Кулундинские озера из сб. Браконьеры озерные

                В.ФЕДИН

                РЫБАЛКА НА КУЛУНДИНСКИХ ОЗЕРАХ
                из сб. "БРАКОНЬЕРЫ ОЗЕРНЫЕ"

    Мой очередной рыбацкий выход на озера состоялся через несколько лет. Когда мой сын закончил 4-й класс, мы с ним решили съездить на недельку в Кулундинские степи и вволю порыбачить на бесчисленных степных озерах. За зиму я связал несколько вентерей, пару сетей и один бредень, так что наша материальная база обещала верный улов. Мы надежно спрятали браконьерскую снасть в багажник машины, закидали ее сверху всяким барахлом, запаслись продуктами и в один прекрасный солнечный день отправились в путь.
   Язык доведет до Киева. Расспросы и ответы привели нас в замечательное место на берегу озера Ярового. Это большое круглое степное озеро с очень соленой водой. На другом его берегу, у самого горизонта, сквозь синюю дымку виднелись трубы и башни химзавода. Мы расположились в небольшом диком лагере таких же природолюбов. Здесь природа создала для нас все удобства. В полусотне метров от Ярового располагалось небольшое озерцо с пресной водой, а около него из земли били два источника чудесной питьевой воды. Вот в этом райском месте мы и поставили палатку.
   Ясное дело, для начала мы искупались в Яровом озере. Это оказалось очень любопытным и непростым занятием. В крепком рассоле озера не росло никаких  водорослей, чистое песчаное ровное дно полого уходило от берега. Мы осторожно шли все дальше и дальше. Метров через двести вода поднялась мне до пояса, а сыну – до подмышек. Он дальше идти не сумел, а я пошел вперед. Вскоре крепкий рассол стал выталкивать меня вверх. Вода дошла еще только до груди, а я уже мог касаться дна лишь кончиками пальцев. На этом пешее путешествие закончилось.
   Я оглянулся. Сын с восторгом барахтался в упругой воде далеко позади. Я тоже решил поплавать и лег на живот, - по-другому это упражнение не назовешь. По закону Архимеда тело, погруженное в жидкость, теряет в весе столько, сколько весит вытесненная им жидкость. Я вытеснил столько плотной жидкости, что потерял весь свой вес. Жидкость, в свою очередь, вытесняет погруженное в нее тело с силой, прямо пропорциональной объему тела. У среднего человека при сидячей работе наиболее объемистые части тела – это живот и зад.
   Когда я лег на живот, плотная жидкость Ярового озера вытеснила мой живот. Голова и ноги у меня свесились с этого вытесненного объема и норовили погрузиться в воду. Мой нос уткнулся в соленую воду, я лежал на собственном животе как на бочонке, и плыть в таком положении оказалось совершенно невозможно. Я немного побарахтался и перевернулся на спину. Получилось еще хуже. Теперь жидкость в полном соответствии с законом физики вытеснила мой зад, а все остальное свесилось с этого вытесненного объема. Плотная вода выталкивала мой зад, и я напоминал себе перевернутую на спину черепаху. В общем и целом, в такой плотной воде я превратился в подобие бутылочной пробки. Я снова встал на дно, - кончиками пальцев, дальше вода не пускала, - и побрел к далекому берегу.
   У берега барахталось с десяток природолюбов. Старожилы уже познакомились с коварными законами физики и не экспериментировали.
   - Папа! - радостно кричал сын. – Смотри, как Мертвое море! Нам Марина Григорьевна говорила! Смотри!
   Он высоко выпрыгнул из воды, поджал ноги и погрузился с головой. Его тут же выбросило из воды, как пробку, потом он опять скрылся под водой, и снова его выбросило, будто вертикальный поплавок, без всяких усилий с его стороны.
   Около берега в воде дрейфовала какая-то зернистая масса розоватого цвета. Одна женщина энергично натиралась ею с головы до ног. Я поинтересовался, в чем дело.
   - Это рапа. Икра. Тут только креветки живут, маленькие, как тараканы. Это их икра. Очень полезная!
   Я не рискнул натираться этой очень полезной гадостью. Мы вышли на берег и смыли с себя рассол в пресном озере. Пора ужинать. На шум нашего примуса сбежались любопытные, послышались одобрительные возгласы. Какая-то женщина укоризненно сказала своему спутнику, видимо, мужу:
   - Видишь, у человека голова работает. А ты меня заставляешь коровьи котяхи по степи собирать. У других мужья, как мужья, а ты…
   После ужина я заметил, что мужское население нашего дикого лагеря стряхнуло с себя сонную отпускную леность. У палаток закипела бурная деятельность. Мужики что-то укладывали в багажники, и машины одна за другой уносились в разные стороны по гладкой, как тарелка степи. Я увидел, что рядом с нами мужики грузили в багажник что-то плетеное. Вот оно что! Днем природолюбы дремлют, отсыпаются, а ночью браконьерствуют. Значит, не напрасно мы приехали сюда.
   Следующий день ушел у меня на попытки выяснить у соседей, где тут находятся рыбные озера. Это долго не давало результатов. Мужики говорили со мной о чем угодно, но свои секреты не раскрывали. Я их понимал. Приехал мужик явно из интеллигентов, что-то вынюхивает. Может, он из тех самых органов, перед которыми распускать язык не рекомендуется? Тогда я пошел на крайнюю меру. Хочешь, чтобы тебе люди доверяли, - доверься и ты им. Я открыл багажник, выгрузил из него барахло, наполовину вытащил одну сеть, вроде бы украдкой. Уловка подействовала. Ко мне тут же подошел дочерна загорелый, жилистый мужичонка. Он заглянул в мой багажник, с опаской огляделся вокруг и негромко спросил:
   - Промышляем, значит, помаленьку?
   - Было бы где, - вздохнул я и нечаянно передвинул сеть так, что из-под нее показался вентерь. – Да вот, я тут первый раз, не знаю, куда податься.
Сосед не стал скрытничать и махнул рукой на восток.
   - Там немецкие хутора. За ними недалеко два хороших озера. Немцы в них рыбу разводят.
   - Далеко? - Уточнил я.
   - До хуторов километров пять. Сразу за ними направо, метров через триста – налево. Там будет развилка, надо свернуть направо, потом налево. И справа будет то самое озеро.
   - Сторожат?
   - Нет, - усмехнулся мужик. – Немцы народ аккуратный, у себя не воруют. А к нам еще не привыкли.
   В густых сумерках мы с сыном подались на промысел. Я не включал освещение и держал курс по звездам, благо степь оказалась совершенно ровной. Вскоре перед нами зачернели силуэты домов и высоких деревьев вокруг них. Нигде ни огонька. Видно, аккуратные немцы ложились спать по команде. Немцы оказались здесь после их принудительного выселения, как теперь говорят, депортации из родных мест, из автономной Республики немцев Поволжья, то есть, оттуда, где после них поселились другие советские граждане, в том числе, и наша семья. Сейчас, проезжая через спящее немецкое село в кулундинской степи, я испытывал сложное чувство. С одной стороны, это некое родство душ, а с другой, - нечто вроде    чувства вины перед этими неутомимыми и аккуратными тружениками.
   Мы проехали хутор и снова поехали по степи. Надо где-то тут свернуть направо, а метров через триста – налево и искать развилку. Я свернул направо, проехал 300 метров по спидометру и повернул налево. Не пропустить бы развилку. Машину хорошо тряхнуло. Ага, это кювет, значит, тут развилка. Я опять свернул направо, потом налево. Впереди заблестела вода.
   Первое озеро мы забраковали. Его берега покрывали густые, непроходимые заросли ивняка. Мы обошли все озеро, но никакого спуска к воде не обнаружили. Не беда, где-то рядом второе озеро, может там есть удобные подходы к немецкой рыбе. Мы еще немного попетляли по степи и подъехали ко второму озеру. Оно нам подходило идеально. На берегах – ни кустика, спуск к воде пологий, вроде даже утоптанный, лишь изредка под ноги попадались какие-то вязкие кочки.  Мы вытащили бредень, развернули его, привязали палки, и я смело вошел в воду. Сына я оставил на берегу, наказал ему не заходить в воду глубже, чем по колено.
   Я отошел к середине озера на всю длину бредня и широким полукругом повернул обратно к берегу. Бредень изогнулся широкой дугой. Мы вытащили его на берег и кинулись осматривать добычу. Увы, первых заход получился хуже, чем у старика в сказке Пушкина, бредень пришел совершенно пустой, ни травы, ни тины. Рыбой даже не пахло. Пахло чем-то другим, до боли знакомым и родным. Я сделал второй заход, третий, четвертый. Ни одной рыбешки. Мы процедили озеро вдоль и поперек. Сын начал мерзнуть, пришлось прекратить увлекательное занятие.
   Летняя ночь коротка. Пока мы бродили по озеру, небо на востоке стало светлеть. Мы смотали мокрый бредень, поудивлялись, что он стал каким-то липким. И родной запах заметно усилился. К тому же мои босые ноги то и дело наступали на нечто влажное и вязкое. В слабом свете начинающегося рассвета я пригляделся получше и ахнул. Весь утоптанный берег усеивали коровьи лепешки различной свежести, от давно засохших, до совершенно сырых. Увы, мы ловили рыбу в озерце, которое аккуратные немцы больше 30 лет использовали как коровий водопой. Потому на утоптанном берегу не осталось ни одного кустика. Потому подход к воде оказался таким удобным.
   Мы с сыном кое-как очистились от навоза и сели в машину. В салоне явственно завоняло. Мы помчались по ровной степи без дороги, прямиком на запад, к озеру Яровому, смывать с себя коровье дерьмо.
   Уже совсем рассвело, когда упругие соленые воды приняли нас в свои освежающие объятия. Мы отмылись сами, потом полоскали в озере бредень, да простят нас охранители природы и химики на другом берегу озера. После соленой купели мы перешли в пресную и все повторили сначала. Мылись мы долго и усердно. Страшно представить, какой только заразы не накопилось в стоячем коровьем водопое за десятки лет, чего только мы не подцепили, пока бороздили коровий водопой.
   Спали мы недолго и беспокойно. Я то и дело просыпался от зуда в самых неожиданных местах. Сын во сне царапался, будто шелудивый, хотя без отрыва от подушки. Вскоре я не выдержал, вылез из палатки, раскочегарил примус, приготовил завтрак. За едой мы оба без остановки чесались. После завтрака мы побросали вещи в багажник и со страшной скоростью помчались в сторону Бийска, - лечить свою чесотку.