Остаться в живых

                (пародия на эфир Дом2)

Новость о  предстоящем турне быстро облетела все уголки и закоулки Дома.
Конечно, география предстоящей поездки - Сибирь, да и способ передвижения – железная дорога, были не совсем то, о чем мечтается летом, но сумма гонорара была ТАК привлекательна, что затмевала собой все предстоящие трудности. Радовал так же тот факт, что потом на эти самые  денежки можно было позволить себе более приятный отдых со всеми вытекающими удовольствиями.

Выехали в ночь. Тихо и быстро погрузились в предоставленный вагон и сразу окунулись в приятную дорожную дрёму. Так прошло четыре дня: спали, ели; ели, спали – в общем, вели  привычный образ жизни.

Проснувшись на пятое утро и выглянув в окно, наши герои были удивлены тем, что вагон стоит. Причем стоит  один (без остального состава) в тупике. И тут в вагон вошли странные, бородатые люди. Они были одеты в одинаковую одежду с незнакомой надписью БАМ.
- Здравствуйте товарищи! – прокуренным басом сказал главный бородач.
Все тихо поздоровались в ответ. После чего бородач, открыл  всем причину их нахождения здесь.

В конце 80-х годов прошлого столетия, из-за смен власти в стране осталась не достроенной одна из веток БАМа (Байкало-амурской магистрали). Еду и стройматериалы завозить перестали, а строителей оставили, вот они  и старались все эти годы как могли. Но годы брали своё, и однажды, по своей допотопной рации он услышали о том, что где-то в далёкой Москве, есть какие-то необыкновенные строители. Которые вот уже пять лет, не покладая рук, и днём и ночью строют всё, что  только можно. И пришлось  сибирякам пойти на военную хитрость: обманным путём заманить этих кудесников стройки и с их помощью выполнить долг перед родиной. Разумеется, что платить им было не чем, а вот угнать вагон было плёвое дело.

Делать нечего, собрав свои вещи, участники двинулись в путь. Сказать, что он был трудным – значит, ничего не сказать. Это была непроходимая тайга, и двигаться по ней на шпильках и в топиках было просто не реально, а ещё и тащить за собой чемоданы, колёсики которых постоянно забивались и тормозили.

Первым, как ни странно, заныл Кадони: « А-а-а! Что за бред? Почему я должен, куда то тащиться, да ещё и сам нести вещи? Я маг и экстрасенс, я имею дело с высокими материями! И вообще дайте мне телефон, я позвоню маме» После чего сел на пенёк и горько зарыдал. К нему подошла Инна, погладила  несчастного по голове, взяла его на руки вместе с его вещами и  молча продолжила путь. У неё на руках Кадони затих и лишь изредка всхлипывал.

Дикий крик разорвал тишину. Это кричала Нелли, она стояла как вкопанная и орала, зажав что-то в кулаке. Когда к ней подбежал Никита, то увидел, что это комар. Просто крупный, ну такой, что если его зажать в кулаке: то вверху будет его голова, а  в низу сантиметров на десять свисают лапки. Никита с усилием разжал кулак любимой и освободил насекомое. После чего влепил пощёчину Нелли, чтобы прекратить истерику. Нелли наконец-то замолчала.

И все пошли дальше. Земля под ногами перестала быть твёрдой и как-то слегка покачивалась – это начинались болота. Отряд шёл след в след. Дошли до открытой воды. Сибиряки, перешли,  а  наши герои замерли перед неожиданной преградой. Потом быстро сообразили, что  единственная кто не утонет, была Женя (у неё же в организме 60% силикона), не долго думая путешественники перекинули её как мостик и по ней дружно преодолели препятствие.
- Ты видал? – переговаривались сибиряки – Мы с этой девахой  теперь за клюквой ходить будем, да и технику переправлять теперь не проблема.

Даник шел сразу за хозяевами,  и быстро оценивая ситуацию, спросил: «А, что  отцы, невесты у вас  в отряде есть?»
- Кому и кобыла невеста – ответил  крылатой фразой старший.
Тогда Данечка сразу стал  ему строить глазки, фривольно покачивая задом.  Сзади пыхтела Рима. « Ты, что исполняешь?»- обратилась она к любимому. Но тот уже не обращал на неё никакого внимания. Теперь она стала для него обузой, а не локомотивом.

Венц ныл не переставая, и жалел, что в своё время расстался с Инной. Сейчас бы не Кадони, а он уютно сидел бы у неё на руках и сморкался бы ей в ухо.

Наконец пришли на место. Лагерь состоял из трёх палаток и четырёх землянок, которые располагались по кругу, в центре которого был костер.
- Располагайтесь гости дорогие! – приветствовал их местный кашевар. Робинзоны испуганно озирались по сторонам, и не представляли, где именно они должны располагаться.
- Где джакузи? Где салон красоты? Где супермаркет? Где гостиница, наконец?
- Во, мужики, а мы даже незнаем, что всё это такое. Раз вам всё это надо, то вы всё это и построите, но позже. А пока надо достроить дорогу – радостно ответили бамовцы.

Смеркалось, нужно было устраиваться на ночлег. Все разбрелись по землянкам,  внутренний интерьер которых мало чем отличался от наружного. Вместо кроватей дощатые, двухъярусные нары. Усталость сказывалась, и лагерь погрузился в сон.  Ночь была не спокойной. Сначала выли волки, почуяв новые запахи, потом  выли сами Робинзоны, тупо от страха и холода. Потом всю ночь смеялся местный филин, то ли потому что других звуков издавать не мог, то ли   от испуга. Ведь все московские гости поочерёдно выскакивали на улицу с какими-то светящимися штучками в руках, нажимали какие-то кнопочки, после чего ругались матом, рыдали и уходили обратно. Всё просто – здесь не было сотовой связи, а потому все прогрессивное человечество не знало где их искать.

А тем  временем в Москве.  Продюсеры и организаторы, покачав умными и важными головами, пришли к выводу, что шоу должно продолжаться. Опять же столько денег сэкономлено, ведь нет участников и зарплату платить не надо. А  потому просто набрали новых статистов и ежедневные эфиры продолжались. И всё получилось как в старой песне, если её слегка поправить: «Отряд не заметил потери бойцов…..» И уже никто не помнил кто такие: Надя или Глеб, а уж тем более Катя или Паша.

Но вернёмся в Сибирь. На утро обнаружилось, что кое-кого не хватает. А именно: Римы, Инны, Нади и Кадони. Сибиряки, осмотрев место преступления, сказали, что это дело рук какого-то Савелия и его банды. Потом объяснили: « Это местные староверы. Живут, замкнуто, вот только с бабами у них проблема, не выживают они в их суровых условиях.  Потому и умыкнули самых здоровых, а вот зачем Кадони прихватили не понятно. Обмишурились в темноте должно быть»

Тут заголосили невесты: Даша и Маня. « А как же наши свадьбы?»
- Да очень просто,- сказал старшина - Сыграем общую, комсомольскую!
Две ваши, а заодно и все остальные, сколько ещё девок осталось? Вот всех гамузом и переженим. Вот вечером, за ужином, всё и справим. А пока пошли на работу.

Московские то строители думали, что стройка – это сесть на лавочку и потрепаться вдоволь, а оказалось, что совсем даже наоборот.  Выдали им по оранжевому жилету и отправили шпалы и рельсы укладывать, а по пути  в лесу просеку вырубать. Через пол часа работы бамовцы поняли, что новенькие не помощники, а  сплошные тормоза. Но назад дороги не было, на то они и комсомольцы, чтобы из всяких там лодырей, настоящих работяг сделать.

Прошло пол года.

Всё женское население лагеря оказалось глубоко беременным. А потому на тяжёлых работах задействовано быть не могло. Лёгкий труд включал в себя обустройство быта: была построена большая изба с печкой, комнаты были разделены лёгкими ситцевыми занавесками и каждая в своем «отдельном» закутке  улучшала жизнь в меру своей фантазии. Нарощеные ногти и волосы  давным-давно отвалились, косметика кончилась, а потому все дамы были первозданно прекрасны.
 
Мужское население, по-прежнему, жило в землянках, поскольку сапоги на ночь они снимать отказывались, а мылись два раза в месяц.

Всё реже и реже вспоминали они ту свою московскую жизнь. И если по началу ещё была надежда на возвращение, то сейчас она  совсем улетучилась.  Иногда в гости приходили тётки, жившие у староверов. Рима и Инна тоже ожидавшие потомства стали  просто мужними жёнами, которые вели хозяйство с курами да свиньями, по субботам ходили в баню, а иногда их мужики их поколачивали, но не по злобе, а так, потому что им это было приятно. Надька, так прониклась старой верой, что вся  в неё и погрузилась, став матушкой Ефросиньей, а прислужником и наперсником у неё был Кадони. В общем, они на пару дурили, как могли местный народец. За что недовольные их тоже иногда поколачивали, но не сильно.

Даник одолел своей любовью бригадира, и тот слегка поломавшись, сдался, и зажили они крепкой мужской семьёй.   

Глеб, пристрастился к местной самогоночке, настоянной на кедровой коре, слегка перебрав которой уходил в тайгу и признавался там, в любви всем встречным лосихам и косулям.

Либерман стал местным комсоргом, призывал к светлому будущему в отдельно взятой деревне, но его мало кто слушал, чаще посылали, куда подальше.

Венц и Жанна, так и не смогли привыкнуть к тяжкому физическому труду, а потому стали снова жить вместе и изображать из себя пару гусей, и так вошли в образ, что совсем разучились разговаривать, только шипели да гоготали.

И уже достроена была  злополучная железнодорожная ветка, и казалось, можно было бы вернуться домой. Но жизнь как-то устоялась, любовь свою суровую обрели все без исключения, да собственно куда возвращаться?  На проекте их давно забыли, и уже никто не ждал, а из родных домов они сбежали ещё раньше. Да, и правду сказать, даже местные старожилы уже не помнили где та дорога, ведущая в мир. Многие, по-первости, пытались убежать, но, поплутав, дня два, снова возвращались.

Так, вместе с любовью строилась и росла в непроходимой тайге, новая деревня. И от чего-то опять вспомнились  строки классика:
«Я знаю, город будет,
  Я знаю, саду цвесть.
  Когда такие люди
  В стране советской есть!»