Пушкин и картошка

Литературный дневник, 04.04.12.

Мне трудно оставить мысль о том, что Пушкин, посылая вызов Дантесу, действительно желал стреляться. Он не зря, уже в день получения анонимного письма, сказал Сологубу, что "дуэли никакой не будет", что ему нужен лишь свидетель для одного необходимого разговора, что он подозревает "одну даму". Выходит, что Пушкин вовсе не считал Дантеса своим врагом.

Но Геккерн распечатал письмо Пушкина, содержащее вызов на дуэль. Это само по себе говорит о том, что Геккерн уже был встревожен одним только именем Пушкина на конверте. Похоже, что "на воре шапка горит". Или, что более походит на истину, Геккерн догадывался, что это были те, кто знали со слов самого Геккерна о проблемах его "сына" Жоржа. Возможно, всё делалось с ведома Геккерна. Или против его воли. Что привело к полному ужасу последнего.

Он передал письмо Жоржу. Но ничего не объяснил о причине вызова. Видимо, в письме Пушкина о причине также ничего не говорилось. Потому и начались просьбы сначала об отсрочке на сутки, переговорах о "мотивах вызова", о "реальных основаниях подозрений".
Часто Жорж оказывался не в курсе дел Геккерна. Или самовольничал. Жуковский писал озлобленному подозрениями Пушкину: "Я имею причину быть уверенным, что во всём том, что случилось для предотвращения драки, молодой Геккерн нимало не участвовал. Всё есть дело отца, и весьма натурально, чтобы он на всё решился, дабы отвратить своё несчастье. Я видел его в таком положении, которого нельзя выдумать или сыграть роль. Я остаюсь в убеждении, что молодой Геккерн совершенно в стороне."

"Материальное доказательство", предъявленное Геккернами Жуковскому и Загряжской, объявленное согласие обоих семейств на брак Екатерины и Дантеса - всё это на время озадачило и даже успокоило Пушкина.

Доказательство именовалось, как предполагают исследователи со слов Жоржа и Екатерины, "картошкой". "Недавние разыскания нидерландского исследователя Франса Суассо также склоняют нас вновь к гипотезе Леонида Гроссмана о преждевременном рождении первого ребенка у Екатерины Николаевны. Гипотеза была отвергнута, ибо базировалась на описке в дате письма ее матери с упоминанием уже родившегося ребенка. Суассо вернул исследователей к мысли о преждевременном рождении ребенка у Екатерины - ситуации, существенно меняющей мотивацию женитьбы Дантеса и всего психологического расклада дуэльной истории.
Суассо установил, что в книге актов гражданского состояния в Сульце только первый ребенок Геккеренов, дочь Матильда-Евгения, записана без положенной свидетельской подписи врача. Можно привести еще ряд косвенных указаний на вероятность того, что скрыто в публикуемых письмах словом "картошка". Мы никогда не поставим последнюю точку в этом вопросе, но Пушкин, конечно же, знал правду и только вынужден был молчать до смертного часа, оберегая честь свояченицы." - («Звезда» 1997, №8: ПИСЬМА ИЗ ПРОШЛОГО
Письма Жоржа Дантеса к Екатерине Гончаровой (1836-1837гг.).
Публикация и комментаpии пpофессоpа Серены Витале. Подготовка писем к печати в России и вступительная заметка В.П.Старка. Перевод писем с французского М.И.Писаревой, комментаpиев с итальянского С.В.Сливинской.)

"Материальная причина" успокоила Пушкина только на время. Пушкину нужно было встать лицом к лицу с людьми, олицетворяющими собой всех его врагов. Нужно было доказать всей России...
"В семействе он был счастлив, насколько может быть счастлив поэт, не рожденный для семейной жизни. Он обожал жену, гордился ее красотой и был в ней вполне уверен. Он ревновал к ней не потому, что в ней сомневался, а потому, что страшился светской молвы, страшился сделаться еще более смешным перед светским мнением. Эта боязнь была причиной его смерти, а не г. Дантес, которого бояться ему было нечего. Он вступался не за обиду, которой не было, а боялся огласки, боялся молвы, и видел в Дантесе не серьезного соперника, не посягателя на его настоящую честь, а посягателя на его имя, и этого он не перенес. Гр. В. А. СОЛОГУБ. Воспоминания, 175 -- 178.
 
Вот почему Пушкин не остановился после свадьбы Жоржа и Екатерины. Он ещё не расквитался с посягателями на его честное имя. "Дело чести" только начиналось.
" ... ОН ПРИНАДЛЕЖИТ ВСЕЙ СТРАНЕ И ЖЕЛАЕТ, ЧТОБЫ ИМЯ ЕГО ОСТАВАЛОСЬ НЕЗАПЯТНАННЫМ ВЕЗДЕ, ГДЕ ЕГО ЗНАЮТ..." - Кн. П. А. ВЯЗЕМСКИЙ -- вел. кн. МИХАИЛУ ПАВЛОВИЧУ, 14 февраля 1837 г. Щеголев, 260 (фр.).

"Между тем посланник (которому досадно было, что его сын женился так невыгодно) и его соумышленники продолжали распускать по городу оскорбительные для Пушкина слухи...- П. И. БАРТЕНЕВ со слов кн-ни В. Ф. ВЯЗЕМСКОЙ Рус. Арх., 1888, II, 309.

Но обществу было мало дела до Пушкина. Даже друзья не смогли вовремя вмешаться. Не было дела до Пушкина и Бенкендорфу. Он не прислал жандармов, чтобы предотвратить дуэль. А ведь Государь ставил ему задачу о принятии мер...