Скипидар

        Доктор Бред представляет совместный проект
        Григория РОДСТВЕННИКОВА http://proza.ru/avtor/bobr632009
        и Саши ВЕСЕЛОВА
        Зачем и как это делается можно узнать на странице
        «Игра в  экспромт»   http://proza.ru/2011/12/19/1068


    Пашка «Скипидар» записным мазуриком никогда не был, а так скорее наоборот баклан вроде. Молодой был. По малолетке ещё два срока условных имел, на зону с третьей попытки попал. Приняли его за сбыт и хранение. Четыре года там не только на нарах с боку на бок проворочался, всякое было – вспомнить жуть. Он там всё о воле мечтал, скучал о людях, думал, выйду, и совсем другая жизнь начнётся, как коммунизм после каменного века.
    
    Вышел срок – на свободу откинулся, а тут всё ему не так, как виделось, тут у каждого свой интерес, а «Скипидара-то», и знать никто не хочет. Дружки бывшие поднялись, важные стали, учат: «Мы давно не воруем, и ты не воруй – нас не компрометируй». Он им, а жить-то как? А они, думай сам!

     Он к бабам, до баб-то большой был охотник. Бабы, которые и заняты, и какие свободные все как один твердят, нас любовь не касается, а за так тебе теперь никто не даст – мы из пионерского возраста вышли.
 
     Загоревал Паша и водки выпил, а потом незнакомого дядьку в сквере побил, тот сказал что песен Высоцкого не понимает – весело стало, а потом второго побил, который в армии не служил, а «Прощание славчянки» отстоем назвал – полегчало душе. Может быть, думает третьего отметелить – совсем хорошо будет? Алкоголь-то с пивом в крови бурлит, к действию подталкивает. Видит ботаник в очках идёт, а на майке надпись на английском языке God hates you cry.  Ну, «Скипидар» ему и говорит:

    — А ну, очкарик, сюда иди, проверим твоего бога на вшивость!

    Подошёл тот, смотрит, глазами глупо хлопает. Паша усмехнулся и хотел ему очки поправить. Хрясь! Только очкарик увернулся и в ответ «Скипидару» промеж ног здоровенным ботинком саданул, и убежал, а может и не сразу убежал.
   
    Первая мысль, какую очнувшись Паша подумал, была о чрезмерно ускорившимся вращении земли. Стошнило Пашу, и первое, что он произнёс навстречу «скоропомощной» бригаде было:

     — Остановите землю – я сойду!

     Потом дурашливо улыбаясь, в машине, развалившись на носилках, позволил он толстой тётке помять ему живот, и пристально посмотрел ей в глаза. Глаза её были серыми и совершенно пустыми – никакого участия.

     — Гляди, Вань, у него всё тело в татуировках. Это какой-то – урка. Видать, и получил за дело!

     Бледные узкие губы врачихи двигались вяло без эмоций. От её профессионального равнодушия стало «Скипидару» обидно, аж дух захватило, тогда он изловчился её за грудь ущипнуть, она даже не пошевелилась, только в серых глазах свинца прибавилось, а когда он второй раз ущипнул, усмехнулась и спросила участливо:

     — Хулиганишь? — и со вздохом подитожила, — Ваня, клизму давай – наказывать будем!

     — Беспредел!? — Возмутился «Скипидар», куснул тётку за руку, фельдшера «Ваню» в живот пнул, спихнул на пол чемодан с лекарствами, вскочил на ноги, на водителя обратно прикрикнул, — Сидеть… (а дальше уже не по-печатному)! — И покинул место происшествия законченным циником, разочаровавшемся в человеках окончательно и бесповоротно.

     Решил – буду как все! Мимо пожарного пруда шёл, там кошка тонула – не спас; на скамейке девчонка леденец сосала – отнял; прохожему мальчишке за шиворот горячий пирог с мясом засунул и раздавил; старая бабка попросила через дорогу перевести – он её в лужу подпихнул, а ещё сказал:

     — Шибче хвостом работай, старая вобла!

     Как солнечный луч пробивается сквозь толщу льда, так и он этими нехитрыми действиями хотел себя выразить, а сам чуть не плачет. А когда он у ротозея из штанов незаметно, как настоящий пианист,  кошелёк вытянул, то совсем решил наша победа, у него, аж, улыбка от уха до уха расцвела.

     Довольный домой пришёл, только поздно. Мать встретила:

     — С днём рожденья, сынок, — говорит, — приходили тебя поздравлять тётя Оля с дядей Димой, и Лена, только ушли они уже завтра им на работу.

    «Скипидар» матери ничего не сказал, не приучен был матери грубить, а только посмотрел, на неприбранный стол и из квартиры выскочил. Дай думает себе подарок сделаю – на все деньги «дури» куплю. Раньше-то он этим часто баловался, знал, что и как, но только тут здорово не рассчитал, или наоборот?
 
     Утром нашли его, тихо у стола сидел, как уснул, шприц выронил.

     Пойте, птицы! Сияй, солнце! Я победил!


                к о н е ц