Мы любим

Светка бежала. Бежала подальше от людей, бежала, чтобы укрыться, спрятаться где-то в глубинах звенящего пустотой города. Но она была уверена, что от себя не убежит никогда. На руках она несла закутанного в простыню полуторагодовалого Артёмку, стараясь не думать о нём. Хотела только одного – чтобы он больше не кричал. То тут, то там ей встречались полуразложившиеся тела тех, кому не повезло. Запах стоял ужасный. Запах мёртвой плоти. Запах мёртвой души.

Два дня назад она убила своего мужа, а месяц назад её муж прикончил собственную мать. Это были не самые захватывающие убийства – в мире на тот момент уже научились убивать и делали это постоянно.

«Мы не хотим зла. Мы любим Вас!» – вещало радио на пустынном перекрёстке. – «МЫ ЛЮБИМ! Мы не хотим зла!»

Ещё недавно такая передача городской системы оповещения сама по себе вызвала бы панику среди населения, но спустя месяц после того, как «всё изменилось», она скорее приелась и вовсе не откликалась в сердцах людей. Сердцах людей… Светка повторила эти слова и, будто услышав их откуда-то сверху, попыталась представить себе человеческое сердце, маленькое человеческое сердце, которое ещё билось у Артёмки в груди. Это он пока маленький ничего не понимает. Даже если я выживу, сколько лет пройдёт до того момента, как он решит убить меня? Пять, шесть, может чуть больше? Насколько сильно дети любят мать и в каком возрасте начинают её ненавидеть? Достаточно ведь секундной злости или вспышки ярости. Я могу забыть купить ему подарок или сделать что-нибудь не так, как он хочет, и всё....

«Возьми себя в руки», – шептала Света. – «Всё будет хорошо, они найдут выход, найдут обязательно»

Главное сейчас не встретить кого-нибудь. Даже кого-то совсем слабого. Он всё равно попытается нас прикончить, я уверена. Люди такие, какие они есть – или он тебя, или ты его. В этот момент из-за угла обшарпанного дома с воплем выскочил парнишка лет пятнадцати и бросился на Светку.

– Умри, сука! – закричал он, но вдруг остановился, словно отключенный от питания робот. Упал сначала на колени, и ещё пару секунд в его остановившихся зрачках читался гнев, до тех пор, пока они не потухли, лишенные жизни. Он накренился вбок и рухнул на землю.

В этот раз повезло, но сколько ещё времени фортуна будет улыбаться ей? Количество выживших, хотя бы в этом городе, было ей не известно. Предполагала, что ещё сотня, а то и больше. Каждый из них, будь то ребёнок или дряхлая старуха – машина для убийства.

Светка забежала в подъезд, поднялась на этаж. Здесь, в полностью опустевшем доме, её квартира была для них с сыном настоящим убежищем. Тело её мужа лежало в углу коридора, и она боялась к нему прикасаться. Он уже начал пахнуть смертью, но это Светку вовсе не смущало, такими запахами наполнился весь город, зато теперь она могла сконцентрировать свою негативную энергию на этом мёртвом теле. Это намного лучше, чем направлять её на живых людей. Намного лучше.

«Вот ты же обещал мне! Ты разве не помнишь, что обещал?!» – она обхватила лицо руками и заплакала. Сегодня ей это надо было, обязательно надо было поплакать. Всё случилось два дня назад… А казалось, прошла целая вечность.

***

Он стоит и смотрит ей прямо в глаза, она плачет, а он пытается её успокоить. Каждый день он делает это, срыв за срывом, он гасит их любыми доступными способами. Да, ей тяжело, но и ему тоже очень нелегко. Он повинен в смерти своей матери, которая до этого уничтожила собственного мужа. Всё это из-за таких вот срывов. Всё из-за злости, что накопило человечество. Никто ничего не понял, никто не знал, когда это началось, но начали погибать люди. Очень много людей по всему миру. Планета Земля слетела с катушек. Каждый по-своему слетел с катушек, и чем больше мир сходил с ума, тем больше гибло людей. Всё произошло так внезапно и так быстро, что власти всех стран в мире не смогли вовремя сориентироваться. Смерть была везде и повсюду, не было исключений ни по национальности, ни по вероисповеданию, ни по цвету кожи. Умирали все: и старые, и молодые. Умирали очень быстро. Начались погромы и бунты, но их участники гибли буквально мгновенно, поэтому и паники особой не было – паниковали поодиночке. В тех местах, где люди собирались вместе, смертность росла. Выживали лишь небольшие группы, да и то не все. Те, кто выжил, догадывались о причинах, но вслух их не обсуждали, тем более, что большинство из них и сами были причастны к смертям других.
В первые дни погибло три четверти населения планеты. Одним из первых скончался президент, случилось это, когда он посещал какой-то завод в П. В стране тут же ввели чрезвычайное положение, которое уже на следующий день некому было поддерживать.

Умирали простые люди, учителя, врачи, умирали чиновники, банкиры, ни один олигарх не смог противостоять полной и безоговорочной остановке собственного сердца. Некоторые общественные организации, наиболее сильные духом, взяли на себя контроль над страной, а потом и над всем оставшимся в живых земным шаром. Из них удержалась лишь «Л.Ю.Б.О.В.Ь» или «Л», как её сокращённо называли, чьи призывы через громкоговорители были слышны почти на каждой улице всех городов мира.

Светкин муж состоял в этой организации и знал причину всего этого безумия один из первых. Каждому из членов «Л», после вступления в организацию, в шею вживляли датчик, показывающий уровень опасности. Только благодаря его членству в «Л» они с семьёй продержались так долго. Кроме того, организация снабжала их продовольствием и газом. Электричества не было, но он давно установил бензиновый генератор. В качестве исключения, членам «Л» разрешалось какое-то время находиться с семьёй, при этом саму семью, в особенности женщин и детей, в организацию не принимали категорически – слишком велика была опасность. Женщины в организации, конечно, были, но это были женщины-одиночки.

– Я очень тебя люблю, ты же знаешь! Давай вот подумаем, а что мы завтра с тобой делать будем? – он старается не сорваться, это очень-очень трудно, он старается её отвлечь – это верная тактика, так их учат в «Л».

«Отвлечься – единственный способ выжить», гласит их правило. В общем-то, оно единственное. Есть и другие, касающиеся перемещения по городу, общению в группе, распределению ресурсов и прочего, но это – самое главное и действует для всех, без исключения. Впрочем, не думается, что кто-либо захочет его нарушить. Скорее всего, этот смельчак не продержится и нескольких минут.

Он улыбается, как только может, возможно, наигранно, через силу, но улыбается. Он смотрит на неё, а она смотрит на него и, кажется, успокаивается.

– Я больше не могу так жить, понимаешь? – она говорит тихо, но в этой абсолютной тишине он различает как голос её срывается. – Это не жизнь! Не жизнь уж точно! Это проклятье да? Бог или какие-то другие силы решили нас всех наказать?
Теперь её голос повышается и дрожит. – Не надо меня отвлекать, ты делаешь так всегда, надоело, всё это невыносимо, я ненавижу…

«Кого? Меня? Артёмку?» – думает он. Датчик на его шее загорается красным огоньком, раздаётся сигнал.

… ненавижу эту жизнь! – она уже кричит, смотрит куда-то в сторону, и, кажется, теперь ей точно стало легче. Датчик заморгал и запульсировал, но через мгновение начал успокаиваться. Муж опускается на колени и прижимает Светку к себе. Она дрожит, а он думает лишь о том, что на сегодня у них всё обошлось, и теперь всё будет хорошо, а завтра будет новый день, который, возможно, будет последним.

Ему снится сон, будто он умирает. Просыпается в холодном поту. Такие сны не редкость для всех выживших. Он не исключение. Встаёт и, закуривая, выходит на балкон. Раньше это было опасно, очень опасно, но не сейчас... Сейчас уже почти никого не осталось. Он смотрит в темноту, пытаясь разглядеть хоть какой-нибудь огонёк, искорку света, но, естественно, не видит ничего, кроме ближайших высоток, погруженных во мрак. По сводкам на вчерашнее число в городе осталось около ста человек. В «Л» их уже не принимают. Определился существующий в данное время лимит на количество членов в населенном пункте – нужно чтобы каждый знал каждого в лицо. Поэтому, скорее всего, выжившие прячутся от таких же, как и они сами. Запасы продовольствия практически полностью контролируется «организацией», а уж с реакцией её членов поспорить будет трудно. Даже если кто-то из них погибнет, на его место встанет другой. В любом случае, выживут лишь совсем немногие и, скорее всего, это будут только члены «Л».

Он не слышал, как скрипнула балконная дверь и зашла Светка. Обернулся лишь тогда, когда она прикоснулась к нему.

– Мы могли бы сейчас заняться этим, – сказала она, и глаза её блеснули заговорщическим огоньком, она улыбнулась. – Прямо здесь...
– Артёмка спит?
– Как младенец!
– Да он и есть младенец, что с него взять, – он улыбается и прижимает Светку к себе.

***

Сегодня он готовит обед. В этот новый день ничего плохого не произойдёт. Уверена она, уверен и он. Света чувствует себя намного лучше, и румянец целое утро не спадает с её скул.

– А может, сегодня будем «зажигать»? Включим музыку. Ты, к примеру, то своё платье оденешь… – говорит он, помешивая варево. Запахи готовящейся еды заставляют их забыть о том, что за окном – город мертвецов.
– То самое? Хорошая идея, но… – Светка вдруг задумывается, ведь она отдала платье Лене, просто померить, а забрать забыла, придётся бежать. – Сейчас, я быстро.
Он слышит, как захлопывается входная дверь

Лена – соседка, квартирой этажом выше. Она ещё не вернулась из отпуска. Уехала за несколько дней, до того, как «всё изменилось». Лена уже никогда не вернётся, Света знала это. Ключи на время разъездов она всегда оставляла ей, так что проникнуть в квартиру труда не составит. Она уже не раз это делала, когда требовалось что-либо по хозяйству. Множество замков, будто прячется от кого-то. От кого ей прятаться? Бежать всё равно некуда. Светка громко и как-то по-злому рассмеялась, и эхо отразилось от пыльных стен опустевшего подъезда. Да, определённо, настроение у неё было хорошее. И выспалась даже, что удивительно. Всё будет хорошо, по-другому и быть не может, подумала она и шагнула в квартиру.

Прошмыгнув в зал, она направилась к шкафу. Что-то ёкнуло в душе и кольнуло сердце, когда она прикоснулась к створке. Света отмахнулась от секундного наваждения и открыла шкаф. Среди множества Лениных платьев своё она узнала сразу и тут же сняла его с вешалки. Она уже собиралась уходить, но любопытство взяло верх – захотелось посмотреть, что ещё хранилось в таком большом шкафу. Тем более, что здесь, в пустой и холодной квартире, Светка чувствовала себя неуютно, так что второй раз возвращаться сюда она не поспешит. Произведя осмотр оставшегося гардероба и перерыв кучу дорогих вещей, она открыла маленький шкафчик для бижутерии. Её взгляд вдруг остановился на вещи, явно лишней в груде женских аксессуаров. Сердце учащённо заколотилось, и она, осторожно, будто боясь спугнуть, двумя пальцами выудила находку. Это были те самые часы, которые он когда-то «потерял». Так говорил он. И у неё не было причин не верить. Те самые, что она подарила ему на годовщину свадьбы. Вот так всё банально, подумала Света и рухнула на диван. Слёзы стекали по её щекам, она рыдала навзрыд.

«Только не это, только не так, сейчас надо взять себя в руки, надо отвлечься, сейчас совсем не место и не время для ревности, ты знаешь это, подруга. Держись, ради него, ради Артёма» – успокаивала она себя, но тут же возражала. – «Ради него? Ради того, кто так со мной поступил?! Я ведь всё чувствовала. Да, с самого начала! Я видела, как они смотрят друг на друга, почему я такая дура…»

Она пробыла в квартире уже около получаса. Он наверняка начал волноваться, вдруг придёт и тогда сразу всё поймёт. Света сжимала в кулаке ненавистные часы. Не сегодня. Только не сегодня. Последним усилием воли она поднялась с дивана, заглянула в ванную и, умывшись (благо ещё не красилась), и окончательно взяв себя в руки, прошла к выходу. Она не скажет ему. И не посмотрит. Даже не взглянет в его сторону. Она просто наденет платье и всё забудет. Что за вздор, думать о таких вещах, когда гибнет всё человечество!

Он действительно волновался, и сейчас, когда слышит, как открывается дверь, спешит в коридор. Он смотрит на Свету, а датчик на его шее начинает пищать. Отрывистые звуки. Короткие гудки. Писк таймера бомбы перед взрывом. Она держится изо всех сил, но когда их взгляды встречаются, какая-то внутренняя сущность рвётся наружу. Она не может её сдержать. Она не может его простить. Он смотрит ей в глаза и вдруг всё понимает. Он шепотом произносит: «Только не это».

***

Сегодня ей не удалось к ним пробраться. Для неё это слишком опасно. Страх сковал её, ведь она ни разу за это время не покидала дом. Одна встреча с любым из выживших может закончиться для них с Артёмкой смертью. Она попытается завтра, сегодня она закроется на все замки, не будет включать генератор, не будет даже дышать. Завтра будет новая попытка.

***

Светка знала, что штаб организации «Л» находится совсем рядом. Мужу было запрещено выдавать его точное местонахождение, но как-то он показал ей на карте. Сказал: «На всякий случай». Солнце уже осветило верхушки соседних высоток, и опустевший город просыпался, будто ничего и не случилось. Ветер гнал пыль и грязь по пустынным улицам, на деревьях шелестела листва, то тут, то там лежали тела тех, кто не успел спастись в первые дни катастрофы. Привычная картина для немногочисленных выживших.

Светка бежала, на этот раз заставив себя забыть о страхе. Она приказала себе сделать это во что бы то ни стало и была готова к любому исходу. Ей никто не повстречался, а Артём сегодня был необычайно тихий, и этот факт воодушевил её ещё больше. Она увидела огороженную территорию, принадлежавшую раньше какому-то заводу или фабрике. В любом случае, это место было оставлено людьми задолго до того, как «всё изменилось». Никаких предупредительных знаков, и ворота не заперты. Она проскочила в них, прижимая Артёма к себе и закрывая его от всех возможных неприятностей. Быстрым шагом она прошла по территории, оглядывая встречающиеся по пути строения. Ни одно из них невозможно было назвать «штабом». Либо он и вовсе не существует, подумала Света. Вдруг, где-то позади себя, она услышала шум двигателя. Рёв нарастал и приближался к ней. Через несколько мгновений из-за угла показался БТР и двинулся прямо на них. «Будь что будет» – она ещё сильнее прижала к себе Артёмку и зажмурилась.

***

– …человечество столкнулось с опасностью, к которой не было подготовлено, – уже час звонкий голос из динамиков в импровизированном классе для новичков рассказывал им о происходящем на планете. Рассказывал всё, что им нужно знать, чтобы выжить. – На сегодняшний момент около девяноста восьми процентов населения Земли уничтожено. Наша задача – остановить смертность среди населения. Каждому из членов «Л» вживлён датчик. Он не спасёт вас, но поможет предотвратить вашу гибель…

Света слушала всё очень внимательно. От этих знаний зависела её жизнь, жизнь Артёмки. Жизнь всех, кто уцелел на этой планете. После того, как её приняли в «Л», она почувствовала облегчение. С недавних пор их начали кормить таблетками, которые и вовсе лишали её всех эмоций. Обнаружилось, что на базе есть специальная детская комната, в ней было несколько детишек Артемкиного возраста. Пока родители занимались делами, дети беззаботно играли. «Хорошо, что Артём ещё не может убивать», – думала Светка. – «Иначе бы убили и его». Датчики достались всем, и дети не были исключением.

Никто не знал, что будет дальше, никто даже не задумывался об этом. Ни у кого не было чёткого плана. Все действия и мысли были направлены лишь на то, чтобы остаться в живых.

***

Меня зовут Артём. Я знаю своё имя. И я знаю свою маму. Её зовут Света. Я очень её люблю. А вот мой друг, его зовут Миша. Мы с Мишей играем. Его папа подарил ему машинку. Красивую такую, красную. Он играет с ней и никому другому не даёт. Миша плохой мальчик. Я хотел поиграть, но он оттолкнул меня, и я очень разозлился. У Миши что-то запищало на шее. И огонёк загорелся. А потом Миша упал и уснул. Прибежали взрослые. Потом пришла моя мама. Мишу забрали, но я видел, что он спит с открытыми глазами. И хоть мама мне ничего не сказала, и Мишин папа тоже ничего не сказал, мне всё-таки показалось, что я… сделал что-то очень-очень плохое.