звучит, но смерть жены и внутреннее чувство долга перед питомцами «помогли» ему выкарабкаться из болезни. А организм в период борьбы поддерживался настоящими, естественными продуктами. (Молоко, яйца, курятина, картофель, корнеплоды без бестолковых деликатесов)
Не уверен, что если бы жена ухаживала за ним, стараясь облегчить течение болезни, поспособствовала его выздоровлению. Не исключаю, что послаблением мог воспользоваться и недуг. А именно тяжёлые физические нагрузки и способствовали интенсивному обмену веществ, который в конце концов «раздробил» и вывел из организма продукты распада злокачественных образований. Причём без применения сторонних ядов применяемых в химиотерапии, с которыми мало чей организм сумеет справиться.
Современная медицина с благими намерениями стремится ОБЛЕГЧИТЬ течение болезни. А это не одно и то же с выздоровлением. Причём большинство врачей исключают опору на естественные силы организма, который дан нам от Бога с главным стремлением к Жизни. И назначают лечение сообразно собственных знаний, которые высокомерно считают непогрешимыми и единственно верными.
А последнее время в силу вступает ещё и частный меркантильный интерес получить свой процент от аптечного бизнеса, где главный аргумент - дороговизна препаратов, а не забота о здоровье пациента.
Избежав заботы медиков, этот крестьянин с Божьей помощью и обрёл здоровье.
И выглядел совершенно счастливым!
 
Во втором случае пути излечения при некотором сходстве, всё же были различны. Заметно было стремление, во что бы то ни стало сохранить своё тело. Любой ценой! Поэтому результат получился соответствующий. Произошли духовно личностные изменения, как говорят – он стал другим человеком! И после болезни мой коллега не создал ни одного мало-мальски знАчимого произведения. Ничего не добавил в своё ранее созданное наследие, которое осталось потомкам в истории губернии.
Так или иначе, тело получило здоровье, и организм просуществовал ДВАДЦАТЬ лет!
Пятнадцать, из которых, он выглядел очень импозантно.

Не берусь судить, был ли он счастлив после излечения?