Месть. Глава 23. Роман Безотцовщина

               
Как-то утром ко мне зашёл Клоп. В руках он держал упаковку, похоже, с бумагой для пишущей машинки, так как на одной стороне картонной коробки была изображена машинка и написано что-то на непонятном иностранном языке.
– Серёга, посмотри, что я нашёл на свалке, – сказал Клоп и надорвал пачку. Внутри неё оказалась не белая писчая, а копировальная бумага чёрного и красного цвета. Мы тут же начали через неё переводить всевозможные фигуры на бумагу, удивляясь, что от обычного карандаша через копирку передавались чёткие, насыщенные плотным чёрным или красным цветом, изображения. Натешившись вволю новым для нас занятием, заметили, что наши ладони стали двухцветными. Пробовали отмыть – не получилось. Краситель имел маслянистую основу, с которой даже мыльная вода скатывалась, а перемазанные руки оставались по-прежнему крашеными. Мы снова побежали в общественный умывальник и по пути встретили Бореньку – внука старухи. Он праздно шатался по коридору. Друзей у него не было – старуха всех от него отогнала. Мы пробежали мимо и, не отмывшись, возвратились обратно в нашу комнату.

– Клоп! Ты заметил, что всё время нас обижают то Рыжий, то его жена, то старуха, а Бореньку никто из нас не трогает! Нужно исправить эту несправедливость, – сказал я.
– А что мы ему сделаем?
– Давай натрём Бореньке руки этой копиркой! Помнишь, что на нас сказал Рыжий?
– Мало ли что на нас они со старухой говорили…
– Он на нас сказал – «чернь», а старуха называла  «плебеями». Не знаю, что эти слова обозначают, но, думаю, они ругательные.
Моё предложение Клопу понравилось, и мы позвали к себе Бореньку. Закрыв комнату на ключ, предложили показать ладони. Он показал.

– Боренька! Хочешь, чтобы у тебя были руки как наши – чёрного цвета?
– А для чего? – спросил он.
– Грязь не будет видна! Тебя старуха постоянно заставляет мыть руки, а так – не будет заставлять. Грязи-то не видно! Нас никто не заставляет, и тебя не будут.
Боря недоверчиво слушал наши доводы, но согласия на эксперимент не давал.
– Серёга! Что ты ему доказываешь? Давай сами намажем. Это не больно. Потом благодарить нас будет.
Мы быстро натёрли Бореньке руки копиркой. Он растерянно стоял, боясь сопротивляться нашей инициативе. Затем Клоп, взяв свежий лист копирки, предложил:
– Давай ему лицо отделаем! Будет выглядеть, как папуас.

Боренька запротестовал, но кто ж его слушал. Натёрли мы ему и лицо, и уши, и шею, а потом приткнули глазами к зеркалу. Увидев себя, Боренька захныкал со словами:
– Я всё расскажу папе, он вас набьёт.
– Мы же тебя не били. Мы из тебя делали чужестранца. Наша учительница говорила, что мы должны гордиться тем, что наша страна многонациональная. Вот и хотим, чтобы ты гордился! Если папе понравится, то и из него сделаем папуаса, – сказал я, но Клоп мне возразил:
– Серёга! Из рыжего чернокожего не сделаешь. В той коробке есть красная копирка. Под рыжий цвет башки его морду лучше сделать красной, как задница у мартышки! – сказал он и расхохотался.

Я согласился с другом, после чего мы открыли дверь и, подтолкнув Бореньку к выходу, на прощанье сказали:
– Привет папочке и старой карге!
Мы, высунувшись из дверей, смотрели вслед уходящему Бореньке. Он, дёрнув за ручку двери своей квартиры, убедился, что она закрыта. С громким криком он ударил в дверь ногой и тут же повторил серию ударов, раздражённый медлительностью тех, кто находился за дверью. Долго ему ждать не пришлось. Дверь резко распахнулась, и ему в крашенное «под папуаса» лицо в мгновение рукой старухи было выплеснуто содержимое ночного горшка.
– Аааааааааа! Что ты сделала! – закричал Боренька, облитый нечистотами. – Это же я!

Старуха пуще его запричитала:
– Ой, ой! Азохун вэй! Что я наделала? Я думала, что это малолетние сволочи, а оказалось – ты, мой Боренька! А что случилось с твоим лицом? Ой, что делать? – причитала старуха и послала Боренькину маму нагреть воды.
Мы с Клопом, удовлетворённые полученным эффектом, спрятались. Знали, что за это нас накажут, а мне уж точно «всыпят», но за такое удовольствие я готов был получить по известному месту.

– Клоп! Сегодня мама придёт к вечеру. Мне нужно подготовиться к «получке»! Я уже придумал что-то новое. Ты помоги, а то я один не управлюсь.
Я взял старое байковое одеяло, ножницы, нитки, иголку и, сняв с себя штаны, сделал выкройку на всё заднее место, частично включая ноги. Ни про Юдашкина, ни про Зайцева мы тогда ещё не слышали, но в моде уже делали первые шаги – подшили под штаны выкройку из одеяла. Я надел штаны с защитным устройством  и говорю другу:
– Ну-ка, тресни мне проводом!

Клоп треснул! Защитное устройство хорошо держало удар! Я лёг под батарею, облачившись в модернизированные штаны, и ждал возвращения мамы. Как только она переступила порог подъезда, старуха сразу же ей «насвистала» в уши о наших проделках. Провожая маму до самой квартиры, приговаривала:
– Дайте ему, дайте ему ремня как следует! Что они с ребёнком сотворили – лицо не отмывается! Он до сего времени сидит перед зеркалом и плачет.
– Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Вы всё сказали. Я вас поняла! – сухо сказала мама и захлопнула перед нею дверь квартиры.

Я слышал завершение разговора. Встречая маму, вылез из укромного места, взял провод и положил на стул, чтобы мама его не искала.
– Ну, что? Опять отличился? И инструмент приготовил? Что прикажешь делать? – спокойно спросила у меня мама.
– Да бей меня быстрее, а то спать хочу. Надоела эта канитель со старухой, Гитлера на неё нет!
– Что-то ты сильно дерзкий стал. Придётся попотчевать тебя, чтобы не ввязывался в безобразия.

– На, бей, если тебе Бореньку жалко, а меня – нет!
Мама подозрительно смотрела на мой неестественно распухший зад и хлестнула меня проводом «понарошку». Из моей одежды вылетело облако пыли. Она ещё раз махнула и расхохоталась.
– Снимай штаны, изобретатель! – строго сказала мама.

Я уныло снял штаны. Она осмотрела их и отметила:
– Ты неплохо подшил подкладку – стежки ровные и выкройка сделана оригинально. В общем, распарывай своё устройство. Не буду я тебя наказывать ни ремнём, ни проводом, но и ты, в свою очередь, не делай легкомысленных поступков.

Мама обняла меня, поцеловала, а потом накормила и уложила спать. Мне в эту ночь снились хорошие сны. Ничего не помню в деталях, но запомнил главное – сны были хорошие!