Как любой?..

   Тебе по-прежнему нужен повод, чтобы считать меня дерьмом? Пожалуйста. Я сегодня разбил вазу, которая стояла у тебя на подоконнике. Как оказалось, в этой вазе не так давно стояли подаренные мной же цветы. Хризантемы, насколько я помню… Ты еще орал: на кой хрен я, мол, притянул тебе веник с кладбища напротив… Так вот, в вазе оказалось еще порядочно воды. Протухшей, позеленевшей, с плавающими в ней дрозофилками. Водичка, знаешь ли, вылилась как раз на удлинитель, в котором торчало несколько вилок и твоя телефонная зарядка. В результате: удлинитель в хлам, компьютер искрит, лампа настольная вдребезги, а телефон я уже похоронил в горшке твоем с кактусами.

   Зная, как нежно ты меня любишь, я уверен, что тебе этого недостаточно. Так вот: компьютер я честно пытался реанимировать. И у меня, представь себе, получилось! Правда, провод от Интернета, пострадавший более других, пришлось выдернуть от греха подальше. Однако не думаю, что тебе в ближайшее время придется особенно по этому поводу страдать – того количества порно, что я обнаружил в защищенной тройным паролем папке «курсовая», хватит тебе до старости. Если, конечно, она у тебя будет, старость-то. Потому что в невидимой запароленной папке я надыбал наше с тобой домашнее видео. Нет, я не спорю – смонтировано и обработано, конечно, неплохо, но я тебя, дорогой, кажется, предупреждал…

  И да – я тут же полез искать твою камеру, которую ты явно должен был установить где-то по периметру спальни. Я ее нашел – по пути свалив с полок все книги, что, падая, раздербашили твои любимые солнцезащитные очки и покалечили дорогие наручные часы, которые ты сегодня, к несчастью, забыл дома; умудрился оборвать занавеску, так что карниз малость перекосился; в занавеске я запутался и, высвобождаясь, вынужден был раскромсать ее канцелярскими ножницами. Камеру я нашел на самом верху твоего компьютерного стола, попутно уронив обе наши чашки, которые стояли у монитора, на твои валяющиеся на полу носки, безнадежно заляпав их остатками кофе. Тем не менее, адскую технику я наконец-то добыл. Но ты, дорогой, прекрасно знаешь, что именно камеры – мое слабое место. Не в том смысле, что я от них в предоргазменное состояние впадаю, а в том, что я ничего в них не понимаю. Компы чинить – пожалуйста, я же сисадмин, пусть и с рабочим стажем в полгода. Но камеры… В общем, она, не выдержав моего яростного напора, испуганно заглючила, мигнула – и погасла, я так подозреваю, навеки. Что ж, по крайней мере, одним ХХХ-овым фильмецом в твоих запасах меньше.

   Так вот, помнишь, ты сказал пару дней назад, после очередного длительного кроватоскрипного сеанса острой ректальной терапии, что, мол, при всей моей откровенно хреновой репутации, основанной на не менее отвратном характере, ты все равно не можешь считать меня дерьмом, как все окружающие, начиная с твоих родителей и кончая знакомыми. Ты сказал, что я просто не даю тебе так считать, и поерзал у меня под боком, целуя плечо…
Ну а теперь как? Я ведь уже слышу, как приглушенно гудит вдалеке лифт. Еще около пятнадцати секунд – и в замке щелкнет ключ. Что ты скажешь мне, когда увидишь учиненный мною бедлам?

   Да что тут спрашивать. Наорешь. Как все… нормальные люди. В глазах закипят слезы обиды и злости. Ты даже кинешься вперед, чтобы ударить меня… С твоим ростом удар, думаю, придется в скулу. Тебе будет, конечно, больно, потому что драться ты не умеешь совсем и ударишь неправильно, но вряд ли ты это заметишь. А еще ты будешь кричать. Со слезами в голосе, до хрипоты. Кидаясь то к компьютеру, то к кактусам, то к любимой камере, стоящей бешеных денег. Ты будешь спотыкаться о книги, окончательно дорвешь штору… Будешь вести себя, как любой на твоем месте. И ты, как любой, будешь называть меня дерьмом вонючим, говноголовым ****атом, охуевшим ****юком… Будешь орать, что я постоянно все порчу, что из-за меня в твоей жизни одни ебаные проблемы, что я ходячая неприятность в квадрате… Что я виноват во всем плохом, что случилось в твоей жизни за последние – сколько мы там вместе? – полгода, что и секс со мной, оказывается, не так хорош, чтобы искупить все мои грехи… И ты, как все, кто был у меня до тебя, с помощью увесистого стула выпрешь меня из своей квартиры и захлопнешь дверь, постаравшись прищемить мне пальцы, но в том не преуспев. А потом подожжешь мои вещи и выкинешь их с балкона. Проорешь на всю улицу, чтобы я и на километр к тебе не приближался. И если я попытаюсь что-то сказать, крикнешь: «Да пошел ты, мразь!!..».

   Да. Примерно так все и будет, потому что я всем доставляю только неприятности. У меня были и парни, и девушки – все выгоняли меня, рано или поздно, именно таким шумным образом. Так что я уже пересчитывал в голове содержимое своих карманов, прикидывая, чем буду напиваться в честь очередного бурного расставания. Еще подумал: может, сразу прихватить хотя бы куртку, чтоб не так холодно было спать на улице, когда я, нажрамшись вдребезги, не смогу дойти до своей халупы…

   А вот и ключ в замке. Сейчас…

   Эй!
   
   Ты в комнату почему-то не зашел, а сразу отправился на кухню. Ах да, точно, ты же за продуктами пошел, обнаружив с утра холодильник совершенно пустым…
Зовешь меня. Я не отзываюсь – молча стою у окна. Лучше уж скорей зайди в комнату, поистери и выгони меня… Только ожиданием не мучь.

   Не дозвавшись, заглядываешь в комнату, и глаза у тебя традиционно лезут на лоб.
 
   - Тут что, Орда прошла?

   Я лишь мрачно киваю. Ты морщишь нос от неприятного паленого запаха и быстро пересекаешь комнату, чудом ни обо что не споткнувшись, чтобы настежь открыть окно. И уже потом обнаруживаешь под ногами обугленный удлинитель.

   Я испытываю даже какое-то облегчение, когда ты пару минут бегаешь по комнате, теребишь камеру, ковыряешь песок в горшке, откапывая телефон… И вопишь. Причитаешь, пеняя своей несчастной судьбе… Эй, а почему не мне-то?

   Потом все-таки оборачиваешься. Глаза твои влажно блестят, но злых крокодильих слез пока не видно… Сейчас польются.

   Шагаешь ко мне, поднимая руки – вот сейчас… ударишь… как все. Как любой.

   Не в скулу. В грудь.

   Не бьешь.

   Толкаешь!

   Пол уходит у меня из-под ног, и я холодею от ужаса, смешанного с изумлением. Твердый подоконник… Железный карниз царапает поясницу…

   Дыхание перехватило, а сердце остановилось.

   Я ПАДАЮ!!! ТЫ МЕНЯ ВЫТОЛКНУЛ!!!..

   Такого исхода не было еще никогда.

   Будь у меня больше времени, я даже подумал бы, что, может, оно и к лучшему…

   Не довелось.

   Жесткие ветки большого тополя, росшего под твоим окном, разодрали мне, казалось, все, что только можно – как глаза не выкололи, ума не приложу. Было дико больно, так что я на эти мгновения перестал вообще что-либо соображать.

   Густые колючие кусты завершили дело. Я словно на стадо ежей упал. Что-то впилось мне в самое родное… Я хрипло заорал, не слыша себя.

   Прошло минут десять, прежде чем я чуть пришел в себя и с воем выдрался из колючей растительности. Провел рукой по лицу – она вся оказалась измазана кровью. «Ну и красавец же я теперь…» - проплыло где-то.

   Все тело болело так, что на стенку хотелось лезть. А вокруг меня уже собралась небольшая кучка народу… Вот только помочь особо никто не спешил. Здесь меня знало две трети, и столько же желали мне поскорее сдохнуть.

   Я поднял глаза к окну, из которого столь феерично и откровенно неудачно был вытолкнут…

   Ты был там. Смотрел вниз, положив подбородок на скрещенные локти. Смотрел так спокойно, что я попросту испугался. Я не мог найти никакого объяснения случившемуся, не мог вообще ничего хоть сколько-нибудь дельного придумать – мысли путались, как я только что в ветках…

   Ты встрепенулся, посмотрел назад через плечо.

   - Поднимайся! Чайник закипел!
   
   И улыбка.

   Улыбка?..

   Улыбка?!
 
   - Давай, не сиди там! Скорее!

   Меня как хлестнуло. Ноги дрожали, тело отзывалось кошмарной болью на каждое движение, из носа все продолжала течь кровь… Но я все-таки умудрился встать. И двинуться к подъезду.

   Почему? Почему система дала сбой? Почему случилось не так, как я ожидал? Почему же?!!..

   Я пойму это чуть позже, когда буду сидеть, весь в крови, за твоим столом и пить чай, обжигая разбитые губы. Я пойму, что ты не «любой». Не «каждый». И впервые в жизни почувствую себя чем-то помимо куска дерьма. Потому что ты меня таковым не считаешь… И мне только еще предстоит узнать, что это за чувство – быть по-настоящему нужным и любимым.