по-щучьему велению

 
ПО ЩУЧЬЕМУ  ВЕЛЕНИЮ
ПО МОТИВАМ АВТОРСКОЙ СКАЗКИ «НА ДОРОЖКАХ НЕВЕДОМЫХ»
Жанр — фэнтази, сказка-комедия,
Формат — полный метр
Бюджет -…
Хронометраж –90—100 минут
Аудитория 6—75 лет.
Референт — «Последний богатырь», «Конек горбунок».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ПРАСКОВЬЯ (ПРИСЛУГА КНЯГИНИ) КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ, ЯГА, ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ.

Играет скоморошная русская музыка. Со скрипом открываются оконные ставни. В окне появляется рассказчик.

РАССКАЗЧИК:
Эх, друзья мои, поведать хочу вам историю о любви великой и коварстве злодейском. О том, как Русь святую чуть не постигло горе огромное.
Было это, в невесть каком году. Может нонче, а может во времена те далекие стародавние. Правил тогда землей русской князь великий — Владимир. Княжил он в Москве в хоромах белокаменных со своей женой княгиней Людмилой. Жил не богато, но и ни бедно. Денег из козны державной не крал, да и другим не давал. А те что брал, тут же возвращал с приварком.
И подарил тогда ему бог двух красивых дочерей. И назвали они девочек Катерина да Марьяна. Был КНЯЗЬ ВЛАДИМИР телом молод и красив подобно богу. Умом был наделен таким, что народ русский про него долгие годы легенды слагал. А прозван был послами заморскими — «хитрым лисом». Многие басурмане да супостаты пытались в те лихие годы Русь на колени поставить, да всё их коварство против них оборачивалось.
Но вот однажды, князя Владимира и его супружницу княгиню Людмилу постигло горе великое.
НАТ. ЦАРСКИЙ ДВОР. ДЕНЬ
ЗВУК. ВПЗ
Играют скоморохи. Со скрипом открывается дверь, слышится грохот падающих ведер. Кудахтанье кур. Ржание лошади. Лай собак. Кто-то кубарем катится по деревянной лестнице, и падает в дорожную пыль.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Фу ты, перепужала бесово семя!
Ну, и куды ты Прасковея, так летишь, бельмы закативши?
Не влюбилась ли часом? Так и шею сабе зломить можно.
О глянь, какую шишку набила и все потому, что не о деле думаешь, а о ерунде всякой. Где мне потом лекарей заморских брать, чтобы твои увечья исправить…
ПРАСКОВЕЯ:
(отряхивает сарафан от пыли, учащенно дышит)
Так я это… Я это, ваше княжеское величие — по вашу душу послана.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Ха-ха! Ты слыхал Ильюша, девка по мою душу летела, аки куропатка на бреющем полете.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(богатырским басом)
Слыхал! Дело видно у неё великое, коли она рожи своей не жалеючи с крыльца да в пыль дорожную шандарахнулась…
ПРАСКОВЕЯ:
(жалостливо)
Во, ваше княжеское величие, во и коленки себе сбила, пока к вам с докладом от супружницы вышей неслась.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(в приказном тоне)
Ну, говори, что княгиня на сей раз желать изволит?
ПРАСКОВЕЯ:
(Задыхаясь от волнения, девка скороговоркой выпаливает)
Супружница ваша, княгиня Людмила, на завтре мечтают отбыть на уикенд вместе с вашими чадами.
(ДАЛЬШЕ)
ПРАСКОВЕЯ: (ПРОД.)
Хочется им подышать свежим воздухом, да освежиться хруштальной водицей. Просила дать указ: поляну накрыть близ водоему, шатер поставить там, чтоб мух да слепней не было. Просила ради сытости кухню походную снарядить, чтобы фуагры с трюфелями, да форели под сливочным соусом отведать.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(смеется с ухмылкой)
Во, видал Ильюша, — вот так с бухты — барахты возжелала княгиня уикенд устроить. Не думает баба, что для такого дела загодя готовиться нужно. Охраной нужно сие мероприятие обеспечить. Хранцузского стряпчего для приготовления фуагы с трюфелями, да форели под соусом из заморских краев выписать. Да и твою дружину ратную делом занять. Ученья проведем — глянем, как твои стрельцы наукой военной владеют.
(сурово со смыслом)
А по сему, Добрыне прикажи от моего имени, дозором сей лагерь обходить. Не дай бог чадо княжеское не сбережем от киднепингу. Этого нам еще не хватало.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(четко по военному на выдохе)
Не извольте ваше княжеское величие сумлеваться. Все исполним, как велит уклад внутренней и караульной службы. И охрана будет, и шатер, и даже хранцузский стряпчий — мусье Барбекю. А для душевной и телесной радости могу вам, предложить рыбы на шпининг поудить, али в баГминтон сыграть. На сие у нас прибамбасы заморские имеются…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР
(задумчиво)
Шо такое шпининг сие мне ведомо, а что за невидаль такая -баГминтон — хочу знать — и немедля!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
Сие есть такая игра ваше княжеское величие! Такая заморская, от басурман к нам пришла. Пруты ивовые кольцом согнуты, а в том кольце, аки на лаптях жилы бараньи натянуты — ракетками сие творение в народе кличут.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(задумчиво)
Да-а мудрено! И что Ильюша, теми ракетками делают?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
Ну, как в писании заморском писано, нужно брякать ыми по валану. Валан — такая картофелина с петушиными перьями. Так и летает сей валан от меня до вашего величества. Вы мне, я вам. Вы опять мне и я опять вам.
ПРАСКОВЕЯ.
(с нетерпением)
И шо, князь великий, мне вашей супружнице сказать изволите?
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(сурово)
Не перебивай девка, коли умные мужи беседу ведут. Пока княгиня будет с детками под солнцем млеть, мы с Муромцем будем в баГминтон играть.
(радостно потирая руки)
Эх, черт — хорошо-то как придумано Ильюша!
Ты говоришь мне — а я тебе?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
Так точно ваше княжеское величие! Я вам — а вы мне.
(ДАЛЬШЕ)

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Разрешите убыть для подготовки уикенда, уж больно мне не терпится к исполнению приступить…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Давай витязь, сотвори мне и княгине радость.
Золотым червонцем одарю усердие твое по службе…
(Муромец заскакивает на коня. Конь ржет встав на дыбы. Слышен удаляющийся стук копыт.)
ПРАСКОВЕЯ:
Так шо мне ваше княжеское величие княгине молвить…
Уже час тут стою, аки у лукоморья дуб зеленый с цепью золотой крученой…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(в приказном тоне)
Скажи! Скажи Прасковея, княгине, что князь команду дал! Завтра, апосля заутренней молитвы, выезжаем экипажем на водоем. Карета к десяти утра будет подана к красному крыльцу. Желаю княгиню зрить в шелках заморских. Чтобы глаз мой радовать, да похотью плотской мою страсть заводить…
ПРАСКОВЕЯ:
(радостно до ликования)
Будет исполнено ваше княжеское величие. Будет исполнено!
(слышно, как убегает и орет в дали на весь кремль)
Княгиня! Князь приказал вам к завтрешнему викенду готовиться. Балахоны шелковые надевать с кралями бирюзовыми да жемчугами белыми, чтобы ему наряд ваш не только глаз радовал, но и плоть княжескую вздыбливал в похоти телесной…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(вздыхает -душевно и радостно)
Дура ж — мать её ети! Ох, и дура же эта Прасковея — на весь кремль орет, как завтра князь будет свою плоть на уикенде вздыбливать…
КОНЕЦ СЦЕНЫ
ИНТ. ЗАМОК КОЩЕЯ. ДЕНЬ
ВЕДУЩИЙ:
Верьте аль не верьте, но в пору ту и в те стародавние времена жил да был на Земле царь-государь, по имени КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:. Тысячи лет правил он своей державой. Ни дня не мог прожить его Беззаконие, без какой подлости либо гадости. Всех соседей своих извел, а их земли к своему мрачному царствию прибрал. И вот наступил день, когда рядом с его царствием уже не осталось тех княжеств и держав, кои были Кощею непокорны.
(Гулко, как в каменном зале.)
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Ох, и скучно же мне Яга! Ох, не могу, как мне эти дни на душе погано. Гадость, аль подлость какую сотворить, желание имеется — а некому. Бывало ранее, в молодость, я такие гадости изысканные выделывал — душа радовалась. А сейчас!? Стар, я стал! Сентиментальность какая — то меня обуревает. Ранее бывало, творю зло и радуюсь! А сейчас? Скучно мне Яга, хоть волком вой! Посоветуй, как боль душевную унять, да царствию моему былую мощь вернуть.

ЯГА:
(раскладывает пасьянс, шелест карт, говорит ехидным голосом)
Жениться вам надобно, ваше бессмертие. Заведите тещу, вот тогда ваша злоба к вам и вернется.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(задумчиво- вопросительно)
Тещу говоришь?
ЯГА:
Тещу, конечно же… А кого же еще?
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(удивленно с восторгом)
Ха, идея эта Яга, хорошая. А где мне тещу то взять? Чтобы тещу найти, нужно сперва невесту себе подобрать…
ЯГА:
(шелест карт — плюет на палец- тьфу)
А вы ваше бессмертие, Горыныча в разведку отправьте. Может, сия гадина, какие свежие угодья, где изыщет? Вот тогда будет вам велика радость, жениться. А там и гадости твори, и тестя с тещей в узлы закручивай, как вашему бессмертию захочется.
(плюет на палец- тьфу)
Вот мне, ваше бессмертие, карты ведают, что ждет вас большое приключение. Вижу через короля светлого и его даму. Вот и дорожка вам, предстоит в дальние -дали.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Дорожка говоришь?
ЯГА:
Ага, дорожка, ваше бессмертие…
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
И куды? Куды меня та дорожка-то ведет…
ЯГА:
Знать, ваше бессмертие, не имею возможности.
Для этого нужно яблочко, да по тарелочке погонять, чтобы зрить сии земли далекие, где моря глубокие.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(возбужденно)
Так зри старая — что сидишь, как истукан на острове Пасхи! Зри — мать твою растак! Хочу знать, какие там еще земли о коих я не ведаю.
ЯГА:
Вы бы так ваше бессмертие не напрягались. Возраст у вас для волнений уж больно не подходящий. Да и маму мою лучше не трогайте. Пусть, ваше бессмертие, её прах с миром почивает. А не то, как воскреснет, и вам и мне будет настоящая Кузькина мать! Мамаша моя по молодости была очень шаловлива. Многие княжества и царства от её шалостей пострадали.
(Яга начинает что-то искать в торбе и находит блюдце с яблочком)
Ох, вот ты где.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Что ты там ищешь, старая кляча? Не адскую ли машину.
ЯГА:
(передразнивает)
Адскую машину — адскую машину… На кой черт мне, ваше бессмертие, адская машина? Я женщина миролюбивая и в этих делах не сведущая. Все знают, ваше бессмертие, коли вас даже катком асфальтовым раскатай, вы уже завтра будете — как новый!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(смеется)

ЯГА:
Гаджет заморский, ваше бессмертие, ищу. Фиговина такая — в быту очень уж полезная: блюдечко с каёмочкой да наливное яблочко.
Яблочко по блюдечку круги нарезает — да всякие диковинные картины показывает.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Интригуешь, клюшка старая. Ну давай ведьма, показывай мне земли першпективные.
ЯГА:
(катит яблочко, шепчет заклинание)
Ты катись — катись по кругу, сквозь метель, пургу, сквозь вьюгу, про заморье расскажи — мир тарелка покажи!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(надменно вопросительно)
Ну и что сия посуда тебе ведает?
ЯГА:
А ничего ваше бессмертие не ведает! Роумингу, ваше беззаконие, с другими царствиями нет. Надо баланс пополнить. А где мне взять злато, коль мой бюджет уже лет десять на нуле. Пусть ваш Змей Горыныч слетает, да на мир свежим взглядом глянет. Как прилетит, так вам и поведает о странах новых, что вашему бессмертию не подчиняются.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(звон монет)
На, тебе старая калоша, злато — давай быстрее пополняй, свой баланс.
ЯГА:
(бросает монету, которая падает на блюдце)
Ох, сейчас покуролесим! Десять лет я уже в сети не была. Страсть как хочется!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(озабоченно)
Ну, что там у тебя?
ЯГА:
(дует на тарелку)
Что-то не идеть ваше беззаконие.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(заводится)
Что не идеть? Давай уже верти- крути свое яблоко.
Не томи мне душу и не нервируй. Я и так нервенный!
ЯГА:
Шканирование, ваше бессмертие не идеть!
Тут вот пишет, что за прошлые сеансы долг имеется. Пока долг не погашен, яблоко чудо творить никак не желает.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(раздраженно)
И сколько тебе еще дать злата, старая ты перхоть?
ЯГА:
Я полагаю, ваше бессмертие еще пять золотых и пойдеть.
(Слышно как пять монет падают на тарелку. Яблочко с гулом раскручивается на тарелке)
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(ликуя от радости)
О, о глянь, старая перхоть — глянь! Пошло родимое! Ох, и пошло!!! О, как твои чары заработали! Ха — ха! Во, дает! Во, дает! Глянь как вертится, словно пропеллер какой.
А что это там за храмы такие с куполами золотыми нам показывает?
ЯГА:
Свят-свят-свят… Это ваше бессмертие — Русь святая…
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Так может мне на Русь святую напасть?
ЯГА:
Не! Не советую ваше злодейство. Русичи они очень суровые люди. Кто только на богатства их не посягал, никому не удалось в живых остаться. Все сгинули в чащобах дремучих, да болотах топучих.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Что так уж и никому?
ЯГА:
Никому! Земля там святая ваше бессмертие!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
А как бы мне попробовать?
ЯГА:
Не советую ваше бессмертие. Тут можно таких люлей огрести, что и до дома своего не дотянешь. Будешь косточки свои по полям собирать. Русичи мужики — они зимой холодные мёды пьют, да мороженным закусывают. В проруби голышом после бани купаются…
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Не забыла ли ты, старая, что бессмертен я? Смерть моя далеко спрятана и дорожка к ней уже травой поросла.
ЯГА:
Ага, ходили на них и бессмертные. Русичи всех угробили. Тут ваше злодейство, умом нужно действовать, а не нахрапом. Хитростью и коварство нужно дело делать. Вон глянь, ваше бессмертие, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР приплоду своему как радуется. Судя по розовым пеленкам сдается мне у него дочки родились. Вот кабы его чадо похитить исхитриться, то тогда можно было бы и о теще подумать.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
На кой черт мне его дочки? Разве что Горынычу скормить?
ЯГА:
Совсем вы умом за тысячу лет зачахли -дите скормить. Нет в вашем организме ни ума, ни романтики… Дочурку князя Владимира похитим, да воспитаем в нашем духе. А когда она соком девичьим нальется, вот тогда ваше злодейство, вы на ней-то и женитесь. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР станет тестем вашим, а княгиня тещей. А коли он будет вам тесть, то и полцарствия вам, как родному зятю будет полагаться… А там, смотришь, и до цельного добраться особого труда не составит.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(Радостно подскакивает с трона)
Ай, да Яга! Дело! Дело говоришь — старая клюшка! Так и поступим!
(потирает руки)
Девчонку украдем, в наших традициях воспитаем, а потом — потом, как вырастет, папашке её и предъявим. Так, мол и так — чадо твое нами взращено, по вашему указу. И мы имеем удовольствие сочетаться с ним законным браком! А посему отвали-ка нам папенька, от Урала батюшки, да до Колымы матушки полцарстивия!
ЯГА:
(ехидно)
Ну вот, сообразил! Так и надо творить злодейство, а не напролом идти! Русь нужно интриганством брать, а не силой! Тут подход должен быть тонкий, как шелковая нить, но крепкий, аки трос стальной.
(КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ: топает по полу и открывает окно свистит три раза, слышно как кто-то машет крыльями)

КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Тут у меня Горыныч поместье дозором облетает. Повадились последнее время лихие богатыри шастать, по моей вотчине. Голову мне хотят отрубить, да за это золотого бабла хапнуть. Им какой-то идиот сказал, что ежели Кощею голову срубить, то таким манером меня убить, якобы, можно.
(ехидно)
Недоумки. Не ведают дурни, что я бессмертен! У меня, Яга, способность, как у ящерки: мне голову сруби — у меня ту секунду новая отрастает.
ЯГА:
(задумчиво)
А как же мозг, ваше бессмертие?
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Какой-такой мозг?
ЯГА:
Ну, чем мысли всякие думают…
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
А, ты про это? Мозг у меня в другом месте имеется. В сундуках мозг мой спрятан, где никто никогда не догадается.
ЯГА:
Догадываюсь я где вы его прячете. И уж точно не в сундуках.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Да ну? А где ж по-твоему?
(диалог прерывает прилет Змея Горыныча, слышно как кто-то большой садится на крышу)
ГОРЫНЫЧ:
Вызывал хозяин!?
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Вызывал. Где шлялся?

ГОРЫНЫЧ:
Дозором ваши угодья дозором караульным облетал, охальников и посягателей на вашу жизнь кошмарил.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Врешь гад! Мы с Ягой ведаем где ты прохлаждался птеродактиль хренов.
ГОРЫНЫЧ:
(обиженно)
Я, ваше бессмертие, не птеродактиль, а аспид реликтовый свободнопарящий. А как личность свободная, имею право на своё личное время. Хочу в кабаке с девами полногрудыми прохлаждаюсь, а хочу летаю — чай мне керосина-то на сие не требуется.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(надменно)
Слушай меня змей! Полетишь в тридесятое царствие, что Русью святой кличется. Похитишь там у князя Владимира его чадо. Мне сюда доставишь. За это получишь две коровы. Хочешь сразу сожрешь хочешь в аренду крестьянам сдашь.
ГОРЫНЫЧ:
Говядина, ваше бессмертие, дело хорошее. Но на Русь святую я не полечу. Нет мне резона, за двадцать пудов говядины, тремя буйными головушками рисковать. Да и киднепингом заниматься у нас, аспидов свободнопарящих, не в почете. Нет не полечу.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
А за десять коров?
ГОРЫНЫЧ-1:
И за десять не полечу. Русь святая — место очень гиблое. Не мало там нашего брата полегло. Я, между прочим, последний остался.
ГОРЫНЫЧ-2:
Не ты — а мы!
ЯГА:
(лукаво)
Вы им, ваше бессмертие, вольную дайте. Они за вольную куда хочешь, слетают и кого хочешь украдут. Банда — мать их. Головы три, а подхвостье у них на троих одно!
ГОРЫНЫЧ-1:
За вольную, пожалуй, можно. Только там, вокруг всей державы стрельцы по тайным засадам да схронам попрятались. Блюдут, окаянные, небо над всем государством, чтобы никакой ящер заморский покуситься на святое не мог. Луки у них тугие, а стрелы каленые. Ночью лететь надо, или пешком сквозь буреломы идти.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Я тебе птеродактиль, шапку невидимку дам. Будешь даже днем никому глазом невидим — стелсом пойдешь.
ЯГА:
Эй, ваше бессмертие! Ты мне эту шапочку еще лет тридцать назад обещал. Я в этой очереди первая была.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Цыц, карга старая! Вот оженишь меня на княжеской дочери, так сразу шапку невидимку и получишь. Чай не навсегда даю Горынычу, а на время.
ЯГА:
А коли они шапку не вернут? Сейчас ты шапочку на него нахлобучишь, а он фьють — и след его простыл, на просторах!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Не переживай, Ягуся — он мне свою жизнь в карты на тридцать три года проиграл. А карточный долг — ясен, как день божий — дело святое. Обстряпаем дело — получишь шапку.
(ДАЛЬШЕ)
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ: (ПРОД.)
Будешь потом по мужским баням шастать, да на добрых молодцев свои зенки похотливые пялить! Чай еще любишь, старая клюшка, на голых мужиков глядеть?
ЯГА:
Ох, не вводите меня ваше бессмертие в краску. Стыдно мне!
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Да, брось ты — шучу я так.
(КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ: подходит к сейфу, открывает)
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
На вот — держи Горыныч тебе инструмент. Как дело справишь, я тебе вольную дам. Все долги тебе спишу. Ну-ка, опусти голову.
(КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ: надевает на голову Горыныча шапку — магия)
О, как! Вот ты был, и вот тебя не стало! Красота!
Ни стража, ни стрельцы тебя не узреют.
ГОРЫНЫЧ:
Ну шо, хозяин, мы тогда полетели.
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Да, давай, птеродактил, вали уже!
(Горыныч машет крыльями и улетает в открытое окно)
ЯГА:
(Собирает со стола карты)
Ну ладно, ваше беззаконие, мне тоже пора. Скоро ночь на двор опустится, а я еще в хате не прибиралась. Так, ваше бессмертие, и зачуханиться не долго.

КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
Ну, пора, так пора. Как Горыныч вернется, я тебе дам знать. Вестовым пришлю — Соловья разбойника, тогда всё и обсудим.
(Яга уходит, дверь)
КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ:
(потирает руки)
Эх, теперь бы новостей хороших дождаться. Вот тогда и будет мне душевная радость.
(откручивает пробку, слышно глотки)
Эх, хорошо пошла…
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, КНЯГИНЯ ЛЮДМИЛА, ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ, КУЧЕР МЕФОДИЙ, ПОВАР МУСЬЁ БАРБЕКЮ, КУЗНЕЦ ДАНИЛА.
НАТ. КРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
(Звенят колокола, слышится как поет православный мужской церковный хор — идет служба).
РАССКАЗЧИК:
Много земель пролетел Змей Горыныч, пока до святой Руси добрался. Приземлился на колокольню, что в народе «Иваном Великим» кличут — дух перевести. Глядит, и глазам своим не верит. Там под ним на крыльце высоком — КНЯЗЬ ВЛАДИМИР с княгиней на молебен заутренний прибыли. Зацепился Горыныч за главный купол, что есть силы — да так и замер, чтобы не спугнуть никого, да себя часом не выдать.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ГОРЫНЫЧ-1:
(шепотом)
Ну что братва, кажись прорвались. Вон он князь всея Руси стоит…
ГОРЫНЫЧ-3
(шепотом)
Рано радуешься, кабы плакать нам не пришлось. Ты лучше глянь, кто это рядом, около крыльца. Это же сам Муромец, со стрельцами охрану держат. Здесь нам никак не прорваться. Только дернемся, нашпигуют нас стрелами так, шо на ёжика похожи будем.
ГОРЫНЫЧ-2
(шепотом)
А мне здесь нравится — воздух чистый! Вот я сейчас злата с купола себе на зубы золотые нашкрябаю…
ГОРЫНЫЧ-3
Я тебе нашкрябаю, недомерок!
ГОРЫНЫЧ-1:
А ну тихо все! Они там разговор ведут.
СЦЕНА ВТОРАЯ
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(бряцает кольчугой)
Ну, что, ваше княжеское величие, молебен свершили — можно подавать экипажи? У нас все готово. Как было вами велено — лагерь на Яузе реке поставлен, охрана не дремлет — дозором его третий день обходит. Хранцузский стряпчий господин Барбекю, приступил к приготовлению к фуагры с трюфелями и форели в сливочном соусе — как было княгиней велено…
КНЯЗЬ:
Сейчас Ильюша, матушка страждущим и убогим раздаст подаяние, и пожалуй, убывать будем на уикенд. Так что давай — подавай голубчик, экипажи.
МУРОМЕЦ:
(кричит трубным голосом)
Экипаж, княжескому величию подать!
слышится, как приказ Муромца повторят стрельцы, кучер щелкает поводьями усиливается цоканье копыт и постукивание колес по брусчатке, поскрипывая экипаж подъезжает к церкви.
КУЧЕР:
здоровается с князем
Здравия желаю, ваше княжеское величие! Доброго вам дня!
КНЯЗЬ:
доброжелательно, похлопывает коня по крупу
А, Мефодий, ну и ты будь здрав! Как кони — готовы? Колеса чай салом заморским смазаны?

КУЧЕР:
А то! Кормилец ты наш! И кони овсом отборным накормлены и колеса, ваше княжеское величие, заморским салом смазаны. Совсем не скрипят…
слышится радостные крики черни — Матушка, заступница. Люди славят княгиню, которая выходя из церкви, одаривает монетами убогих, инвалидов, стоящих на паперти
КНЯГИНЯ:
(радостно)
Полно-те, вам господа! Не усердствуйте без меры!
слышатся здравицы в адрес княгини и ликование толпы и звон разбрасываемых на брусчатку монет
КНЯЗЬ:
Поторопитесь матушка, чай Прасковея с нашими чадами уже на викенд отбыла. Ожидают и нашего прибытия.
(Княжна наступает на ступеньку — поскрипывают рессоры. Она поднимается в карету, с улицы доносится разноголосье толпы, скандирующих: — «Княжне Людмиле слава! И тд».
КНЯЗЬ:
Давай Мефодий — трогай. Едем на Яузу, чай там уже все готово к нашему прибытию.
КУЧЕР:
Но! Пошли родимые!
Слышится щелканье хлыста, с крестов с карканьем срываются вороны. Звук крыльев Змея Горыныча. Он срывается с церковного купола и невидимый парит за князем к месту уикенда
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
НАТ. ПОЛЯНА. ДЕНЬ
(звуковой фон отражающий просторы, где-то в дали играет русская народная музыка, жалейки, балалайки)
РАССКАЗЧИК:
И летит Змей Горыныч за княжеским экипажем, да по пути глаз свой столичным великолепием тешит.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Смотрит, а вдалеке возле реки шатер стоит, а возле шатра стрельцы караулом расположились, только копья, да пушки в разные стороны торчат. В какой-то миг страшно ему стало, но вспомнив про шапку-невидимку Змей успокоился и продолжил смело свой путь.
ГОРЫНЫЧ-1:
Ну что братва, мы на месте.
ГОРЫНЫЧ-2
Ага, еще бы местечко укромное найти, чтобы дух перевести. Что-то устал я крыльями махать…
ГОРЫНЫЧ-1
Ничего, сейчас отдохнешь…
ГОРЫНЫЧ-2
Тебе хорошо, тебе махать не надо. Сидишь на моей шее и в ус себе не дуешь…
ГОРЫНЫЧ-3
(смеется)
И я на твоей шее сижу и что теперь? Ну давай русского богатыря позовём, чтобы он нам усекновение лишних голов произвел…
ГОРЫНЫЧ-1
Хорош базлать — заходим на посадку! Садиться будем на тот дубок, который рядом с речкой стоит. Там и местечко для удобное, рывок сподручнее делать, да водицей глотку промочить можно.
слышится шум крыльев, змей садится на высокий дуб, слышится потрескивание веток
ГОРЫНЫЧ-2
Ах, едрит твою мадрид, мягко-то как — прям у бога за пазухой. И местечко вполне себе симпатишное. Глянь братва, возле шатра баран на вертеле жарится — лепота какая.

ГОРЫНЫЧ-3
(Громко втягивает воздух ноздрями)
Я давно чую! Жаренным мясом ещё на подлете пахнуло — нам бы баранинки отведать. Слюна у меня аж течёт…
ГОРЫНЫЧ-1
Не скулим и не расслабляемся! У меня тоже слюни текут, а ничего — молчу! Лучше смотрите сколько стрельцов по нашу душу понагнали — это же целые полки…
(в дали слышится стрельба из ружей, звучит строевая песня, — Зеленою весной Под старою сосной С любимою Ванюша Прощается. Кольчугою звенит И нежно говорит Не плачь, не плачь, Маруся — красавица).
ГОРЫНЫЧ-2
Что-то я браты боюсь этих русских — ох как боюсь! Не даром они все Европы закошмарили. Люди там от страха дрожат, словно рыбное заливное на блюде…
ГОРЫНЫЧ-1
Сколько себя помню, у тебя брат, перед делом всегда подхвостье свербит. Ты главное кепку-невидимку не потеряй. Как в пике пойдем, держи её крепко. Не дай бог потеряешь. Кощей тогда из нашей шкуры себе сапоги пошьет. И не посмотрит, что мы аспид -реликтовый краснокнижный.
СЦЕНА-4
НАТ. ДЕНЬ. ПОЛЯНА.
(Муромец командует охранному кортежу)
МУРОМЕЦ:
строго по военному на выдохе
Кортеж стой! Слушай мою команду! Стрельцам спешиться! Коней на коновязь, периметр под охрану взять…
(ДАЛЬШЕ)

МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
(сурово)
И смотрите в оба, чтобы мне ни одна мышь не проскочила, пока князь с княжной отдыхать с чадами будут.
звучит походная труба, лошади ржут, гремят латы, стрельцы привязав коней, расходятся по постам
КНЯЗЬ
(радостно предвкушая сытный обед)
Ну вот матушка, как вы желали. Вот вам и шатер, чтобы в тени почивать, и кухня походная, и стряпчий мусье Барбекю.
КНЯГИНЯ:
Доброго вам здравия мусье Барбекю. Как вам наша Русь святая, нравится? Прижились?..
БАРБЕКЮ:
плюхается перед княжной на одно колено и говорит с французским акцентом
О, бонжур мадам! Я, — как это — испыталь феликую радость, когда уфидел матушка, ваше княжеское феличие. Я буду диелать фам фуагра аля трюффи. Это будет очень фкусно. Вы будете язык глотать…
княгиня смеётся
КНЯГИНЯ:
Полно-те вам, господин Барбекю, меня в искушение вводить. Вкуснее русской икры, да с блинами у вас все равно не получится…
БАРБЕКЮ:
заискивающе восторженно
О, матушка, икра а-ля блины — это очень -очень фкусно! Но фугра а-ля трюффи — Это белисимо деликатессо…

КНЯЗЬ:
Ну тогда давай господин Барбекю, иди готовь свою деликатесу, чтобы мы с княгиней имели удовольствие отведать сие блюдо, о котором столько в заграничных журналах написано.
Барбекю удаляется на кухню
МУРОМЕЦ:
(докладывает)
Ваше княжеское величие, нянька Прасковья с чадами прибывать изволит пока в шатре. Доглядает дочек ваших — пока они имеют удовольствие в люльках почивать. Все под контролем — ни муха, ни комар какой, не сможет княжеский сон нарушить.
КНЯЗЬ:
(восторженно)
Эх, молодец ты Ильюша! Эх, угодил — угодил голубчик, и мне, и княжне! В службе твоей я усердие вижу, а по сему за дела сии благодарственные будешь от нашего двора золотым рублем одарен.
МУРОМЕЦ:
гремя кольчугой на выдохе
Рад стараться, ваше княжеское величие!
разворачивается, уходит
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
НАТ. ДУБ. ДЕНЬ
ГОРЫНЫЧ-1
(шепотом)
Гля -гля, братаны, как Муромец перед князем на цырлах прыгает! Видно награду выпрашивает. А княгиня — княгиня, как собой хороша — черт подери! В шелках заморских! Как бы не чадо его бессмертием заказанное, то я бы лучше бы Людмилу похитил.
(ДАЛЬШЕ)
ГОРЫНЫЧ-1 (ПРОД.)
Ох и повеселились бы — совсем не дурственно.
ГОРЫНЫЧ-3
(шепотом)
А я что-то чад княжеских не вижу, стало быть они их в шатре от глаза дурного прячут.
ГОРЫНЫЧ-2
(шепотом)
Я думаю ближе к полудню вынесут чад на солнце погреться, вот тогда и будем брать.
ГОРЫНЫЧ-1
(шепотом)
Пойдем после ланча. Сытый стрелец, аки охотничий пес — лен и только до сна годен. Пака они там дремать будут, мы в пике пойдем.
ГОРЫНЫЧ-2
Не брат, не потяну я пике! Кабы мне баранины с соусом отведать, то может и потянул бы. Жрать мне хочется — мама не горюй! Да подхвостье от страха свербит пуще прежнего — сил никаких нет…
РАССКАЗЧИК:
Тут Горыныч, совсем забыв про шапку-невидимку, снял её с головы, вытер вспотевшую морду и беспечно повесил рядом на сук подсушится.
ГОРЫНЫЧ-3
(шепотом)
Эх, а мне братцы нравится всё это! Может, с князем гульнем? Природа, барашки на вертелах. Девы полногрудые хоровод водят. Лепота!
ГОРЫНЫЧ-2
(шепотом)
А я почему-то всегда жрать хочу.

ГОРЫНЫЧ-1
(шепотом)
Жрать, жрать — дело сперва сделаем, а потом и пожрем от пуза. Хозяин десять коров обещал.
ГОРЫНЫЧ-2
(шепотом)
Пока до хозяина долетишь, брюхо к позвоночнику прилипнет.
ГОРЫНЫЧ-1
(шепотом)
Да, не скули! Самому погано! Неплохо было бы перед операцией глотку зеленым вином промочить.
РАССКАЗЧИК:
Сидел Змей на дубе в ожидании удобного случая, долго сидел, да и задремал, пригревшись под лучами солнца. Долго ли, коротко ли дремал аспид реликтовый, да только проснулся он от странных звуков, который доносились до него с поляны. Смотрит Горыныч, а там КНЯЗЬ ВЛАДИМИР по полю бегает и какой-то палкой машет, а напротив него Илья Муромец прыгает.
ГОРЫНЫЧ-1
Эй, братва ну-ка просыпаемся. Глядите — князь с Муромцем в какую-то хрень играют…
ГОРЫНЫЧ-2
Чудно! Видно что-то заморское.
ГОРЫНЫЧ-1
А вон и люльки с чадами появились. Все идет по плану. Доложить о готовности…
ГОРЫНЫЧ-3
Вроде, готов!

ГОРЫНЫЧ-2
а может, лучше пешком пойдем, а по пути барашка скушаем, винца бочонок осушим. Подберемся к самому шатру — нас же ни кто не видит…
ГОРЫНЫЧ-1
Так! Отсчет времени пошел.
ГОРЫНЫЧ-3
Ой, чую подхвостьем — не к добру это! Ой, не к добру-у-у!
РАССКАЗЧИК:
Досчитал Горыныч до нуля, и взмахнув крылами, сорвался с дуба. Пролетел над прудом. Распугал своей тенью лягушек, скользнул далее над камышами, пока не выскочил на оперативный простор. Тут Горыныч взлетел высоко в воздух и замер там, высматривая люльку с младенцами.
ГОРЫНЫЧ-2
Может братва лучше барана зацепим — он готов уже…
ГОРЫНЫЧ-1
Колыбель ищи придурок — не отвлекайся…
РАССКАЗЧИК:
Завис Змей Горыныч над поляной закрыв крыльями своими солнечный свет. Стрельцы из охраны, открыв рты свой взор в небо устремили, посчитав, что знамение наступило. И князь, удивленный явлением, ракетку опустил.
КНЯЗЬ:
(озабоченно)
Ильюша, глянь, что за темень такая наступила, али сие есть солнечное затмение?

МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
Сие, ваше княжеское величие, ни есть затмение светила, сие есть рептилоид реликтовый, которого в народе Горынычем кличут. Тварюка, ваше княжеское величие, краснокнижная от того и не боится ничего — летает где хочет…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(озабоченно)
А что он здесь делает?
МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
А бес его знает, наверное, на запах мяса жаренного прилетел…
РАССКАЗЧИК:
Увидел Горыныч колыбель. Сложил реликтовый аспид крылья и словно сокол ринулся с неба на люльку с чадами.
Все произошло так внезапно, что княгиня Людмила да девка Прасковья даже не сообразили, что случилось. Схватил Горыныч княжеское чадо, да хотел с ним в небо взмыть, да сил своих не рассчитал. Забегал по поляне, прижав дитё к груди, а оторваться от земли не может. А в этот миг и Илья Муромец уже в себя пришел, да и стрельцы очнулись.
МУРОМЕЦ:
(громогласно)
Брось чадо — аспид или по рылу получишь…
КНЯЗЬ:
орет что есть силы
Илью-ю-ю-ша, только не стреляйте ради Христа! Дите шальной пулей сгубите…
ГОРЫНЫЧ-1:
глубоко дышит, орет, слышится топот ног
Невидимые мы! Нет нас! Нету нас! Мы вам мерещимся…
ГОРЫНЫЧ-3
глубоко дышит и орет
Атас братва! Муромец! Бежим, нет — летим! Взлетай же, взлетай…
ГОРЫНЫЧ-2
Простите братцы — сил нет — драпаем пёхом…
РАССКАЗЧИК:
Бегал Змей Горыныч по поляне, бегал пока стрельцы его не окружили да чуть в сети рыболовные не поймали. Огляделся Горыныч, как загнанный зверь да, как подпрыгнет и взлетел.
КНЯЗЬ:
(орет)
За хвост его хватай! Хватай за хвост! Уходит гад! Уходит аспид окаянный…
РАССКАЗЧИК:
А змей взлетел да и завис выбирая себе курс. И взял тогда Илья Муромец в руки ракетку. И подбросил он камень, да как ударит ей со всей силы. Словно пуля полетел камень и как раз средней голове в затылок попал. Искры из глаза посыпались, словно салют в новогоднюю ночь. Потерял гад сознание. Еще мгновение и вошел бы змей в штопор, но братья, с духом собравшись, удержались в воздухе.
звук падающего самолета
ГОРЫНЫЧ-1
(орет)
Держи, горизонт — держи! У нас центральный выбыл. Бьют в подхвостье.
(ветер свистит, Горыныч падает в пике)
ГОРЫНЫЧ -3
поет от безысходности
Мы летим, ковыляя во мгле, мы летим на последнем крыле.

Глаз подбит, хвост швербит, но Горыныч летит, на честном слове и на одном крыле.
ГОРЫНЫЧ-1
Мы ушли, ковыляя во мгле, мы к родной подлетаем земле.
Вся команда цела и машина пришла. На честном слове и одном на крыле…
РАССКАЗЧИК:
И упал Змей Горыныч далеко в лес. Княгиня в обморок плюхнулась, князь в истерике. Илья Муромец в шоке — шеей уже плаху чувствует. Стрельцы посреди поляны окаменели — команды ждут.
КНЯЗЬ:
орет что есть силы
Чего стоим!? Кого ждем!? Кто рептилоида ловить будет? Всех! Всех на каторгу! В рудники сибирские сошлю уран кайлом ковырять…
МУРОМЕЦ:
(орет)
Вперед! Всем — змея ловить! Первый кто поймает, получит поместье в Рублевке и тысячу золотых…
РАССКАЗЧИК:
И бросились стрельцы на поиски. Ведь гнев княжеский был жесток и чрезвычайно беспощаден.
А Змей Горыныч, тем временем, в кусты спикировал. Взобрался на пень, держит княжеское чадо в лапах, да выпустить боится.
ГОРЫНЫЧ-1
задыхаясь от такого полета
Всё, всё — трындец! Киднепинг! Интерпол! Каторга! Что теперь будем делать?..
ГОРЫНЫЧ-3
глубоко дышит
Валить, валить надо! С минуты на минуту стрельцы пожалуют — ох и намнут же нам бока- мама наша дорогая…
ГОРЫНЫЧ-1
Как валить, коли у нас центровой в отключке? Его в чуйство привести надо. Без него нам никак не взлететь.
Слышны звонкие пощечины бах-буц
ГОРЫНЫЧ-2
А, ой, ах! О, привет мужики! Что это было?
ГОРЫНЫЧ-1
Что птеродактиль очухался?! Муромец в нас каменюкой попал.
Прямо тебе по шарабану!
ГОРЫНЫЧ-2
А дальше что?
ГОРЫНЫЧ-1
Что-что не видишь упали мы. Тяги у нас нет…
ГОРЫНЫЧ-3
Братва, вещует мне сердце, валить надо отсель. Не ровен час, тут стрельцы княжеские появятся…
ГОРЫНЫЧ-2
озабоченно
Шапку надобно забрать — потом лететь.
ГОРЫНЫЧ-1
Какую шапку?
ГОРЫНЫЧ-2
А ту что нам Кощей на дело дал.
ГОРЫНЫЧИ -1 и 3
вопросительно хором
1-А разве мы не в шапке?
3-Тогда где она?
ГОРЫНЫЧ-2
Перед тем, как мы дите красть собирались, я её сушиться на дуб повесил. Там на дубе она и висит…
ГОРЫНЫЧИ-1 И 3
хором
Так что нас видели? Со всех сторон?…
ГОРЫНЫЧ-2
философски почесывая шишку
Ну, коли по мне каменюкой попали, стало быть видели, и полагаю, со всех сторон…
ГОРЫНЫЧ-1
переходя в гнев
Ах ты муха навозная! Курица ты щипаная! Это что, значит князь видел, как мы его чадо похищали?..
ГОРЫНЫЧ-2
Не ори! У меня и без того голова болит! О, глянь шишка какая. Я один пострадал больше всех…
(заплакал ребенок)
РАССКАЗЧИК:
И стали братья разборки вершить над средним братом. А в это время из леса на поляну мужик вышел. Ростом был он здоровенный, в плечах косая сажень, в одной руке лукошко с грибами, а в другой дубина еловая.
КУЗНЕЦ ДАНИЛА:
А ну-ка змеюка, чадо брось! Не ровен час зашибу малость…
ГОРЫНЫЧ-1:
Хы-хы! А ты кто таков будешь? Кто ты таков…
КУЗНЕЦ ДАНИЛА:
Я смерть твоя! Брось чадо — мышь ты летучая…
ГОРЫНЫЧ-3
Ты это…
КУЗНЕЦ ДАНИЛА:
(сурово)
Я тебе сейчас дубиной так заряжу — забудешь, как тебя звать. А ну, отпустили дите…
ГОРЫНЫЧ-2
жалостливо чуть не плача
Мужики, отдайте — отдайте дитё, от греха подальше. Коли мне еще раз по голове прилетит, я ведь навсегда умом тронусь. Как пить дать позабуду где шапку сховал…
РАССКАЗЧИК:
Переглянулись головы. Зашипели, словно гадюки. Жалко им было с десятью коровами расставаться — свое подхвостье оно завсегда ближе. Не хотел Змей Горыныч затевать драку. Положил он аккуратно чадо на пень, а сам задом, задом да отполз чуток в сторону — в кустики.
ГОРЫНЫЧ-1
грозно шипучим голосом
Твоя взяла, мужик-лапотник. Забирай чадо, да помни, что хватишь ты с дитем этим горя. Как пить дать хватишь. Его княжеские стрельцы уже по всему свету искать пустились. Не долго голову свою носить тебе осталось…
КУЗНЕЦ ДАНИЛА:
бережно укладывая ребенка в корзинку
Не твое дело! Ты, мышь летучая, особливо за это не переживай. Теперь это моя проблема. А ты бы валил отсель подобру-поздорову, пока во мне злость не проснулась. А то коли она проснется, то я за себя не ручаюсь…
ГОРЫНЫЧ-1 и 3
грозно шипучим голосом
Ну прощевай, мужик-лапотник. Может, свидимся еще…
ГОРЫНЫЧ-2
жалобно чуть не плача
Да полетели уже, Кощей нам голову за шапку снимет.
Боюсь, он как раз мою выберет…
РАССКАЗЧИК:
Взмахнул Змей Горыныч крыльями раз — ветер сильный поднялся. Взмахнул второй раз — ветви деревьев к земле пригнулись. Взмахнул третий раз — закружил смерч из листьев.
И взлетел Горыныч.
ГОРЫНЫЧ:
(хором)
Прощевай мужик ты лапотник! Помни! Горя ты с этим чадом еще хлебнешь — ох и хлебнешь ты горя…
слышится песня.
ГОРЫНЫЧ:
Мы летим ковыляя во мгле. Мы летим на последним крыле. Глаз подбит, хвост свербит, но Горыныч летит на честном слове и на одном крыле…
КУЗНЕЦ ДАНИЛА:
(радостно)
Эх, счастье-то какое мне привалило — кому скажешь, никто не поверит. Теперь и у нас с Капиталиной дите свое будет. Эх, заживем мы таперича полноценной семьей!

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ, ОТШЕЛЬНИЦА АКСИНЬЯ, ИКОНА НИКОЛАЯ УГОДНИКА, КУЗНЕЦ ДАНИЛА, ВАСИЛИНА, ЕМЕЛЯ, МАТЬ ЕМЕЛИ МАРФА.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ИНТ. КНЯЖЕСКИЕ ХОРОМЫ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
Как ни старался КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, уберечь дочерей своих от всякого рода покушений, но судьба оказалась намного прозорливее и сильнее княжеского статуса, богатырской силы и молодецкой сноровки. Потрясенная пропажей дочери, княгиня Людмила слегла и хворала с каждым днём всё пуще, от чего князь мрачнел подобно туче и думы всё более гнетущие, терзали его голову.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
серьёзный, удручённый
Ну что, витязь распрекрасный, делать с тобой будем? Где теперь чадо мое искать будем? Ты же Муромец, обещал мне, что ни комар, ни мышь носа не просунет. А стража твоя такой наглый киднепинг прозевала! Я, как князь Руси великой, должен отрубить чью — то голову, чтобы быль свою сердешную унять, лиходеев и соучастников наказать за недогляд, да на наших друзей заморских ужас навести…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Чует мое сердце, князь, что киднепинг чада вашего величия, есть кем-то задуманный хитроумный план. А возможно и предательство. Махать ваше княжеское величие топором — дело право пустое, да и дюже затратное. Чай палачу за каждую голову платить надобно.
(ДАЛЬШЕ)

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
А вдруг — та голова, которую вы сечь соизволите, ведает корни того самого лиходейства. Карать, ваше княжеское величие, надобно самого лиходея, а не того, кто по недогляду своему сие злодеяние допустил. Предлагаю вам, ваше княжеское величие, службу княжеского державного надзору учинить. Дабы действия супостатов, да басурман всяких, загодя пресекать на корню. Вот тут мы и смогём изыскать охальника и совершить над ним истинное государственное правосудие…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
с чувством заинтересованности
Ну — ка, ну — ка Ильюша, с этого места, поведай мне по подробнее голубчик. Смогешь, изыскать супостата и предать его суду?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Смогём! Я, ваше княжеское величие, да Добрыня Никитич надумали тайную стражу узаконить по виду той, что у древних римлян была. Княжьи люди в разных хламидах будут середь бояр, простолюдинов да всякого мастерового люду, как свои ходить, и инкогнито выведывать где, что происходит. А после, учуянное докладать. А далее, мы сии веды будем описывать на пергаменте и до потребности хранить. Вот, к примеру: затеял какой басурманский царь против вашего величия гадость творить. Он же не пойдет на пролом. Он же сперва зашлет тайных соглядатаев — шпиёнов, чтобы выведать: каковы планы у народа, какова княжья зброя, да сила войска. Аль свои же, доморощенные бояре да купцы, что страсть к воровству, аль к мздоимству имеют на княжий престол свои виды имеют…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Дело говоришь Илья. Сегодняшним днем указ издам, о сотворении тайной стражи. Пущай они будут коварные замысла врага внутреннего и закордонного выведывать. Казны дам сто золотых, но на сей раз, чтобы ни муха, ни паук какой без надзору не остался. Излови мне этого аспида трехглавого, чтобы выведать кто стоит за ним, а потом мы и порешим что делать. Дело чай не хитрое змеюку на каторгу судом определить. Будет кому вагонетки с углем да с железной рудой по рельсам тягать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(с укором)
Сие князь не дело. Горыныч он кто? Он — рептилоид реликтовый и замены ему пока нет. Да и в деле сыскном да оборонном, он личность очень нужная. Пущай себе летает гад, по землям разным.
Натурой он безобиден: жаром уже давно не дышит, люд без надобности не крадет. Головы у него три — а ума, что у дитя малого. В нашем деле тайном такой агент важнее княжеского человека. Княжьему люду, кои будут промыслом тайным ведать, жалование надобно платить, а сей рептилии и барана жаренного хватит. Я его ваше княжеское величие изловлю силками. А после выведаю, кто интриганство такое замыслил против державы нашей…
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Под тайную стражу велю тебе Муромец возвести хоромы, где княжий люд будет умение и навык в розыске да защите державы приобретать. Пусть грамоту учат. Пусть учат и ремесло владения тайным оружием. Чай не с мечами да копьями по княжеству ходить будут.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
на выдохе
Дозволяете, ваше княжеское величие, приступить к исполнению?
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Да уж изволь голубчик.
РАССКАЗЧИК:
И отлегло тогда на сердце Муромца. Не стал князь в сердцах топором махать, а к делу отнесся с душой и глубоким пониманием. Это и вселило в душу Муромца радость за дело новое, которое будет не только ему на прибыль, но и державе на пользу великую. И собрал Муромец ратников надежных с кем все баталии прошел, да с ворогом княжества российского неустанно бился. И зачитал им княжий указ.
СЦЕНА ВТОРАЯ
НАТ. КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕ. ДЕНЬ.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
громогласно командует полком, гремят барабаны и фанфары
Становись! Равняйсь! Смирно!
слышится построение кремлевского полка
Слушай указ! Сего дня, Я великий князь всея Руси Владимир, своим княжим словом повелеваю: повелеваю службу сотворить тайной державной охраны и обороны. Воеводой тайной стражи назначается воевода Илья Муромец. Повелеваю: на территории хором княжеских недалече от конюшни, где зловонно смердит навозом, заложить державное ведомство тайной службы с темницами, для содержания лиходеев, да с казематами для пыток басурманских лазутчиков…
ДОБРЫНЯ:
Так стало быть у нас Ильюша, теперь своя служба имеется?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Спокойно без пафоса, но с гордостью
Стало быть так Добрынюшка — своя! Братья! Сегодня князь, за утерю чада княжеского — желал всю охрану через палача пропустить. Я животом встал — не дал свершиться казни без следствия. Я лично пообещал изыскать лиходея и наказать его по суду и закону праведному. Так что братья, будем всей ратью аспида ловить и жестоко его в пытках мучить, пока он не выведает нам, кто сей твари заказал свершить сие лиходейство. С этого дня князь издал указ. Мы теперь братья, не просто рать! Мы теперь, несем тайную стражу коей цель, выведывать лихие и скрытные глазу замыслы ворога державы нашей. А токмо и не только ворога заморского, но и собственных воров, да всякого рода злодейского да душегубского люда. Дозором будем обходить державу. А чтобы знать тайные планы — середь черни, будем иметь тайных соглядатаев, да ушлых лазутчиков, кои могут порчу ворогу наносить непоправимую.
РАССКАЗЧИК:
И загудели одобрительно стрельцы. И стали здравицами Муромца да Добрыню славить, за то что спасли они стрелецкую рать от кары княжеской. Многие тогда избежали плахи и сохранили головы свои и здоровье. И поклялись стрельцы гада реликтового краснокнижного изловить и распластав на дыбе, выведать у него имя того кто его на такую лихоманку подбил.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
РАССКАЗЧИК:
И многие лета минули с тех пор — семнадцать годков.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Семнадцать годков зима сменяла лето, а весна осень. Княгиня Людмила так и не пережила горя утраты чада. До времени ушла в мир иной, оставив князя Владимира вдовцом с дочерью Марьяной. Много воды утекло с тех пор, много слез пролито было, а известий о чаде пропавшем Катерине так и не было. Но однажды с неба знак был неспослан на землю русскую. В год совершеннолетия сестер, с неба высокого на землю камень пал. Да не простой, а железный. Словно золотая стрела, пущенная из лука тугого, прочертил огнем, край небосвода, и пал близ озера. Волки завыли. Птицы закричали, а гады ползучие вглубь болот лесных уползли. Преклонив колени перед иконой Николая Угодника, Аксинья трижды перекрестилась и вняла гласу господнему…
РАССКАЗЧИК:
И пошла Аксинья, сквозь ночь, сквозь чащобы жуткие, к святому Ялень озеру. Весь путь до камня небесного, ей луч света освещал, чтобы она с пути не сбилась. Омыв водой тело небесное, положила его котомку, да взвалила груз сей тягостный на плечи свои. Долго ли, коротко ли брела Анисья, да только на пятый день прибыла она в слободу стрелецкую. Жил в слободе со своей дочкой Василиной великий мастер оружейных дел Данила.
слышится, как горит горн, да звенит молот о наковальню
АКСИНЬЯ:
Тебя ли Данилой мать нарекла?..
ДАНИЛА:
постукивает молоточком по железу
Меня, матушка, меня…

АКСИНЬЯ:
Хочу с дороги дальней квасу испить холодного. Пущай дочь твоя квасу мне принесет. А тем часом тебе весть добрую поведать хочу…
ДАНИЛА:
Доченька, в погреб поди, да набери для гостьи
кваску березового.
слышно как Василина открыв со скрипом дверь, спускается по лестнице в погреб.
АКСИНЬЯ:
Видение мне было, что ты Данила, семнадцать лет тому, аспида реликтового одолел и чадо у него отнял…
РАССКАЗЧИК:
Испугался мастер Данила, что тайна, которую он хранил все эти годы стала люду известна. Не ведал он, что кроме Змея Горыныча и него, деяние богоугодное было ведомо ангелам, что хранили дочь княжескую. И понял кузнец Данила, что убогая старуха не спроста явилась к нему. И пал на колени кузнец Данила.
ДАНИЛА:
падает на колени
Не губи матушка! Все, что захочешь исполню…
АКСИНЬЯ:
Ничего мне от тебя Данила, не надобно — живи, как и жил. А для дочери твоей Василины, у меня подарок имеется…
РАССКАЗЧИК:
Тем часом Василина из погреба с квасом холодным показалась. Да увидала, как тятя родный, перед старухой замшелой на коленях стоит. Испугалась, словно какое негожество узрела…

ВАСИЛИНА:
испуганно
Ох, а что это с вами тятенька? Не захворал ли часом, аль какая беда приключилас…
ДАНИЛА:
Да не пужайся доченька. Вот — мерку с лапотка путницы сымаю. Странница пожелала замочки медные, на чеботы приладить…
ВАСИЛИНА:
Фу, вас тятенька! Так и до смерти испужать можно. Я же чуть крынку в подпол не пустила. Ноги, у меня от страха чуть не подкосились…
АКСИНЬЯ:
Не пугайся деточка. Отче твой, великим мастером по всему краю слывет. Ему — что шелом ратный отковать, что иголку для портного — все едино…
Василина наливает квас в кружку
ВАСИЛИНА:
Да, тятенька у меня золотых рук мастер. Вот и квасок ваш студеный тоже его промысел… Отведайте матушка, не побрезгуйте угощением нашим… Березовый, с медком, чабрецом — да на жаренных ячменных зернах настоян.
(пьёт, выдыхает)
АКСИНЬЯ:
Ах, как квасок твой ладен. Словно ангелы по жилам прошлись… Кабы ты не был кузнецом, то квасом мог бы промысел иметь. Хочу дочери твоей в знак благодарности за прием радушный.
слышится звон железа по железу
Подарок хочу тебе, девица красная, от Господа нашего передать. В честь твоего совершеннолетия. Чай сегодня твой день…
ВАСИЛИНА:
с восторгом
Так значит, мне тятенька, восемнадцать годков
стало…
ДАНИЛА:
Ох, доченька, прости меня старого. Запамятовал я совсем. Совсем у меня из головы лень рождения твой вылетел…
АКСИНЬЯ:
Разверни внученька, да погляди, что тебе небо на именины послало…
РАССКАЗЧИК:
И развернула Василина холстину и обомлела, увидев мелькнувшую искру, исходившую от небесного железа. Не было для неё ценнее дара, чем этот кусок божественного металла.
АКСИНЬЯ:
Намедни внучка, было мне явление. Поведал мне образ Николы Чудотворца, чтобы я сей камень тебе доставила и наказ от него передала…
ВАСИЛИНА:
Каков наказ, будет матушка…
АКСИНЬЯ:
Велено тебе Василина, из сего куска железа отковать меч булатный, что в народе кладенцом кличут. Как меч будет тобою изваят, то в день крещения господнего, велено закалитьего в водице святой, чтобы был он не оружием для битвы ратной, а карающей десницей Господа нашего…
ВАСИЛИНА:
Наказ господний матушка, к сердцу принимаю. К рождеству Христову –так и быть кладенец сделаю…

ДАНИЛА:
с легкой ухмылкой
А вздолишь, доченька?..
ВАСИЛИНА:
Вздолию тятенька. Науку твою постигла за годы долгие в полной мере. Руки у меня хоть и девичьи, а молот я держать могу не хуже любого кузнеца…
ДАНИЛА:
Вот и проверим, как тебе кузнечный промысел — по сердцу, аль нет…
РАССКАЗЧИК:
Хотел было Данила поблагодарить отшельницу, а её и след простыл. Исчезла старуха, словно её никогда и не было.
А на следующий день после молебна, приступила Василина к работе: разогрев небесное тело на углях до соломенного цвета, она взяв в руки молот, принялась волю божью в металл воплощать. Целыми днями, до захода солнца, Василина и Данила грели, ковали, складывали пополам, да скручивали в спираль железный брусок. На сороковой день трудов праведных, вышел из–под её окрепших рук, булатный клинок красоты неописумой. Рукоять из золоченого яблока в черни серебра, венчалась узорным огнивом, которое переходило в широкий, жалящий клинок небывалой до селе остроты и крепости.
ДАНИЛА:
Горжусь тобой дочка. И вот что скажу тебе. Нет, такой силы и такого оружия на земле, которое может противостоять клинку сему булатному. Во благость Господнюю и справедливости ради, сотворен он тобой в благословении…

ВАСИЛИНА:
Значит тятя, переняла я твое ремесло и теперь могу свое клеймо ставить?..
ДАНИЛА:
Можешь, детка, ибо постигла ты мастерство кузнечное в полной мере, и даже где-то своего учителя превзошла. Горжусь! Ох, горжусь я тобой- дочка моя ненаглядная!
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
РАССКАЗЧИК:
Пока Данила с Василиной клинок золой да войлоком до блеска натирали, уже свечерело. За окном, словно голодный волк, завыла метель, а в бревенчатой хате недалече от кузницы, было тепло и уютно. А жил там Емеля — сын рыбацкий. Жил он с матерью, которую в младенчестве нарекли Марфой. Ничего Емеля не умел делать. Любил на горячей печи поваляться, да семечек погрызть. Бывало закинет он руку себе под голову, и давай мечтать, как придет время и заживет он богатой да сытной жизнью. Так бы и прошла его жизнь на печи, да случилось в тот вечер то, что изменило его судьбу и судьбу всей земли русской.
ИНТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ ХАТА. ВЕЧЕР.
Горит лучина.
ЕМЕЛЯ:
Эх, маманя, мне бы сейчас в Хургаду прокатиться. Тепло там, аки на сей печи. Девки полногрудые в исподнем, на фоне голубого моря пляшут. А после, на песке телеса свои жаром ярила тешут, чтобы быть колером, аки жаренные куры на вертеле…

РАССКАЗЧИК:
А в углу красном, прямо под образами Христа, в свете лучины сидела Марфа. Пела себе под нос Марфа песнь жизнь нелегкую крестьянскую и несмотря на тусклый свет, она виртуозно иглой орудовала. Прикладывая стежок к стежку, вышивала мать сыну на рубахе к свадьбе яркий узор.
ЕМЕЛЯ:
А ты мне матушка, какой породы птицу вышиваешь?
МАРФА:
Петуха…
ЕМЕЛЯ:
Нет маманя, петуха мне не надо. Петух -это птица крикливая и в мужском кругу не уважаемая. Ты мне золотую жар птицу феникса ниткой нарисуй. Пусть он ярче царского червонца горит! Хочу, чтобы девки слободские об меня свои бельмы поломали, а дочь княжеская полюбила всем сердцем…
МАРФА:
Не того ты роду, чтобы тебя княжеской породе полюбить. Ты Емелька, не благородных кровей… Ты сын рыбацкий… Тебе не феникс золотой нужен, а карась серебрянный… Ты бы лучше на дочь Данилы кузнеца глаз свой положил, чем тебе не дочь княжеская… Василина и красавица — да и кузнечным промыслом владеет не хуже своего батьки. Народ кажет, что давеча она меч отковала…
ЕМЕЛЯ:
(щелкает семечки)
На кой черт мне кладенец? Я что богатырь? Я маманя, любви княжеской дочки достоин, а не какой-то ремесленницы. И ликом я пригож, и умом хитер, и как мужчина горяч, что кирпич на этой печи…
МАРФА:
Дурень ты Емелька — дочка кузнеца Данилы глаз с тебя не сводит. Давно пора к ним сватов засылать. Сердце материнское пора успокоить — внуков мне хочется…
ЕМЕЛЯ:
Ничего-то ты не понимаешь. Если жениться — то на королевишне. Вот лежу на печи, да семечки лузгаю! Клопов морю! А будь у меня жена — что тоды? Тоды мать, мне в поте лица работать надобно. Ей же всякие там цацки -пецки куплять захочется…
РАССКАЗЧИК:
Кинул Емеля в рот очередную горсть семян и, закрыв глаза, представил, как Василина по субботам будет по ярмарке ходить, а он с кузовом на спине будет следовать за ней, расталкивая чернь локтями. Не хотел Емеля бегать за женой, словно собачонка. Хотел хозяином быть, да сырами заморскими торг вести. От таких «першпектив» в его животе что — то заурчало. Емеля прожевал семян да в горшок шелуху сплюнул…
ЕМЕЛЯ:
мечтательно
Не, матушка — Василина, мне как баба не гожа. Она мастеровая, ей молот да железо подавай, да и силища у ней такая, что она с меня веревки вить будет. Мне баба нужна белолицая — знатных купеческих кровей… Хочу, чтобы у неё приданого, да скотины во дворе было вдоволь. Хочу, чтобы прислуга была всякая. Пущай холопы по ярмаркам за бабой шлындают, а я тем часом буду рыбу на озере удить…

РАССКАЗЧИК:
Усмехнулась Матушка обиженно. Перепилила нить последним зубом, и отложила рубаху на лавку, а иглу бережно в клубок воткнула. После чего тихо привстала, и крадучись подошла к печи, вытащив из-за неё веник из березового гольца. Ничего не говоря, Марфа, огрела Емелю этим веником по лбу. От такого нежданного нападения, Емелька подскочил с печи, да впопыхах ударился головой об потолок.
МАРФА:
Жаниться он видите ли не хочет! А обо мне ты подумал? Я что — буду тут одна до конца дней своих корячиться… А ты, как барин, будешь на печи лежать да в потолок плевать!? Нет уж, не бывать этому… Да вы, добры люди, глядите на него! У самого — ни кола, ни двора, только вошь на аркане, а ему дворянку подавай — голодранец…
РАССКАЗЧИК:
И в этот момент в дверь кто-то постучал.
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, ЩУКА.
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
(стук в дверь)
ЕМЕЛЯ:
Кто там?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Открывай хозяин! Чай свои пожаловали, а не басурмане какие…
ЕМЕЛЯ:
Илья?…
(открывает дверь)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Доброго здравия желаю всему частному народу! Я тут не один, Добрыня со мной…
ДОБРЫНЯ:
Марфа, ты чего это с дубиной гостей встречашь, али мы самураи какие…
МАРФА:
Много вас по свету шляется. Корми и пои каждого… Вот — остолопа своего уму разуму учу. Совсем сорванец, от рук отбился. Мать не слушает. Вымахал с княжескую каланчу, а головой как дите малое…
ДОБРЫНЯ:
Чего зло на Емельку держать? Мы ему подарок на день рождения принесли, так давай уже создадим праздничную атмосферу. Илюша, а нука доставай шкуру…
ЕМЕЛЯ:
(заинтересованно заглядывает в мешок)
Какую шкуру?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Какую — такую! Что забыл, как в корчме «Папы Берендея», ты нам с Добрыней шкуру Змея Горыныча заказывал…
ЕМЕЛЯ:
Что-то не помятаю…
По что она мне?…
ДОБРЫНЯ:
(басом)

Гляньте на него люди добрые! Намедни сам по ней соловьем заливался, а сейчас обратную даешь?… Не гоже это добрый молодец! Я тому Марфа, был очевидец.. Твой лоботряс Муромцу шкуру Горыныча заказал… Обещал нам бадью мёда поставить.
МАРФА:
Ну коли обещал, то пусть уж будет любезен…
ВЕДУЩИЙ:
Затащил Муромец в хату мешок, да посередь горницы поставил.
(звук; шуршание мешка)

ЕМЕЛЯ:
А оно там точно дохлое? Не укусит? Хату нам с маманей не спалит?…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(ухмыляется)
Мертвее брат, не бывает…
ЕМЕЛЯ:
(радостно до ликования)
Так значит одолел ты этого супостата…
ДОБРЫНЯ:
Тут любого Горыныча одолеешь, коли не захочешь голову на плаху сложить…
МАРФА:
Это, Емелька, они о чем…
ЕМЕЛЯ:
Да сия гадина у нашего князя чадо украла женского пола, да сожрало. Князь наш Муромцу наказ дал — изловить животину и жестоко покарать. Вот они и угробили ящера. А шкуру мама, я им заказал — тебя хотел порадовать. Не пропадать же добру…
МАРФА:
Ну, что — ж — не пропадать — пущай на стене висит — глаз нам с Емелькой радует…
ВЕДУЩИЙ:
Вытряхнул Добрыня Никитич шкуру аспида на пол да разложил на всю хату. Три головы к ряду. Емелька ходит ногой пинает да радостно руки потирает.
МАРФА:
Смердит дюже…
ДОБРЫНЯ:
Посмердит да и перестанет! Его Марфа, надобно иногда солью посыпать, чтобы не затух часом. Чай шкура то свежая, еще остыть змеюка не успела…

МАРФА:
(звенит ухватом и тянет из печи чугунок)
Ну, что топчешься Емеля — бадью с мёдом тащи, а я карасей томленых со сметаной из печи достану. Вы, гости дорогие, за стол жалуйте потчевать вас будем…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(садится за стол)
Это мы с радостью, хозяюшка. А ты, Емелька, никому не говори, что это мы с Добрыней гада завалили. Нет! лучше скажи, что это ты, его угробил. Девки, как прознают, что ты с Горынычем совладал, так сразу за тобой косяком попрут, словно щуки по весне на нерест…
ВЕДУЩИЙ:
И достал Емеля мёдовухи крепкой целую бадью. И накрыла Марфа стол для дорогих гостей яствами, какие в печи русской в жаре томились…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А пахнет-то как! Будто не каша, а невиданные яства заморские…
МАРФА:
Так для себя же касатик, готовим, а не для какого разбойного люда…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А ну Емелька, плесни нам в чарки мёда хмельного, чтобы горло промочить.
(слышно как брага медовая разливается по кружкам)
ЕМЕЛЯ:
Пейте люди добрые. Для таких высоких гостей ничего не
жалко.
(богатыри звонко чокаются, выдохнув воздух пьют медовую брагу и ставят пустые кружки на стол)

МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ:
(в унисон хором)
Эх, хороша!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Не брага медовая, а натуральна амброзия…
ДОБРЫНЯ:
Знатное у тебя пойло, брат. Это не пиво у Берендея. Хлеще палицы богатырской по мозгам бьет…
ЕМЕЛЯ:
После первой и второй, перерывчик небольшой!..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Наливай!
(слышно как снова Емеля разливает брагу по кружкам)
ДОБРЫНЯ:
А что мужики — хорошо сидим! Марфа, а ты что в стороне пристроилась. Давай к нам за стол.
МАРФА:
Ты за меня касатик, не переживай. Сыта я, а мёда хмельного отродясь не пила. Вот кабы шампаньского, я бы отведала. Слыхала я добры молодцы, что есть такое вино заморское, шипучее. Огромных денег стоит. Выпьешь кружку, а благодать на душе будто живой водицы испил…
ДОБРЫНЯ:
Хм, впервые слышу о чуде таком. Надобно в княжеских погребах порыскать. Авось, там, что найдется…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А я сие вино кушать изволил. Шипит оно, как аспид болотный, когда его в кружку наливаешь. Не скажу, что я в восторге — так кислятье, аж морду на бок крутит. А может мне такое поганое попало. Может есть где и лучше — этого не ведаю…
ДОБРЫНЯ:
выдыхает
Да с таким медком никакая причуда заморская не сравнится.
Словно ангелы в душе крыльями махают…
ЕМЕЛЯ:
Не дурственно у меня получилось? Я, мужики, для смаку в сие
пойло, чабрец кладу и лист мяты. Он особый вкус мёду придаёт и голова от него не болит — как от сахарной браги.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Тащи Емелька гусли — душа петь желает…
ВЕДУЩИЙ:
И достал Емеля гусли, которые достались ему от залетных цыган. И тронул он струны. Да не смог он музыки извлечь из сего
инструмента. Только скрип, да бряканье по хате разнеслись.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох, прекрати, не мучь инстрУмент. Это ж не музыка, а настоящая бесова какофония. Таким бряканьем только волков по лесу гонять…
ЕМЕЛЯ:
(чуть не плача)
Да не ведаю я Ильюша, сей науки. Это гусляров, да потешников надобно кликать. Может в корчму к «Папе Берендею» сходим, да там скоморохов да гусельников послушаем?..
МАРФА:
(хлещет тряпкой сына)
Я тебе схожу в корчму, ирод ты поганый. Сиди в хате и носу не высовывай. Не ровен час, волки загрызут.
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Вон как по двору шлындают, приходится собаку в хлеву прятать…
ЕМЕЛЯ:
Так я же сам не пойду. Со мной друзья мои верные, Муромец да Добрыня будут. Волки их за версту обходят стороной. Это тебе не хухры — мухры, а чай богатыри -русские. Хотя и я тоже силой не обделён.
(богатыри прыснули, смеются)
МАРФА:
(бьет Емелю тряпкой по спине)
Сиди уже — богатырь ты плюшевый…
ЕМЕЛЯ:
(пьяный — вскакивает и орет)
А может я тоже богатырем стать хочу! Может, меня Муромец в свою дружину возьмет… Буду я опочивальню княжны Марьяны дозором ночным обходить. Вот там она и полюбит меня всем сердцем. А вдруг она захочет, чтобы я стал её суженым…
МАРФА:
Ты Емелька, сын рыбацкий, а не богатырь — не лезь куды не зовут. Ты, даже меч удержать не вздолишь…
ЕМЕЛЯ:
(пьяным голосом)
Это я то не вздолю?! Я? А ну, дай, дай мне меч Ильюша, я покажу этой женщине, как я ворога могу рубить. Я, я любого супостата порву аки пёс тряпку…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Угомонись огузок. Тебе меч дай, ты не только руки себе порежешь, но и весь скарб домашний в хате переломаешь.
(ДАЛЬШЕ)

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Тебе руки тренировать нужно, чтобы ты мог зброю держать. Ты, Емелька, телом хил и слаб духом…
ЕМЕЛЯ:
Да я, если надо, не только Горыныча могу завалить, но и самого Кощея. Дай мне меч — ссеку Кощею голову с плеч…
ДОБРЫНЯ:
(сдержанно, перед смехом)
Кощея говоришь убьешь?
ЕМЕЛЯ:
Кощея!
(богатыри дружно, бурно смеются)
МАРФА:
Не смеши гостей убогий, а то они нам всю посуду своим хохотом перебьют. Горшки с полок уже падают…
ЕМЕЛЯ:
Вы меня, матушка, перед гостями не срамите, ибо мне до глубины души обидно.
(обращается к Муромцу)
Ильюша, а скажи мне, взаправду говорят, что Кощей вечно живет и убить его, нет никакой можливости.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(вздыхает)
То правда Емеля. Только где того Кощея искать, нам пока не ведомо. Никто не знает, где сия тварь зимует…
ДОБРЫНЯ:
В народе говорят, есть на него управа. Люди сказывают, что убить его может только меч-кладенец. Народ сказывает, что меч тот должна отковать дева непорочная княжеского рода. И чтобы железо было не болотное, а небесами посланное…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Во ты Добрыня, загнул. Ты где видал, чтобы непорочные девы княжеского роду железо ковали? Это сказка!
МАРФА:
А вот и не сказка. Есть такая дева, живет она в Слободе. Василиной её кличут. Дочь кузнеца Данилы. По слухам, кузнечным промыслом не хуже отца владеет, а значит, вполне может такой меч отковать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ты Марфа, видно голову свою сквозняком продула. Где это видано, чтобы дочь мастерового кузнеца, была княжеских кровей? Данила из мастеровых будет, значит и дочь у него мастеровая, а не княжеская…
ДОБРЫНЯ:
Да, тут ты Муромец прав. Даниле до княжества — как мне до Луны. Князем родиться нужно! Сей титул, Богом дается, а не покупается на ярмалке…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
С Горынычем что делать будем?
ЕМЕЛЯ:
На стену прибьем.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Так чего сидим? Бери его, Емелька, за ноздри да волоки на сундук. Сейчас вешать будем.
ВЕДУЩИЙ:
И схватил Емеля шкуру, и хотел было с пола поднять, да шкура уж больно тяжела была. Чуть пуп себе не надорвал…
МАРФА:
Тоже мне — богатырь. Кашу надо было с сызмальства кушать, а не семечки на печи лузгать.
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Уж больно ты сынок, хлипок для тяжелого труда. Ну прям, как ивовая веточка…
(Богатыри смеются)
ЕМЕЛЯ:
Ты мне под руку, не говори. Не видишь, шкура какая
здоровая! Она же раз в пять больше, чем у нашего слободского быка. Рептилий сей за один раз корову мог слопать…
ВЕДУЩИЙ:
И встал из — за стола Илья Муромец. Да подошел к Емеле, который к тому времени уже умудрился запутаться в змеиной шкуре. Схватил за одну из трех голов, и вытряхнул его на пол.
(большой грохот шкурой, малый Емелей)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Прова матушка твоя — это дело для настоящих богатырей. Иди, лучше, гвоздей принеси.
(Емеля отошёл, копается в ящике)
ЕМЕЛЯ:
Маманя, а молоток где?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Без молотка обойдемся! Давай гвозди.
(Прибежал, отдает гвозди)
ВЕДУЩИЙ:
И протянул Емеля гвозди Муромцу, а сам стал смотреть, как богатыри ловко развернули шкуру Горыныча на стене и гвоздями прибили её, используя вместо молотка свой кулак.
(звук ударов кулаком в стену).
МАРФА:
Вот это мужчины. Не то что ты доходяга.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Вот! Настоящее тебе экибано получается! Сейчас еще хвост прибью, и крылья ему растопырим, чтобы казалось, что он, как бы летит.
ЕМЕЛЯ:
Жуть какая. Ладно, висит, словно живой!
У меня даже в горле пересохло!..
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
Между пятой и шестой промежуток не большой!..
ВЕДУЩИЙ:
После шестой кружки богатыри слегка опьянели. Шкура Горыныча прибитая Ильей Муромцем красовалась на стене и отливала в свете лучины блеском чешуи. Емеля с матерью стояли напротив и не могли налюбоваться красотой радужных переливов гада реликтового.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А не испить ли нам холодной водицы!? А!? Селедка Марфа, у тебя, больно уж соленая…
ЕМЕЛЯ:
(хмельным голосом)
Маманя! Маманя — подай водицы холодной Муромцу. Пусть богатырь себе горло промочет, а то не ровен час засохнет, аки рептилоид реликтовый…
МАРФА:
А водицы — то, Емелюшка, не–ту–ти…
ЕМЕЛЯ:
Как это, не–ту–ти!? Вы что, маманя!?
МАРФА:
А откель ей взяться? Ты окаянный, цельный день клопов на печи моришь, а у меня сил нет до проруби ходить. Сходи, сынок, да мозги себе продуй, чай разум к тебе и возвернётся…
ЕМЕЛЯ:
А чёго это я? Сама сходи!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
бьет кулаком по столу
Не гневи, мать, отрок! Она тебе жизнь дала!
(шлепает Емеле подзатыльник)
Уважать должон!
ЕМЕЛЯ:
Ты, себя Илья, вспомни! Тридцать лет и три года кирпич на печи своими боками шлифовал! Наверное, лен был? Маманя тебя даже с ложки кормила!..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Хвор я был… Того и кормила!
ЕМЕЛЯ:
Ты — хвор!?
(Емеля истерически смеется)
ЕМЕЛЯ:
Да ты свою репу в зерцало зрил? Да об твою рожу, Илюша, можно цуценят насмерть бить! Чай с Горынычем совладал, аки с куренком…
(Емеля истерически смеется)
ВЕДУЩИЙ:
Но не стал Муромец ждать, когда Емеля договорит: схватил его за грудки одной рукой, поднял до самого потолка, а другую, сжав в кулаке, подсунул под самый нос. Емеля, ножками брыкает, хочет что — то сказать, да огромный кулак богатыря подпер ему подбородок так, что он и рта открыть не может.
МУРОМЕЦ
Ну что, клоп вонючий, чуешь, чем пахнет? За водой пойдешь?
Больше говорить не буду. Не хочу язык впустую об зубы бить. Не пойдешь, я тебе морду на рыло переделаю…
ЕМЕЛЯ:
(испугано)
Иду — иду, Илюша, только более не гневись.
ВЕДУЩИЙ:
Опустил Муромец Емелю, тот взяв ведра да помчался по воду. Слава богу, что идти было недалече. Пришел Емеля к проруби, очистил ногою снег, пробил дном дубового ведра ледяную корку и одним махом зачерпнул в него студеной водицы. Набрал Емеля второе, уже собрался домой идти, как вдруг увидел, что из ведра хвост рыбий торчит.
ЕМЕЛЯ:
О, закуска сама на сковородку пожаловала! Сейчас маманя нам рыбки нажарит, во гости рады будут…
ЩУКА:
Отпусти меня, Емелюшка!
ЕМЕЛЯ:
Это ты мне, что ль?
ЩУКА:
Тебе-тебя. Отпусти — у меня детки малые дома под корягой одни остались. Да караси в тине стоят некормленые…
ЕМЕЛЯ:
Ничего не понимаю! Может это мне спьяну такая ерунда мерещится!?
ЩУКА:
Нет, Емелюшка, не мерещится. Откупиться я хочу. Возьми кольцо волшебное, любые желания исполняет — проси, что захочешь.
ЕМЕЛЯ:
Всё что захочу?
ЩУКА:
Всё!
Кто этим кольцом владеет, тот будет всем миром властвовать…
ЕМЕЛЯ:
Так уж всем миром?..
ЩУКА:
Всем! Всё, что пожелаешь, тотчас же исполнится!..
ЕМЕЛЯ:
Всё — всё?..
ЩУКА:
Ты, Емеля, мозги свои быстрее включай — мне на воздухе жить нельзя, умру я, если не поторопишься. Желание загадай, да колечко на пальце проверни как стрелка на часах идет, и всё тем моментом исполнится…
ЕМЕЛЯ:
Хочу! Хочу жениться на дочке князя!..
ЩУКА:
Слово даю — женишься. Только заветные слова надо сказать.
ЕМЕЛЯ:
Какие?
ЩУКА:
Скажи: По щучьему велению — по моему хотению. Только слова заповедные в тайне храни, чтобы ни кто кроме тебя не смог кольцом воспользоваться. Уж больно сильное оно…
ЕМЕЛЯ:
Ну тогда — ступайте ведра домой сами. Ступайте так, чтобы ни капли мне не пролили…
ЩУКА:
У тебя что, Емелька, солома с крыши съехала!? Куда ты меня тащишь!? Мне домой надо — в озеро!..
ЕМЕЛЯ:
Будешь со мной теперь жить, рыбина говорящая! Я завтра тебе аквариум из стекла построю!
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Будешь все мои пожелания исполнять, и сказки на ночь мне рассказывать. А не исполнишь, так тут же на сковородку попадешь, ясно тебе!? Мы с маманей очень жареную рыбку любим. Я же сын рыбацкий…
ЩУКА:
Отпусти меня дурень! Я тебе кольцо дала? Так какого хрена тебе еще надо!? Я пожелания не исполняю, пожелания кольцо волшебное исполняет…
ЕМЕЛЯ:
(недоверчиво)
Так значит, кольцо само без тебя чудеса творит!?
ЩУКА:
(с укором)
Без меня!..
ЕМЕЛЯ:
Так что, тогда тебя можно на сковородку тебя определять?..
ЩУКА
Ну ты, Емелька, и собака! Тебе власть над миром дали, а ты, гад, еще крови моей хочешь? Пусти меня в прорубь — я тебе ещё пригожусь!
ЕМЕЛЯ:
Да ладно — шучу я. Плыви с миром. Вёдра, выпустите щуку в прорубь, и за мной идите, нас уже заждались.
(шаги вёдер, бульк, шаги Емели и вёдер)
КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: МАРФА (МАТЬ ЕМЕЛИ),ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ,
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.
РАССКАЗЧИК:
И взял Емеля вёдра в руки у самого входа, и вошёл, как ни в чём не бывало. Сняв рукавицу, он вновь взглянул на колечко, которое блеснув золотой искоркой, заиграло, засветилось подобно летнему солнцу.
ЕМЕЛЯ:
Эх, я теперь — властелин мира! Для начала хочу на гуслях научиться играть, да так, чтобы не было мне на Руси равных…
РАССКАЗЧИК:
И повернул Емеля кольцо, как велено было щукой, и в один миг в его голове начались прояснения всякие, сами собой складываться. Пальцы зашевелились, и он почувствовал, как музыка разлилась по его душе, благодатным елеем.
ДОБРЫНЯ:
В тридевятое царство ходил? В горле уже давно все засохло, а ты все где — то шлындаешь! Мы уж думали тебя волки на мелкие куски разорвали…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Он, Добрынюшка, видно к Василине ходил! Девка — то по нему вся на нет сошла. Вот и не утерпел, решил видно тропу к её дому проложить.
(смеются богатыри)
ЕМЕЛЯ:
Вздор это! Мне Василина — не ровня! Мне теперь жена
купеческих, аль барских, али даже княжеских кровей впору.
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Василина хоть баба видная, и формы у нее глазу приятные, да только она из мастеровых будет. А мне княжну подавай! Хочу чтобы денег сундуки были, да титьки — о -с эти ведра…
(богатыри снова смеются)
МАРФА:
(Хлещет сына тряпкой по голове)
Ты, сынок, часом не головушкой буйной прорубь-то пробивал. Чует материнское сердце, ты малехо умом тронулся, пока за водицей то
ходил…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
со смехом
Тебе по что такие титьки? Ты что решил сыроварню открыть? Так для сыроварни коровы нужны, а не распрекрасные девы…
ЕМЕЛЯ:
Корова, Илюша, навозом пахнет. А мне как, мужчине в самом соку, хочется парфюм хранцузский нюхать, да телеса девичьи лобызать…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты и загнул барин! Слыхал, Добрыня, что этому бесенку в голову взбрендило?
ДОБРЫНЯ:
Правильно мамка говорит — видно, брат, ты точно головой прорубь пробивал, вот мозги свои и стряс малость. А коли так, то хрен с ним — отдай ему грамоту, пущай к княжне Марьяне сватается, да с головой своей расстается…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
О, совсем я запамятовал. Марьяна, два месяца как, на выданье. У меня же княжеская грамота ёсь…

ЕМЕЛЯ:
И что в сей грамоте написано? Моя персона там прописана?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Поднеси-ка мне свечу, да поближе. Читать буду.
РАССКАЗЧИК:
И поднес Емеля свечу к самому пергаменту. Осветил лист и увидел на нем завитушки букв переходящие в слова. А под ними княжеский вензель, да гербовая печать.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, всея земли русской самодержец, указал: от сего дня повелеваю — огласить сей указ в градах, деревнях и землях славянских, европейских, что церковью во всем согласны, как валахи, молдавы, сербы, далматы, болгары, черкесы, греки, и самые его великого государя подданные, от которых наша вера православная принята.
Сего дня 1 декабря года 1608 повелеваю:
Княжна Марьяна Владимировна объявляется нашей властью, невестой на выданье, как достигшая причин природного созревания. А посему моей волей князя самодержного и единого всея Руси, назначаю смотрины та торжественное сватание на день празднования
масленицы.
Тот, кому суждено будет в баталиях турнирных одержать Викторию, будет наречен в женихи и княжеской милостью обласкан невиданно богатым приданым. Приданое: половина царства, шуб из соболя — десять единиц, два бочонка злата по шести пудов; десять бочонков серебра по шести пудов; Коров и прочего скота — тысячу голов. Скакунов заморских арабских земель — пятьсот голов.
Каждому человеку мужского полу, кой достиг совершеннолетия и лицом не страшнее аспида болотного да Кощея Бессмертного, да увечьями членов не обезображенного в баталиях и сражениях с супостатами и басурманами, велено явиться в ближайшие дни в хоромы княжеские на ристалище богатырское. Простолюдины и всякого рода люди скудные, чернь и всякого рода убогие, також могут принимать участие в турнирах наравне с заморскими принцами, графьями и людом богатым. Кои сокроют свое умение в шаманстве, колдовстве та прочих магических науках и алхимическом ремесле, будут повешены на крепостной стене, без права быть земле приданным по церковному и христианскому обряду. Кои будут уличены во лжи, лиходействе, сокрытии увечий членов, аль уродствах природных, неведомых нашему величию, будут також казнены способом усекновения головы от тела и приданию сего тела на съедения диким свиньям и псам, коими земля славянская полна, а головы сих охальников, будут на колы посажены для того, чтоб другим лихоимцам та лиходеям повадно не было…
ЕМЕЛЯ:
Сие есть как раз по мне! Тут и про злато сказано, и про шубы из горностаек. Мне такое приданое, как раз нужно. Матери шубку справлю, хоромы в Рублевке белокаменные возведу, да найму прислугу из басурман. Пущай они мне сапоги лаковые бархатом та воском пчелиным трут до самого блеска.
ДОБРЫНЯ:
(восторженно)
Эка, куды тебя лихоманка-то понесла.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Башку береги Емелюшка. Кабы ты не потерял её, на этих игрищах молодецких. Меч — то в руках держать не умеешь. А там биться придется, с рыцарями заморскими, в латы закованными…
ЕМЕЛЯ:
Не хитра сноровка -ножиком махать. Умею! И Виктория за мной будет…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Умеешь? На, вот, спробуй.
РАССКАЗЧИК:
Вытащил Емеля из ножен меч богатырский, хотел было махнуть им, но тот выпал из его рук и в пол воткнулся.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
О, глянь, Добрыня, богатырь — мать его. Меча в руках удержать не может, а в женихи собрался. Тьфу ты, бесово семя…
(богатыри смеются)
ЕМЕЛЯ:
Не княжеское это дело мечом махать. Прикажу кому надо, тот пусть и махает себе на здоровье, хоть до самого Урала — пусть махает! А вам хочу, браты, предложить выпить за успех моего
сватовства. Коли мне обломится на Марьяне жениться, да князем стать, то и вам будет от меня великий приварок. В охрану вас найму. Будете мое поместье от ворья ночным да дневным дозорами обходить. Златом платить буду…
РАССКАЗЧИК:
И захохотали богатыри так, что крыша соломенная под снегом зашевелилась. Так смеялись друзья, будто кто их подмышками щекотал.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
И попадали богатыри на пол, словно ржаные снопы и давай кататься, да потешаться над Емелькиными придумками и сказками.
ЕМЕЛЯ:
Что вы ржете, словно кони. Слово вам даю — княжеская дочь моей будет. Вот тогда я посмеюсь над вами. Может пари заключим?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ой, уморил, это же надо, что бы я богатырь всея Руси Илья Муромец, чуть от смеха не умер. У меня даже чуть пупок не развязался. Говоришь князем будешь — ха-ха-ха!!!
ЕМЕЛЯ:
Буду зятем князя Владимира. А стало быть и мне княжий титул полагается. А ну-ка Ильюша, дай мне сию грамоту. Я на турнир с ней поеду и буду показывать по требованию, чтобы князь не отвертелся коды я с викторией буду…
ДОБРЫНЯ:
Дай! Дай Ильюша ему грамоту. Пущай едет, коли хочет голову свою на плаху положить. Ты лучше бы нам бражки нам налил — горло промочить, после такого смеху.
ЕМЕЛЯ:
А браги, мужики, больше нет, а вот вина зелена налить могу…
МАРФА:
Не плел бы твой язык небылицы, не болела бы моя голова. Откуда у тебя, голодранца, вино? Я больше знаю, что в моей хате есть, а чего нет…
ЕМЕЛЯ:
Так вот же, прям в этом ведре винцо и хранится.

РАССКАЗЧИК:
И подошел Емеля к одному из вёдер, с которыми за водой ходил, и незаметно для друзей прошептал желание, да кольцо повернул, как щукой велено было. В тот же миг, водица цвет сменила и жбан до верху виноградным вином наполнен оказался. И не простым вином, а таким, что от вкуса его можно было язык проглотить.
ЕМЕЛЯ:
А сие что, водица студеная?
(слышится звук наливающегося вина)
РАССКАЗЧИК:
И взял Добрыня со стола кружку, и пригубил напитка, который неизвестно, как появился. Да как заорет от радости.
ДОБРЫНЯ:
Вино! Вино! Это, Ильюша, настоящее вино! В княжеских погребах такое за семью замками хранится.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(с подозрением)
А не продал ли ты душу дьяволу добрый человече? А может ключик тайный от сокровищницы княжеской имеешь. То-то за водицей долго ходил…
ЕМЕЛЯ:
Мне тайный ключик не надобен — я, Ильюша, и без тайного ключика смогу под любой засов проскочить…
ДОБРЫНЯ:
Эй, Марфа, сын твой опять околесицу несет. Пора пристроить его в лекарню для душевнохворых, аль на каторгу — на рудники серные.
(ДАЛЬШЕ)

ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
По княжескому уголовному укладу чародейство каторжными работами карается, або казнью способом усекновения головы от тела…
ЕМЕЛЯ:
Сам ты, чародей! Вы спросили где вино — я показал! Скажи ему Илюша!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Что ты, Никитич, пристал к молодому боярину? Садись, пей! Хозяин угощает щедро…
РАССКАЗЧИК:
И вновь уселись Богатыри за стол. И продолжили начатую пирушку, наливают вино доверху в большие глиняные кружки. Уже за полночь, вдоволь накушавшись, прямо за столом и уснули. Захрапели в унисон богатырским храпом. Емеля, видя, что собутыльники после шестого жбана отключились, влез на печь в свой клоповник, да пожелание на утро сделал.
ЕМЕЛЯ:
Колечко-колечко: затопи утром печь, и пока матушка почивать изволит, приготовь нам перепелов жареных десяток; глазуньи на свином сале из шестнадцати яиц; карасей томлёных; блинов с творогом; киселя клюквенного; хлеба пшеничного и супу горохового со шкварками…
РАССКАЗЧИК:
И повернул он его на пальце, а после снял, и в щелку промеж кирпичей спрятал. Уткнулся Емелей рожей в мешок с овечьей шерстью и уснул сладким сном.

Еще затемно было, когда Марфа печь открыла, чтобы истопить, и увидала, что огонь в печи горит, будто кто чужой дрова зажег, её не дожидаясь. Закрыла Марфа заслонку печи, да на сундук прилегла и затаилась. Почудилось ей, что в печи кто-то ворочается. Лежала Марфа, прислушивалась, да так заснула.
ПЕТУХ:
Кукаре-ку! Кукаре-ку!
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Стража подъем! Супостаты княжество обокрали!
ДОБРЫНЯ:
Кто тут так орет?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Это я ору! Встаем, утро уже- петух прокукарекал. Пора на службу…
ДОБРЫНЯ:
А Емеля где?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Где-где на печи спит. Что ты хочешь?..
ДОБРЫНЯ:
Хорошо бы голову поправить. Может у него найдется где в закромах наперсток браги…
РАССКАЗЧИК:
И взял Добрыня со стола глиняный жбан, а он на удивление — вина полон. Глядит он на него и глазам свои не верит.
ДОБРЫНЯ:
Слышь, Илья, а что мы вчера пили?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Как что брагу медовую и вино зелено…
ДОБРЫНЯ:
А откуда тогда полный жбан красного вина взялся?

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Да иди ты…
ДОБРЫНЯ:
Я серьёзно, вино, однако.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, тогда наливай — чего сидишь? Кого ждешь?
РАССКАЗЧИК:
И достал Муромец из кармана огниво. Чиркнул несколько раз — высек искру и запалил свечу, которую вчера, по случаю прихода гостей, Емеля зажигал. Осветив стол, Добрыня нашел чарки и налил до самого верха свежего вина.
ДОБРЫНЯ:
Эх, хорошо же — черт побери сидим…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, что Добрынюшка, знатно погуляли! Таперича пора на службу, чай, князь нас уже дожидает!..
ДОБРЫНЯ:
А я бы бюллетень взял. Что — то у меня нонче голова болит, будто сам Хан Герей мне по ней пудовой палицей зарядил…
РАССКАЗЧИК:
И следом за богатырями Марфа проснулась. Вылезла она из-под овчиной шкуры и надев на ноги лапти увидала за столом проснувшихся гостей.
МАРФА:
Доброго утра вам, и доброго здравия. Как погуляли касатики?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Спасибо Марфа, погуляли мы славно, да хлебосольно. Век добрым словом буду тебя и сына твоего Емельку помнить. На службу нам пора. Эй, хозяин, просыпайся, проводи гостей…
РАССКАЗЧИК:
А Емеля промычал недовольно и, отвернувшись к стене, засопел с новой силой.
ДОБРЫНЯ:
Эй, вставай, утро уже…
РАССКАЗЧИК:
Махнул Емеля рукой, не отрывая головы от мешка и, натянув на голову овчинный зипун, снова спрятался под ним.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ну, ты, басурманин, вставай — нам служить князю пора…
ЕМЕЛЯ;
(из-под овечьего тулупа)
Ну, и иди, служи своему князю. Что пристал ко мне — я тут причём?
МАРФА:
А ты, Илюша касатик, его ухватом, ухватом, да поперек спины стукни, авось проснется. Он на сон уж больно крепок…
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Да так, мамаша, негоже. Мы чай вместе бормотуху хлебали. Мы пойдем другим путем…
РАССКАЗЧИК:
И подхватил Муромец Емелю на руки и вынес на руках на улицу, где тут же воткнул его головой в большой снежный сугроб.
ЕМЕЛЯ:
А — а—а! Заморозил окаянный!
РАССКАЗЧИК:
И выскочил Емеля из сугроба, влетел в хату и обратно вскочил на печь. Хотел было кольцо достать волшебное из тайного места да Муромца превратить снеговика, но передумал.

ЕМЕЛЯ:
Ты, Муромец, зря так! Я же слышал, что вы проснулись. Ну, дреманул, ну, снова заспал! Так что, меня из — за этого нужно головой в сугроб?..
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Так это я харю твою вымыть помочь хотел, а то от сажи ты, что черт чёрен. С такой рожей тебя к княжескому двору не пустят.
ЕМЕЛЯ:
А что я забыл там?
ДОБРЫНЯ:
Как что? Ты вчера жениться на княжне Марьяне собрался. В грудь себя кулаком бил, что княжну за себя замуж возьмешь, а нас с Муромцем наймешь в охрану, чтобы мы дозором твои полцарствия обходили, да шубы из горностаек и бочки со златом охраняли.
(смеется Добрыня)
Жаних — мать твою!
ЕМЕЛЯ:
А что — жених! Таких женихов, как я по всей России хрен сыщешь! Да я, может, самый, что ни на есть, первый кандидат буду! Я, может, с первого взгляда полюблю Марьяну, а она меня? Глянь, как я пригож! Я и ликом, и статью строен, словно еловая выгонка.
ДОБРЫНЯ:
(говорит зевая)
Я бы ту рыжую гидру, Марьяну, даже за полцарства не взял! Ликом вроде хороша, как ангел, а душой уж больно девка погана.
ЕМЕЛЯ:
А я, не на Марьяне женюсь, а на княжеском приданом…

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Ох и кровушки она тебе попьет. Дурак! Нет у князя в державной казне столько денег, чтобы Марьянку замуж выдать. Разве только за такого убогого, как ты.
ЕМЕЛЯ:
Это я что ли, убогий.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
А у тебя, Емелька, богатство есть? Ты куда свою жену приведешь? В эту хату, с курами, да кабанчиком в загоне.
ЕМЕЛЯ:
Захочу, я себе хоромы в Рублевке поставлю!
МАРФА:
Ты бы лучше нашему барбосу будку срубил. Собака шестой год в сене живет! Хоромы он в Рублевке поставит, трепло ты Емелька.
ЕМЕЛЯ:
А вот и не трепло. А подай-ка нам мать, глазуньи на шашнадцать яиц, перепелов жареных, киселя клюквенного да блинков с творогом.
МАРФА:
А может тебе стерляди с хреном подать, томленой в печи.
ЕМЕЛЯ:
(гордо)
Стерляди маманя не надо, а карасей в сметане да луком, мы пожалуй с гостями отведаем…
МАРФА:
А мне, что на княжескую кашеварню сходить, чтобы твои пожелания исполнить?..
ЕМЕЛЯ:
А ты печь то открой, чай всю ночь стряпала, пока гости наши почивать изволили.

РАССКАЗЧИК:
И открыла Марфа заслонку в печи русской. И увидела она блюд разных великое множество. Чугунки томлёными с карасями. Перепела жаренные. Блины с творогом и кисель клюквенный — ждали когда им стать яствами на крестьянском столе. Не удержалась на ногах Марфа, а так и села на пол от удивления. Таких блюд она даже не едала на своей свадьбе, когда выходила замуж за отца Емели.
МАРФА
Ы- ы- ы.
ЕМЕЛЯ:
Что -ы! Что- ы! Давай стол накрывай, чай гостей потчевать нужно перед службой ратной!
МАРФА
Ага…
(Достаёт ухватом чугунки)
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(удивленно свистит)
И откуда сие великолепие?
ЕМЕЛЯ:
Что, не видишь — из печи.
ДОБРЫНЯ:
А когда же успела Марфа.
ЕМЕЛЯ:
А пока вы добры люди, почивать изволили. Матушка моя печь истопила: блинков напекла, глазуньи, да перепелов нажарила. Киселя клюквенного вам навела. И все ради того, чтобы вам было на душе радостно, умиротворенно…
ДОБРЫНЯ:
(с подозрением)
Сдается мне, друг наш Емелька, душу дьяволу продал?

Не может сын рыбацкий иметь столько снеди — не может! И вино-то не вино, а видно кровушка антихристова, чтобы нас околдовать тайным чародейством…
ЕМЕЛЯ:
Ну что вы? Все ради друзей сотворили мы с матушкой. Всю ночь стряпали. Пейте, гуляйте люди добрые! Все для вас!
РАССКАЗЧИК:
И переглянулись Муромец и Добрыня — неуверенно, с опаской, налили себе вина. Слегка пригубив, уже через секунду они напрочь забыли о своих притязаниях к Емелькиному шаманству, с аппетитом поедая томленых карасей, да перепелов с румяной аппетитной корочкой.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
(чавкая)
Объедение какое! Винцо, словно с погреба княжьего! Лепота!
ДОБРЫНЯ:
Ты Илья, лучше перепелов отведай. Вкуснотища неописуемая! Я такое едал, только, когда князь басурманского посла принимал. Да и то были недоеденные блюда, свиньям выносили. Косточки со стрельцами обгладывали. А сие есть нечто не превзойденное, вкуснотища — мама моя дорогая…
ЕМЕЛЯ:
А коли вам, браты, понравилась наша с матушкой стряпня, то значит гож я быть кандидатом в княжьи зятья?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ:
Гож! Еще как гож!
ЕМЕЛЯ:
Ну, коли гож — тоды, путь мне на игрища молодецкие.
КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ:
ИНТ. ЗАМОК КОЩЕЯ. ВЕЧЕР.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: БАБА ЯГА, КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ, СОЛОВЕЙ РАЗБОЙНИК. ЕМЕЛЯ.
РАССКАЗЧИК:
А в то самое время, когда Емеля мечтал покорить сердце княжны Марьяны, в своем замке в тридевятом царстве Кощей Бессмертный Бабу Ягу принимал.
КОЩЕЙ:
Ну что, старая перхоть, скажешь? Есть ли уху моему весть добрая или ты опять за деньгами…
ЯГА:
Я, ваше Бессмертие, принесла добрую весть…
КОЩЕЙ:
Так не томи душу, выкладывай с чем пожаловала…
ЯГА:
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, дочку свою Марьяну выдает замуж. Хотел ты свататься — вот и невеста княжеских кровей…
КОЩЕЙ:
(ликуя от радости)
Не прошло и семнадцати лет, как мечта моя может сбыться.
Ай, да Яга — ай, да молодец…
ЯГА:
Не спеши, ваше Бессмертие, радоваться. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР указ издал…
КОЩЕЙ:
Каков указ…
ЯГА:
Указ об условиях сватовства…
КОЩЕЙ:
И что в том указе указано…
ЯГА:
(достает свиток- шуршит бумагой)
Вот, ваше Бессмертие, державная бумага с гербовой печатью. Я давеча сей трактат из Москвы привезла. На шопинг летала, чтобы потешить себя, обновами.
КОЩЕЙ:
Не томи душу — читай указ…
ЯГА:
(разворачивает свиток)
Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР… так… не то, не то, не то… А — вот:
Тот, кто займет первое место в рыцарском игры молодецкиее, будет наречен в женихи и княжеской милостью обласкан невиданно богатым приданым…
КОЩЕЙ:
Так что, надо будет на мечах биться, или из мушкетов палить…
ЯГА:
Я ваше Бессмертие не в курсе. Может и на мечах, а может и на подушках. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, он на всякие сюрпризы горазд…
КОЩЕЙ:
Давай — читай дальше…
ЯГА:
Каждому человеку мужского полу, кой достиг совершеннолетия и лицом не страшнее Змия Горыныча да Кощея Бессмертного…
КОЩЕЙ:
Это что, про меня там написано?

ЯГА:
Про вас, ваше злейшество, что вы, как мужчина, не имеете себе равных по физическим недостаткам вашей физиономии. Даже смерть, коли вас видит — от страха гадит в панталоны…
КОЩЕЙ:
Не уж-то я страшен так?
ЯГА:
Вам, ваше бессмертие, конкурентов на этом поприще нет…
КОЩЕЙ:
(радостно с восторгом)
Что да, то да! Как не посмотри, а я во всём лучший! Читай дальше…
ЯГА:
Нет смысла остальное читать. Важно, что вас на игры молодецкие не допустят. Как прознают, что вы Кощей Бессмертный, схватят, упекут в темницу, а еще хуже зальют бетоном и на вашей плите храм господний возведут, чтобы вам, век оттуда не выбраться…
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Что — на вечные мучения меня предрекаешь…
ЯГА:
(лукаво)
Не предрекаю, а предупреждать изволю. Дабы вам, ваше бессмертие, привить инстинкт самосохранения. Вам беречь себя нужно. Вы особенный — реликтовый…
КОЩЕЙ:
Ты это брось! Я еще мужчина хоть куда! Надо сделать так, чтобы я рожей был красив и молод. Как сотворишь из меня красавца, я тебе шапку-невидимку сразу отпишу…
ЯГА:
Шапку-невидимку и сто золотых.
КОЩЕЙ:
Денег дам, чай казна моя полна…
Думай как омолодить меня…
ЯГА:
(лукаво)
Молодильных яблочек, ваше бессмертие, отведайте…
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Ты что, старая! Забыла уже, как омолаживала меня этими яблоками? Я тогда весь свой замок чуть не обос… гадил. Такая у меня диарея была — мама моя дорогая. Думал, смерть моя через запасной выход стучится…
ЯГА:
(кокетливо)
Переели ваше злодейство. Надо было в меру, а вы нажрались от пуза. Вот вам и вышло боком.
КОЩЕЙ:
Я с той поры, приказал Соловью Разбойнику к моему трону унитаз приладить. Не гоже мне царю тьмы и злодейства, на третий этаж в удобства подниматься, стар я…
ЯГА:
(удивленно кокетливо)
Ах, так вот откуда зловонием смердит. Так под вами ваше бессмертие клозет устроен…
КОЩЕЙ:
(перепугано)
И что, Яга, сильно смердит? Я за эти годы как-то принюхался уже. Да и нюх у меня последнее время стал сдавать.
(ДАЛЬШЕ)

КОЩЕЙ: (ПРОД.)
Сегодня прикажу холдеям, сделать генеральную уборку.
(Кощей звонит в колокольчик, в тронный зал входит Соловей Разбойник, он щелкает семечки, и плюет на пол)
СОЛОВЕЙ:
(вальяжно)
Вызывали, ваше бессмертие…
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Вызывал!!! Ты, Соловей, по штату кем принят в мой замок?..
СОЛОВЕЙ:
Ясно кем. Мажордом я — комендант гарнизона…
КОЩЕЙ:
Комендантом гарнизона будешь тогда когда я отрою топор войны. А пока ты дворецкий — старший лакей, и никакой не комендант гарнизона. Ты чуешь чем в зале пахнет…
СОЛОВЕЙ:
(на выдохе по-военному)
Чу-ю, ва-ше бес-сме-ртие…
КОЩЕЙ:
Ну и чем же?
СОЛОВЕЙ:
(на выдохе по-военному)
Овс-ом про-пуще-нным че-рез лош-адь, ва-ше бес-смер-тие…
КОЩЕЙ:
(громыхает латами -вскакивает с трона -орет)
Так я и думал! Окна помыть, клозет отмыть, замок вымыть с верхней башни и до подвала. Чтобы сияло — как…

СОЛОВЕЙ:
Как котовы яйца…
КОЩЕЙ:
Придурок! Как золото Макенны! Мне сюда невесту в замок вести. Она что — будет навоз нюхать?
СОЛОВЕЙ:
на выдохе по-военному
Так то-чно — все отм-ыть, про-изве-сти гене-раль-ную убо-рку зам-ка и бли-злеж-ащих окре-стно-стей.
Выходит
ЯГА:
Вот это правильно, ваше бессмертие. В доме порядок нужен. Да, и шкелеты захороните богатырские што вокруг замка по полям валяются…
КОЩЕЙ:
Да и шкелеты захоронить. Так что по делу нашему предлагаешь?
ЯГА:
Есть у меня колдовство, позволяет лик одного человека переставить на другого. Но это ваше бессмертие, не надолго. Всего один месяц и вы снова становитесь хозяином рожи своей. Хотя, если объект с которого взят лик умрет своей смертью, то его лик навсегда на вашей останется…
КОЩЕЙ:
Годится! За месяц успеем победить и благословение получить…
ЯГА:
Так вам же, ваше бессмертие, венчаться нельзя. Вы у бога в черных списках…
КОЩЕЙ:
С новым ликом я и бога перехитрю. Давай Яга твори свои гнусности…
ЯГА:
Что, простите?
КОЩЕЙ:
Что-что — доставай свой гаджет. Будем кандидата на пересадку искать…
ЯГА:
Пять золотых…
(слышно как на тарелку падает пять монет)
Ну что поехали, ваше бессмертие. Ты катись, катись по кругу. Сквозь метель, пургу, сквозь вьюгу. Мир тарелка покажи, кандидата укажи…
(звук вращающегося «яблока» -турбины)
КОЩЕЙ:
О, дает! О, как крутится. А земли то чьи?
ЯГА:
Русь святая. Там кандидата искать будем. Мужик должен быть ликом красив и до бабского глаза липок…
КОЩЕЙ:
Это как?
ЯГА:
Ну, смазлив! Рожа, ваше бессмертие, нужна такая, чтоб всем бабам нравилась…
КОЩЕЙ:
О, глянь, глянь, мужик какой-то идет. Вроде красив…
ЯГА:
Не смешите, ваше бессмертие. Это выпивоха какой-то. Да его рожи даже волки испугаются…
Вот, посмотрите, ваше злодейство — вот кандидат, всем кандидатам кандидат. Сапожки на нем красные, сафьяновые. Полушубок петухами расшит. Злат кудрями и ликом очарователен. Я, как баба, в такого мужика в один момент влюбилась бы…
КОЩЕЙ:
Ну давай старая. Лети давай, кради лик этого добра молодца…
ЯГА:
Хочу ваше бессмертие, оговорить условия нашего контракта…
КОЩЕЙ:
Какого контракта? Давай садись в ступу и лети в тридесятое царствие. Шевели караваями, а то я тебя в жабу превращу…
ЯГА:
Я, ваше беззаконие, и с места не двинусь, пока не будет контракта…
КОЩЕЙ:
(заискивающе)
Ну, какой контракт, о чём ты?
ЯГА:
Эксклюзивный контракт на услуги по трансплантации лика методом авторского колдовства. В случае успеха, вы мне шапку-невидимку отпишите, в вечное пользование, и 100 золотых на личные расходы…
КОЩЕЙ:
(возбужденно)
О, загнула. Будет тебе контракт…
(Звонит в колокольчик, входит Соловей)
СОЛОВЕЙ:
Что изволите, ваше бессмертие? Задача на генеральную уборку замка поставлена. Чистка уже началась…
КОЩЕЙ:
Тащи-ка Соловей, пергамент и перо, будем контракт писать на оказание услуг. Яга моему слову верить перестала…
СОЛОВЕЙ:
Прикажите старушку на дыбу сопроводить? Мы её сейчас быстро научим любить ваше кощейское величие…
ЯГА:
Ваше беззаконие, угомоните вашего мажордома, а то ведь я женщина нервная и могу отбыть восвояси, и пугайте тогда своим ликом в лесу лешего…
КОЩЕЙ:
(гневно)
А ну цыц, свистун! А не то превращу в жабу…
СОЛОВЕЙ:
Вы только и можете в жабу. Я бы не прочь львом или тигром пожить…
КОЩЕЙ:
Садись пиши!
(грохот стула -сел)
КОЩЕЙ:
Пиши — контракт на оказание авторских услуг по пересадке лика не хирургическим, а колдовским методом…
ЯГА:
Ага и напиши, что его бессмертие, обязуется мне за удачное оказание такой услуги, в качестве оплаты, предоставить шапку-невидимку и сто золотых монет…
СОЛОВЕЙ:
А может тебе еще ковер-самолет подарить…
ЯГА:
У меня для полетов есть ступа, вертикального взлета, а ты, Соловушка, пиши то, что нужно…
РАССКАЗЧИК:
И вывел Соловей каллиграфическим подчерком договор об оказании услуг. И подал он сей документ Кощею на подпись.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Взглянул Кощей на документ и скрипя сердцем, подписал его.
КОЩЕЙ:
Я свой автограф оставил, теперь старая карга твою подпись под именем исполнителя надо…
ЯГА:
Я, пока не прочту, подписывать не буду. Знаем мы этого Соловья. Это на вид он добрячок-толстячок, а капни глубже — настоящий василиск…
СОЛОВЕЙ:
(с гневом)
Это я-то василиск? Да я сейчас как свистну!..
КОЩЕЙ:
Свистни-свистни, я тебе сразу орган свиста выбью. Будешь на болоте квакать.
РАССКАЗЧИК:
Взяла Яга в руки договор и принялась читать складывая буквы в слога, а слога в слова. Полчаса читала, пока не дочитала до строчки «Подпись исполнителя».
ЯГА:
Так это мне тут подпись ставить?
КОЩЕЙ:
(уставшим голосом)
Да ставь уже, я заморился, старая клизма, и спать хочу…
РАССКАЗЧИК:
Подписала Яга договор, и подала его в руки Кощею.
ЯГА:
Авансец, ваше бессмертие, можно получить?
КОЩЕЙ:
Какой авансец, ты еще не приступила к исполнению договора!
ЯГА:
Попрошу не спорить, а отсыпать, ваше бессмертие, пятьдесят золотых. Остальные по выполнению договора. Мне надо пограничному дозору заплатить за пересечение границы княжества; роуминг купить; заказать агента по поиску носителя вашего нового лика — на все это нужны деньги.
КОЩЕЙ:
(достает мошну и отсчитывает пятьдесят золотых- слышится звон монет)
На, держи свой авансец.
И закрути-ка ещё раз своё яблочко…
ЯГА:
(звякает посудой)
Ты катись, катись по кругу. Сквозь метель, пургу, сквозь вьюгу. Мир тарелка покажи, про Емелю расскажи…
КОЩЕЙ:
Ну, и что там нарисовалось…
ЯГА:
Вот он голубчик. Ликом восхитительно красив. Реальный кандидат в женихи.
КОЩЕЙ:
Ну-ка Соловушка оцени. Вот так я буду выглядеть. Яга мне обещала по договору…
СОЛОВЕЙ:
А лицом парень ох и хорош! Вы, ведь, ваше бессмертие, тоже в молодости были таким были!
КОЩЕЙ:
Только это было лет пятьсот назад. Горынычи тогда над землей стаями летали. А потом пришли эти богатыри русичи и всех по пьяни из рогаток перебили. Один дурачок остался, я его, как зеницу ока храню, для пущего страху и расплоду…
ЯГА:
Ох! Древен ты, Кощеюшка, как волосатый слон…
КОЩЕЙ:
Давно живу! Мне, Ягуся, уже десятый век пошел. Я же бессмертен!
ЯГА:
Я, ваше бессмертие, из вас такого завидного жениха сделаю — мама дорогая! Княжна увидит, и всё — сразу полюбит до беспамятства.
СОЛОВЕЙ:
А коли мужик этот, тоже решит свататься и выставит свою кандидатуру на игры молодецкие? Что тогда делать будете. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, вашему бессмертию, усекновение головы произведет…
ЯГА:
А ты касатик, не волновайся. Мы этого горемыку в острог в один миг упакуем. В княжеском указе пунктик есть, о шаманстве и колдовстве. Кто быстрее князю пожалуется, тот и выиграет это дело…
СОЛОВЕЙ:
Ну, тоды я спокоен. Мне хозяина потерять — смерти подобно. Люд пошел сейчас дикий. Свиста моего уже никто не боится…
ЯГА:
Ну, что, ваше беззаконие, разрешите убыть. Мне не терпется скорее к делу приступить. Чай мне ещё дорога дальняя, а за окном не май месяц. Пока долетишь околеешь.
КОЩЕЙ:
Давай, старая, вали уже и помни, что у нас всего неделя до начала игры молодецкиеа. Регистрация начнется за день до начала.

ЯГА:
Эй, ты мажордом хренов! Чего сидишь? Открывай окно — мне коридор для полета нужен.
РАССКАЗЧИК:
И вскочил Соловей разбойник, да как свиснет, окно так сразу и высыпалось. Яга на ступе в тот самый миг прошмыгнула через образовавшуюся дыру, да и скрылась в темноте ночи…
КОЩЕЙ:
Это что было…
СОЛОВЕЙ:
Я только в треть свиста, ваше бессмертие.
Нужно было Ягу как-то выпустить…
КОЩЕЙ:
(переходит в гнев)
Придурок! Разве ты не мог открыть окно? Что теперь делать? Зима на дворе, а окно без стекла осталось.
СОЛОВЕЙ:
А вы, ваше бессмертие, колданите. Вдруг получится застеклить…
КОЩЕЙ:
Нет такой силы, чтобы окно застеклить колдовским способом. Только одно кольцо может подобное сотворить, но оно покоится на дне Серебряного озера. Многие желающие его найти нашли в пучине смерть свою.
Конец сцены.
РАССКАЗЧИК:
И долго ли, коротко ли летела Яга. Продрогла до самой последней косточки. Приземлила она свою ступу за хлевом да припорошила снегом, чтобы никто не нашел. Притворилась она нищенкой да постучала в окно.
ЕМЕЛЯ:
Кто там?
ЯГА:
Пусти меня добрый молодец. Околела я так, что ничего уже не чую. Боюсь замерзну под твоими окнами.
(Открывает дверь)
ЕМЕЛЯ:
Не умирай бабушка, я сейчас тебя отогрею…
РАССКАЗЧИК:
Поднял Емеля на руки старуху, и так на руках занес её в хату, да не снимая зипуна, положил на горячую печь. Из печи чарку чаю, с чабрецом в кружку налил, и старушке протянул.
ЕМЕЛЯ:
Выпей бабушка, согрейся с дороги. А если захочешь кушать, я тебе хлебца подам…
ЯГА:
Ликом ты, добрый молодец, красив — как бог. Злат кудрями, да душой добр. Как звать тебя, спаситель мой…
ЕМЕЛЯ:
Емелей меня матушка нарекла. Сын я рыбацкий.
ЯГА:
Спасибо тебе, Емеля. И не думала я, что так повезёт мне с тобой. Спасибо.
(Отхлёбывает чай)

КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ЕМЕЛЯ, МАРФА, ЯГА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК, ДЯДЬКА ЧЕРНОМОР.
ИНТ. ХАТА. ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
Не ведал Емеля коварства Бабы -Яги.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Не знал он, что гостья, послана ему не господним проведением, а злым умыслом темных сил зла, которые задумали матушку Русь погубить, через лик Емели.
ЯГА:
(болезненно охая и кряхтя)
Ой, спасибочки — ты Емеля, наидобрейшей души человек! Спас ты, нищенку от холодной и голодной смертушки! Вечная тебе слава, за твои богоугодные благодеяния…
ЕМЕЛЯ:
Почивай бабушка — до утра, чай ночь уже на дворе. Не ровен час собаки лесные в село пожалуют, да на смерть загрызут…
ЯГА:
А ты касатик, где почивать будешь, чай я твое место заняла?
ЕМЕЛЯ:
Не переживайте бабушка — у меня сундук имеется, вот на нем и лягу. Утро -вечера, оно всегда мудренее будет.
РАССКАЗЧИК:
Не прошло и десяти минут, как Яга уморенная полетом заснула. Долго ли коротко ли, спала старуха, да только утром её разбудила какая-то возня. Марфа колдовала возле печи, петух важно расхаживал по столу под образами, и ждал сигнала на то, чтобы прокукарекать. Емеля, вооружившись шилом, сидя около окна, подшивает валенки.
ЯГА:
(кряхтит — слезает с печи)
Доброго вам здравия, честной народ. Извиняйте, что проспала заутреннюю.

ЕМЕЛЯ:
Будьте здравы бабуля! Как вам нонче спалось? Клопы не домогались вашей персоны, чай они у нас дюже кровожадны до свежей крови?
ЯГА:
Я касатик, выспалась- как никогда! Без задних ног спала — как легла, так в той же позе и проснулась. Видно уморилась я, пока до вашей Слободки добиралась. А что насчет клопов, так не будет жив тот клоп, кой моей кровушки откушать изволит. Я женщина хоть на душу добрая, но нутром ядовита и гадка, как рыба фуга…
МАРФА:
А куда вы матушка, изволите путь держать, аль секрет это?
ЯГА:
Секретов касатик, не держу. Давеча, ко мне из кремля приезжал вестовой — от князя Владимира. Выписана я ко двору его княжеского величия князя Владимира, по случаю предстоящих игрищ молодецких. Мне честь дана в случае победы одного из кандидатов на руку молодой княжны, совершить колдовской обряд привадизации…
ЕМЕЛЯ:
(недоуменно)
Чего- чего?
ЯГА:
Чаго — Ну этот обряд привадизации.
ЕМЕЛЯ:
(с любопытством и ухмылкой)
А сие, что за хрень такая, что-то я раньше такого не чул, чтобы невесту прихватизировали!

ЯГА:
Сие мой друг, не акт передачи невесты в частное пользование. Привадизация — сие передача невидимых людскому глазу флюидов и ауры, будущего избранника. Ведьма я! И ведьма я — не простая, а элитная! Я дар имею соединять сердца людей, которые не могут находиться в состоянии природной влюбленности! Во как!..
ЕМЕЛЯ:
Во как!? Я так понимаю, вы бабушка, можете зелье приворотное творить, после чего те кто не был влюблен, вдруг страстно в друг дружку влюбляются?…
ЯГА:
А ты, как себе меркуешь- касатик? А вдруг княжна Марьяна, не сможет втюриться в одержителя виктории- что тоды? Это же такие расходы княжеская казна понесет -мама не горюй! Гостей прими, накорми, обогрей -солому свежую в матрацы набей. Клопов по гостевому дому потрави. Каждому надежду дай. А тут хрясь — победитель — рожей не вышел! А княжество пополам уже разделено!
ЕМЕЛЯ:
А я может тоже на игрища молодецкие собираюсь. Кабы у меня была такая привада, я бы враз на молодой княжне оженился. Хочу быть князем и иметь полцарствия в приданое. Я тут намедни с друзьями пари держал, что Марьянка выберет меня. Уж больно я лицом красив и телом статен -аки сам Аполлон Бельведерский…
МАРФА:
Ты его матушка, больше слушай. Емелька мой -сие есть беспутье. Кабы батька был жив, он бы его уму разуму научил..
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
А так треплется он как флаг на деревенской бане. Не видать ему Марьяны, как своих ушей! А голову на плаху легко положит. На сии игрища послы, да принцы съедутся со всей Европы. Биться будут, на мечах: ни на жизнь, а насмерть. А этому куды?
ЕМЕЛЯ:
Ну и что мне дома сиднем сидеть!? Кто не рискует, тот шампанского маманя не пьет!
ЯГА:
Ага касатик. Береженого бог бережет, а не береженного княжеская стража на каторге стережет! Хочешь я на тебя приваду сделаю. Отплачу тебе добром за твое предобрейшее. Только Марьяна вкусит, или даже запах учует сей привады, так сразу до беспамятства в тебя втюрится. Только о тебе будут все её мысли.
ЕМЕЛЯ:
Да тебя бабушка, ко мне сам бог послал! Говори, что мне надобно для этого сделать?
ЯГА:
А ничего особливого соколик мой и не надо. Надобно чистой водицей омыть харю свою, а воду сию мне отдать. Я тайным заклинанием усилю стократно яё свойство, а после подолью княжне Марьяне в еду. Она как вкусит сей привады, так сразу до безумия тебя полюбит.
(замечает шкуру Змея Горыныча, которая весит на стене)
Ах, ладно как рептилия сия сделана, прямо как настоящая. Сам что- ли мастерил?
ИЛЬЯ:
Сия кожа, есть шкура с последнего на земле Змея Горыныча.
(ДАЛЬШЕ)

ИЛЬЯ: (ПРОД.)
За кражу чада княжеского, пришлось мне забить его вилами и живьем содрать шкуру. А таперь, его сюртук мое жилище украшает…
ЯГА:
Что-то смердит сия гадина, как-то уж сильно зловонно. Я бы яё в хату не в жизнь не втащила. Пущай бы в канаве валялась и там бы смердела…
ИЛЬЯ:
Посмердит, посмердит, да перестанет. Зато блохи, да клопы не смотря на зиму, из хаты изошли, аки народ божий из Египта. Того и не кусали тебя ночью, что нет их более…
ЯГА:
А можно мне касатик водицы студеной испить. Дюже жарко было на печи спать, усё моё нутро ссохло, аки пустыня Сахара.
ЕМЕЛЯ:
Маманя почерни гостье нашей водицы из бадейки…
РАССКАЗЧИК:
Почерпнула мать ковшом воды из ведра, да подала гостье. Только пригубила старуха, да тут же в сторону ковш отставила.
ЯГА:
Фу, как рыбой смердит!
ЕМЕЛЯ:
Прости бабуля, запамятовал однако. Вчера по воду ходил, да ведром щуку случайно захватил…
ЯГА:
(радостно)
Что старуху жаренной рыбой угостишь? Давненько я сынок, рыбы жареной не вкушала — ох и давненько — даже не пометаю в каком годе это было…
ЕМЕЛЯ:
А нету -ти бабушка никакой рыбы. Так что сам не ем, и тебя не угощу. Отпустил я ту рыбку назад в прорубь. Как взмолилась ёна. Как заговорила ёна со мной человеческим голосом. «Отпусти говорит — меня Емеля, домой в озеро». У меня щурята не кормленные. Вот я и отпустил.
ЯГА:
(удивленно)
Брешешь ведь! Как рыба может человечьим голосом говорить…
ЕМЕЛЯ:
(возбужденно)
Вот те крест святой — говорила со мной щука по -человечьи. Я её зачерпнул, а она мне: «Емеля, отпусти меня Христа ради». Испужался я — кинул её у прорубь, а воду в бадье сменить забыл. Так до хаты бег, что упарился. Да ладно — сейчас воду скотине вылью. Скотине бабуля, ведь все равно какую воду пить…
ЯГА:
Пора мне соколик, путь держать в кремль княжеский. Так что давай, харю свою мой быстрее, а воду сольем в эту склянку. Пойду зелье приворотное варить.
РАССКАЗЧИК:
Обрадовалась Марфа, что Емеле счастье улыбнулось. Вытянула таз медный, да плеснула в него водицы студеной из чистого ведра.
МАРФА:
Поди ко мне Емелька, мыть рожу будешь, как тебе ведунья велит.
Авось и взаправду одержишь викторию, да станешь зятем нашего государя. Может тогда умом в люди выбьешься.

РАССКАЗЧИК:
Отложит Емеля валенок в сторону. Снял с себя самотканную льняную рубаху, поцеловал крест святой, что у него на шее висел и помылся — как перед великим праздником церковным. Чисто вымыл лицо и торс, а воду которой тело свое омывал, слил в склянку.
ЯГА:
(радостно потирает руки)
Вот таперь порядок! Можешь теперь смело на игрища молодецкие ехать. Я как зелье приворотное сварю, так сразу его Марьяне подолью. Клянусь калошами — дело надежное. Полюбит тебя молодая княжна всем своим сердцем…
МАРФА:
Испей бабуля, на дорожку киселя клюквенного, да отведай хлебца нашего. Чай дорога тебе еще предстоит дальняя. Десять верст от Слободы до кремля будет.
РАССКАЗЧИК:
И приложилась Яга к кружке с киселем, пьет -не нарадуется. Хлебом закусывает, да Емельке улыбается. А Емелька смотрит на старуху, да каждому её словечку верит. Позавтракала старуха, остаток хлеба бережно завернула в холстинку, да в свою торбу спрятала.
ЯГА:
На всякий случай хлебца оставлю. Может дорогой перекусить
придется.
ЕМЕЛЯ:
(радостно)
Прощевай бабушка! Возможно еще свидимся у князя на свадебном
пиру.
РАССКАЗЧИК:
Открыл Емеля двери на улицу, а Яга мимо него шмыг и была
такова. Только снежная пыль в сени ударила. Спряталась Яга за хлев. Дождалась когда Емеля в хате скроется. Влезла в ступу и махнув метлой, поднялась над полями, да лесами — и понеслась в тридевятое царство в замок к Кощею Бессмертному.
МАРФА:
(озабочено)
Странная старуха, какая-то. Я бы ей Емелька, не доверилась. Взгляд у неё какой-то не очень уж добрый. Чует мое сердце, не спроста она к нам пожаловала. Ох не с проста!..
ЕМЕЛЯ:
(воодушевленно)
Не переживай, матушка, справимся с любой бедой. Мы же теперь не одни с нами колечко волшебное.
РАССКАЗЧИК:
Осекся Емеля на слове кольцо, прикрыл рот рукой. Побоялся, что проговорился.
МАРФА:
Так кто с нами сынок…
ЕМЕЛЯ:
Муромец, матушка, да Добрыня Никитич. Они нас в обиду не дадут. Главное во время их покликать. Эх, мать — чует мое сердце нам с тобой фортуна покатила! Может заживем богато, да счастливо!?
Конец сцены
РАССКАЗЧИК:
А тем временем Кощей, дожидаясь своей подружки Яги устроил пир, на весь мир. Собрал он за стол гостей из разных мест, кои устав Кощея исполняли и блюли безукоризненно.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Любить он их не любил, но и не гневился за их мелкие пакости.
Часть -вторая
ИНТ. ЗАМОК. ДЕНЬ.
КОЩЕЙ:
Что тебе твое сердце кажет Соловушка. Ти с удачей к нам Яга летит, али нет?
СОЛОВЕЙ:
Мне то ваше бессмертие, то не ведомо. Вам бы к дядьке Черномору обратится, может он, что ведает?
ЧЕРНОМОР:
Я ваше благородие, не могу ничего ведать, ибо я не вещун, а колдун. Да и в колдовстве я особо не сильно преуспел. Так- мелочишко, на молочишко…
КОЩЕЙ:
(с иронией)
Мелочишко говоришь!? А кто намедни четыре шестерки в тузов превратил, когда мы с тобой дурака забивали!? Ты Черномор, настоящий шулер!
ЧЕРНОМОР:
Каюсь Коша, колданул — немного ваше злейшество, не со зла я. Вот кабы я, от вашего царства кусок земли оттяпал, али в ваши золотые погреба влез, то дело другое. Карты сие бумага -не более…
КОЩЕЙ:
Не скажи -не скажи! Почему тогда Яга, на картах гадать умеет? Почему карты правду знают, хоть они и бумага?
ЧЕРНОМОР:
Яге ваше бессмертие, равных в шаманстве и колдовстве нет. У Яги еще матушка была ого-го какая. Все царствия от трипер…
(ДАЛЬШЕ)

ЧЕРНОМОР: (ПРОД.)
вого по тридесятое её поминают лихими словами. Баламутная была женщина -мама не горюй!
КОЩЕЙ:
Соловей голубчик, будь добр подать мне клюковки, чай, там витаминов полно. Что — то мне кисленького уж больно захотелось. Волнительно мне — аж поджилки трясутся.
СОЛОВЕЙ:
(с иронией)
Может вы ваше бессмертие беременны? Такие волнения в вашем возрасте никому не нужны. Сердечные ритмы сбиваются, давленице может подскочить. Вы ваше бессмертие, клюковку должны килограммами кушать, чтобы сохранить тонус для жизни с молодой княжной.
ЧЕРНОМОР:
Да, верно — что — то Ягуся явно запаздывает. Как бы не надула вас ваше Бессмертие, эта карга старая. Знаем мы этих аферисток доморощенных. Ходят они по хатам, да замкам, зелье чудотворное продают, а то не зелье вовсе, а настой заячьего помета. А народ -народ за это дерьмо червонным златом да серебром расплачивается! Ох, и дурен же ён, народец — то наш! Ох и дурен — мама моя дорогая!
КОЩЕЙ:
(со злобой)
Ты Черномор, на что намекаешь? Ты что думаешь, что я Кощей Бессмертный, на слово её доверился!? У нас с Ягой между прочим контракт имеется. В сейфе моем копия лежит — могу тебе показать!
СОЛОВЕЙ:
Да плюньте вы ваше бессмертие, на этого жулика Черномора.
(ДАЛЬШЕ)

СОЛОВЕЙ: (ПРОД.)
Он вас специально нервирует, чтобы в картах реванш иметь. Яга хоть и старая, а дело свое коварное знает туго! Нашей она породы…
РАССКАЗЧИК:
Не успел Соловей — разбойник рот свой закрыть, как за окном
раздался легкий гул, будто ветер завыл в пустую бутылку. В тот момент кто-то постучал в окно.
СОЛОВЕЙ:
Вот, ваше кощейское бессмертие — легка барыня напомине. Не успеешь вспомнить про черта, а он тут как тут…
РАССКАЗЧИК:
Кощей поднял глаза, и в этот миг в тронный зал в ступе
опустилась сама Яга. Она махала метлой, разгребая перед собой воздух, и уже через секунду мягко приземлилась, как раз напротив трона.
ЯГА.
Чуф, чуф, чуф! Однако не смотря на мороз -упарилась я ваше бессмертие! Пролетела сотни верст, нигде даже не присела! К вам, спешила, так спешила, что сошла, как ёсь на мыло!!!
КОЩЕЙ:
Эх, лиха старушенция! Стихами старая трактуешь! Рад видеть тебя клюшка. Вижу с хорошими новостями ко мне явилась!
ЯГА:
Новости ваше бессмертие — ну просто расчудесные! Все сделала! Все добыла! Осталось зелье сотворить и тогда.
КОЩЕЙ:
Что тогда?

ЯГА:
Тогда сеанс омоложения начнем! Опыт века! Профессор Франкенштейн- нервно в стороне шмалит махорку!
РАССКАЗЧИК:
Вытащила Яга из торбы склянку с водой и Кощею показала.
ЯГА.
Вот оно ваше беззаконие — лик красавчика Емели! Вода, ваше Бессмертие, его лицо, как есть скопировала. Таперь, оно твое будет! Молекулярный обмен так сказать.
КОЩЕЙ:
Так, давай, детка, твори свое гнусное дело! Пока ты на Русь святую летала, я тебе лабораторию приготовил. Как сделаешь, так сразу шапка — невидимка твоя будет!
РАССКАЗЧИК:
Встал Кощей с трона и, взяв Ягу под руку, повел ее в подвалы замка. Там в подвалах темных, когда-то работали кощеевы алхимики создавая камень философский и яды ядовитей которых на земле еще не было.
СОЛОВЕЙ:
Злато, наверное, в этой лаборатории делали? А может какой рассол колдовской для покорения народов.
ЯГА:
(восторженно)
Ах! Прелестно! Это что, все препараты для меня будут!?
КОЩЕЙ:
Колдуй теперь старая перхоть, в свое удовольствие. Тут до тебя один хранцуз над аликсиром молодости работал, так ён вместо аликсира такую дрянь сотворил- мама моя дорогая!

ЯГА:
И что за снадобье такое сотворил сей жабоед?..
КОЩЕЙ:
Народ сей рассол виагрой таперича кличет. Я, придурок, на старости лет тоже решил попробовать — не удержался. Так мой друг Соловей, еле от меня ноги в леса Муромские унес. В моем теле Яга, тогда такой интерес к любви появился, что мне пришлось самому себя в башню заточать, чтобы беды какой не натворить. И так худое про меня в народе болтают…
СОЛОВЕЙ:
(со смехом)
Ха-ха-ха! Я тогда Яга, чуть девственности из-за этой фиагры не лишился. Его бессмертие, словно рассудка лишился, хотел на мою невинность хищноблудием покусится…
ЯГА:
(заинтересовано)
Ах, где же сейчас сей хранцуз, я бы у него формулу сего зелья выведала.
КОЩЕЙ:
Так я это — Горынычу его скормил. Уж больно гадок ён был. Ходил гад по замку в бабских панталонах, да парике. Лягушек поедал, да смердел тут парфюмом, от которого у меня аллергия развилась…
РАССКАЗЧИК:
Вспомнила Яга про шкуру Змея Горыныча, которую она видела в доме Емели.
ЯГА:
Да, жаль мне Горыныча. Намедни Емеля его упокоил. Шкуру с него снял, да на стене в хате распластал. Таперь сей шкурой свой взор балует, да девок деревенских пугает.
КОЩЕЙ:
Того старая, быть не может. Змей Горыныч жив -живехонек и живее всех живых… Он мне свободу на тридцать лет в карты продул. Вот теперь сидит в замке смертушку мою в сундуке сторожит. Шкуру свою он, видно, кому в карты проиграл. По весне змеюка старую шкуру сбрасывает, а предстает уже в новой. Чай, хоть и о трех головах, а все же ён гад болотный…
ЯГА:
(восторженно)
Ну, Емелька! Ну и сукин же сын! А он мне заливал, что якобы одолел самого Горыныча в честном поединке и сломил его…
КОЩЕЙ:
Брехло тот Емеля -как пить дать брехло, хотя рожей подобен ангелу. Нет у него ни духа, ни силы, чтобы одолеть даже мыша летучего…
ЯГА:
Я вот чё думаю ваше бессмертие: ты прежде, чем змея хранцузом кормить, хоть формулу зелья у него выведал? Мы, ведь ваше кощейство, такой гешефт сотворить бы могли -мама моя дорогая. По всему тридесятому царствию, да по Руси святой сие зелье продавали бы — за деньги и не малые. Чай, мужик — то русский все больше по медовой браге сохнет. А так бы его на любовь тянуло. Да и бабам русским радость такая бы была -разлюли малина.
КОЩЕЙ:
(слышаться гулкие шаги по подземелью)
Ты, Яга, для начала меня омолоди. Потом и о гешефтах подумаем. Авось формулу и сыщем.
(ДАЛЬШЕ)

КОЩЕЙ: (ПРОД.)
Чай я хранцузовы бумаги, надежно в сейф жалезный спрятал.
(шаги прекращаются со скрипом открывается дверь)
Ну вот Ягуся — пришли. Давай, твори свое чародейство. Оставляю тебя здесь. А я пойду, с Черномором и Соловьем в картишки перекинусь, да зелена вина отведаем…
ЯГА:
Дня за три я думаю управлюсь. Вы мне ваше бессмертие, какой еды прикажите подбросить, чай голодна я.
КОЩЕЙ:
Будь по твоему. Слышь Соловей, приказываю, для гостьи моей провианта приготовить, и в сытости и тепле её содержать, столько, сколько сей опыт по пересадки лика потребует.
СОЛОВЕЙ:
(на выдохе)
Слу-ша-юсь ва-ше бла-горо-дие! Кома-нду стря-пчим отдам. Буд-ет Яга сыта, и взлел-еяна, аки царица небе-сная!..
РАССКАЗЧИК:
Кощей, забрав с собой Соловья, проскрипел железной дверью и ушел, оставив Ягу один на один с пробирками и ретортами. Осмотрелась Яга. Для чистоты опыта помыла под старинным краном руки. Разожгла спиртовки и не теряя времени погрузилась в создании зелья.
ЯГА
(поет)
Встану рано поутру, поутру, поутру! Я золой котел натру, я натру — я натру!
(ДАЛЬШЕ)

ЯГА (ПРОД.)
По сусекам поскребу — вымою посуду, и дровишек принести, я не позабуду! Лик Емелькин я добавлю — зелье я на печь поставлю! Все успею, все сумею, Все сумею сделать!
Как за шапкой я помчусь, я помчусь, я помчусь. Я Кощеея, не боюсь, не боюсь, не боюсь! Не боюсь я нырять с берега крутого, а на ступе полечу — обгоню любого! Хоть сто рук я не имею, все
равно везде поспею!
РАССКАЗЧИК:
Вылила Яга из склянки в колбу воду с ликом Емели, и принялась колдовать над ней, читая колдовскую библию. Трое суток Яга творила молодильное зелье. На третьи сутки то, что она варила превратилась в зеленую массу. Было то вещество похоже на варение из тертого огурца. В точно указанное в колдовской библии время сняла Яга с огня склянку. Плюнула в нее для верности и, прочитав тайное заклинание, поставила остывать.
ЯГА:
(радостно)
Готово! Вот таперича, шапка — невидимка моей будет. Тогда и посмотрим, кто в тридевятом царствии на какие зловредности и гадости способен.
РАССКАЗЧИК:
Остудив зелье, покинула Яга лабораторию. Идет по темным коридорам задом виляет, а зелье в колбе светится и вместо факела, дорогу ей освещает. Вошла она в хоромы кощеевы. А там среди тронного зала сидит на троне сам Кощей, и в карты с Черномором да Соловьем третьи сутки без сна режутся.

ЯГА:
Доброго здравия ваше бессмертие. Вот, состряпала для вас зелье, как пишет книга по научному волшебству.
КОЩЕЙ:
Давай, давай быстрее. У нас остался один день на сборы. Если не получится я тебя в темнице сгною.
ЯГА:
Сего пункта ваше бессмертие в контракте нет. Так, что не извольте выдумывать. Пейте смело.
КОЩЕЙ:
Для того чтобы превратить тебя в жабу, мне не нужен контракт. Скажу заклинание, ударю посохом об пол и всё. Сто лет квакать будешь, пока добрый молодец тебя не полюбит. А он никогда не полюбит!
ЯГА:
И за что ваше бессмертие, ко мне такая немилость. Я же перед
вами аки голая дева, перед мужем — непорочна и целомудренна.
КОЩЕЙ:
Даже боюсь на тебя глянуть голую. Вещует мне сердце -как на тебя глянешь, так и виагра больше никогда мне не поможет.
ЯГА:
Вы ваше бессмертие глупости говорите. Я хоть и старая на
возраст, но тело у меня не чета вашему. Я еще можно сказать чертовски собой хороша.
КОЩЕЙ:
Давай уже сюда зелье, да скажи, как им пользоваться.

ЯГА:
Погодь ваше бессмертие. Инструкцию надобно прочесть и согласно инструкции все делать.
КОЩЕЙ:
Давай уже старая клюшка- действуй. Не томи мне душу.
ЯГА:
А инструкцию читали?
КОЩЕЙ:
Отдай Соловью, пущай он читает, а я буду делать, как там написано.
СОЛОВЕЙ:
Вы готовы ваше бессмертие, начинаю читать.
КОЩЕЙ:
Готов! Как пионер -готов!
СОЛОВЕЙ:
Ну что начинаем возвращать молодость вашему бессмертию. А так же силу и эту как ее эту — харизму!
ЯГА:
Да вот только перед тем как пить- одно условие исполнить надобно.
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Какое на хрен еще условие? Я Кощей — и я тут диктую условия!
ЯГА:
Лик Емели ваше бессмертие будет служить на вашей роже всего один месяц. Потом вы вновь превратитесь в старого доброго дядюшку Кощея. Коли Емеля за это время помрет от чужой руки, али же скоропостижно своей смертью, то останешься ты, с его молодостью на веки вечные. И сей лик будет тебя радовать еще долгие лета!

КОЩЕЙ:
(удивленно)
Сие что значит? Коли ён помреть, то его харя моей станет на долгие лета.
ЯГА:
Да ваше бессмертие! Его рожа станет твоей до самой твоей
смертушки! Да — смотри, умереть он должен сам, ну или край, от чужой руки, но ты, Кощеюшка, к его смерти никакого причастия не должон иметь, ну никоим образом.
КОЩЕЙ:
А как я душегубца найму, да он ему голову, как куренку открутит аль стрелой каленой из лука сразит?
ЯГА:
Не пойдет!? Душегубец по твоей указке Емельку сгубит. Так чары сразу в один момент и рухнут!
КОЩЕЙ:
Тогда, Ягуся, его интригой извести нужно! Пусть его царевы слуги заколбасят за покушение на государя и существующий самодержный строй. Я его рожей смуту наводить буду! Ну типа, это ён орудует! Мы его с этой рожей под топор лихо пристроим.
ЯГА:
Ты, ваше бессмертие, хоть и прожил тысячу лет, а мозгом видно совсем зачах! Умом его брать нужно — умом!
КОЩЕЙ:
Ты, Яга, и возьмешься изводить его гадостями! Я тебе
шапку — невидимку по нашему контракту дам, вот ты и действуй — злодействуй! Все карты тебе в руки!
ЯГА:
Ну, давай, ваше бессмертие — распрягайся, будем сеанс омоложения проходить.
(ДАЛЬШЕ)
ЯГА: (ПРОД.)
Сие зелье надо тебе вовнутрь принять, но не через рот мелкими глотками -уж больно оно на вкус гадко. Будем клизмой вводить, чтобы часом растраты не было и процесс без стресса прошел.
КОЩЕЙ:
(удивленно)
Сие что, будешь мне зелье через мой анус вдувать?..
ЯГА:
Ну давай ваше бессмертие — сымай портки!
РАССКАЗЧИК:
Схватил Кощей склянку из рук Соловья — разбойника, и закрыв глаза, влил одним махом зелье себе в рот. Вцепившись, в подлокотники кресла обеими руками, он замер в ожидании чуда. В ту самую секунду изо рта и ушей синий дым пошел и посыпались искры. Через несколько секунд его тело затряслось, как в приступе эпилепсии. Глаза вылезли из орбит, а старая сморщенная кожа на лице, покрылась большими зелеными пузырями.
КОЩЕЙ:
(панически орет)
Ой! Ой — ёй! Как рожа у меня чешется — спасу нет! Помогите, люди добрые! Ой не могу, как харя моя зудит!
ЯГА:
(спокойно)
Сие, ваше бессмертие, у вас новая шкура нарастает, как у Горыныча по весне. Сейчас сползет, и будете как новый!
РАССКАЗЧИК:
Яга брезгливо подковырнула ногтем лопнувшую кожу. Зацепив корявыми пальцами за висящий лоскут, она неуверенно потянула его на себя.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
На удивление Яги, Черномора и Соловья — разбойника кожа стянулась словно чулок. На месте старого морщинистого лица, появилась новая и свежая кожа молодого мужчины -это было лицо Емели…
ЯГА:
(гонором победителя)
Вау! Ну, и кто -кто еще сомневается в моих колдовских способностях. Перфектно!
КОЩЕЙ:
(панически возбужденно)
Что!? Что ты там узрела, старая калоша? Что, что получилось? Зерцало мне подать, немедля! Хочу харю свою в зерцало зрить!
РАССКАЗЧИК:
Соловей, с удивлением наблюдавший за процессом омоложения,
кинулся на поиски зеркала. Не хотел слуга гневить своего хозяина. Тем временем Черномор осмотрев Кощея, одобрительно цокнул языком.
ЧЕРНОМОР:
(возбужденно)
Слышь Яга, а может и меня так можешь омолодить? Пятьсот золотых тебе дам.
ЯГА:
А то! Я теперь, открою салон эксклюзивного омоложения. Это же не Кощей Бессмертный получился, а златокудрый ангел.
КОНЕЦ СЕДЬМОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, МАТЬ ЕМЕЛИ МАРФА, ВАСИЛИНА
ПРОПАВШАЯ КНЯЖЕСКАЯ ДОЧЬ КАТЕРИНА

ИНТ. КНЯЖЕСКИЕ ХОРОМЫ. ВЕЧЕР.
РАССКАЗИК:
И чем ближе подходил день молодецких игрищ на руку и сердце княжны Марьяны, тем больше волнения скапливалось под сводами княжеского Кремля. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, перейдя в жесткий режим экономии державного бюджета, пиршеств и княжеских трапез в последние дни не закатывал, а довольствовался продуктами приусадебного хозяйства, поэтому, сидя на троне, он питался не деликатесами французской кухни, а исключительно гороховой кашей. Каким — то неведомым ранее чувством князь ощущал, что вокруг назначенного сватанья княжны Марьяны, разворачиваются, довольно серьезные закулисные интриги. Послы всех мастей — из двух десятков царств и княжеств за неделю до начала игрищ молодецких заполонили вокруг Кремля все постоялые дворы.
КНЯЗЬ:
(в приказном тоне)
Ты, Марьянка, глянь, глянь-ка детка в окно. Хочу знать, что ты там зрить на сей момент изволишь…
МАРЬЯНА:
(щелкая семечки с девичьим гонором)
Ну, и на что мне там папенька, глядеть? Что я, двора нашего ни разу не зрила!? Двор, как двор — у Европах дворы бывают краше за нашего -сама на картинках видывала…

КНЯЗЬ:
(настойчиво)
Ну ты глянь девка- глянь! Скажи мне, что ты, там сейчас видишь?..
РАССКАЗИК::
И достал князь батюшка Марьяну до самых печенок. Психанула, бросила играть с кошкой, да к окну подошла. Приоткрыла его, да внимательно оглядывая кремлевское подворье, стала перечислять увиденное.
МАРЬЯНА:
Ну, вижу папенька: цыгане посередь двора, медведя мучают, на цепи его таскают и заставляют на балалайке трынькать. Басурмане в палатках шашлыки, да шаурму всякую жарят, скоморохи на жалейках да балалайках наяривают. Мастеровые какой-то подиум собирают.
КНЯЗЬ:
Во, видишь — шашлыки, медведи, цыгане! А я, князь, себе позволить не могу сегодня шашлык откушать! Все деньги дочка, на твою свадьбу зарезервировал! А ты бы для приличия и приятности моему глазу, хоть бы рожу бураком натерла. Ходишь, как бледная поганка! Всех слуг своим видом распугала! Тьфу ты, как только на рожу бледна! Жаль матушки нет, она бы тебя научила отечество любить…
МАРЬЯНА:
Спасибо вам папенька, что вы меня «поганкой» бледной нарекли. Вы папенька, хоть и князь, а в современных заморских модах фишку не совсем рубите. Давеча мне Прасковья сказала, что нонче в моде легкая смертная бледность и экзальтированная худоба. Я вам голову на отсечение даю — женихи заморские на меня будут липнуть, что мухи на это.
КНЯЗЬ:
(с сарказмом смется)
Ха-ха-ха! Мухи доченька, только на навоз липнут.
МАРЬЯНА:
Фу ты! Ну не мухи, а эти — пчелы. Как пчелы — на мед…
РАССКАЗИК:
Княжна Марьяна достала сигарету, вставила её в длинный костяной мундштук и чиркнув спичкой, прикурила, пуская по княжеским хоромам клубы дыма…
КНЯЗЬ:
(с удивленным возмущением)
О, твою мать — детка, ты еще и табаки шмалишь? Эх, бесово ты отродье. Совсем от рук отбилась. А может мне указ издать, чтобы тебя вожжами тебя, да по причинному месту выпороли? Чтобы через битие вернуть в твой мозг разум. Ведь еще древний греческий философ Сократ сказал: битие дочка, — определяет сознание…
МАРЬЯНА:
Вы папенька, хоть думайте, что говорите. Какой Сократ? То сказал Карл Маркс и не битие совсем, а бытие. То бишь, как живет твой народ батенька, так он про тебя и думает…
КНЯЗЬ:
(в гневе)
Дура! Не Карл Маркс, а великий Сократ! Выросла дылда, что не скажи, тут же перекрутит, переиначит, как ей выгодно, и уху её приятно слышать…
МАРЬЯНА:
Извиняйте папенька, меня за невежество, ибо древнегреческую философию и историю я постигнуть не имею возможности.
(ДАЛЬШЕ)

МАРЬЯНА: (ПРОД.)
Мозг мой не желает думать о древних греках. Не моё сие! Нет — не моё…
КНЯЗЬ:
(сердито)
Ты, Марьяна, хоть и выросла — как каланча, а дура — дурой! Соком налилась, а головой совсем не созрела. Только одни мысли, как о кошке, да о махорке. Табаки вон куришь, совсем о будущих детях не думаешь. А пора бы уже и думать, чай восемнадцать тебе стукнуло…
МАРЬЯНА:
Я, папенька от того может и курю, что я вся на нервах! Ведомо нам, что в нашей державе женихов добрых нет. А те, что в заграницах, ведь они не на мне жаниться хотят, а на твоем, папаня, полцарствии. А мне ведь, как девушке романтичной настоящей любви хочется — спасу нет! От того и мысли крамольные в моей голове роятся, как мухи — фу ты блин — эти -пчелы!
КНЯЗЬ:
А коли и на полцарствии!? Что думаешь, добро вам отдам!? Отмерю близ Колымы — зятю будет где разгуляться. Коль с умом он будет, так и злато и серебро из земли достанет, и соболя тебе на шубы сможет развести. А коли дурак — то ему хоть, Крым хоть Рим отдай все профукает на панталоны с начесом, да парфюм заморский…
МАРЬЯНА:
Так там же, батюшка, вотчина графа Абармотовича. Ён, ежели мне не изменяет память, губернатором там твоим поставлен.
(ДАЛЬШЕ)

МАРЬЯНА: (ПРОД.)
Народ кажет — злато моет, да наивных чукотских юношей огненной водой спаивает, чтобы песцовые, да соболиные меха для англицкой королевы скупить все — как есть.. Народец сказывает, ён замок там в Шотландиях себе купил, чтобы без боязни в юбке подобно бабам ходить. Они там все сейчас в юбках ходят. Дикий народец однако…
КНЯЗЬ:
Не боись- в накладе дочка, не будешь! Дам там, где злато уже давно отмыто. Пущай твой муж там елки, да березки садит, чтобы грибов да ягод в державе полные закрома были. А генерал-губернатор местный уж давно подал отставную грамоту, да к иноземцам подался — державное злато транжирить. Ну да и бог с ним! Не оскудеет земля русская, ибо богатств в ней еще на тысячи лет! Место там вакантно, от того и зятю будущему будет принадлежать…
МАРЬЯНА:
Нет папенька, извольте мне самой выбрать в каком районе нашего княжества свое счастье, и семейное гнездо строить. Там папенька, жутко холодно, да и наряды свои некому показать. Дикие люди, дикие места и звери там в лесах ходят тоже дикие.
КНЯЗЬ:
А ты доченька думаешь, я тебе и зятю южные курорты на Черном море подарю — Сочи, Крым, Одессу? Шиш! Шиш вы у меня получите, а не Черноморье! Летом коды народ гужем валит телеса после зимы греть, сия местность, полновесным рублем казну набивает так, что сундуки по швам лопаются. И народу русскому в радость и княжеству нашему финансовое благополучие там куется.
МАРЬЯНА:
Сибирь, мне отдай! Я бы, папенька, и Сибирью была бы вполне довольна.
КНЯЗЬ:
(в гневе)
Сибирь говоришь! Скажи спасибо, что Колыму да Восток дальний подарю, коли замуж выйдешь. У меня с тарелки деньги хрен возьмешь — нарисованы они! Сибирь видите ли им подавай! Тебе Сибирь отдать — Русь профукать!
РАССКАЗИК:
И заплакала княжна Марьяна. Слезы по щекам градом покатились.
Обиделась она на батьку рОдного, что тот Сибирь в приданое давать не хочет. Ноет — сопли по лицу ладошкой растирает.
МАРЬЯНА:
(плачет)
Я, я, я папенька. Я так -так и поняла, папенька, что не любишь ты меня! Ох, не люби-и-и-шь! Спасибо тебе кровинушка моя, за ваше добро, да вашу отцовскую любовь и безбрежную ласку -а-а-а…
КНЯЗЬ:
(возбужденно)
Цыц! Не о тебе сейчас думы мои, а о Руси матушке великой! Не ной девка — дам приданого тебе — не обижу! Будешь и в шелках, и в соболиных шубах ходить. Не томи своим скулением мне душу. Боль, кручина донимает сердце мое. Вот кабы Екатерина была жива, то и ей бы тоже надобно было бы приданое изыскать. Тогда бы и отдал бы вам на двоих все земли по самый хребет уральский…

МАРЬЯНА:
Семнадцать годов прошло с того часу, как слопало чудище мою сестрицу, а вы папенька, все по ней слезы льете, да сопли на кулак наматываете. Нет её — и на том покончить надобно.. Коли Сибирь мне отдадите, то я очень даже довольная буду. Внуков вам нарожаю великое множество. Будете в старости радость себе иметь…
КНЯЗЬ:
(в гневе)
Не гневи девка, ни меня, ни бога. Сестра твоя может и жива еще по сей день. Мертвой её ни кто не видывал, да и тело её найдено не было. А коли она вернется -что тоды?..
МАРЬЯНА:
(в истерике)
С того света папенька, еще ни один человек еще не вернулся! Нет её -нет! Слопала её рептилия поганая -как пить дать слопала, и не подавилась! Слопала, и на этом — конец! Из- за Катьки и матушка нас так рано покинула. Так что папенька, не рвите себе сердце, а лучше готовьте пергаменты на передачу в приданое мне Сибирь…
КНЯЗЬ:
Ты, Марьянка, поди ляг спать! Свежа и легка должна быть. Завтра игры молодецкие открываем с утра, голова и кожа должны свежестью благоухать. Двор гостиный готов. Бани протоплены, перины взбиты, клопы да прусаки поморены по всем номерам. Так что к играм молодецким все готово.
МАРЬЯНА:
Папенька, а коли знатного жениха вовсе не будет. Я же избранника хочу всем сердцем полюблять!? Что тоды?

КНЯЗЬ:
А за того пойдешь, кто в баталиях первым будет. Стерпится, Марьянка, слюбится! А чтобы увечий кандидаты себе не нанесли, то биться будут не на мечах и топорах, а мешками со ржаной соломой. Так что не боись, будет тебе жаних знатный, лихой и с головой не пробитой…
РАССКАЗИК::
Тут молодая княжна захихикала, представив, как претенденты на её сердце будут колошматить друг друга мешками с соломой.
МАРЬЯНА:
Вы, батюшка, верно крови боитесь, что добрых молодцев на мешках биться заставляете?
КНЯЗЬ:
Дура ты, Марьянка! Мне в княжестве моем калеки да убогие не нужны, чай, и так от басурман монгольских, да от тевтонца многие пострадали. В державе мужик нужен здравый, да справный до работы. Чтобы ён и детей плодил, и казну княжескую оброком пополнял. На пенсион в державных закромах денег и так нет — пусто! Вот даже тебе на свадьбу еле по сусекам наскребли…
МАРЬЯНА:
Что, папенька, в державе нашей дефолт намечается, или все же тайные закрома где в офшорах имеются? Без тайных закромов — ни одна держава существовать не может. То каждый холоп знает!
КНЯЗЬ:
Поди спать, дехволт! Прикажу, наверное, тебя вожжами перед сватаньем выпороть, чтобы язык свой не распускала, да народ к смуте не подбивала.

РАССКАЗИК:
И обиделась Марьяна, на папеньку своего, топнула отчаянно ножкой и, фыркнув, вышла из тронного зала к себе в опочивальню. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР несколько минут постоял возле окна. Смотрел через щелку в бархатных шторах во двор. Там слободские детишки прыгали через костер, а цыгане под гитару пели какую-то заунывную песню. Закусил князь свой палец в горести, да бормоча себе под нос подался в опочивальню.
КНЯЗЬ:
Эх, кабы жених достался бы Марьяне хороший, дабы державу не делить! Княжеству хозяин нужен крепкий, а хорошему хозяину нужна великая держава, а не какие-то хилые полцарствия…
СЦЕНА -2
ИНТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ ХАТА. ВЕЧЕР
РАССКАЗИК
Время неумолимо отсчитывало минуты, сокращая расстояние до начала молодецких игрищ для претендентов на руку и сердце княжны Марьяны. Съехавшиеся женихи не спали, а резались по питейным местам в карты да кости. Каждый из них хотел непременно стать одержителем виктории. Полцарствия от Руси великой было достойным приварком к своим землям. А завтра, проказница — фортуна должна была расставить всех кандидатов на свои места. Кто — то мог стать жертвой закулисных интриг, а кому-то должны были достаться лавры.
ЕМЕЛЯ:
Ну и как я тебе маманя, в новой рубахе? Ти гож я в женихи, аль мне место на княжеской конюшне?..

МАРФА:
Кабы тебе еще ума сынок, то и цены тебе бы не было в базарный день.
РАССКАЗИК:
И ходил Емеля по хате взад и вперед, любуясь своим отражением в медном тазу. Красные сафьяновые сапоги с каблучком, черная
холщевая рубаха с вышитым на груди золотым фениксом, да суконные в с искрой шаровары, придавали сыну рыбацкому вид лихой, и
незаурядный…
ЕМЕЛЯ:
А глянь мать, каков я красавец- а! Не дать — не взять! Все при мне! И ликом я красив, и ростом статен, аки благородных кровей…
МАРФА:
(глубоко вздыхая)
Ты, Емелька, завтра вместо сапожек сафьяновых лучше лапти новые надень. Ну те, что лаком крыты. Чай, невесту едешь выбирать, а не скакуна объезжать. Завтре у князя на подворье соберется люд со всех краев земли. А кто знает, где человек добрый, а где и лиходей разбойный. Вот возьмут и сымут с тебя сапожки красные. А это же цельное состояние…
ЕМЕЛЯ:
Не боись мать, там тайная стража Муромца всю ассамблею дозором обходить будет. Не успеют сапог стянуть, как в темнице окажутся, аль в остроге на Колыме. Нет, маманя, я надену сафьяновые сапожки. Да на печи нашей поеду, чтобы зад не морозить — дорога — то шибко дальняя. Надо же мне князю показать, что и мы, простолюдины, тоже не лыком шиты.
РАССКАЗИК:
В самый разгар дефиле, в окно хаты кто-то постучал.
ЕМЕЛЯ:
Черт — кого это еще принес?
МАРФА:
Сымай скорее сынок сапоги. Может -то разбойники за ними пожаловали?
РАССКАЗИК:
Стянул Емеля красные сапоги, да закинул на печь, чтобы чужой глаз видеть их не мог. Ведь завтра в них Емеля должен был на игрища пожаловать, чтобы всех покорить, кто гостем придет на игры молодецкие.
ЕМЕЛЯ:
А кто там такой пожаловал в столь поздний час?
ВАСИЛИНА:
Открывай соседушка, невошь меня Василинку — то не признал?
РАССКАЗИК:
Открыл двери Емеля да впустил в хату позднюю гостью.
ВАСИЛИНА:
Доброго вам здравия — люди добрые! Мир вашему дому и хозяевам его!
МАРФА:
Какими судьбами Василинушка в час такой поздний пожаловала?
ВАСИЛИНА:
Прослышала я тетя Марфа, что сын ваш Емелька, завтра на княжий двор ехать собрался -на игрища молодецкие. Хочу я ему подарок по такому случаю сделать.

РАССКАЗЧИК:
И как развернула Василина холстиночку. И как достала из неё рубашку белоснежную шелковую с перламутровыми пуговичками на вороте. А на груди узор диковинный, да красоты такой, что глаз невозможно отвесь.
ВАСИЛИНА:
Прими Емелюшка, от меня сию сорочку вышиванную. Хотела тебе на день рождение подарить — да, как прознала, что едешь ты на игрища, чтобы молодую княжну невестой назвать, так решила тебе подарок на счастье сделать. Чай мне для милого дружка ничего не жалко. Бери Емелюшка сорочку, от сердца чистого — дарю тебе!
РАССКАЗИК:
И взял Емеля сорочку у дочери Данилы, и приладил её к груди своей, чтобы рассмотреть сей подарок. Смотрит он в медный таз и любуется собой и новой рубахой. А сорочка — краше на свете таких больше нет.
ЕМЕЛЯ:
Ну и как маманя, я вам выгляжу? Ти похож я на Фениста ясна сокола, или какого Аполлона Бельведерского?
МАРФА:
Краше тебя сынок во всей державе молодца не сыскать. Ты, словно брат, ангелу небесному. И лицом ты красив! И кудрями ты злат, и станом ты строен! Жаль, что не княжеских ты Емеля кровей. Как увидит тебя княжна Марьяна, так сразу же и всем сердцем полюбит.
РАССКАЗИК:
И горько в тот миг стало на душе у Василины. Верила она, что её подарок повернет сердце Емели в её сторону. Печаль накрыла сердце её, но не подала она вида. Ведь всю жизнь прожила она рядом с Емелей. Всю жизнь мечтала дева быть с ним до конца дней земных. Но не оценил дружок, её усердий. Не зажег подарок в его сердце огонь жаркой любви. Видно час тому еще не пришел…

ВАСИЛИНА:
Кабы я была дочерью княжеской, то полюбила бы тебя Емеля всем сердцем. Краше тебя мой дружок. ни в Слободе нашей, ни в целом княжестве — днем с огнем не сыскать!
ЕМЕЛЯ:
Эх, спасибо тебе соседушка милая! Угодила! Как есть угодила! К сердцу твой подарок пришелся. Завтра сорочку твою надену. Кушаком красным подвяжу, и будет княжна Марьяна моей на веки вечные…
МАРФА:
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Может счастье твое не за кремлевским забором, а здесь — совсем рядом спрятано. Ты только руку протяни, и оно уже здесь.
ЕМЕЛЯ:
Не глумите вы матушка, мне голову. Василинку я знаю тыщу лет, чай вместе выросли, как брат и сестра. Лучшего друга в моей
жизни не было, и никогда не будет. И даже если надо мне за неё жизнь свою отдать, то я это сделаю даже не задумываясь. Она мне матушка, словно сестра единородная. От того, не имею я можливости её руки просить…
ВАСИЛИНА:
Буду я Емелька, завтра за тебя кулаки держать. Хочу чтобы ты нашел таки свое счастье и стал зятем князя нашего. Авось прославишь и Слободу нашу. Опосля в честь памяти доброй, гранитную мостовую от материнского дома до самого кремля выложишь.

ЕМЕЛЯ:
Клянусь матушка, коли стану я зятем княжеским -тракт гранитный от нашего дома до самого кремля — так и быть справлю. И ты у меня кожен день на паровой самобеглой коляске будешь на блины с красной икрой ездить вместе с Василиной…
ВАСИЛИНА:
Эх, Емелюшка — твои слова бы да богу в ухо.
РАССКАЗИК:
И хотела Василина сказать Емеле, как она крепко любит его, да только побоялась, что не поймет её Емеля. Побоялась разрушить его счастье, которое он сам себе придумал. Чувствовала девичьим сердцем, что вернется к ней — обязательно вернется. Обожжется о хладный лед души княжеской дочери, и вернется. И тогда она дочь кузнеца, окружит его своей любовью и останется он с ней навеки вечные.
ВАСИЛИНА:
Домой пойду! Завтра в кремле с тобой увидимся. Хочу глянуть, как ты викторию одержишь, и тебя князь признает кандидатом на руку и
сердце княжны.
ЕМЕЛЯ:
Коли хочешь, то утром приходи — вместе на печи поедем на
княжеское подворье.
ВАСИЛИНА:
Баламут ты Емелька –ой баламут! В мужика вроде бы уже давно превратился, а такой же остался, как и ранее был: баламут — баламутом.
ЕМЕЛЯ:
Так мне на роду написано быть баламутом.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Я же не княжеской породы, а сын рыбацкий.
РАССКАЗИК:
Проводил до калитки Емеля Василину. Хотела она ему сказать что-то очень важное на прощание, да сдержалась. Поцеловала в щеку и бегом вытирая слезы обиды и горечи, потрусила домой. Тут то и вспомнил Емеля про кольцо волшебное. Вспомнил, что спрятал его в печурке в старом шерстяном носке. Достал Емеля кольцо, надел его на палец и…
МАРФА:
Хотела бы я знать, дурья твоя башка, за какие -такие грехи ты Василинку обидел? Не видишь — девка вся исстрадалась — тебя любит. А ты хоть бы спасибо ей сказал за подарок -уволень не благодарный…
ЕМЕЛЯ:
Я мама свой выбор уже сделал. Я говорил тебе, что Василинка, она мне, как сестра родная. Нет у меня к ней чуйств, как у мужчины к женщине. Нет и не будет! Я хочу жену княжеских кровей получить и полцарствия в придачу. А коли я на Василине женюсь, то окромя кувалды да щипцов жалезных, я от её папеньки никакого приданого не будет. А мне хочется и злата и серебра целые сундуки иметь.
МАРФА:
А по что сдалась тебе княжна Марьяна, да и о чем ты с ней говорить будешь. Девка она знатная- княжеских кровей, а значит и образованная и воспитанная не чета тебе. О чем ты неуч с ней говорить будешь, коли ты ведьмак, даже грамоты и буквицы не ведаешь…

ЕМЕЛЯ:
Ха! Эка невидаль грамота. Да я маманя, если хошь, уже завтра буду умнее любого княжеского ученого. И грамоту буду знать и основы всего нашего мироздания.
МАРФА:
Трепло оно и в Африке трепло. Зачем ты, нагло своей матери врешь. Зачем изгаляешься передо мной будто я тебе девка какая бестолковая…
ЕМЕЛЯ:
Пусть так будет.
РАССКАЗИК:
И загадал Емеля желание, и повернул колечко вокруг пальца.
И в ту секунду неизвестно откуда в его голову стали влетать картинки, буквы и прочие сведения, коими не только княжеская библиотека была полна, но и теми, что в других посольствах
хранились. Мелькали они перед глазами с такой скоростью, словно осенние листья березы, сброшенные порывом урагана. От такого наплыва информации Емеле показалось, что в голове его закипели мозги. Как ему мерещилось его голова, распухать стала и, Емеля не выдержав такого над собой испытания, сунул голову в кадушку. Несколько раз, окунал он ее в холодную воду, пока крутанув кольцо не остановил бешенный поток знаний.

ЕМЕЛЯ:
Ой! Хватит! Хватит! Ой! Ёй! Головушка моя буйная! Хватит уже…
МАРФА:
Да что с тобой сынок такое стало..

ЕМЕЛЯ:
Не орите, пожалуйста, мне, маманя на ухо, чай, я еще жив. Все лицо мне своими соплями измазали…
МАРФА:
Жи-и-ив, жив, жив мой соко — о—олик ясноглазенький! Мать до смерти напужал — глаза твои бесстыжие! Я уж про худое подумала! Думала помер кормилец мой — погиб в рассвете сил!..
ЕМЕЛЯ:
Не дождетесь мама! Поживу еще — чай завтра я жениться должен на княжеской дочери. Внуков хотела –получишь!
РАССКАЗИК:
И стукнула Марфа Емелю ладошкой по лбу…
МАРФА:
Ты, верно, придурялся, ирод поганый, когда в кадушку с водой нырял!? Мать, верно, пугал меня, чтобы разжалобить на любовь
материнскую…
ЕМЕЛЯ:
Вот те крест, что нет! В моем теле такая слабость стала -мама моя дорогая. Ноги сами подкосились. Вот я и завалился в
обморок. Согласно закону всемирного тяготения маманя, мое тело ввиду нарушения его устойчивости, было притянуто к телу большей массы -то бишь к Земле…
МАРФА:
Это ты сейчас с кем разговаривал. Ты, часом, Емелька не свихнулся? Может с твоей крыши солома съехала?..

ЕМЕЛЯ:
Пусть, мама, вас не беспокоит мое психофизическое состояние, ибо в эту минуту идет процесс становления и формирования моей новой личности, под влиянием внешних и внутренних управляемых и неуправляемых факторов, которыми я постиг таинство грамоты и прочих вселенских наук…
МАРФА:
Это что ты тут мне такое ведаешь? С кем ты речи умные ведешь? Какие, на хрен, хвакторы, которые тобой управляют!? Сие что за бесы такие?..
ЕМЕЛЯ:
Вы же, мама, хотели, чтобы я сын рыбацкий грамоту постиг и был вровень с княжной Марьяной!? Вот я и выучился разным наукам и теперь не только могу писать и читать, как могут всякие там
графья, да иноземные князья. Могу хоть сейчас запустить в себе процесс физического, умственного и нравственного созревания, которое по существу означает мое превращение в биологического индивида, обладающего задатками интеллектуального человека, как представителя рода человеческого…
РАССКАЗИК:
После слов сказанных Емелей, Марфа скривила лицо, словно ее пронзила острая зубная боль. Повернувшись к иконе Христа спасителя, встала на колени, и давай неистово креститься, ударяясь каждый раз об пол лбом.
МАРФА:
Господи, спаси и сохрани! За какие такие грехи, ты, лишил моего сыночка разума!
(ДАЛЬШЕ)

МАРФА: (ПРОД.)
Давеча, он не мог ни читать, ни писать, а сейчас в него будто дьявол вселился, который приведет его прямо на плаху!
ЕМЕЛЯ:
Вы, маманя, зря причитаете, давайте лучше будем собираться на сватанье, чай, времени осталось мало.
МАРФА:
У всех сыновья, как сыновья, а у меня… И откель только твое чародейство взялось! Погубит оно тебя, как пить дать погубит!
РАССКАЗИК:
Тут Емеля не удержался и поведал матери, как намедни во время пьянки с богатырями изловил ведром щуку. Как она одарила его волшебным кольцом и поведала ему о том, что он станет властелином всего мира.
МАРФА:
Эх, Емеля, Емеля! Простофиля! Доверился рыбине бездушной, а коли это самого сатаны происки!? Где это видано, чтобы рыбы на человечьем языке говорили, да кольца волшебные направо и налево всем раздавали…
ЕМЕЛЯ:
Так она же к щурятам своим вернуться возжелала. Тут маманя, на любом языке залопочешь!
МАРФА:
Видит Бог, хлебнешь ты еще горюшка.
РАССКАЗЧИК:
Уже утром, когда петух возвестил о наступлении нового дня, Емеля проснулся в приподнятом расположении духа. Мать, как и все прожитые годы, суетилась возле печи, и колдовала над снедью на
целый день.
МАРФА:
Вставай, Емелюшка, чай, тебя княжна ожидает! Гонцы царевы уже в трубы трубили, народ собирают на сватанье.
РАССКАЗИК:
Емеля встал, помыл после сна лицо и, сунув палец в золу, почистил золой зубы. Мать с удивлением поглядела на сына и, достав из сундука вышитый рушник, подала его Емеле.
МАРФА:
На, держи, сыночек, подарок! Рушничок тебе от сердца материнского. Храни его и он поможет в самую горькую минуту…
РАССКАЗИК:
Вытерев лицо, Емеля аккуратно сложил рушник и сунул в холщовую котомку, которую носил всегда с собой на плече.
ЕМЕЛЯ:
Давай, маманя, свои блины, чай, корпоратив княжеский по случаю выданья княжны Марьяны только к вечеру ожидается. Целый день голодом себя морить — уж больно мне не хочется. Да и денег на всякие вкусности я не имею…
РАССКАЗИК:
Подала Мать блины, сметану и, налив Емеле чаю со зверобоем, подвинула поближе к нему чашку с липовым медом.
МАРФА:
Кушай, кушай, сынок, досыта! Авось, сегодня невесту в дом приведешь!? Я тебя тут дожидать буду и в молитвах день проведу, чтобы Господь тебе помог в делах и чаяниях твоих.

РАССКАЗИК:
Емеля плотно перекусил. Надел расшитый овчинный кожух, шапку, подпоясался кушаком и, перекинув котомку с салом и краюхой хлеба, взобрался на печь.
ЕМЕЛЯ:
Держись, маманя, сейчас печка сама меня до князя довезет. По щучьему велению, по моему хотению, катись печь на царев двор…
КОНЕЦ ВОСЬМОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, ДРУЖИННИК СПИРИДОН, БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ, ГЛАШАТАЙ.
НАТ. КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕ КРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
Слышатся радостные крики людей, играют скоморохи, ликование толпы, зазывание торгашей покупать товар, хруст снега, ржание лошадей. Гудят фанфары, на деревянном помосте, появляется глашатай. Он зачитывает княжеский указ об открытии рыцарского ристалища (молодецких игр). Он начинает читать, толпа стихает, музыка тоже.
ГЛАШАТАЙ:
Ох, вы гой еси- добры молодцы и девицы красные! Гости земель дальних, латиняне, послы заморские и англосаксы. По указу князя все я Руси Владимира, сего дня, велено мне открыть игрища молодецкие. Победитель в сим промысле боевых искусств, нарекается единственным претендентом на законное бракосочетание, и получает пожизненное право на руку и сердце дочери княжны прекрасной Марьяны Владимировны, коя достигла причин природного созревания.
(слышится как разворачивается пергамент, трубят фанфары, стуча барабаны)
Княжеский указ:
Сего дня я великий князь и государь все я Руси Владимир -повелеваю:

Повелеваю, открыть молодецкие (богатырские) игрища, кои в честно борьбе середь претендентов выявят своей викторией право на законное бракосочетание с княжной Марьяной- дочерью князя все я Руси Владимира в традициях христианства и православия.
Сего дня первого лютого 1609 года от рождества Христова -повелеваю:
Тот, кому суждено будет одержать викторию во всех боевых
дисциплинах, будет наречен кандидатом в женихи и княжеской милостью обласкан невиданным и богатым приданым.
Приданое: половина княжества, шуб из соболя и горностая — десять единиц, два бочонка злата по шести пудов; десять бочонков серебра по шести пудов; Коров и прочего скота — тысячу голов. Скакунов заморских арабских — пятьсот голов.
Те лица, кои сокроют умение свое в шаманстве, колдовстве та прочих магических науках и алхимическом ремесле нарушающие оные правила проведения игрищ, будут прилюдно повешены на крепостной стене, без права быть приданным земле по церковному обряду.
Кои будут уличены во лжи, лиходействе, аль в других способах ведения не честных условий в баталиях, будут казнены способом отсечения головы от тела. Тела злочинцев будут приданы четвертованию, а их члены отданы на съедения диким свиньям и псам. Головы охальников, посмевших нарушить княжескую заповедь, будут на колы посажены для того, чтоб другим лихоимцам та лиходеям было не повадно.
Первое лютого 1609 года от рождества Христова -князь самодержный Владимир.

(толпа ликует, гремят фанфары и барабаны. на подиум поднимается князь
Владимир. слышится громогласное- слава великому князю Владимиру)
КНЯЗЬ:
Доброго вам здравия дорогие гости державы нашей, братья и сестры, да и весь народ русский -православный. Хочу, как князь самодержный все я Руси, открыть игрища молодецкие, посвященные поиску претендента на руку и сердце моей дочери княжны Марьяны Владимировны. Каждому индивиду мужского пола кой будет участвовать в мирных баталиях, желаю виктории. Пусть умением своим в промысле воинском, лихостью, силой, доблестью и честью докажет свое право стать зятем князя Владимира.
В добрый путь.
играют фанфары, гремят барабаны, стреляют салютные мортиры
НАТ. КРЕМЛЬ ПОДИУМ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
В точно назначенное время салютные мортиры ухнули на всю округу, сообщая всем о начале игрищ молодецких. На подиуме под хоругвями явился патриарх. В руках владыка держал крест святой, а другой махал кадилом. Следом за ним, держа иконы и хоругви, шли в черных одеяниях монахи и иноки, которые распевали на ходу торжественные псалмы. Владыка замер, осмотрел народ и начал молебен.
ПОП:
Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь! Миром Господу помолимся -Господи, помилуй.
(ДАЛЬШЕ)

ПОП: (ПРОД.)
(мужской хор) подхватывает молитву хор иноков и монахов протяжно запевает владыка басом зачитывает молитву)
О рабе божией Марьяне и ныне сватающихся и о спасении их, Господу помолимся! О том, чтобы им была ниспослана виктория и исполнены все их прошения во спасение, Господу помолимся! О том, чтобы Бог дал им совершенную и мирную любовь, и даровал им свою
помощь, Господу помолимся! О том, чтобы Бог хранил их пребывать в единомыслии и твердой вере в делах своих, Господу помолимся! Благословляю се игрища молодецкие и тех, кто призван быть избранным и тех, кто смелостью и силой вызвался бороться за руку и сердце рабы божьей Марьяны. Во имя отца и святого духа, аминь!
(аминь -подхватывают все присутствующие. Играет музыка издали слышится песнь про Емелю о том, как он едет на печи)
ЕМЕЛЯ:
едет на печи и поет песню, лают собаки испугано ржут лошади, хрустит снег
1 куплет:
Уже целую неделю, на печи сидит Емеля
Распевает громко песни или семечки грызет
И никто не верил в это, что ему зимой и летом
Что Емеле, правда — в жизни этой очень повезет.
припев:
На русской печке Емеля к речке
Ведь он княжну желает покорить
Ох речка, речка — болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить
Ох речка, речка — болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить.
2 куплет:
Не готовя летом сани, едет лодырь за дровами
Отправляется на печке, удивляя всех с утра
А потом храпит весь вечер, ведь ему заняться нечем
Но Емеле в самом деле, быть давно в Кремле пора..
припев:
На русской печке Емеля к речке
Ведь он княжну Марьяну хочет покорить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить.
РАССКАЗЧИК:
Неизвестно откуда на подъезде к кремлю, появился, ратник Спиридон. Не простой ратник, а ратник он был особенный. И поставлен он на государеву службу, блюсти правопорядок и исполнять глаголы княжеского подорожного уклада. Зажал Емеля в руке пятак. Сердцем почувствовал, что на печи он просто так на Красную площадь проехать не сможет, ибо в народе слух ходил, что подорожный надзорный уж больно лют.
СПИРИДОН:
Тпру-Тпру! Ты куды!? Куды ты это прешь на сей печи — басурманин! Куды лыжи то навострил? А ну окаянный тормози! У тебя грамота на право управления и движения недвижимым имуществом ёсь?

ЕМЕЛЯ:
А ты кто таков будешь, чтобы меня добра молодца тут домогаться и палицей своей перед моим лицом махать?
СПИРИДОН:
Меня Спиридоном кличут. Я дружинник и старший воевода подорожного надзора. А ты кто будешь таков?
ЕМЕЛЯ:
А меня все Емелей кличут. Я будущий зять князя Владимира. Еду на
«игрища молодецкие» по княжескому указу…
СПИРИДОН:
стучит жезлом по перчатке
А ти ёсь у тебя какая грамота? Транспортное средство я вижу без
регистрационных знаков…
ЕМЕЛЯ:
Дозволение на перемещения печи у меня нет, ибо едет она не согласно физических свойств, а господней волею. А господь никаких пергаментов выписывать мне не желает…
РАССКАЗЧИК:
Вытащил Емеля из-за пазухи свиток и подал его надзорному Спиридону.
ЕМЕЛЯ:
Вот зри, каков у меня пергамент имеется.
СПИРИДОН:
Указ князя вижу, а вот подорожной грамоты нет. Ты по тракту державному движешься, а значит наносишь урон княжескому имуществу и обязан оплатить пошлину…
ЕМЕЛЯ:
Может командир договоримся?..

РАССКАЗЧИК:
Тут было Емеля хотел подать городовому уряднику пятак медный, да в этот момент на коне подъехал воевода Илья Муромец. Подъехал со спины Спиридона, да так, что тот и опомниться не успел.
ЕМЕЛЯ:
Ну так будем мы командир договариваться али как?
СПИРИДОН:
Десять гривенных штрафа за нарушение глаголов подорожного уклада.
МУРОМЕЦ:
Ну и что сей крестьянин совершить изволил…
СПИРИДОН:
Здравия желаю ваше благородие! Вот охальник на печи едет в кремль нарушая глаголы подорожного уклада…
МУРОМЕЦ:
А я вижу Спиридон, ты мздоимствовать изволишь…
СПИРИДОН:
Никак нет, ваше богатырское благородие.
МУРОМЕЦ:
Ох, и плут ты! Ох, плут ты, Спиридон! Думаешь, я не ведаю, что ты каждого, кто в Кремль въезжает, оброком гривенным облагаешь? Народ кажет, строишь в Рублевке хоромы белокаменные.
РАССКАЗЧИК:
Понурил дружинник голову, вернул Емеле свиток.
СПИРИДОН:
У вас все в порядке. Добро пожаловать в Кремль на игрища молодецкие.
РАССКАЗЧИК:
Махнул дружинник палицей указывая на свободный проезд.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Емеля что-то сказал себе под нос, печка тронулась и поехала далее по тракту в сторону кремля.
МУРОМЕЦ:
Еще раз поймаю за руку — переведу в рядовые стрельцы. Будешь на конюшне навоз разгребать да в карауле с бердышом стоять. Ишь повадился народ обирать…
СПИРИДОН:
Не губи кормилец родненький! Шестерых чад подымать, чай приварок надо иметь достаточный. А князь жалование задерживает…
МУРОМЕЦ:
Приварок приварком, а мзду брать Спиридон, не гоже. Прознает князь про дела твои лихие, и останутся чады твои сиротками. Ты же знаешь, что князь наш на расправу крут, коли кто нарушать изволит его глаголы и уклады..
СПИРИДОН:
Кормилец — вот те крест святой — больше не буду. Ты же знаешь меня -я ведь мзду не беру -мне за державу обидно!
МУРОМЕЦ:
Ну бывай! Смотри у меня — в стрельцы переведу. На конюшню отправлю! Как пить дать в острог упеку коли узнаю, что мздоимствуешь.
слышится глухой звук удаляющихся копыт по снегу
СПИРИДОН:
Ага сейчас — разогналси, аж тулуп у меня завернулси! Ты что ли бугай деток моих кормить будешь? Сам вон каку харю наел, что конь еле тянет, а мне за державу горько обидно…

РАССКАЗЧИК:
Исчез Муромец середь горожан да черни, что в Кремль шла, да потрусил следом за дымящейся впереди печкой. Подорожный надзорный перекрестился, и переведя дух, вновь махнул палицей перед другими санями, кои прибывали в кремль на игрища.
СПИРИДОН:
Тпру! Ну и куды ты возничий, прешь — собачья ты рожа!? Почему подорожный уклад нарушаем?
Играет музыка скоморохи балалайки
РАССКАЗЧИК:
Скоро сказка сказывается да не скоро лебедь лебедушку выбирает. Пока Спиридон очередного возницу обирал, Емеля въехал на княжеское подворье, а следом за ним и Илья Муромец. Припарковал Емеля печь рядом с княжескими хоромами. В тот же миг обступили её все от мала до велика, и диву даются, как это Емеля смог на печи без коней и керосина приехать…
(слышится музыка и гомон ликующей толпы (черни).
МУРОМЕЦ:
А ну расступись честной народ! Что смерды, диво дивное не видели, как мужик на печи катается.
(ржет конь, слышно его храпение, звук плети щелкает по спинам горожан)
А ну-ну расступайся же, а то растопчу — вашу мать.
РАССКАЗЧИК:
Кое как Илья Муромец сквозь толпу на коне пробился. А Емеля как ни в чем небывало, сидит на печи, и лузгает семечки, а шелуху на шапки ротозеев плюет.

МУРОМЕЦ:
привязывает рядом коня
Ну ты Емелька, даешь. Как это ты, умудрился к печи лыжи приладить.
ЕМЕЛЯ:
А нет ничего проще. Нет там никаких лыж -по щучьему велению печка едет, да по моему хотению…
МУРОМЕЦ:
Ты Емелька, коли хочешь участие в игрищах принять, то должон заплатить две копейки пошлины и получить пергамент участника. Там на тебя писарь посольского приказа грамоту составит. Ему деньгу и отдашь — то и будет пошлина. Каждый кандидат должен иметь регистрацию в гостевом дворе. Пошли со мной, я тебя к подьячим писцам сведу.
РАССКАЗЧИК:
И пока Емеля с Муромцем по кремлевскому подворью писца искали, да грамоту на участие принимали, баба Яга, надев шапку невидимку, у собравшихся зевак ловко подрезала кошели с деньгами. Так увлеклась старая лихим промыслом, что даже не заметила, как оказалась рядом с Емелиной печкой. Такую печь она бы узнала из тысячи печей, ведь еще три дня тому она спала на ней и знала на ощупь каждый кирпичик.
ЯГА:
Ага, Емелька, на игрища молодецкие прикатил. Как есть — прикатил касатик — чужую невесту завоевывать. Думает дурашка, что он в финал пройдет и тут же зятем княжеским станет — а фигу ему с маслом не хо-хо! Не бывать этому! Надо бы Кошеньку предупредить, аки беды, чтоб не случилось.

РАССКАЗЧИК:
И помчалась Яга по кремлевскому подворью в гостиный двор, туда, где в кандидаты на руку и сердце размещались. Прибежала Яга, запыхавшись и сразу в номера к Кощею.
ЯГА:
Шеф! Все пропало! Клиент приехал! Беда! Беда идет за нами по следу! Емелька сукин сын — собственной персоной на игрища на русской печи пожаловал. Народ вокруг него собрался, а ён семки лузгает, да на шапки ротозеев плюеть- тьфу! Пока они дивом дивились, я ваше бессмертие с десяток кошелей подрезала. Сдается мне памжа наступает -ох, заметут нас! Как пить дать заметут! Не ровен час и сюда стрельцы пожалуют всё — капут: острог, плаха, палач с секирою…
КОЩЕЙ:
Не ной дура! Не бессмертие я, а князь Феофан Лукоморский из Лукоморья. На имя Феофан, я уже грамоту участника игрищ получил. Так что не суетись детка, все будет разлюли — малина, как говорят эти русичи.
ЯГА:
(с подколкой)
Вы ваше бессмертие дурак однако…
КОЩЕЙ:
Не бессмертие -дура! А ваше княжеское величие! Будь скромней и вежливее…
ЯГА:
Хорошо -пусть будет ваше княжеское величие. А коли вы, да ён -да в финале сойдетесь, на подушках с опилками биться — что
тоды? Вы же на рожу, как братья единокровные!
(ДАЛЬШЕ)

ЯГА: (ПРОД.)
Тут вот стрельцы и подхватят вас под белы рученьки и на каторгу упекут вагонетки с углем таскать.
РАССКАЗЧИК:
И приуныл Кощей — задумался. А что коли так. Коли опознают в нем Емелю, а в Емеле Феофана из Лукоморья. Весь тогда план по захвату Руси будет разрушен и похоронен службой княжеской
безопасности. И права будет Яга — закуют сатрапы в кандалы и отправят этапом на Сахалин батюшку, чтобы там в недрах земных, кайлом уголь рубить. Хоть и бессмертен был Кощей, а таких
перспектив ходить вечно в кандалах, он допустить не мог. Князь был крут на расправу и об этом в княжестве все знали.
КОЩЕЙ:
Сюда слушай — старая карга. Через час перед троном князя
Владимира, что стоит на красном крыльце, состоится верификация участников. Емеля ни в коем случае, не должен попасть даже на эту часть игрищ. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР собственной персоной будет проходить с княжной Марьяной вдоль шеренги женихов и с каждым будут они знакомиться персонально. Так что иди Яга, и пристраивай Емельку под топор. Да на этот раз смотри не облажайся.
ЯГА:
Будет исполнено ваше княжеское величие.
РАССКАЗЧИК:
Надев шапку-невидимку на голову, Яга скрылась с постоялого двора и направилась прямым ходом в сторону красного крыльца, где на троне в кругу бояр, купцов первой гильдии и стрелецкой охраны восседал КНЯЗЬ ВЛАДИМИР с княжной Марьяной.
ЧАСТЬ -ВТОРАЯ
НАТ. КРЫЛЬЦО КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕ ДЕНЬ.
ЗВУК ВПЗ.
Играют скоморохи на жалейках и балалайках. Слышится радостное ликование народа. Перед князем и княжной выступают силачи, и персидские факиры.
МАРЬЯНА:
Вы думаете папенька, среди всего этого сброда найдется хоть один жених толковый. Что-то я сумлеваюсь…
КНЯЗЬ:
Замуж пойдешь дочка за того, кто одержит в баталиях викторию. И мне, как батьке твоему рОдному — все равно, будет ён из бояр, али иноземец из каких краев заморских.
МАРЬЯНА:
А коли ён мне не люб будет — что тоды?
КНЯЗЬ:
Тоды, выдам тебя за первого попавшего.
МАРЬЯНА:
А коли ён папенька, будет кривой?…
КНЯЗЬ:
Кривой не слепой…
РАССКАЗЧИК:
Пока князь с княжной мило беседовали обсуждая кандидатов в женихи, к самому трону подобралась Яга. В шапке -невидимке она прошла всю охрану и оказалась рядом с князем.
ЯГА:
старуха плюхается перед князем на колени
Не вели казнить князь милостивый, вели мне слово тебе молвить…
КНЯЗЬ:
Говори, старушка, что желаешь?!
ЯГА:
Ваше княжеское величие, не хочу прослыть клеветницей, но поведать о лиходействе я вам доложить обязана…
КНЯЗЬ:
К воеводе по охране обратись.
Не государево то дело, в лиходействе лично разбираться. На то есть княжий уголовный сыск.
РАССКАЗЧИК:
Не отступает Яга. Напирает на князя, хочет Емелю в воровстве да в колдовстве оклеветать.
ЯГА:
Дозвольте мне ваше княжеское величие на ухо вашему княжескому величию молвить. То что ведаю я, не для чужих ушей, ибо шпигунов тут столько- мама не горюй!
КНЯЗЬ:
(с ухмылкой)
Ну поведай старуха, может быть головы лишишься, коли сие будет не правдой.
ЯГА:
Вот те крест кормилец, ты наш!
РАССКАЗЧИК:
Подползла Яга на карачках к трону княжескому, облобызала
сафьяновый сапог, а потом привстав с колен, прошептала на ухо князю.
ЯГА:
Видела я ваше княжеское величие, своими глазами, как один из кандидатов на руку дочери вашей, лихим колдовским промыслом владеет. Печь кирпичную аки сани заставляет ехать по тракту. Сам сидит на ней, песни распивает под гусли, да семки лузгает, а печка сама едет. Без вожжей. Без коня.
(ДАЛЬШЕ)

ЯГА: (ПРОД.)
Без керосина -во как! А еще я видела, что сей мужик, как только печку свою на стоянку поставил, принялся кошельки красть у ротозеев пока они вокруг печи аки мухи вокруг навозной кучи кружили. Вещует мне сердце вор ён! Как пить дат ваше княжеское величие -вор!
КНЯЗЬ:
Поди ко мне Добрынюшка.
ДОБРЫНЯ:
Слушаюсь ваше княжеское величие. Что изволите, жду приказаний.
КНЯЗЬ:
Тут мне старая поведала что на игрища молодецкие, какой-то вор пожаловал на печи. Сказывает, что пока ротозеи вокруг печи
гужем ходили, он им мошны с поясов острым ножиком подрезал. Стало быть нарушал глаголы уголовного уклада. Бери -ка ты
Добрынюшка стрельцов, да излови мне сего лиходея. Ну и как полагается, в железо его, и на дыбу — пока не признает, что ён лиходейство совершил. Сделать все тайно, дабы чернь, бояр и купцов не будоражить слухами.
ДОБРЫНЯ:
Слушаю ваше княжеское величие. Будет исполнено.
КНЯЗЬ:
Давай Добрынюшка действуй.
РАССКАЗЧИК:
И приказал Добрыня двум стрельцам следовать за ним. А пока князь распоряжение давал, Яга надев шапку юркнула в толпу и была такова. Разыскав Емелю в гостином дворе, она незаметно подкралась, и пока Емеля хмельным медом да пивом угощался, она ему в торбу кошельки все сбросила.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
А уже через минуту пожаловал Добрыня с конвоем.
ДОБРЫНЯ:
Вы Емеля, сын рыбацкий будете?..
ЕМЕЛЯ:
Так есть! Я Емеля сын рыбацкий. Ты что Добрынюшка не видишь?..
ДОБРЫНЯ:
На вас князю Владимиру челобитная поступила. Торбу предъявите к досмотру.
ЕМЕЛЯ:
Добрынюшка, а как же это.
ДОБРЫНЯ:
(сурово)
Я сказал -торбу к осмотру!
РАССКАЗЧИК:
И взял стрелец Емелину торбу да вывернул её на пол тесовый.
Да как посыпались из неё кошельки с медью, да серебром. И понял Добрыня, что жизнь Емельки теперь не стоит теперь и медного гроша.
ДОБРЫНЯ:
(сурово)
Вы Емеля, сын рыбацкий арестованы.
КОНЕЦ ДЕВЯТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, МАТЬ ЕМЕЛИ МАРФА,
ВАСИЛИНА, БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК, МУРОМЕЦ. ДОБРЫНЯ СТРЕЛЬЦЫ.
НАТ. КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕКРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
(играет старинная русская музыка)
И не ведал Емеля, что судьба лихоманка преподнесет ему такой жестокий подарок.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Не знал, он что злоба, коварство и жадность несутся на вороных конях впереди его лихой доли. В тот самый момент, когда рухнули его мечты, готовые к схватке кандидаты в женихи, выстроились перед князем. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, и невеста на выданье Марьяна, вальяжно прохаживались вдоль шеренги претендентов, оценивая гостей с точки зрения перспективности.. Страждущие руки и сердца, представлялись государю и княжне согласно протокола регламента. Князь, как это полагается государю и будущему тестю всматривался в лица гостей, стараясь досрочно выявить того кто ему изначально глянется. Мнение дочери — княжны Марьяны, его как князя все я Руси, было абсолютно не интересовало.
Знал князь точно, что полцарствием править настоящий — истинный государь должен, который и делами обязан быть хорош, да и привычек дурных ни коли не ведать.
Прохаживался князь с дочерью вдоль строя кандидатов, пока их глаза одновременно не уперлись в статного красавца в железных латах.
КНЯЗЬ:
(возбужденно и удивленно)
Эх, каков молодец! Да, как собой пригож! Ты чьих будешь, и отколь прибыл на землю русскую?
КОЩЕЙ:
Матушка моя, князь великий, нарекла меня Феофаном. Феофаном Лукоморским из княжества Лукоморье…
КНЯЗЬ:
Ты князь стало быть лях — коль фамилия у тебя Лукоморский?
КОЩЕЙ:
Никак нет — ваше княжеское величие, мы к ляхам и панам никакого отношения не имеем. Мы своей нации — Лукоморской — мы как есть лукоморцы!
КНЯЗЬ:
Ну коли так, то пущай будет — лукоморец. Считай, Феофан Лукоморский, что княжна тебя, на заметку взяла. За тебя будем болеть. Может когда- нибудь зятем моим станешь. А чем черт не шутит!
РАССКАЗЧИК:
Увидев красавца Кощея в образе Емели, сердце Марьяны сходу треснуло — пополам. Влюбилась в него княжна с самого первого взгляда, аж коленки у неё прогнулись, а дрожь прошла по всему телу. Стройный, светлолицый, ангелолепный отрок стоял перед ней, чаруя её девичью душу своим божественным ликом.
МАРЬЯНА:
(шепотом на ухо князю)
Ой, папаня — сейчас закричу от радости! Сие есть Аполлон Бельведерский! Можешь игрища молодецкие уже закрывать. Счастье мое, уже перед тобой стоит! Давай — назначай дату венчания -я хочу его!
КНЯЗЬ:
(на ухо дочери)
Вижу я чай с глазами. Вижу, что сие есть ён, но сворачивать молодецкие игрища не буду! Глянуть жажду, на что будущий зять годен. Может могёт ён с пищали палить, аль мечом, как самурай владеет. Одержит викторию — так и быть будет тебе жених один и на все времена. А не одержит — значит мне зять будет. Верю я, что ён викторию одержит! Я судейцам команду дам!

КНЯЗЬ:
Обращается к Кощею
Ну что сказать — ты Феофан, хорош! Ох, улукоморил же ты мою Марьянку — с первого взгляда -улукоморил! Так что желаю тебе фортуны! Глянем, что ты за хрукт такой Лукоморский! Только хочу спросить тебя: ты Феофан хоть ведаешь науку княжеством управлять, али нет? А то вдруг одержишь викторию, получишь полцарствия и распродашь потом иноземцам Русь матушку…
КОЩЕЙ:
Ведаю, ваше княжеское величие -ведаю, ибо обучен я в самых престижных университетах.
КНЯЗЬ:
Вот и хорошо Феофан! Думаю, что ты, моим зятем будешь. А таперь, ступай, да покажи свою молодецкую удаль, да смекалку княжескую. Чай, приданым в полцарствия управлять нужно умело, а не абы как — с бухты-барахты.
РАССКАЗЧИК:
Кощей облегченно вздохнул, и сделав шаг назад, вернулся в строй на свое место. Кандидаты на сердце Марьяны ждали своей очереди представления и переминались с ноги на ногу. Чтобы не показывать симпатий к Феофану, князь, — как тонкий политик, подозвал, к себе еще несколько претендентов, путая таким образом следы своих симпатий. Как и Кощею, он сердце Марьяны, да огромный кусок державы в виде обещанного приданого, пообещал каждому.
Вдруг к князю подошел воевода внутренней службы Добрыня Никитич с докладом.
ДОБРЫНЯ:
Ваше княжеское величие, разрешите доложить?
КНЯЗЬ:
Ну докладывай родимый — что в державе стряслось, пока мы тут с дочкой жениха ей выбирали?
ДОБРЫНЯ:
Лиходей Емеля по вашему приказу арестован — закован в кандалы и доставлен в темницу. При досмотре торбы лиходея Емели, мной лично в присутствии понятых, были обнаружены краденые кошели с медью, да серебром. Обиженные, вещи свои уже опознали, оные приобщены к протоколу. Что прикажете далее делать со злодеем? Прикажите на дыбу определять?
КНЯЗЬ:
На дыбу пока рановато будет. Вот коли игрища войдут в финал, вот тогда и допросим с пристрастием лиходея, да по закону осудим. А может ён, и сам под роспись признает лиходейство, тогда и дыба нам не понадобится, а значит и дознавателям платить надобно меньше.
ДОБРЫНЯ:
Тут ваше княжеское величие, при злочинце перстень был обнаружен — невиданной красоты. Ни кто из обиженных права владения не
признал. Что велите с ним делать? Может описать, да в казну княжескую передать на хранение?
КНЯЗЬ:
Не пристало князю русскому, сокровища разбойным промыслом наживать. Перстень коли ён не краден, оставить у лиходея, и вида не подавать. Дознание пока еще не закончено — может найдется обиженный, вот тогда вора на определим плаху. Гостей правосудием позабавим, чтобы знали супостаты, что и в нашей державе законы блюдутся, как в державах европейских.
ДОБРЫНЯ:
Ваше княжеское величие, а дозвольте мне глянуть вон на того добра молодца. Подозрение ён у меня вызывает, и чуйства беспокойства!
КНЯЗЬ:
На коего?
ДОБРЫНЯ:
Да вон того, что в латах стальных стоит. Уж больно он ликом на одного моего доброго знакомца похож с коим мы недавно медовой браги откушивали с усердием.
КНЯЗЬ
А, сие есть князь Феофан Лукоморский, из Лукоморья к нам пожаловал. Заморский князь- ядреный аристократ — цимус, а не жених! Так что Добрынюшка, не может ён, никак, на собутыльника твоего быть схожим.
РАССКАЗЧИК:
Подошел Добрыня к Кощею, а тот и глаза в сторону отвел, будто что-то украл. Посмотрел на него Добрыня, и странное чувство испытал, будто с самим дьяволом повстречался. Был князь заморский вроде как ликом един с Емелей, и понял Добрыня, что Емеля не может быть лиходеем, а все это происки сатаны, решившего до сердца державы добраться.
ДОБРЫНЯ:
Князь Феофан Лукоморский говоришь?
КОЩЕЙ:
Князь Феофан Лукоморский — из Лукоморья. Может вам верительную грамоту показать с княжеским гербом, да печатью?
ДОБРЫНЯ:
Ну я и так вижу. Не утруждайте себя князь поиском пергаментов.
(ДАЛЬШЕ)
ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
Вы ликом ваше княжеское величие -вылитый князь!
РАССКАЗЧИК:
Тут задумался Добрынюшка. Зашевелились в голове мозги словно закрутились там колесики, да шарики — поправил шлем на голове и скорым шагом направился в темницу. Сразу понял Добрыня, что друг его Емеля, в беду попал. Закружились над его буйной головушкой черны вороны, и стал он жертвой страшных интриг сил черных. Мог бы Добрыня арестовать Феофана из Лукоморья, но не мог он этого сделать. Князь был гость иноземный, а стало быть лицо не прикосновенное. Нужны были улики неопровержимые в шаманстве да колдовстве коварном, али в шпионстве в пользу чужой державы.
МУРОМЕЦ:
Прошу пардона ваше княжеское величие. Дозвольте обратиться к вам?
КНЯЗЬ:
Ну что Ильюша, слышать желаешь?
МУРОМЕЦ:
Там ваше княжеское величие, печь самобеглая от лиходея Емели стоит, которого мы в железо заковали да в темницу определили. Чернь её вокруг обступила, ротозейством глаз свой тешут. Что с ней делать, мне то не ведомо. Может её в конюшню загнать, до решения судилища.
КНЯЗЬ:
Не уж-то и впрямь Емелька на печи пожаловать? Пожалуй гляну я на сие изобретение. В нашей державе еще такого не было.
МУРОМЕЦ:
Как есть, ваше княжеское величие — на печи!
КНЯЗЬ:
А на каком ходу сия машина -на колесах, аль на лыжах?
МУРОМЕЦ:
на выдохе по-военному
То мне ваше княжеское величие неведомо. Стоит тут недалече, у коновязи и жаром от неё пышет.
КНЯЗЬ:
Эх, Ильюшенька голубчик -проводи государя, полюбопытствовать я решил. Пойдем глянем с тобой, что сие есть за печкомобиль такой, который все княжество моё аки ураган сбудоражил.
МУРОМЕЦ:
(громко на выдохе)
Дружина -коридор! Обеспечить охрану князю! Развести чернь, князь любопытствовать желает!
РАССКАЗЧИК:
Синхронно топая сапогами, вышли стрельцы. Разделившись на две шеренги, они ловко оттеснили толпу от прохода, создав для князя длинный коридор.
КНЯЗЬ:
Посиди-ка дочка здесь, я схожу гляну, что там за диво такое дивное, что вся чернь и бояре мои с купцами ротозействовать на печь изволили, вместо того, чтобы на государя своего созерцать.
РАССКАЗЧИК:
Перекинул князь рукав шубы княжеской через руку, и вальяжной поступью государя российского двинулся к печи в сопровождении Муромца. Подойдя к объекту возмутите -глянул князь на печь с одной стороны, обошел с другой. Ни колес, ни полозьев, ни механизмов её двигающих князь ничего не увидел.
КНЯЗЬ:
Ильюша, голубчик, открой заслонку, глянуть в печь хочу. Может там какей движитель замаскированный стоит.
РАССКАЗЧИК:
И открыл Илья Муромец заслонку, а в печи чугунки с варевом, да сковорода полна блинов стоит. Приоткрыл Муромец крышку сковороды, а запах на весь кремлевский двор разошелся. У князя от вкусностей таких- слюна потекла.
КНЯЗЬ:
Сие что так благоухать изволит — Ильюша?
МУРОМЕЦ:
по военному на выдохе
Сие ваше княжеское величие, есть блины гречишные! В печи на коровьем масле томленые — медом липовым сдобренные!
КНЯЗЬ:
Дайка, мне один блинок Ильюша — желание имеют отведать, чем мой народ питается.
РАССКАЗЧИК:
Подцепил Муромец сковороду чапельником и вытянул сковороду с блинами из печи. Князь взял один блинок, сложил его, как в таком случае подобает, и откусив, блаженно глаза закатил.
КНЯЗЬ:
М-м-м! А вкусен то как — мама моя дорогая! Мне Ильюша, стряпчий, таких блинов не подает.
МУРОМЕЦ:
Знатные блины Марфа печет. Пожалуй лучшие в вашем княжестве.

КНЯЗЬ:
И взаправду лучшие. Рецептик мне Ильюша обязательно добудь. Пусть стряпчий научится. Не велика же сия наука?
РАССКАЗЧИК:
Пока князь, печь осматривал да гречишными блинами свою утробу ублажал, Добрыня спустился к Емеле в темницу. Взял он факел, и открыл в камеру стальные двери. Емеля сидел на полу, на житной соломе, прислонившись спиной к стене. Воткнув факел, в подфакельник в стене, Добрыня и присел на корточки перед лиходеем, да слово ему молвил.
ЕМЕЛЯ:
За что меня так Добрынюшка? Что я такого сделал, коли меня князь решил держаным лиходеем объявить?
ДОБРЫНЯ:
Князю Емелька, челобитная была от видока. Старуха какая-то сказывала, якобы ты, лиходейским промыслом кошели острым ножом с кушаков горожан резал, когда ротозеи вокруг твоей печи гужем ходили.
ЕМЕЛЯ:
Сие не правда! Да не резал я никаких кошелей! Закон я Добрыня блюду, да и лиходейству с измальства не обучен…
ДОБРЫНЯ:
Да знаю я — брат! И знаю чьих то рук дело! На игрища молодецкие агЕнты иноземные пожаловали и всякие козни супротив державы и князя нашего чинить удумали. Ты пока тут посиди -так безопаснее для твоей головы будет. Пущай басурмане думают, что убрали тебя. Вещует мне сердце, подбираются оные к князю Владимиру.
(ДАЛЬШЕ)
ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
На вот держи, князь велел перстень тебе вернуть. Думали и ён лихим промыслом добыт — а нет — чист перстень. Ни кто из обиженных прав на него не предъявил. Так что носи свой перстень и не теряй. Я сейчас прикажу стрельцам, чтобы кандалы с тебя сняли, да соломы принесли свежей.
РАССКАЗЧИК:
Поймал Емеля перстень, поцеловал его, да сразу на палец свой надел.
ЕМЕЛЯ:
(шепотом)
По щучьему велению, по моему хотению, вернись печь домой. Маманя чай околела в бане не топленной сидеть.
ДОБРЫНЯ:
И что ты там шепчешь — братко?
ЕМЕЛЯ:
Молитву шепчу и благодарность господу возношу, что перстень мне назад возвернули. Вот я на радости-то и отшептал господу нашему, Исусу Христу благодарственную.
(слышатся крики грохот, и сук каблуков по коридору)
РАССКАЗЧИК:
Вдруг за дверями в камеру что-то загремело. Громыхая сапогами, в темницу спустились перепуганные стрельцы.
СТРЕЛЕЦ:
Беда! Беда барин! Беда Добрыня Микитович случилась! Похитили! Похитили! Супостаты князя нашего похитили!
ДОБРЫНЯ:
(взволновано)
Что стало — кого похитили?
СТРЕЛЕЦ:
(взволнованно, до паники)
Князя — князя батюшку — кормильца нашего Владимира, злодеи похитили!
ДОБРЫНЯ:
(в панике)
Как князя похитили? Кто князя похитил?
СТРЕЛЕЦ:
Кто -кто — басурмане, аль супостаты — кому же еще в нашем княжестве, князя похищать?
РАССКАЗЧИК:
Схватил Добрыня факел, да перепуганный, случившимся коварством, выскочил следом за стрельцами на улицу. В камере темно стало и совсем не уютно.
ЕМЕЛЯ:
По щучьему велению — по моему хотению, подай мне в темницу свечу пудовую, да снеди всякой с фруктами, да вином красным, чтобы откушать мне досыта. Чай блины мамкины домой возвернулись.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НАТ. ТРАКТ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
А тем временем, пока Добрыня с Емелей в темнице беседу вели, за судьбу державы русской, печь с князем решила в Слободу вернуться. Дым из трубы клубом повалил и поехала печь по тракту туда, откуда приехала. Князь в страхе за неё держится, а печь словно тройка русская несется во весь опор, только снег в разные стороны волнами разбивается. Собаки стаей с лаем за ней несутся. Люди в испуге крестятся. А кони в страхе по сторонам шарахаются.

КНЯЗЬ:
(панически кричит)
Рятуйте меня люди добрые, князя вашего похищают. Остановите
немедля, сию машину адскую.
РАССКАЗЧИК:
Звук:- стрельцы следом за печкой на конях скачут с гиканьем
Катится по снегу печь, а следом за ней стрельцы на конях, во весь опор несутся. А следом за стрельцами Илья Муромец не торопясь — рысцой скачет. Знает Муромец, что дальше хаты Емели печь никуда не поедет. В ехала она в дом, да и остановилась. Загремели бревна и сложились, как было прежде. И очутился КНЯЗЬ ВЛАДИМИР в деревенской хате на печи и под потолком.
КНЯЗЬ:
(осторожно)
Ай! Ой! Где я?
РАССКАЗЧИК:
А Марфа увидев чужака на печи -не растерялась. Схватила она ухват, да хотела князя по ребрам пощекотать.
КНЯЗЬ:
Ой, не бей меня!
МАРФА:
(в гневе)
А ты кто таков будешь?
КНЯЗЬ:
Кто-кто! Ясен хрен — что не конь в пальто и даже не кобыла в манто! Государь я твой — бабка!
МАРФА:
(приказным тоном)
А ну слазь с печи — государь, я тебе сейчас взбучку то устрою.
КНЯЗЬ:
(испугано)
Палку брось!
МАРФА:
Каку палку?
КНЯЗЬ:
Та что у тебя в руках.
МАРФА:
Сие не палка -сие есть ухват, чтобы чугуны из печи тягать.
КНЯЗЬ:
(с дрожью в голосе)
Вот и брось сей ухват.
РАССКАЗЧИК:
Поставила Марфа ухват в угол, да подставив под печь лавку помогла князю на пол спуститься.
МАРФА:
(спокойно с чувством вины)
Прости ваше благородие, думала, что сие Емелька мой домой вернулся. Спозаранку еще убыл к вашему благородию — свататься.
КНЯЗЬ:
(переведя дух)
Ну баба! Во первых не благородие, а ваше княжеское величие. А во вторых, пожалуй я твоему Емельке башку отсеку, чтобы неповадно было мое княжеское величие, таким нервным стрессам подвергать!
МАРФА:
(с упреком)
Не баба я. Марфой меня в Слободе кличут. Вдовая я — десять годков как вдовая. Кормилец мой на озере сгинул, когда рыбьим промыслом жил. Так вот одна я.
(начинает плакать)
Емелька мой — единственная моя надежда у меня на долгие годы осталась.
КНЯЗЬ:
Не знал я баба, что тебя Марфой кличут.
(ДАЛЬШЕ)
КНЯЗЬ: (ПРОД.)
Воды дай, глотнуть, а то в горле пересохло от такой лихой езды. Ух и неслась же! Я седых волос чуть не нажил!
МАРФА:
(лукаво)
А коли ваше княжеское величие, медовухи не желаете отведать? Знатная у нас медовуха!
КНЯЗЬ:
А хоть и медовухи — чай и она впрок пойдет!
РАССКАЗЧИК:
Засуетилась Марфа. Усадила дорого гостя на лавку под образа.
Налила ему целую кружку браги медовой.
(звук наливающейся браги)
Да князю улыбаясь — подносит.
Принял князь из рук Марфы кружку, да приложил к нему уста свои сахарные. Не разу не испивал князь подобного напитка. Одним махом осилил он кружечку. Не прошло и минуты, захорошело князю на душе.
КНЯЗЬ:
(смакуя вытирает усы и губы)
Знатная у тебя Марфа бражка, да и блины у тебя тоже знатные! Мне отведать довелось. Муромцу дал приказ, рецепт блинов у тебя выведать. Уж больно мне понравились. Хочу, чтобы и мой стряпчий, такие блины умел выпекать!
МАРФА:
Блины ваше княжеское величие дело-то не хитрое. Пеки, пока печь горит. А после как сварганил — смажь их медом. Вот и вся наука!
КНЯЗЬ:
А что это Марфа у тебя такое на стене висит смердючее?
(ДАЛЬШЕ)
КНЯЗЬ: (ПРОД.)
Ну-ка засвети-ка мне свечу, я глянуть хочу.
РАССКАЗЧИК:
Зажгла Марфа единственную свечу, которую берегла со смерти мужа, да перекрестившись на образ спасителя, запалила её от лампадки. В хате сразу стало светлее. И увидел князь шкуру Змея Горыныча прибитую к стене над сундуком.
КНЯЗЬ:
(в гневе)
Сие что есть такое?
МАРФА:
Сие ваше княжеское величие есть рептилоид реликтовый.
КНЯЗЬ:
А что, сынок твой Емелька, браконьерский промысел ведет? Рептилий краснокнижных добывает?
МАРФА:
(испугано)
С чего ты взял кормилец ты наш. Шкуру сию Емелька мой законно купил. Пять кувшинов браги за неё отдал.
КНЯЗЬ:
(плачет)
Сия тварь, чадо мое осемнадцать лет назад похитила, и верно сожрала, как барашка. А опосля, и жена моя княгиня Людмила захворала и покинула меня! Марфа — вдовый я, как и ты! Вот дочку замуж хочу выдать, а тут твой Емелька на печи пожаловал смуту в кремле устроил. Лиходейским промыслом занялся.
МАРФА:
Так вот ваше княжеское величие, мой Емелька к вам в кремль, на игрища молодецкие поехал. Говорил, что зятем вашим станет.

КНЯЗЬ:
Зять — зять! А что с него кроме головы взять!? Пущай таперь им прокуроры занимаются. Не бывать ему моим зятем!
МАРФА:
Ой ли! Не говорите ваше княжеское величие гоп, пока не перепрыгнули! Емелька мой лихой коли надо!
РАССКАЗЧИК:
Закружилась у князя голова. Захмелел государь от медовухи сладкой. Добрый стал. Смотрит на Марфу, а она хоть и крестьянских кровей, да собой — хороша, что сердце князю, словно святым елеем помазала. Защемило князю грудь и дыхание сперло аки в молодые годы, когда впервые покойную супружницу свою еще в девках увидал.
КНЯЗЬ:
(подвыпившим голоском)
А налей-ка мне Марфа, еще чарочку. Уж больно у тебя брага хороша. Сладка да хмельна!
слышно как Марфа наливает князю медовуху
МАРФА:
Примите, ваше княжеское величие. Пейте на здоровье -мне не жалко!
РАССКАЗЧИК:
И поднесла Марфа князю чарку с брагой хмельной. И выпил князь медовуху, одним махом. Только он кружку хотел на стол поставить, как в хату стрельцы ворвались. Не разглядев в потемках цели, давай они из своих фузей палить — да в разные стороны. Грохот стоит. Дым клубами. Пули по хате аки на поле брани визжат.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Марфа князя на пол повалила, да грудью своей закрыла, чтобы не дай бог его шальная пуля не зацепила. А тут следом за стрельцами и Муромец ввалился.
МУРОМЕЦ:
(орет что есть силы)
Прекратить стрельбу! Не стрелять! Все вон из хаты. Во-о-он пошли во-о-он!!!
РАССКАЗЧИК:
звук: бедлам. грохот. падет посуда
Выскакивают стрельцы на улицу. Грохочут сапогами. А дыма от пороха -полная хата. Присел Муромец ближе к полу, смотрит, а под столом князь лежит, а Марфа его своим телом от пуль прикрывает.
Красиво лежат, словно влюбленные на сеновале. Прижала она его голову к своей груди, да так, что лицо князя, как раз промеж грудей оказался. Открыл князь глаза, а перед ним груди бабские. Да не просто груди — а груди соком налитые и такие мягкие и такие манкие -мама не горюй! Не удержался КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, вытянул губы трубочкой, да поцеловал Марфу в интимное место.
МУРОМЕЦ:
Эй, ваше княжеское величие- вы живы?
РАССКАЗЧИК:
Князь оторвался от лобызания Марфиных прелестей, и увидел перед собой Илью Муромца.
КНЯЗЬ:
(подвыпившим голосом)
Ильюша голубчик, что сие за атака такая была?
МУРОМЕЦ:
на выдохе по военному

Срельцы ваше княжеское величие, супостата громили. Думали они вас в полон захватили и будут выкуп требовать.
КНЯЗЬ:
А где я?
МУРОМЕЦ:
на выдохе по военному
Вы ваше княжеское величие, в хате Емели — сына рыбацкого,
арестованного по вашему приказу за кражу кошелей и колдовство!
КНЯЗЬ:
(пьяным голосом)
И припиши еще голубчик, за браконьерство на реликтового гада. Его как вымирающий вид рептилий ООН в красную книгу занесло.
(чуть не плачет)
Даже я князь вся я Руси, не имел права, сего гада придать суду и казнить за похищение моего драгоценного чада. А какой-то сын рыбацкий Емеля, взял его и уконтропупил сего аспида реликтового. А шкуру себе на стену аки князь великий, повесить изволил! Не по княжеским укладам сие!
МУРОМЕЦ:
(на выдохе)
Так точно ваше княжеское величие…
МАРФА:
Ваше княжеское величие помилуйте вы Емельку. Не виновен ён. Христом Богом прошу вас!
РАССКАЗЧИК:
Посмотрел князь на Марфу, вспомнил про её роскошную грудь и глубоко вздохнул.

КНЯЗЬ:
(подшофе)
Емельку твоего, казнить будем методом отсечения головы от тела, дабы другим лиходеям и ворам было не повадно было, по карманам мелочь тырить.
МУРОМЕЦ:
по военному на выдохе
Подать князю лошадь…
слышно, как стрельцы на улице передают команду друг другу
КНЯЗЬ:
(подшофе)
Ну ладно Марфа, прощевай! Спасибо тебе за хлеб, да за соль, за блины твои за брагу медовую! Рецепт блинов Муромцу напиши, чтобы он стряпчему передал. Рад был я с тобой познакомиться. Ух, и бойкая же ты баба -черт подери! Ох, и бойкая- свет не видывал таких! За то что жизнь князю старалась спасти — за сие благодарность тебе особая! Обещаю челобитную твою рассмотрю по поводу сына Емельки, и поручу сие дело прокурору рассмотреть, по справедливости и закону. Коли узрит ён нарушения твоим Емелькой уголовного уклада, то не спущу! Так и знай! А коли виновен — то не обессудь — голову с плеч придется ему усечь.
КОНЕЦ ДЕСЯТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: МАТЬ ЕМЕЛИ МАРФА, ВАСИЛИНА, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ, СТРЕЛЬЦЫ, ПРОКУРОР.
ИНТ. ЕМЕЛИНА ХАТА. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
А сердце матери обмануть никогда не возможно.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Лишь только Емеля попал в цареву немилость, а потом и в каталажку, Марфа почувствовала это — в душу кольнуло. Еще за долго до возвращения домой печи, она была вне себя. Её сердце ныло, болело, а руки не хотели держать то, что она в них брала. Лишь только КНЯЗЬ ВЛАДИМИР укатил обратно в кремль со своим войском, Марфа присев за стол, зарыдала, впав в горькую кручину.
В этот момент когда она совсем расстроилась, в двери холодной и нетопленной хаты кто — то постучал. Марфа привстала и, открыв двери, увидала на пороге Василину, дочку кузнеца Данилы. Милая, краснощекая от мороза девушка в шубке из овчины и в вязаных рукавицах и валенках, стояла перед дверью. Она приветливо улыбнулась, ослепляя Марфу жемчугом белоснежных зубов.
МАРФА:
(радость сквозь горе)
А — это ты, Василинушка. Проходи, дочка, в хату. Рукавиц не
снимай, чай, в хате не топлено. Емелька, ирод, на печи к князю в сваты поехал. Решил шельмец ожениться на княжне.
РАССКАЗЧИК:
Василина, услышав, что Емеля укатил без неё сватается к княжеской дочке, слегка насупилась, но виду не подала. В тот момент в ее груди загорелся огонек, а чувство отчаяния и какой-то обиды сжало влюбленное сердце стальными тисками.
ВАСИЛИНА:
А я хотела вместе с ним ехать. Да папенька меня попросил помочь ему в кузнечном деле.
(ДАЛЬШЕ)
ВАСИЛИНА: (ПРОД.)
Вот только недавно освободилась. Я видела тетя Марфа у вас гости знатные были. Весь двор в навозе и конскими копытами истоптан до самой землицы.
МАРФА:
(со вздохом)
Как тут не истопчешь, коль стрельцы всем гарнизоном в мою хату пожаловали -пальбу устроили.
ВАСИЛИНА:
А что случилось такого, что к вам вся стрелецкая дружина пожаловала?
МАРФА:
Емелька мой, еще спозаранку в кремль на игрища молодецкие подался. Да вместо того, чтобы как добрый человек на лыжах идти, захотел дурень, на печи въехать, чтобы показать князю и гостям, что ён такой крутой.
ВАСИЛИНА:
А дальше — что было?
МАРФА:
А дальше — пока народ вокруг печи ротозействовал, кто-то кошелей нарезал да Емельке в торбу все и скинул. Схватили дружинники
Емельку, а в торбе у него чужие кошели с деньгами лежат. Князь приказал его в кандалы заковать, да в темницу бросить, пока прокуроры дознаются про лиходеяния.
ВАСИЛИНА:
Я тетя Марфа, Емельку с младенчества знаю. Вместе же мы выросли. Вот вам тетя крест, что Емелька не винен! Не может ён взять чужого -хоть убей его! Что на печи ехал — это он может, чай баламутом вырос. А вот чужой кошель подрезать — это не его рук дело.
МАРФА:
Так это еще не всё. Начудил Емелька в кремле на целую плаху. Князь наш Владимир, пожелал, осмотреть сию печь на предмет самобеглости. Все искал каков у печи движитель стоит. Что сию печь какими-то силами вперед двигает. Заглянул в чело, по печуркам позрил, блинков моих медовых отведал, да потом на печку поднялся, чтобы с высока на чернь позрить, аки Емелька мой зрил.
ВАСИЛИНА:
(сгорая от нетерпения)
Ну, а дальше то — что было?
МАРФА:
Только он влез на печь, да на лежанке приладился зад погреть, как она домой обратно поперла. Князь на печи, а прыгать то высоко. Печь по тракту несется — у князя шуба ажно заворачиватся. Собаки стаей следом бегут- лают, народ во все стороны от печи шарахается. Охрана княжеска подумала, что князя басурмане похитили. Всей гарнизон стрелецкий по тревоге подняли. Они то мне подворье и вытоптали. Я гляжу, а печка наша, в хату въехала и на место где стояла встала, будто никуда и не выезжала. Гляжу, а на печи какой-то мужик незнакомый сидит. Борода -о! Усы -о! На голове соболья шапка золотом расписана. Глазья как у беса — бешенные! Смотрит на меня, будто разбойничать удумал. Я ухват в руки взяла, да хотела уж огреть его по спине. А он мне и кажет: Я- говорит -баба, твой государь! Бросай ухват, да прими меня, как дорого твоему сердцу гостя.
ВАСИЛИНА:
А дальше что стало?
МАРФА:
А дальше — я ему лавку подсунула. Князь слез, да здесь под образами пристроился -дух перевесть. Охрану свою дожидает. Тут я ему кружку хмельной браги медовой налила. Князь яе толи с испугу, то ли с бодуна в один момент осушил. А она же хмельная — мама моя дорогая! А тут смотрит, а у меня на стене, аккурат над сундуком шкура этой трехглавой гадины прибита.- Змеем Горынычем которого кличут. Сказывал князь, что сей гад долгие лета тому, похитил его дочку Катерину и слопал. Сказывал матушка девочки этой, через три года отошла от горя. Таперь ён вдовец.
ВАСИЛИНА:
(с восхищением)
Как сие интересно. Прямо, как в индийских книгах — про любовь писано. А что дальше то было?
МАРФА:
Твой Емелька, говорит браконьер и лиходей, и забил не гадину, а реликтового ящера. Очень редкостный зверь говорит. Занесен каким-то ООНом в красну книгу. Тот кто его убьет, того судить будут, а после казнить, чтоб другим не повадно было -во как!
ВАСИЛИНА:
Какой браконьер — коли Емелька никогда и куренка не обидел. Он даже в руках меч держать, али каку пищаль, не умеет совсем. Удить рыбу умеет, а воевать -нет. Не Емели это дело
воинствовать.
МАРФА:
Так ён же дочка, сын рыбацкий. Я князю и говОрю: Кормилец наш, не может мой Емелька сию гадину убить -не может.
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Нет у него ни сноровки, ни оружия такого. А князь мне отвечает: что воровать князей он может, а убить сего ящера, ему как два пальца на плаху под топор положить.
ВАСИЛИНА:
Нет, тетя Марфа, — не мог Емелька Горыныча убить -не мог. Нет в нем такой охотничьей страсти.
МАРФА:
(обреченно чуть не плача)
Вот и говорю, что не мог. Намедни, его друзья приходили из дружины, так принесли нам сие чудище. Сказывали, что по пьянке в корчме Берендея, Емелька, им сию шкуру Горыныча заказывал. Пили всей день и ночь. Бадью на три пуда медовой браги почти полностью осушили. Я конечно не стала сказывать за его воевод. Может хоть им удастся Емельку с темницы выкрасть. Ёны же его с гадом реликтовым подставили…
ВАСИЛИНА:
А что еще князь про Емелю сказывал?
МАРФА:
(перестает плакать, шмыгает носом — начинает смеяться)
Ха-ха-ха! Только князь вторую кружку браги медовой то
осушил, (смеется) — как тут стало быть стрельцы евоные и пожаловали, да давай из своих фузей во все стороны палить (смеется).
Грохот дым, жбанки с полок сыпятся, пули визжат, петух из-под печи, как угорелый орет.
(ДАЛЬШЕ)

МАРФА: (ПРОД.)
Я как узрела, что эти черти, неумёхи — могут шальной пулей князя поранить, аль даже убить, я его под стол спрятала, да грудью своей материнской прикрыла. Сидит князь под столом, как мышь серая -слово молвить боится. Ну, тут Илья Муромец пожаловал, воевода ихний — да как стал орать -как стал орать. Стрельцы все с хаты вон повыскакивали. В хате дыма от пороха столько — мама моя дорогая.
ВАСИЛИНА:
А князь что?
МАРФА:
А князь деточка, своей бородкой в мои прелести уткнулся и чувствую грудь мою бабскую, своими сладкими от браги грИбами лобызает тайно. Я после смерти свого Васьки — Емелиного значит батьки, ни разу мужской ласки не чула. А тут- тут на тебе такое — мама моя дорогая. Сам государь, мне титьки смакует, аки дитя малое. Значит не стара я еще. Значит и в моих пороховницах порох не отсырел еще. Значит я могу мужика полюбить, а он меня!
ВАСИЛИНА:
(возбужденно-радостно)
Нявошь! Вы тетя Марфа, баба, каких свет не видывал! Вы и станом прелестны и ликом ангелолепны. Тут не только какой мужик -тут сам князь смаковать ваши груди изъявит страсть!
МАРФА:
А куды ён касатик денется- то. Тут же глянь Василиночка, какое у меня богатство сховано. О -глянь! Я такими грудями, могла бы еще шестерых лоботрясов взрастить — как пить дать. Сие не грудь — сие настоящая молочная лавка!
ВАСИЛИНА:
(возбужденно)
Так чем черт не шутит — князь же наш, вдовец. Может и тебе тетя Марфа, ён колечко подарит…
МАРФА:
Может и подарит. Я тебе вот, что скажу: князь, как мужчина очень даже ничего. Он коды ко мне прикоснулся, я же его кормильца, всей своей кожей почула. У меня Василинка, даже сердце, словно горлица лесная затрыпалась — затрыпалась — мама моя дорогая.
ВАСИЛИНА:
Эх, складно вы тетя Марфа, рассказываете. Я бы еще с вами посидела, да мне надо бечь до кремля. Емельку нашего выручать…
РАССКАЗЧИК:
Заплакала Марфа. Напомнила ей Василина о сыне. Заныло у неё сердце от тоски да жалости.
МАРФА:
(всхлипывает сквозь слезы)
Погоди! Обожди минуту, я Емельке соберу, что поесть.
РАССКАЗЧИК:
Засуетилась Марфа. Расстелила на столе рушник белый. Положила на него репы пареной, три луковицы, краюху хлеба, солонку с солью да кусок вяленой баранины. Связала узлом да подала Василине.
МАРФА:
Вот дочка, возьми. Коли встретишься с Емелей, ему отдай. А то может, его ни кто в темнице не кормит.
РАССКАЗЧИК:
Завязала Марфа узелок, и целуя руки Василине, благословила её на удачное путешествие.
ВАСИЛИНА:
Если мне удастся проникнуть в застенки темницы, то обязательно передам ему снедь. А коли не удастся, то найду Илью Муромца, и попрошу его передать.
РАССКАЗЧИК:
Попрощалась Василина с Марфой и повязав пуховый платок, вышла на двор.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
РАССКАЗЧИК:
Тем временем на княжеском дворе где проходили игрища молодецкие разворачивались драматические события. Пока КНЯЗЬ ВЛАДИМИР на печи в Слободу путешествовал, взятого под стражу Емелю, стрельцы на допрос к прокурору вывели. Не стал прокурор ждать конца игрищ молодецких и решил быстренько дело обстряпать, да в суд передать, чтобы еще до конца молодецких игрищ, приговор состряпать.
ПРОКУРОР:
Как звать тебя отрок?
ЕМЕЛЯ;
Меня матушка и батюшка Емелей нарекли. Сын я рыбацкий. Живу в слободе.
ПРОКУРОР:
Чей холоп будешь?
ЕМЕЛЯ:
Вольные мы, чай рыбацким промыслом владеем.
ПРОКУРОР:
А на княжий двор зачем явился? Только мне не ври холоп.
ЕМЕЛЯ:
Я ваше благородие, жениться хотел на дочери князя Владимира. Чай указ по всему княжеству был развешан и мне запрета там не было.

РАССКАЗЧИК:
Емеля расстегнул зипун и вытащил из-за пазухи княжеский свиток и подал его прокурору.
ЕМЕЛЯ;
Во, тут ваше благородие все написано. Князь всех от мала до велика на игрища молодецкие зазывал. Кто кому морду в финале набьет, тот и Марьяной будет владеть.
РАССКАЗЧИК:
Развернул прокурор пергамент и стал читать.
ПРОКУРОР:
Княжеский указ от 1608 года, декабря в 1 день. Великий государь КНЯЗЬ ВЛАДИМИР все я земли русской, самодержец, указал сказать: Ну и что -и ты сын рыбацкий, решил стать зятем самого князя
Владимира. И как ты, себе сие воображаешь?
ЕМЕЛЯ:
Теперь уже ничох не воображаю. Опоздал я ваше благородие, с регистрацией. Повязали меня ваши костоломы — сатрапы. Дыбой пугали, испанским сапогом пугали, иголками в ногти пугали. Только я ваше благородие, не виноват — ни в чем. Я утром встал. Харю чисто щелоком помыл, зубы золой почистил — сел на печь, да и поехал в кремль, невесту завоевывать.
ПРОКУРОР:
(смеется)
Ха-ха-ха, прямо так сел на печь и поехал?
ЕМЕЛЯ:
Да сел и поехал!!! А что тут такого, коли печь сама едет куда ей прикажешь.
ПРОКУРОР:
Колдовством, аль чародейством балуешь. А как же кошели

обиженных? Кто их имел можливость скрасть, да тебе в торбу их сховать…
ЕМЕЛЯ:
Я ваше благородие, истинную правду говорю — вот вам крест. (крестится) Зачем мне на дыбу, аль на плаху? Коли надо делу, так я готов признать, что это я кошели скрал. И пущай меня в железо закуют и на каторгу отправят, лишь бы мне увечий не
делали. А коли потом появится видок, и он скажет, что я не крал, аль обиженные меня на суде не опознают -что тоды?
ПРОКУРОР:
Тоды, тебе голову на плаху один хрен придется положить.
ЕМЕЛЯ:
Хрен то один — да стебли разные. Тоды, ваше благородие, получится, что вы, невинного человека на смерть определили и КНЯЗЬ ВЛАДИМИР про сии ваши промыслы прознает. Может вам голову то не отсекут, а вот жалования однако лишат — на цельный год. Вы лучше мне поведайте, что мне надобно сделать, чтобы до мамы вернуться целым и батогами не битым.
ПРОКУРОР:
Правду скажи, и пошел вон!
ЕМЕЛЯ:
Правда моя такая ваше благородие. Я кошели не крал, ибо лиходейство, аки у цыган имеется, мне не привито с младенчества. А то, что я на печи прокатился, так в чем тут вы зрите лиходейство?
ПРОКУРОР:
Лиходейства нет, коли не нарушаются природные явления, а коли сии деяния супротив природы, то сие есть шарлатанство, али
колдовство. А по указу государя там ясно написано: Кои сокроют свое умение в шаманстве, колдовстве та прочих магических науках и алхимическом ремесле, будут повешены на крепостной стене, без права быть земле приданным по церковному та христианскому обряду. Кои будут уличены во лжи, лиходействе, сокрытии увечий членов, аль уродствах природных, неведомых нашему величию, будут також казнены способом отсечения головы от тела.
ЕМЕЛЯ:
Не надо меня псам и свиньям придавать. Жить я хочу в богатстве и душевной радости.
ПРОКУРОР:
Коль жить хошь — колись бесово семя, кто кошели подрезал у
ротозеев? Мы ведь все рано узнаем. Тайная стража не дремлет.
ЕМЕЛЯ:
Век мне воли не видать ваше благородие. Мамой клянусь — не трогал я проклятые кошели. Жаниться на княжне хочу, чтобы в приданое полцарствия заполучить…
РАССКАЗЧИК:
Не знал не гадал Емеля, но вдруг в прокурорскую вестовой дружинник явился…
СТРЕЛЕЦ:
Дозвольте ваше благородие, вам от князя пакет передать.
(шуршит бумагой)
ПРОКУРОР:
Ну давай сюды сей пакет!
(вскрывает ножом для бумаги, что-то бурчит себе под нос -читает)
Так Емелька, сын рыбацкай — слушай наказ. Князь приказал тебя засадить в темницу.
(ДАЛЬШЕ)
ПРОКУРОР: (ПРОД.)
Изволил он обвинить тебя в покушении на лицо княжеской особы и в убиении реликтового краснокнижного ящера. Приказано истязания и пытки всякие пока прекратить, до особого распоряжения. Так что от плахи ты, таперь точно не отвертишься, коли правды не скажешь. Конвой- увести лиходея в камеру -пусть думу думает.
(громыхают кандалы слышатся шаги)
РАССКАЗЧИК:
И повели стрельцы Емелю обратно в подвалы холодные, да темные. Ведут задним двором, где игрища молодецкие в самом разгаре проходят. Народ ликует, веселится, а у Емели на душе кошки скребут. От шаурмы да шашлыков запах по всему княжьему подворью витает. У Емели от таких ароматов в брюхе урчит -завывает словно волки на луну. Кишка с кишкой о любви шепчутся…
(радостные крики толпы, играют жалейки, гудят вувузелы)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:
Узнал Илья Муромец про арест своего друга Емели, да решил с князем поговорить, чтобы поведать ему о том, что Емеля ни в чем не виновен, и чист перед князем, как водица с горного ручейка.
МУРОМЕЦ:
(гремит кольчугой и латами)
Не вели казнить великий князь, вели мне слово молвить…
КНЯЗЬ:
Ну, говори коль желаешь!
МУРОМЕЦ:
Пощады буду просит ваше княжеское величие.
(ДАЛЬШЕ)
МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Простите вы, Емельку. Слово свое богатырское даю, что не виновен ён…
КНЯЗЬ:
Как не винен, коли с князем похищение учудил, гада реликтового порешил без княжеского дозволения, да кошели у ротозеев скрал!
МУРОМЕЦ:
Клянусь, ваше княжеское величие — не совершал Емелька ни хищений кошелей, ни княжеского тела. Миловать его надобно. Кабы мы могли у него тайну самобеглых печей выведать, так это же какая княжеству была бы польза. Выходишь из хаты, а тут к тебе раз и печка подъезжает. Садишься на неё и на службу прибываешь.
А коли война?
КНЯЗЬ
(с перепугу)
Где война, с кем война!?
МУРОМЕЦ:
(почти шепотом)
А с басурманами к примеру. Представьте ваше княжеское величие, десять тысяч таких печей, на каждой стрельцы с фузеями, да пиками сидят и все эти печи на ворога тараном идут.
КНЯЗЬ:
(чешет затылок)
Тараном говоришь идут!?
МУРОМЕЦ:
Как есть ваше княжеское величие — «свиньей» -то бишь клином. Как журавли. Впереди воевода на печи с вашим стягом, а сзади стрельцы с пушками да мортирами. И вся эта армада, как жахнет по
супостату. Только клочки по закоулочкам полетят!

КНЯЗЬ:
Так! Так! Така! Черт! Хорошо Ильюша излагаешь -черт подери! Печи говоришь самобеглые — клином, аки журавли по полю идуть и на каждой пушка, аль мортира установлена!
РАССКАЗЧИК:
Задумался князь о таких перспективах и понял, что Емельку сына рыбацкого нужно раскусить на предмет движителя для печей
самоходных. И дает он Муромцу задание.
КНЯЗЬ:
Пойдешь в темницу, к Емельке. Арест тебе даю на десять суток гауптвахты — за смуту. Посажу в одну камеру. Вот у него и выведаешь таинство сие. Да прознаешь где у печи движитель стоит, и каким топливом его в действия приводят.
МУРОМЕЦ:
А меня то за что!?
КНЯЗЬ:
За смуту! Поди Илья прочь, дай мне порадовать глаз баталиями кандидатов. Вон глянь, как один одного подушками с соломой
колошматят -только пух и перья летят!
РАССКАЗЧИК:
Понурив голову, пошел Муромец в темницу темную, как князь приказал. А на встречу ему Добрыня Никитич.
ДОБРЫНЯ:
Фу ты — еле нашел тебя Ильюша. Дело у меня к тебе есть державного масштаба.
МУРОМЕЦ:
Говори, пока у меня еще час есть.
ДОБРЫНЯ:
(взволновано)
А случилось то что?
МУРОМЕЦ:
Князь меня арестовал на десять суток с содержанием с Емелей в одной камере. Хочет чтобы я, выведал у Емели, как печь самобеглая устроена и где в ней и какой движитель стоит.
ДОБРЫНЯ:
Ты брат, не серчай. Я тебе сейчас такое скажу, что ты бегом к князю побежишь.
МУРОМЕЦ:
Не томи душу Добрыня -давай на чистоту — как есть, я ко всему готов.
ДОБРЫНЯ:
Слушай внимательно. Давеча когда ты Емельку в кандалы заковывал за кошели, я с князем беседу вел. Так вот, середь кандидатов на руку княжны Марьяны князь Феофан Лукоморский значится.
МУРОМЕЦ:
Ну и что — видал я его в списках.
ДОБРЫНЯ:
А то, что сей Феофан Лукоморский ликом с Емелей, как единородные братья двоечники. Я еще тогда хотел тебе сказать, да ты за князем в Слободу умчался.
МУРОМЕЦ:
(возбужденно)
Да иди ты!
ДОБРЫНЯ:
(крестится)
Вот те крест святой! Сдается мне то есть не иначе, как измена. Рядом с тем Феофаном странная цыганка крутится. Хитрая очень. То она есть, то её нет — будто сквозь землю пропадает, а потом снова появляется.
МУРОМЕЦ:
Как пить дать я измену чую! Надо бы допросить Емельку на предмет новых знакомств.
(ДАЛЬШЕ)
МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Авось кто до хаты к нему захаживал, да какой предмет у Емели скрал.
ДОБРЫНЯ:
Пойду к князю, доложу ему о шкуре ящера. А то думает, что Емелька сего гада уконтропупил.
МУРОМЕЦ:
А я в темницу. Там по дружбе все выясню.
РАССКАЗЧИК:
Разошлись богатыри. Один богатырь к князю подался, а другой в темницу темную в подвалы глухие, где Емелька заточен. Вошел он в камеру, а там Емелька сидит на какой-то брынчалке играет. По середь камеры свеча пудовая- подземелье освещает.
МУРОМЕЦ:
Ну здорова Емеля, как сам?
ЕМЕЛЯ:
(перестает брыньчать)
Вашими молитвами господин богатырь!
МУРОМЕЦ:
Чего не ласков то?
ЕМЕЛЯ:
А чего мне ласкаться, коль я в кандалы закован по твоему приказу. Я разве похож на вора?
МУРОМЕЦ:
В княжестве нашем измена! Князю и державе нашей опасность грозит — мама моя дорогая! Тебя в кутузку закрыли не для того, чтобы в напраслину тебя казнить, а для дела державного.
ЕМЕЛЯ:
А так я есть сакральная жертва. Спасибо Ильюша, николи не забуду!
КОНЕЦ ОДИННАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ВАСИЛИНА, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК, МУРОМЕЦ. ДОБРЫНЯ СТРЕЛЬЦЫ.
НАТ. КРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
Князь появился на молодецких игрищах, так же нежданно, как и исчез. Ни кто из черни даже не поняли что произошло с князем. С гордым видом государя — победителя, он въехал верхом на коне на княжеский двор прямо через триумфальную арку. Согласно протокола, сзади на небольшом удалении за ним следовали дружинники из княжьей охраны и «преданные» князю бояре, которые никак не могли упустить момента самолично видеть, как государь расшибет себе голову, свалившись с печи.
Народ при виде князя тут же пал ниц. По толпе пронеслись здравицы во славу его княжеского величия.
Баба -Яга, стояла чуть в стороне, и наблюдала за князем из-под шапки -невидимки. Выжидала момент старая карга, когда государь спустится с коня наземь.
Стянув с себя шапку -невидимку неожиданно для охраны Яга бросилась к государю в ноги.
ЯГА:
Не вели казнить о, великий князь — вели старухе слово молвить.
РАССКАЗЧИК:
Князь поправил на голове соболью шапку, которая от езды рысью съехала ему на уши, и только после этого обратил свой взор на безумную старуху.
КНЯЗЬ:
Ну, говори, старая клюшка, что изволишь ведать нашему величию, такого, чего я не имею знати в моей державе.
РАССКАЗЧИК:
Яга еще ниже поклонилась князю в пояс да так, что головой ударилась об мостовую.
ЯГА:
Ой! Прости меня кормилец! Измена! Измена затевается! Измена корни пустила в княжестве твоем. Лихие люди хотят проникнуть в твои хоромы, и интригами завладеть державой через брак с княжной.
КНЯЗЬ:
(спокойно)
Голову не расшиби! Говори, как подобает — по существу. Можно без прелюдий.
ЯГА:
Докладаю, ваше княжеское величие, как на духу. Видела я ваше величие, добра молодца, один в один схожего с князем Феофаном
Лукоморским, коего вы, изволили благословить на игрища
молодецкие.
КНЯЗЬ:
Ну было такое — сие не тайна. Приятен моему глазу и глазу княжны сей молодец — от того и благословение получил.
ЯГА:
А как бы ваше княжеское величие, вы имели можливость видеть двоечника князя Феофана Лукомрского -а! Ни ухом- ни рылом не имеет можливости быть он ему единокровным братом. Разве то ни есть загадка природы.
КНЯЗЬ:
Не пойму старая, что ты хочешь и к чему клонишь.
ЯГА
Хочу ваше княжеское величие, в известность вас поставить, что сын рыбацкий Емеля, кой прикатил на игрища молодецкие на печи, тайной магией ведает.
КНЯЗЬ:
А ты старая, прибывать на судилище видоком будешь, аль будешь по княжеству ересь трезвонить, что сорока- белобока.
ЯГА:
Буду — ваше княжеское величие! Буду- коли закон того от меня требует -буду. Вот вам хрест святой!
(крестится)
Я же сама своими глазами зрила, как Емелька рыбацкий сын малахаем об землю ударил, и тут же обернулся в Феофана Лукоморского. Оборотень ён! Как пить дать оборотень.
РАССКАЗЧИК:
Князь по сторонам осмотрелся и обратился к боярам, которые шли следом за ним.
КНЯЗЬ:
Сомнения у кого ёсь, в крамоле сей старухи.
РАССКАЗЧИК:
Бояре зашумели, загомонили словно гуси на лужайке при виде крадущейся лисы.
(слышатся гомон нескольких людей)
БАЯРИН:
Сдается нам, ваше княжеское величие, старуха лгать не будет. Нет. Какей ей резон наговаривать на какого-то Феофана Лукомор-ского. А с Емельки и спрос надобно держать, ибо ён есть державный отступник, допустивший не только умерщвление аспида реликтового, но и ваше похищение. От такого молодца всякого злочиния ожидать можно.
КНЯЗЬ:
Дабы народу празднование игрищ молодецких интригами порчу не наводить. Я князь все я Руси Владимир, повелеваю: На время игрищ молодецких, никаких судилищ не устраивать, ибо сия затея не будет благодатна для установления одержителя виктории. Коли будет у кого спор, то рассмотрение сего, есть надобность — отложить до окончания определения кандидата на руку моей дочери. Так что старуха, коды игрища будут завершены, тоды и с челобитной придешь.
РАССКАЗЧИК:
И пошла старуха не солоно хлебавши. Думала, что князь тот же миг учинит расправу над лиходеем без всякого следствия. Но князь не желал устраивать судилища, не выведав всей полноты вины Емели. Хоть он и был объявлен державным злодеем, а сердце князя все же грызло какое -то сомнение. Уж больно мать Емели Марфа, пришлась ему по душе..
СЦЕНА-2
НАТ. КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕ. ДЕНЬ. МАРЬЯНА
И где это вы папенька прибывать изволили, коды вас не было. Переполошили вашим приключением всю державу. Нарочный прибегал сказывал, вас папенька басурмане похитили с целью выкупа.
КНЯЗЬ:
А ты дочка, и зада своего от подушек шелковых оторвать не силах. Там батьку рОдного похищают, а ты хоть бы вид подала, что я тебе люб, как отец единокровный. Эх, Марьяна, Марьяна.
МАРЬЯНА:
Что Марьяна! Восемнадцать лет уже Марьяна.
(ДАЛЬШЕ)

МАРЬЯНА: (ПРОД.)
Я Папенька прошу пардона, но кто кроме меня, будет зрить, на игрища молодецкие. Коли я тут все брошу, да помчусь за вами сломя голову, то утрачу всякую бдительность, и упущу счастье свое. А вдруг, я там как баба неумелая, да под конские копыта попаду -что тоды?
КНЯЗЬ:
Ладно доченька прости. Не хотел обидеть тебя.
МАРЬЯНА:
Вы мне папенька растолкуйте, что там за переполох такой был, как вы на печь глядеть пошли. Народ сказывал, вас какая-то печка в какие-то края заморские имела можливость скрасть. Кажут супостаты пытались похищение устроить.
КНЯЗЬ:
Прокатился малость до Слободы. Тут дорога все под гору была, вот печь и покатилась сама — аки на лыжах. Так неслась, что угорелая, да прямо сходу в хату попала.
МАРЬЯНА:
Слава Богу что не убились папенька! И что дальше то было.
КНЯЗЬ:
А дальше — дальше спустился я с печи, да глядь, передо мной баба с палкой стоит. Видно я ей за злочинца показался.
МАРЬЯНА:
И что та баба вас папенька, поперек вашей спины огрела.
КНЯЗЬ:
Да нет -же! Баба та оказалась Марфой — матушкой Емели, сына этого рыбацкого. Медовой бражкой меня, как дорогого гостя угощать честь имела. Эх и вкусна же брага медовая, разлюли -малина.
МАРФА:
А кто сей Емеля, сын рыбацкий. Ти ёсь он в каких кандидатах -зрить его хочу.
КНЯЗЬ:
По моему указу, Муромец сего молодца в темницу упек и заковал в кандалы, дабы над нашим величием, сей мужлан, не имел можливости издевательств учинять.
(возбужденно)
Ишь распустились холопы.
МАРФА:
А коли бы ён, да к моему сердцу ключик нашел — что тоды папенька скажете? Стало быть вы меня папенька, счастья хотите лишить. Доброго вам за сие здравия.
КНЯЗЬ:
(сурово по отцовски)
Ты Марьяна, не гоношись и гонор свой попридержи! С кандальником мы в любой момент вопрос решим, чай не сбежит ни куды. Тут другое. Емелька сей, имел злочинье совершить. Аспида ён угробил реликтового. Того что сестрицу твою Катерину похитил.
МАРЬЯНА:
Так стало быть ён папенька не злочинец никакой, а как ни есть герой! А значит к моему сердцу должен быть близок, коль имел честь отомстить аспиду за мою сестру.
КНЯЗЬ:
Так-то оно так — да только не так! Чтобы иметь дозволение рептилию сию убить, он должен был на сие получить дозволение. А дозволение и я не могу дать, коли сия рептилия занесена в красную книгу — аки аспид реликтовый! Стало быть Емелька сей, нарушил глаголы не только княжеского уклада, но и вседержавного.
МАРФА:
Папенька, я зрить сего молодца имею великое желание..
КНЯЗЬ:
Так зри! Кто тебе сие делать не дает! Зри деточка, твой глаз радовать красотой молодецкой не запрещается. Вон Феофан Лукоморский, как раз с ним одним ликом с этим Емелей, как братья единокровные.
МАРЬЯНА:
Такого папенька быть не может, чтобы Феофан, да рыбацкий сын Емеля, были единолики. Они же не братья единородные.
КНЯЗЬ:
Так то оно так — да оно не так! Старуха одна, сказывала что Емелька тайной магией ведает. Оборачиваться может, хоть в Феофана твоего Лукоморского, а хоть в собаку лесную. Оборотень ён и есть оборотень.
МАРЬЯНА:
(в истерике)
Так что он папенька, стало быть обманом решил меня заполучить.
КНЯЗЬ:
Стало быть так дочка..
МАРЬЯНА:
Стало быть это Емелька, скрал лик Феофана. Отруби ему папенька
немедля голову. Красавец молодец — должен быть такой один. А то коли их будет двое одноликих, то я могу и ошибиться, кого из них я всем сердцем полюбляю. То ли Емелю, а то ли этого Феофана. А стало быть они допуск к моим телесам будут иметь оба два.
КНЯЗЬ
(хихикает)
А чем то плохо? Сегодни один тебя в постели любовью тешит, а
завтра уже другой. А тот, что вчЁра тешил, сегодни уже на рыбалку подался. Так и будешь ты дочка, то с одним -то с другим любовью тешиться.
МАРЬЯНА:
Вы что папенька совсем умом истощились! А коли я, дите иметь возжелаю, а вы наследника, кого мы будем в батьки рОдные записывать: князя Феофана Лукоморского, аль сына рыбацкого Емелю.
КНЯЗЬ:
Да ладно не булькай, аки горшок с кипятком. Сегодни указ издам, чтобы палач Емеле отрубил голову. Вот только секретную тайну у него выведаем, так сразу и лишим его головы.
МАРЬЯНА:
Каку — таку тайну.
КНЯЗЬ
Таку тайну! Она на то и тайна, чтобы быть тайной. Не следует тебе об этом знать. Тайна сия державная.
МАРЬЯНА:
(капризно топает ногой)
А я хочу! Хочу! Хочу знать!
КНЯЗЬ:
Бог с тобой! Тут Илья Муромец предложил выведать у Емели тайну движителя для печи. Очень ён имеет стратегическое значение для нашей державы. Коли десятки, сотни и тысячи печей с таким движителем, да трех фунтовыми пушками ринуться на супостата клином. То ни один супостат не сможет им дать отпор. Нет на земле силищи такой, чтобы сдержать сию армаду.
МАРЬЯНА:
Армату говоришь?
КНЯЗЬ:
Да не армату, а армаду.
МАРЬЯНА:
А коли на дыбу Емельку определить, да пытать до тех пор, пока ён не скажет на каких принципах его движитель работает..
КНЯЗЬ:
Боюсь дочка костоломы мои переборщить могут. Забьют молодца до смерти потом поди- найди где ён тайну сию сховал. Может Муромцу удастся расколоть Емелю.
МАРЬЯНА:
Тайну выведать, а Емелю казнить, дабы мой избранник единственным экземпляром был, и чтобы Емеля, не вводил меня в искушение. А то я дева горячая, могу впотьмах и с Феофаном его перепутать.
КНЯЗЬ:
А я детка, указ издам, проверить Емельку на предмет лжи и
колдовских пристрастий. Надо же моему величию найти сакральну жертву, для нашего народа.
СЦЕНА-3
ИНТ. ТЕМНИЦА. ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
А тем временем когда князь Марьяне про свои приключения рассказывал, Илья Муромец спустился в казематы темные, да подвалы холодные. Заходит он к Емеле в камеру, а тот на коврах персидских да подушках пуховых восседает да кальян басурманский курит. По среди темницы свеча горит пудовая камеру освещает, а кандалы железные в стороне на каменном полу валяются.

МУРОМЕЦ:
А сие откель у тебя столько всего взялось. А как сам князь в казематы пожалует. Что тоды.
ЕМЕЛЯ:
А тоды Ильюша, я князю поведаю, как приходили ко мне богатыри. Да приносили мне шкуру аспида свободно-парящего реликтового. Как пили они за него брагу хмельную медовую. Пущай князь вас с Добрыней на дыбе поспрошает, зачем вы красно -книжного ящера уконтропупили.
МУРОМЕЦ:
Цыц! Кабы ты ведал -князь меня на десять суток арештовал и велел с тобой в одной камере сидеть, чтобы тайны у тебя всякие выведать. Тревожно ему на сердце. Подозревает, что ты Емелька, к измене дело имеешь и готовишь переворот.
ЕМЕЛЯ:
Вот те раз! А что так!? Стало быть и ты к князю в немилость попал.
МУРОМЕЦ:
Стало быть и я попал! Посадил меня князь за то, что недогляд по службе я сотворил. Не прочуйствовал тот момент, когда князя чуть басурманские тайные агенты не похитили..
ЕМЕЛЯ:
О, как. И как же его чуть не похитили, там же кругом кремля
охрана в три ряда стоит. Мышь и та не проскочит.
МУРОМЕЦ:
Как -как, на твоей печи. Решил князь ознакомиться с твоим транспортом, на коим ты приехал на игрища молодецкие.
(ДАЛЬШЕ)

МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
В чело заглянул, блинов гречишных отведал, а опосля на печь влез, чтобы с высока осмотреть, как на печи ему вольготно сидится. Только он влез на печь, а она как понеслась и прямо в Слободу. А это чай десять верст будет. Пока мы гарнизоном рятунку кричали, да дружину и коней собирали, его уже и след простыл.
ЕМЕЛЯ:
Стало быть печка домой вернулась. Ну и слава богу! А то я тут изволновался, что маманя моя в холоде сидит, а печка на княжьем подворье остывает. Я ж еще со-сранья на ней укатил. Только она блины закончила печь..
МУРОМЕЦ:
Прости нас Емеля. Не хотели мы с Добрыней, тебя со шкурой аспида подставлять. Князь то змея реликтового сразу в твоей хате узрил, и допрос твоей мамане учинил. На тебя вину в его смертоубийстве повесили. Обещал объявить тебя державным лиходеем и голову тебе отсечь напрочь.
ЕМЕЛЯ:
Да знаю я. Чай прокурор княжеский меня уже допытывал. Ладно
тебе так серчать. Чай вы мне с Добрыней други, а ведь други не бросят, а спасут. Так ведь Ильюша.
МУРОМЕЦ:
Спасем! Век мне воли не видать -спасем. Напильник тебе передам будешь решетку им пилить чтобы отсель убечь. А можно мне рядом с тобой на ковер присесть, а то что-то я сегодни заморился.

ЕМЕЛЯ:
(с укором)
Да ладно уж — присядь Ильюша, ведь ты же мне друг закадычный. Ты же перед государем меня отмажешь, да и в обиду не дашь. Скажешь, что это ты, гада реликтового порешил.
МУРОМЕЦ:
Скажу! Так и быть скажу — как на духу скажу. Ты мне вот, что поведай брат, а откуда у тебя сие великолепие. Ковер персидский, подушки шелковые, самовар, свеча пудовая.
ЕМЕЛЯ:
Сие не самовар Ильюша, сие есть басурманский кальян. Тут поджигаешь табак, а через сей мундштук, дым благовонный вдыхаешь, и в нирвану аки в омут с розовым маслом погружаешься.
МУРОМЕЦ:
А что далее, коли дым сей вдохнул.
ЕМЕЛЯ:
А далее Ильюша, наступает небесная благодать. Видятся картины всякие цветные и всякие ландшафты природные и грады заморские. Я как дыма навдыхаюсь, меня почему-то на жор, аки карася после зимней спячки пробивает. Ем все подряд, аки мышь амбарная.
МУРОМЕЦ:
А сие можно и мне попробовать. Я краем уха где-то чул о подобном, а так еще ни разу не видывал. Полюбопытствовать хочу.
ЕМЕЛЯ:
Так полюбопытствуй — ради Христа, мне для тебя брат, ничего не жалко. Бери сей мундштук и вдыхай благовония сколько твоей душе угодно..

РАССКАЗЧИК:
И взял Муромец в рот мундштук и сделал несколько глубоких затяжек. Закружилась у него голова и поплыл богатырь, словно все его тело воздухом накачали.
МУРОМЕЦ:
Ой! Ой! Что это..
ЕМЕЛЯ:
Что случилось брат.
МУРОМЕЦ:
Да улетаю я Емелька — как пить дать, улетаю.
ЕМЕЛЯ:
Тебе двери открыть.
МУРОМЕЦ:
Ну коли сможешь, то открывай.
ЕМЕЛЯ:
(шепотом)
По щучьему велению, по моему хотению..
РАССКАЗЧИК:
Как ударился Муромец в двери головой, только гул по всей темнице пошел. Прибежали стрельцы, да открыли камеру, а Муромец сидит по среди помещения, да головой трясет, хочет в себя прийти.
СТРЕЛЕЦ:
Что случилось, ваше богатырское благородие. Кто громыхать тут изволил.
ЕМЕЛЯ:
(смеется)
Ха-ха-ха! Да сей мужлан, удумал, что ён аки ясный сокол летать могёт. Вот и решил он воспарить в небеса, подобно птице через дверь закрытую. Да только голова у него великовата -в кормушку не пролезла.
МУРОМЕЦ:
Это ты Емелька, мне такое учудил.

ЕМЕЛЯ:
Здрасте — вам, ваше богатырское благородие. Я что заставлял вас головой в двери кованные стучать.
МУРОМЕЦ:
Ничего не помню. А где делась свеча пудовая, ковры персидские да подушки шелковые делись.
СТРЕЛЕЦ:
Вы что ваше богатырское благородие, белены объелись. Какие ковры персидские, какие подушки, чай сие темница, а не интимные номера в корчме Берендея.
РАССКАЗЧИК:
Глядит Муромец на Емелю, а тот в кандалах закованный сидит на полу на ржаной соломе и улыбается.
СТРЕЛЕЦ:
Вы бы ваше благородие, спать бы легли -отдохнули, чай вам десять суток государем назначено. Сие усталость у вас такая телесная, что всякая хрень чудится. Я бывало как браги медовой откушаю опосля службы, так сам ничего не помню. А утром отойдешь от пьянства разгульного — зришь, а там и морда бита, и заборы все соседские, как есть поломаны.
МУРОМЕЦ:
(кричит)
Пошли все вон.
РАССКАЗЧИК:
(скрип дверей и стук сапог по ступенькам)
И ушли стрельцы, оставив Емелю и Муромца в темноте. Только лампадка в углу под образами, тусклым светом освещает темницу.
МУРОМЕЦ:
Эй, ты где? Слышь Емелька, а куда все сие великолепие делось.
ЕМЕЛЯ:
Я ничего не видел. Померещилось тебе верно — ваше благородие.
Верно захворал ты от службы княжеской?
МУРОМЕЦ:
Нявошь мне сие почудилось? Может и взаправду я захворал.
ЕМЕЛЯ:
Так ты ваше благородие ложись, да поспи. Утро — оно ж вечера мудреней. А утром глядишь, и прояснения какие наступят.
РАССКАЗЧИК:
Муромец спорить не стал. Ринулся в солому, да натянув на себя тулуп овчинный, почивать отошел. Не прошло и минуты, как захрапел он богатырским храпом. А тем временем, Емеля вновь кольцо вокруг пальца обернул, да вернул себе и ковры персидские, и подушки шелковые. Лежит Емеля на персидском ковре думу думает.
Долго ли коротко ли он думу думал, как на ум баба Ягам ему пришла. Вспомнил Емеля, как старуха ведьма обманом водой завладела, коей он свой лик омывал. Так сердце сразу и защемило.
РАССКАЗЧИК:
долго ли -коротко ли сидел Емеля на соломе, до только скучно ему стало — толкнул он в бок сокамерника, да произнес слова
заветные.
ЕМЕЛЯ:
Пить будешь? Эй, Ильюша, зелено вено пить будешь.
МУРОМЕЦ:
И зелено — и красно вино пить буду. А браги медовой нальешь, так и браги выпью.
(ДАЛЬШЕ)

МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Нам русским богатырям все едино — что пить подтаскивать, что пьяных оттаскивать.
РАССКАЗЧИК:
Вскочил Муромец, глаза трет, а понять не может, где это он находится. На стенах свечи в золоченых канделябрах горят. На полах ковры персидские. Блюда с разными кушаньями, да кувшины с хмельным вином стоят тут же на японском столике.
МУРОМЕЦ:
Эй! Я что снова в бреду? Сие что, снова мне мерещится..
ЕМЕЛЯ:
Нет — Ильюша, сие тебе таперь не мерещится! Сие есть явь, и она рядом только протяни руку.
МУРОМЕЦ:
Ты Емелька, явно душу продал дьяволу, коли такое из ничего
сотворяешь. Где это видано, чтобы арештант, аки шейх персидский в темнице на коврах восседал, да зеленым вином охрану
потчевал.
РАССКАЗЧИК:
Подал Емеля Муромцу бокал с вином. Смотрит Муромец и глазу своему не верует. Все повторилось, как неделю тому назад, когда он с Добрыней у Емели в хате гулял.
МУРОМЕЦ:
Как сие, ты Емелька делаешь? Какими колдовскими силами владеешь, коль такое чародейство сотворить могёшь?

ЕМЕЛЯ:
Не велено мне Ильюша, секретного таинства раскрывать, только не я сим чародейством владею, а тот, кого я прошу -тот ведает. Я только заклинание тайное знаю.
РАССКАЗЧИК:
Приложился Муромец чарке, да словно жаждой измученный, стал глотать жадно хмельное вино, пока до самого дна чарку не осушил.
МУРОМЕЦ:
(глотает вино)
Ух, да хорошо то как. Знатное — боярское вино. Не то пойло, что
«Папаша Берендей» в корчме подает.
ЕМЕЛЯ:
«Папаша Берендей» вино хорошее с басурманских краев привозит, да опосля его водицей разводит — ровно в половину, чтобы траты свои на привоз оправдать, да еще и с прибылью быть.
МУРОМЕЦ:
Ты на меня Емеля, братко, не серчай. Я человек подневольный, хоть и богатырь я русский. Я ведь у нашего князя Владимира на службе состою. И мне за казенное дело ратовать приходится дабы избежать измен всяких в державе. Я ведь своим хребтом чую, что ты на меня обиду держишь. Не держи — ибо будь ты, на моем месте, то и сам бы казенную службу держал исправно.
ЕМЕЛЯ:
Да я и не держу уже. Сердце мое отмякло. Нявошь Ильюша, ты мог подумать, что я твой товарищ стародавний, буду промыслом лихим
шакалить и чужие кошели ножиком подрезать. Оно мне надо, коли я могу пожелать то, что захочу в сей момент.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Хошь сейчас цыган с медведями для форсу закажем. Пусть князь знает, что и мы в острогах да по темницам гулять могём.
МУРОМЕЦ:
Тихо будь. Разошелси. Я ливером чую, измена в державе затевается. Я самолично просил князя, тебя в темницу сховать, дабы уберечь от смертоубийства. Ты мне брат, поведай было, что с тобой такого апосля того, как мы у тебя с Добрыней гуляли.
ЕМЕЛЯ:
(радостно)
Было Ильюша — было.
МУРОМЕЦ:
И что такое было.
ЕМЕЛЯ:
А было Ильюша то, что после того аккурат на другой день старуха какая-то ко мне в хату пожаловала. Ночевать пустил. А утром она мне сказывала, что идет в кремль- к княгине Марьяне, чтобы привадизацию какую-то делать.
МУРОМЕЦ:
Сие что за хрень такая -привадизация!?
ЕМЕЛЯ:
Сие есть тайный обряд, соединения сердец кандидатов женихи и невесты.
РАССКАЗЧИК:
Рассказывает Емеля Муромцу про старуху, а сам еще вина из кувшина подливает.
(слышится бульканье)
МУРОМЕЦ:
Ты до краев мне самых лей, не скупись, чай сие на халяву поляна накрыта. Так что далее то было?

ЕМЕЛЯ:
Так вот сказывала старуха, что она по приказу, якобы князя нашего, будет соединять сердца княгини Марьяны и одержителя виктории. Чтобы они сразу друг друга и полюбили, чтобы княжеская казна расходов не имела. Заставила меня рожу помыть, да воду в склянку собрать. Ну давай Ильюша, за успех нашего дела!
(слышно, как чокаются чарками и оба пьют вино)
МУРОМЕЦ:
Эх, лепота какая. Вкусное — холера её дери.
Так вот скажу тебе Емелька, что я думаю. Кто-то хочет тебя, под топор пристроить. Уж больно хитра получается интрижка. Тебя брат как конкурента хотят убрать, чтобы Марьяна не за тебя, а за конкурента твоего замуж вышла. Ох, чую тут измена — ливером я чую.
ЕМЕЛЯ:
Я это уже давно понял еще тоды — коды ты у меня в торбе, чужие кошели с деньгами нашел. Я могу хоть сейчас сии кошели вернуть обиженным.
МУРОМЕЦ:
Ну и как же?
ЕМЕЛЯ:
А вот скажу тайное заклинание и вернуться кошели хозяевам. Да и забудут они, что с ними приключилось. Да только я хочу, чтобы было всё по справедливости и закону. Чтобы судилище было, и суд решал винен я аль не винен.
МУРОМЕЦ:
Стало быть ты знаешь, кто коварство совершил.

ЕМЕЛЯ:
А что знать. Кто мой лик сейчас вместо своего носит -тот и лиходей. Он коли викторию одержит, станет кандидатом на руку и сердце Марьяны. А тут я выхожу, такой красивый и статный. В сапожках сафьяновых, да кафтане шелковом, золотыми вензелями расшитом. И хрясь — перед князем всю правду ему и скажу.
МУРОМЕЦ:
Ловко ты брат замыслил. Коли так получится, то Марьяна тут же прознает, что кто-то обманом её руки добился. А так как по натуре своей она девка лихая, то с головой этому ложному одержителю виктории, придется расстаться.
(радостно -подшофе)
А за это братко, надо выпить.
ЕМЕЛЯ:
Между первой и второй промежуток не большой.
(слышно как чарки наливается вино)

КОНЕЦ ОДИННАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДВЕНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ВАСИЛИНА, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ, БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК, МУРОМЕЦ. ДОБРЫНЯ СТРЕЛЬЦЫ.
НАТ. КРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
Князь появился на молодецких игрищах, так же нежданно, как и исчез. Ни кто из черни даже не поняли что произошло с князем. С гордым видом государя — победителя, он въехал верхом на коне на княжеский двор прямо через триумфальную арку.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Согласно протокола, сзади на небольшом удалении за ним следовали дружинники из княжьей охраны и «преданные» князю бояре, которые никак не могли упустить момента самолично видеть, как государь расшибет себе голову, свалившись с печи.
Народ при виде князя тут же пал ниц. По толпе пронеслись здравицы во славу его княжеского величия.
Баба -Яга, стояла чуть в стороне, и наблюдала за князем из-под шапки -невидимки. Выжидала момент старая карга, когда государь спустится с коня наземь.
Стянув с себя шапку -невидимку неожиданно для охраны Яга бросилась к государю в ноги.
ЯГА:
Не вели казнить о, великий князь — вели старухе слово молвить.
РАССКАЗЧИК:
Князь поправил на голове соболью шапку, которая от езды рысью съехала ему на уши, и только после этого обратил свой взор на безумную старуху.
КНЯЗЬ:
Ну, говори, старая клюшка, что изволишь ведать нашему величию, такого, чего я не имею знати в моей державе.
РАССКАЗЧИК:
Яга еще ниже поклонилась князю в пояс да так, что головой ударилась об мостовую.
ЯГА:
Ой! Прости меня кормилец! Измена! Измена затевается! Измена корни пустила в княжестве твоем. Лихие люди хотят проникнуть в твои хоромы, и интригами завладеть державой через брак с княжной.
КНЯЗЬ:
(спокойно)
Голову не расшиби! Говори, как подобает — по существу. Можно без прелюдий.
ЯГА:
Докладаю, ваше княжеское величие, как на духу. Видела я ваше величие, добра молодца, один в один схожего с князем Феофаном
Лукоморским, коего вы, изволили благословить на игрища
молодецкие.
КНЯЗЬ:
Ну было такое — сие не тайна. Приятен моему глазу и глазу княжны сей молодец — от того и благословение получил.
ЯГА:
А как бы ваше княжеское величие, вы имели можливость видеть двоечника князя Феофана Лукомрского -а! Ни ухом- ни рылом не имеет можливости быть он ему единокровным братом. Разве то ни есть загадка природы.
КНЯЗЬ:
Не пойму старая, что ты хочешь и к чему клонишь.
ЯГА
Хочу ваше княжеское величие, в известность вас поставить, что сын рыбацкий Емеля, кой прикатил на игрища молодецкие на печи, тайной магией ведает.
КНЯЗЬ:
А ты старая, прибывать на судилище видоком будешь, аль будешь по княжеству ересь трезвонить, что сорока- белобока.
ЯГА:
Буду — ваше княжеское величие! Буду- коли закон того от меня требует -буду. Вот вам хрест святой!
(ДАЛЬШЕ)

ЯГА: (ПРОД.)
(крестится)
Я же сама своими глазами зрила, как Емелька рыбацкий сын малахаем об землю ударил, и тут же обернулся в Феофана Лукоморского. Оборотень ён! Как пить дать оборотень.
РАССКАЗЧИК:
Князь по сторонам осмотрелся и обратился к боярам, которые шли следом за ним.
КНЯЗЬ:
Сомнения у кого ёсь, в крамоле сей старухи.
РАССКАЗЧИК:
Бояре зашумели, загомонили словно гуси на лужайке при виде крадущейся лисы.
(слышатся гомон нескольких людей)
БАЯРИН:
Сдается нам, ваше княжеское величие, старуха лгать не будет. Нет. Какей ей резон наговаривать на какого-то Феофана Лукомор-ского. А с Емельки и спрос надобно держать, ибо ён есть державный отступник, допустивший не только умерщвление аспида реликтового, но и ваше похищение. От такого молодца всякого злочиния ожидать можно.
КНЯЗЬ:
Дабы народу празднование игрищ молодецких интригами порчу не наводить. Я князь все я Руси Владимир, повелеваю: На время игрищ молодецких, никаких судилищ не устраивать, ибо сия затея не будет благодатна для установления одержителя виктории. Коли будет у кого спор, то рассмотрение сего, есть надобность — отложить до окончания определения кандидата на руку моей дочери. Так что старуха, коды игрища будут завершены, тоды и с челобитной придешь.
РАССКАЗЧИК:
И пошла старуха не солоно хлебавши. Думала, что князь тот же миг учинит расправу над лиходеем без всякого следствия. Но князь не желал устраивать судилища, не выведав всей полноты вины Емели. Хоть он и был объявлен державным злодеем, а сердце князя все же грызло какое -то сомнение. Уж больно мать Емели Марфа, пришлась ему по душе..
СЦЕНА-2
НАТ. КНЯЖЕСКОЕ ПОДВОРЬЕ. ДЕНЬ. МАРЬЯНА
И где это вы папенька прибывать изволили, коды вас не было. Переполошили вашим приключением всю державу. Нарочный прибегал сказывал, вас папенька басурмане похитили с целью выкупа.
КНЯЗЬ:
А ты дочка, и зада своего от подушек шелковых оторвать не силах. Там батьку рОдного похищают, а ты хоть бы вид подала, что я тебе люб, как отец единокровный. Эх, Марьяна, Марьяна.
МАРЬЯНА:
Что Марьяна! Восемнадцать лет уже Марьяна. Я Папенька прошу пардона, но кто кроме меня, будет зрить, на игрища молодецкие. Коли я тут все брошу, да помчусь за вами сломя голову, то утрачу всякую бдительность, и упущу счастье свое. А вдруг, я там как баба неумелая, да под конские копыта попаду -что тоды?
КНЯЗЬ:
Ладно доченька прости. Не хотел обидеть тебя.
МАРЬЯНА:
Вы мне папенька растолкуйте, что там за переполох такой был, как вы на печь глядеть пошли.
(ДАЛЬШЕ)
МАРЬЯНА: (ПРОД.)
Народ сказывал, вас какая-то печка в какие-то края заморские имела можливость скрасть. Кажут супостаты пытались похищение устроить.
КНЯЗЬ:
Прокатился малость до Слободы. Тут дорога все под гору была, вот печь и покатилась сама — аки на лыжах. Так неслась, что угорелая, да прямо сходу в хату попала.
МАРЬЯНА:
Слава Богу что не убились папенька! И что дальше то было.
КНЯЗЬ:
А дальше — дальше спустился я с печи, да глядь, передо мной баба с палкой стоит. Видно я ей за злочинца показался.
МАРЬЯНА:
И что та баба вас папенька, поперек вашей спины огрела.
КНЯЗЬ:
Да нет -же! Баба та оказалась Марфой — матушкой Емели, сына этого рыбацкого. Медовой бражкой меня, как дорогого гостя угощать честь имела. Эх и вкусна же брага медовая, разлюли -малина.
МАРФА:
А кто сей Емеля, сын рыбацкий. Ти ёсь он в каких кандидатах -зрить его хочу.
КНЯЗЬ:
По моему указу, Муромец сего молодца в темницу упек и заковал в кандалы, дабы над нашим величием, сей мужлан, не имел можливости издевательств учинять.
(возбужденно)
Ишь распустились холопы.

МАРФА:
А коли бы ён, да к моему сердцу ключик нашел — что тоды папенька скажете? Стало быть вы меня папенька, счастья хотите лишить. Доброго вам за сие здравия.
КНЯЗЬ:
(сурово по отцовски)
Ты Марьяна, не гоношись и гонор свой попридержи! С кандальником мы в любой момент вопрос решим, чай не сбежит ни куды. Тут другое. Емелька сей, имел злочинье совершить. Аспида ён угробил реликтового. Того что сестрицу твою Катерину похитил.
МАРЬЯНА:
Так стало быть ён папенька не злочинец никакой, а как ни есть герой! А значит к моему сердцу должен быть близок, коль имел честь отомстить аспиду за мою сестру.
КНЯЗЬ:
Так-то оно так — да только не так! Чтобы иметь дозволение рептилию сию убить, он должен был на сие получить дозволение. А дозволение и я не могу дать, коли сия рептилия занесена в красную книгу — аки аспид реликтовый! Стало быть Емелька сей, нарушил глаголы не только княжеского уклада, но и вседержавного.
МАРФА:
Папенька, я зрить сего молодца имею великое желание..
КНЯЗЬ:
Так зри! Кто тебе сие делать не дает! Зри деточка, твой глаз радовать красотой молодецкой не запрещается. Вон Феофан Лукоморский, как раз с ним одним ликом с этим Емелей, как братья единокровные.
МАРЬЯНА:
Такого папенька быть не может, чтобы Феофан, да рыбацкий сын Емеля, были единолики. Они же не братья единородные.
КНЯЗЬ:
Так то оно так — да оно не так! Старуха одна, сказывала что Емелька тайной магией ведает. Оборачиваться может, хоть в Феофана твоего Лукоморского, а хоть в собаку лесную. Оборотень ён и есть оборотень.
МАРЬЯНА:
(в истерике)
Так что он папенька, стало быть обманом решил меня заполучить.
КНЯЗЬ:
Стало быть так дочка..
МАРЬЯНА:
Стало быть это Емелька, скрал лик Феофана. Отруби ему папенька
немедля голову. Красавец молодец — должен быть такой один. А то коли их будет двое одноликих, то я могу и ошибиться, кого из них я всем сердцем полюбляю. То ли Емелю, а то ли этого Феофана. А стало быть они допуск к моим телесам будут иметь оба два.
КНЯЗЬ
(хихикает)
А чем то плохо? Сегодни один тебя в постели любовью тешит, а
завтра уже другой. А тот, что вчЁра тешил, сегодни уже на рыбалку подался. Так и будешь ты дочка, то с одним -то с другим любовью тешиться.
МАРЬЯНА:
Вы что папенька совсем умом истощились! А коли я, дите иметь возжелаю, а вы наследника, кого мы будем в батьки рОдные записывать:
(ДАЛЬШЕ)
МАРЬЯНА: (ПРОД.)
князя Феофана Лукоморского, аль сына рыбацкого Емелю.
КНЯЗЬ:
Да ладно не булькай, аки горшок с кипятком. Сегодни указ издам, чтобы палач Емеле отрубил голову. Вот только секретную тайну у него выведаем, так сразу и лишим его головы.
МАРЬЯНА:
Каку — таку тайну.
КНЯЗЬ
Таку тайну! Она на то и тайна, чтобы быть тайной. Не следует тебе об этом знать. Тайна сия державная.
МАРЬЯНА:
(капризно топает ногой)
А я хочу! Хочу! Хочу знать!
КНЯЗЬ:
Бог с тобой! Тут Илья Муромец предложил выведать у Емели тайну движителя для печи. Очень ён имеет стратегическое значение для нашей державы. Коли десятки, сотни и тысячи печей с таким движителем, да трех фунтовыми пушками ринуться на супостата клином. То ни один супостат не сможет им дать отпор. Нет на земле силищи такой, чтобы сдержать сию армаду.
МАРЬЯНА:
Армату говоришь?
КНЯЗЬ:
Да не армату, а армаду.
МАРЬЯНА:
А коли на дыбу Емельку определить, да пытать до тех пор, пока ён не скажет на каких принципах его движитель работает..
КНЯЗЬ:
Боюсь дочка костоломы мои переборщить могут.
(ДАЛЬШЕ)
КНЯЗЬ: (ПРОД.)
Забьют молодца до смерти потом поди- найди где ён тайну сию сховал. Может Муромцу удастся расколоть Емелю.
МАРЬЯНА:
Тайну выведать, а Емелю казнить, дабы мой избранник единственным экземпляром был, и чтобы Емеля, не вводил меня в искушение. А то я дева горячая, могу впотьмах и с Феофаном его перепутать.
КНЯЗЬ:
А я детка, указ издам, проверить Емельку на предмет лжи и
колдовских пристрастий. Надо же моему величию найти сакральну жертву, для нашего народа.
СЦЕНА-3
ИНТ. ТЕМНИЦА. ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
А тем временем когда князь Марьяне про свои приключения рассказывал, Илья Муромец спустился в казематы темные, да подвалы холодные. Заходит он к Емеле в камеру, а тот на коврах персидских да подушках пуховых восседает да кальян басурманский курит. По среди темницы свеча горит пудовая камеру освещает, а кандалы железные в стороне на каменном полу валяются.
МУРОМЕЦ:
А сие откель у тебя столько всего взялось. А как сам князь в казематы пожалует. Что тоды.
ЕМЕЛЯ:
А тоды Ильюша, я князю поведаю, как приходили ко мне богатыри. Да приносили мне шкуру аспида свободно-парящего реликтового. Как пили они за него брагу хмельную медовую.
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Пущай князь вас с Добрыней на дыбе поспрошает, зачем вы красно -книжного ящера уконтропупили.
МУРОМЕЦ:
Цыц! Кабы ты ведал -князь меня на десять суток арештовал и велел с тобой в одной камере сидеть, чтобы тайны у тебя всякие выведать. Тревожно ему на сердце. Подозревает, что ты Емелька, к измене дело имеешь и готовишь переворот.
ЕМЕЛЯ:
Вот те раз! А что так!? Стало быть и ты к князю в немилость попал.
МУРОМЕЦ:
Стало быть и я попал! Посадил меня князь за то, что недогляд по службе я сотворил. Не прочуйствовал тот момент, когда князя чуть басурманские тайные агенты не похитили..
ЕМЕЛЯ:
О, как. И как же его чуть не похитили, там же кругом кремля
охрана в три ряда стоит. Мышь и та не проскочит.
МУРОМЕЦ:
Как -как, на твоей печи. Решил князь ознакомиться с твоим транспортом, на коим ты приехал на игрища молодецкие. В чело заглянул, блинов гречишных отведал, а опосля на печь влез, чтобы с высока осмотреть, как на печи ему вольготно сидится. Только он влез на печь, а она как понеслась и прямо в Слободу. А это чай десять верст будет. Пока мы гарнизоном рятунку кричали, да дружину и коней собирали, его уже и след простыл.
ЕМЕЛЯ:
Стало быть печка домой вернулась.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Ну и слава богу! А то я тут изволновался, что маманя моя в холоде сидит, а печка на княжьем подворье остывает. Я ж еще со-сранья на ней укатил. Только она блины закончила печь..
МУРОМЕЦ:
Прости нас Емеля. Не хотели мы с Добрыней, тебя со шкурой аспида подставлять. Князь то змея реликтового сразу в твоей хате узрил, и допрос твоей мамане учинил. На тебя вину в его смертоубийстве повесили. Обещал объявить тебя державным лиходеем и голову тебе отсечь напрочь.
ЕМЕЛЯ:
Да знаю я. Чай прокурор княжеский меня уже допытывал. Ладно
тебе так серчать. Чай вы мне с Добрыней други, а ведь други не бросят, а спасут. Так ведь Ильюша.
МУРОМЕЦ:
Спасем! Век мне воли не видать -спасем. Напильник тебе передам будешь решетку им пилить чтобы отсель убечь. А можно мне рядом с тобой на ковер присесть, а то что-то я сегодни заморился.
ЕМЕЛЯ:
(с укором)
Да ладно уж — присядь Ильюша, ведь ты же мне друг закадычный. Ты же перед государем меня отмажешь, да и в обиду не дашь. Скажешь, что это ты, гада реликтового порешил.
МУРОМЕЦ:
Скажу! Так и быть скажу — как на духу скажу. Ты мне вот, что поведай брат, а откуда у тебя сие великолепие. Ковер персидский, подушки шелковые, самовар, свеча пудовая.
ЕМЕЛЯ:
Сие не самовар Ильюша, сие есть басурманский кальян. Тут поджигаешь табак, а через сей мундштук, дым благовонный вдыхаешь, и в нирвану аки в омут с розовым маслом погружаешься.
МУРОМЕЦ:
А что далее, коли дым сей вдохнул.
ЕМЕЛЯ:
А далее Ильюша, наступает небесная благодать. Видятся картины всякие цветные и всякие ландшафты природные и грады заморские. Я как дыма навдыхаюсь, меня почему-то на жор, аки карася после зимней спячки пробивает. Ем все подряд, аки мышь амбарная.
МУРОМЕЦ:
А сие можно и мне попробовать. Я краем уха где-то чул о подобном, а так еще ни разу не видывал. Полюбопытствовать хочу.
ЕМЕЛЯ:
Так полюбопытствуй — ради Христа, мне для тебя брат, ничего не жалко. Бери сей мундштук и вдыхай благовония сколько твоей душе угодно..
РАССКАЗЧИК:
И взял Муромец в рот мундштук и сделал несколько глубоких затяжек. Закружилась у него голова и поплыл богатырь, словно все его тело воздухом накачали.
МУРОМЕЦ:
Ой! Ой! Что это..
ЕМЕЛЯ:
Что случилось брат.
МУРОМЕЦ:
Да улетаю я Емелька — как пить дать, улетаю.
ЕМЕЛЯ:
Тебе двери открыть.
МУРОМЕЦ:
Ну коли сможешь, то открывай.
ЕМЕЛЯ:
(шепотом)
По щучьему велению, по моему хотению..
РАССКАЗЧИК:
Как ударился Муромец в двери головой, только гул по всей темнице пошел. Прибежали стрельцы, да открыли камеру, а Муромец сидит по среди помещения, да головой трясет, хочет в себя прийти.
СТРЕЛЕЦ:
Что случилось, ваше богатырское благородие. Кто громыхать тут изволил.
ЕМЕЛЯ:
(смеется)
Ха-ха-ха! Да сей мужлан, удумал, что ён аки ясный сокол летать могёт. Вот и решил он воспарить в небеса, подобно птице через дверь закрытую. Да только голова у него великовата -в кормушку не пролезла.
МУРОМЕЦ:
Это ты Емелька, мне такое учудил.
ЕМЕЛЯ:
Здрасте — вам, ваше богатырское благородие. Я что заставлял вас головой в двери кованные стучать.
МУРОМЕЦ:
Ничего не помню. А где делась свеча пудовая, ковры персидские да подушки шелковые делись.
СТРЕЛЕЦ:
Вы что ваше богатырское благородие, белены объелись. Какие ковры персидские, какие подушки, чай сие темница, а не интимные номера в корчме Берендея.

РАССКАЗЧИК:
Глядит Муромец на Емелю, а тот в кандалах закованный сидит на полу на ржаной соломе и улыбается.
СТРЕЛЕЦ:
Вы бы ваше благородие, спать бы легли -отдохнули, чай вам десять суток государем назначено. Сие усталость у вас такая телесная, что всякая хрень чудится. Я бывало как браги медовой откушаю опосля службы, так сам ничего не помню. А утром отойдешь от пьянства разгульного — зришь, а там и морда бита, и заборы все соседские, как есть поломаны.
МУРОМЕЦ:
(кричит)
Пошли все вон.
РАССКАЗЧИК:
(скрип дверей и стук сапог по ступенькам)
И ушли стрельцы, оставив Емелю и Муромца в темноте. Только лампадка в углу под образами, тусклым светом освещает темницу.
МУРОМЕЦ:
Эй, ты где? Слышь Емелька, а куда все сие великолепие делось.
ЕМЕЛЯ:
Я ничего не видел. Померещилось тебе верно — ваше благородие.
Верно захворал ты от службы княжеской?
МУРОМЕЦ:
Нявошь мне сие почудилось? Может и взаправду я захворал.
ЕМЕЛЯ:
Так ты ваше благородие ложись, да поспи. Утро — оно ж вечера мудреней. А утром глядишь, и прояснения какие наступят.
РАССКАЗЧИК:
Муромец спорить не стал. Ринулся в солому, да натянув на себя тулуп овчинный, почивать отошел. Не прошло и минуты, как захрапел он богатырским храпом. А тем временем, Емеля вновь кольцо вокруг пальца обернул, да вернул себе и ковры персидские, и подушки шелковые. Лежит Емеля на персидском ковре думу думает.
Долго ли коротко ли он думу думал, как на ум баба Ягам ему пришла. Вспомнил Емеля, как старуха ведьма обманом водой завладела, коей он свой лик омывал. Так сердце сразу и защемило.
РАССКАЗЧИК:
долго ли -коротко ли сидел Емеля на соломе, до только скучно ему стало — толкнул он в бок сокамерника, да произнес слова
заветные.
ЕМЕЛЯ:
Пить будешь? Эй, Ильюша, зелено вено пить будешь.
МУРОМЕЦ:
И зелено — и красно вино пить буду. А браги медовой нальешь, так и браги выпью. Нам русским богатырям все едино — что пить подтаскивать, что пьяных оттаскивать.
РАССКАЗЧИК:
Вскочил Муромец, глаза трет, а понять не может, где это он находится. На стенах свечи в золоченых канделябрах горят. На полах ковры персидские. Блюда с разными кушаньями, да кувшины с хмельным вином стоят тут же на японском столике.
МУРОМЕЦ:
Эй! Я что снова в бреду? Сие что, снова мне мерещится..

ЕМЕЛЯ:
Нет — Ильюша, сие тебе таперь не мерещится! Сие есть явь, и она рядом только протяни руку.
МУРОМЕЦ:
Ты Емелька, явно душу продал дьяволу, коли такое из ничего
сотворяешь. Где это видано, чтобы арештант, аки шейх персидский в темнице на коврах восседал, да зеленым вином охрану
потчевал.
РАССКАЗЧИК:
Подал Емеля Муромцу бокал с вином. Смотрит Муромец и глазу своему не верует. Все повторилось, как неделю тому назад, когда он с Добрыней у Емели в хате гулял.
МУРОМЕЦ:
Как сие, ты Емелька делаешь? Какими колдовскими силами владеешь, коль такое чародейство сотворить могёшь?
ЕМЕЛЯ:
Не велено мне Ильюша, секретного таинства раскрывать, только не я сим чародейством владею, а тот, кого я прошу -тот ведает. Я только заклинание тайное знаю.
РАССКАЗЧИК:
Приложился Муромец чарке, да словно жаждой измученный, стал глотать жадно хмельное вино, пока до самого дна чарку не осушил.
МУРОМЕЦ:
(глотает вино)
Ух, да хорошо то как. Знатное — боярское вино. Не то пойло, что
«Папаша Берендей» в корчме подает.

ЕМЕЛЯ:
«Папаша Берендей» вино хорошее с басурманских краев привозит, да опосля его водицей разводит — ровно в половину, чтобы траты свои на привоз оправдать, да еще и с прибылью быть.
МУРОМЕЦ:
Ты на меня Емеля, братко, не серчай. Я человек подневольный, хоть и богатырь я русский. Я ведь у нашего князя Владимира на службе состою. И мне за казенное дело ратовать приходится дабы избежать измен всяких в державе. Я ведь своим хребтом чую, что ты на меня обиду держишь. Не держи — ибо будь ты, на моем месте, то и сам бы казенную службу держал исправно.
ЕМЕЛЯ:
Да я и не держу уже. Сердце мое отмякло. Нявошь Ильюша, ты мог подумать, что я твой товарищ стародавний, буду промыслом лихим
шакалить и чужие кошели ножиком подрезать. Оно мне надо, коли я могу пожелать то, что захочу в сей момент. Хошь сейчас цыган с медведями для форсу закажем. Пусть князь знает, что и мы в острогах да по темницам гулять могём.
МУРОМЕЦ:
Тихо будь. Разошелси. Я ливером чую, измена в державе затевается. Я самолично просил князя, тебя в темницу сховать, дабы уберечь от смертоубийства. Ты мне брат, поведай было, что с тобой такого апосля того, как мы у тебя с Добрыней гуляли.
ЕМЕЛЯ:
(радостно)
Было Ильюша — было.
МУРОМЕЦ:
И что такое было.
ЕМЕЛЯ:
А было Ильюша то, что после того аккурат на другой день старуха какая-то ко мне в хату пожаловала. Ночевать пустил. А утром она мне сказывала, что идет в кремль- к княгине Марьяне, чтобы привадизацию какую-то делать.
МУРОМЕЦ:
Сие что за хрень такая -привадизация!?
ЕМЕЛЯ:
Сие есть тайный обряд, соединения сердец кандидатов женихи и невесты.
РАССКАЗЧИК:
Рассказывает Емеля Муромцу про старуху, а сам еще вина из кувшина подливает.
(слышится бульканье)
МУРОМЕЦ:
Ты до краев мне самых лей, не скупись, чай сие на халяву поляна накрыта. Так что далее то было?
ЕМЕЛЯ:
Так вот сказывала старуха, что она по приказу, якобы князя нашего, будет соединять сердца княгини Марьяны и одержителя виктории. Чтобы они сразу друг друга и полюбили, чтобы княжеская казна расходов не имела. Заставила меня рожу помыть, да воду в склянку собрать. Ну давай Ильюша, за успех нашего дела!
(слышно, как чокаются чарками и оба пьют вино)
МУРОМЕЦ:
Эх, лепота какая. Вкусное — холера её дери.
Так вот скажу тебе Емелька, что я думаю. Кто-то хочет тебя, под топор пристроить. Уж больно хитра получается интрижка.
(ДАЛЬШЕ)

МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
Тебя брат как конкурента хотят убрать, чтобы Марьяна не за тебя, а за конкурента твоего замуж вышла. Ох, чую тут измена — ливером я чую.
ЕМЕЛЯ:
Я это уже давно понял еще тоды — коды ты у меня в торбе, чужие кошели с деньгами нашел. Я могу хоть сейчас сии кошели вернуть обиженным.
МУРОМЕЦ:
Ну и как же?
ЕМЕЛЯ:
А вот скажу тайное заклинание и вернуться кошели хозяевам. Да и забудут они, что с ними приключилось. Да только я хочу, чтобы было всё по справедливости и закону. Чтобы судилище было, и суд решал винен я аль не винен.
МУРОМЕЦ:
Стало быть ты знаешь, кто коварство совершил.
ЕМЕЛЯ:
А что знать. Кто мой лик сейчас вместо своего носит -тот и лиходей. Он коли викторию одержит, станет кандидатом на руку и сердце Марьяны. А тут я выхожу, такой красивый и статный. В сапожках сафьяновых, да кафтане шелковом, золотыми вензелями расшитом. И хрясь — перед князем всю правду ему и скажу.
МУРОМЕЦ:
Ловко ты брат замыслил. Коли так получится, то Марьяна тут же прознает, что кто-то обманом её руки добился. А так как по натуре своей она девка лихая, то с головой этому ложному одержителю виктории, придется расстаться.
(ДАЛЬШЕ)

МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
(радостно -подшофе)
А за это братко, надо выпить.
ЕМЕЛЯ:
Между первой и второй промежуток не большой.
слышно как чарки наливается вино
КОНЕЦ ДВЕННАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ТРИНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ВАСИЛИНА, КНЯЖНА МАРЬЯНА, ЕМЕЛЯ,,
БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК, МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ, СТРЕЛЬЦЫ, ЦИРЮЛЬНИК, ПОП.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
НАТ. КРЕМЛЬ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
Заныло, сердце Василины, еще издали она услышала, как беснуется народ, наблюдая за молодецкими игрищами.
слышатся крики толпы — народ скандирует Феофан, Феофан, Феофан
Пробралась Василина поближе к арене. Смотрит, и глазам своим не верит. Стоит «Емеля» в полный рост на бревне и бьется, держа в руках мешок с прессованной соломой. Как ударит «Емеля» своего соперника по голове мешком, только пыль летит в разные стороны. Но стоит молодец Силуян Калинович — не шатается! Только кольчуга на нем трещит. Как ударит Силуян Калинович по голове"Емельку», у того бревно под ногами прогибается. Но стоит «Емелька» не падает! А народ все кричит и почему-то его Феофаном называет.
ВАСИЛИНА:
(робко с усилением голоса)
Емелька! Емелька! Емелька! Бей его крепче –Емелюшка! Бей, любый мой — бей его.
РАССКАЗЧИК:
Услыхала Яга, что Феофана кто-то Емелей назвал. Надела она шапку — невидимку, да подобралась к Василине совсем близко. Стоит и слышит, как Василина Кощея в образе Феофана именем своего дружка называет. Так девушка в азарт вошла, что совсем забыла, что одержитель виктории, княжескую дочь в жены получит. Сняла Яга шапку да предстала перед Василиной в образе цыганки.
ЯГА:
Эй, дорогая, не так ты кричишь. Сего добра молодца в народе Феофаном кличут.
ВАСИЛИНА:
Да не Феофан это! Это друг мой с младенчества — Емеля его все в Слободе кличут.
ЯГА:
А я говорю, что сие есть Феофан. Я третий день за турниром наблюдаю. Больна я этим Феофаном -ох и больна!
ВАСИЛИНА:
А я говорю, что сие есть ни кто иной как Емеля. Каждый в Слободе знает сына рыбацкого Емелю.
ЯГА:
Нет! Разочарую тебя. На сей раз ты ошибаешься, и сей добрый молодец — есть князь Феофан Лукоморский.
ВАСИЛИНА:
Такого бабушка, быть не может. Князь в указе писал, что сие есть шарлатанство и мошенничество. А значит никакой он не Феофан, а сосед мой Емелька — сын рыбацкий.
ЯГА:
(с цыганским акцентом)
Ой, красавица, красиво говорить изволишь!
(ДАЛЬШЕ)

ЯГА: (ПРОД.)
Позолоти ручку, погадаю я тебе на твоего Емельку. Всю правду, как есть скажу. Будешь знать любит он тебя, или не любит, и будете ли вы вместе или судьбы ваши разойдутся, как рыбацкие челны на реке.
РАССКАЗЧИК:
Доверилась Василина Яге, приняв её за настоящую гадалку. Не
знала и не ведала, она какая её беда ждет. Протянула цыганке грошик, да следом ручку свою подала -доверилась. А Яге этого только и надо было. Увидела Яга мозоли на руках девичьих, и в сердце её игла острая кольнула. Не к добру это поняла Яга.
ЯГА:
Вижу тяжелым трудом живешь красавица, вижу работаешь много, аль каким искусством боевым ты свою душу тешишь. Судьба у тебя не легкая, вижу ищешь ты своего суженного, да только не там ищешь. Позолоти ручку -скажу тебе где твой Емелька.
ВАСИЛИНА:
Так вот же ён, с богатырем на мешках бьется.
ЯГА:
Нет милая, не Емелька сие — сие есть князь Феофан Лукоморский из Лукоморья. Емелька твой упечен в острог князем Владимиром, и ждет не виктория его, а плаха дубовая, до секира острая.
ВАСИЛИНА:
Не правду ты мне цыганка ведаешь. Я глазам своим привыкла
доверять, а не чужим наговорам. Сие есть Емеля. Хочешь дружинников позовем.

ЯГА:
Сейчас Феофан одержит викторию, и тогда ты смогЁшь с ним встретиться ликом к лику. Сама сможешь зрить, его глазами своими, аки меня.
РАССКАЗЧИК:
И последний раз ударил Феофан своего соперника. Не выдержал
богатырь удара могучего и пал Силуян Калинович, как подкошенный с бревна прямо на соломенные маты. Ударил судья молотом в рынду. Загудели фанфары.
(ликование толпы)

ГЛАШАТАЙ:
Виктория одержана. Одержитель — есть князь Феофан Лукомрский из Лукоморья.
ЯГА:
Вот видишь девка, права я была. Феофан Лукоморский викторию одержал.
РАССКАЗЧИК:
И зарыдала Василина. И закралась в её душу кручина зеленая. Загоревала девка о потерянном дружке.
ЯГА:
Слезами горю не поможешь. Пошли дева красная, покажу тебе, где твой Емелька сейчас быть изволит. Есть у меня гаджет заморский блюдо волшебное. Все видит, все знает и картины издалече
передает прямо на доно.
РАССКАЗЧИК:
И доверилась Василина. Пошла она за коварной цыганкой. Не долго шли и пришли на гостевой двор. А на дворе стоит карета Кощеева вороной тройкой запряжена, а на козлах Соловей -разбойник
восседает ждет от Кощея указаний.
ЯГА:
Цел ли мой гаджет добрый молодец?
СОЛОВЕЙ:
Цел бабушка -цел.
РАССКАЗЧИК:
И достала старуха из торбы своей голубую тарелочку с яблочком наливным и прошептала Яга заклинание.
ЯГА:
Ты беги-беги по кругу, сквозь пургу, сквозь зной, сквозь вьюгу. Мир тарелка покажи -про Емельку мне скажи.
РАССКАЗЧИК:
И побежало яблочко по тарелочки и появились на донышке купола золотые, и храмы белоснежные. И возник лик Емели в темнице княжеской. Видит Василина, что сидит на соломе, сын рыбацкий. Руки, ноги в кандалы железные закованы.
ВАСИЛИНА:
(плачет и сопли шмыгает носом)
Ох, что сие значит?
ЯГА:
А значит сие, то что Емельку твоего князь заковал в кандалы и заточил в темницу. Завтра судилище намечается, и будет твой Емелька казнен, методом отделением головы от туловища.
ВАСИЛИНА:
А что мне делать?
ЯГА:
Позолоти мне ручку — скажу как быть далее.
РАССКАЗЧИК:
И достала Василина, еще один грошик и подала Яге. Спрятала Яга деньгу в мошну.
ЯГА:
Государю челобитную подать надо.

РАССКАЗЧИК:
Не заметила Василина, как и Кощей пожаловал. За слезами сразу не разглядела.
КОЩЕЙ:
Поздно девка сопли на кулак мотать. Не поможет тебе челобитная.
РАССКАЗЧИК:
И взглянула Василина на Кощея, и только сейчас поняла, что ошиблась она. Феофан на вид, как брат единородный — двоечник. Похож на Емелю, но глаза у него были холодные, злые и колючие. Захотела Василина уйти, да Кощей коснулся её своим колдовским скипетром. И подкосились ноги Василины, а тело сделалось каменным.
КОЩЕЙ:
Заточить девку в башню, пока КНЯЗЬ ВЛАДИМИР меня не сочетает браком с княжной Марьяной. А потом можно будет и Горынычу скормить, чай потребности в ней более не вижу.
ЯГА:
А сейчас что сделать повелишь, ваше бессмертие?
КОЩЕЙ:
(радостно)
Вы с Соловьем домой езжайте, столы с яствами да вином накрывайте — неделю гулять будем. Викторию будем пиром отмечать, чай грамота на руку княжны у меня уже имеется. Князь завтра после казни Емели, сватанье назначает -тут я должен быть.
ЯГА
А как же мы с Соловьем?
КОЩЕЙ:
Послезавтра прибудете. Я бы с вами поехал, да зрить хочу, как Емельке голову от тела отделять будут. Князь завтра фуршет намечает по факту вручения мне грамоты.
ЯГА:
Ну тоды ваше бессмертие, мы поехали, ох и погуляем же на пиру -мама моя дорогая!
КОЩЕЙ:
Гуляйте -гуляйте, да только замок мне фейерверками не сожгите. Я его триста лет возводил.
ЯГА:
Не боись! Не сожжем ваше бессмертие.
РАССКАЗЧИК:
И села Яга в карету, и натянул Соловей вожжи, да как щелкнул хлыстом. И погнал вороных так, что подняв облака снежной пыли, оторвались они от земли, да скрылись в темноте ночи.
СЦЕНА ВТОРАЯ:
ИНТ. ТЕМНИЦА. ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
Спустился Добрыня в темницу, чтобы проведать Муромца, да поведать ему что Феофан Лукоморский одержал викторию. Открыл он в камеру двери, смотрит, а Емеля с Муромцем сидят на персидском ковре да в карты играют.
МУРОМЕЦ:
О, Добрынюшка, собственной персоной пожаловал. Присоединяйся к игре — Емелька, меня триста шестьдесят четыре раза дураком сделал. Виртуоз туза и дамы -мать его!
ДОБРЫНЯ:
Дурную весть я вам принес братья.
МУРОМЕЦ:
(с ухмылкой)
Чай конец света наступил?
ДОБРЫНЯ:
(озабоченно)
Не конец света — хуже! Феофан викторию одержал! В пух и прах разнес он Силуяна Калиновича.
(ДАЛЬШЕ)
ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
Завтра грамоту от князя получит на руку и сердце княжны Марьяны и тоды всё по закону станет неприкасаемым.
ЕМЕЛЯ:
(с сожалением)
Эх, жаль- жаль, что не я сие место буду занимать. Так мне хотелось браты князем стать. Я бы вам земли бы дал до самого
Урала.
МУРОМЕЦ:
Не мне столько земли не надо. У меня столько крестьян нет, чтобы сии земли в цветущий сад превратить. Я думаю, нам надо их местами поменять.
ДОБРЫНЯ:
Кого.
МУРОМЕЦ:
Кого — кого Емельку на Феофана.
ДОБРЫНЯ:
Нет у нас времени, таку подмену свершить.
МУРОМЕЦ:
Как нет? Вся ночь впереди. Думаю сей Феофан в гостином дворе почивать изволит.
ЕМЕЛЬКА:
Идея браты конечно хорошая, да только решил я, пред князем предстать, чай невинен я ни в чем. А коли я сбегу, то и вину свою в сим деянием удостоверю. А может нам добры молодцы в разбойники податься -а? Будем на дорогах купцов да бояр раскуркуливать.
МУРОМЕЦ:
Ха, раскуркуливать — это идея хорошая. Да только мы с Добрыней не князю служим, мы Русь от супостата бережем. Ты сильно добр душой. Ты Емелька, даже ворага своего простить можешь.
(ДАЛЬШЕ)
МУРОМЕЦ: (ПРОД.)
А ведь он тебя не простил бы. Вон лик твой скрал, и был таков. Значит он и умыслом злым ведает, коли на такой риск пошел.
ЕМЕЛЯ:
Ладно славяне, утро вечера мудренее. Будем веровать в то, что князь завтра по совести разберется. А пока наполним наши чарки
хмельным вином и устроим веселый мальчишник.
РАССКАЗЧИК:
Почти всю ночь богатыри гуляли, вспоминая Емелю добрым словом. Декламировали хвалебные здравицы, кутили так, словно провожали Емелю в дорогу дальнюю, на времена вечные. Чувствовали богатыри, что князь не простит Емельке его вольнодумия. Вино лилось рекой, перепела жареные истекали жиром, а богатыри пили будто прощались, да так и заснули. А на последок Емелька убрал следы пиршества, и закинув ногу за ногу, стал ожидать прихода утра. Проснулся Емеля от жуткого грохота, исходившего не только от маленького окна с решеткой. Казалось, что в тот момент гремят все княжеские хоромы, наполняясь барабанной дробью. Внезапно возникший звук фанфар заставил его еще больше насторожиться. Емеля толкнул в бок спящих рядом богатырей.
ЕМЕЛЯ:
Эй, мужики просыпаемся. Там что-то в княжестве случилось.
МУРОМЕЦ:
(выплевывая солому)
Тьфу ты службу проспали. Эй, Добрыня — просыпайся.

ДОБРЫНЯ:
Голова болит. Есть что у нас выпить?
МУРОМЕЦ;
Какой выпить — князь общий сбор объявил. Что не слышишь, фанфары гудят и бьют барабаны.
ДОБРЫНЯ:
Да слышу я.
РАССКАЗЧИК:
Добрыня отряхиваясь от соломы, попрощался с Емелей и вышел из
камеры прочь. А уже скоро в камеру пожаловал дружинник.
ДРУЖИННИК:
Амнистия — ваше богатырское благородие. Князь вас желает видеть. Так что с хотулями милости просим на выход!
ЕМЕЛЯ:
А меня?
ДРУЖИННИК:
А ты сиди — тебя, лиходей уже плаха дожидает. Сейчас в камеру цирюльник придет, бороду брить будет. Не хватало, чтобы палач о твою щетину топор затупил.
МУРОМЕЦ:
Не серчай Емелька, я сейчас скажу князю, что ты невинен. Я за тебя грудью встану аки за отчизну. Авось, и тебя помилует!
РАССКАЗЧИК:
Обнял Муромец Емелю и вышел из камеры следом за стрельцом. Остался Емеля один на один, со стенами. Испугался Емеля. Обещание князя Владимира оттяпать голову засело в его голове. На всякий случай решил он еще раз, проверить магию кольца.
ЕМЕЛЯ:
По щучьему велению, по моему хотению, появись чарка с хмельным вином.
РАССКАЗЧИК:
В тот же миг появилась кружка, доверху наполненная вином красным словно кровь. Приложился Емеля к чарке, да не отрываясь осушил её до самого дна. Уже через несколько минут нервная дрожь прошла и Емеля, успокоив нервы, лег на солому.
ЕМЕЛЯ:
По щучьему велению, по моему хотению хочу балалайку с расписным узором.
РАССКАЗЧИК:
В тот же миг словно с потолка свалилась прямо в руки расписная балалайка.
ЕМЕЛЯ:
Уже целую неделю, сидит в камере Емеля
Распевает громко песни да и семечки грызет
И никто не верил в это, что ему зимой и летом
Что Емеле, в этой жизни необычно повезет.
На русской печке я еду к речке
Ведь я княжну желаю покорить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить.
Не готовлю летом сани, еду в лес я за дровами
Отправляюсь я на печке, удивляя всех с утра
А потом храплю весь вечер, ведь мене заняться нечем
Ведь мене уж в самом деле, быть Кремле давно пора..
На русской печке я еду к речке
Ведь я княжну мечтаю покорить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить
Ох речка, речка болит сердечко
На печке можно всю жизнь прожить.
РАССКАЗЧИК:
Только Емеля допел песню -дверь лязгнула, и в камере вошел придворный брадобрей.
ЦИРЮЛЬНИК:
(с французским акцентом)
Бонжур мусье! Прошу пардона! Надо ваш борода брить, чтобы топор вжик и сразу голова упала в корзина.
ЕМЕЛЯ:
Давай уже брей — брадобрей.
РАССКАЗЧИК:
Намылил цирюльник Емелино лицо и, наточив на кожаном ремне бритву, приступил к своей работе, присвистывая при этом какую — то странную иноземную мелодию. Через пару минут работы, он сделав дело, обильно оросил лицо Емели французским парфюмом.
ЦИРЮЛЬНИК:
Перфект! Белиссимо! Все, мусье, готово! Теперь топор пойдет, как по маслу.
ЕМЕЛЯ:
Я несказанно рад.
РАССКАЗЧИК:
Несмотря на то, что Емелю ждала плаха и топор палача, сын рыбацкий на удивление был как никогда спокоен. Где — то за стеной вновь послышалась барабанная дробь. Дверь лязгнув замком, открылась.
СТРЕЛЕЦ:
Осужденный Емеля, на выход.
ЕМЕЛЯ:
С вещами?
СТРЕЛЕЦ:
Головы будет достаточно.
СЦЕНА ВТОРАЯ:

РАССКАЗЧИК:
Емеля послушно заложил руки за спину, как подобает арестанту, и вышел из камеры в широкий коридор. На стенах темницы горели факелы освещая путь на волю. После мрака солнечный свет больно ударил по глазам. Емеля зажмурился и на мгновение потерял из вида окружающую его действительность. Когда он открыл глаза, то увидел картину достойную кисти великих мастеров русской живописи.
Посреди двора на лобном месте на высоком эшафоте стоял большой дубовый чурбак, которым неделю назад хвастался Добрыня. Рядом с плахой в красном капюшоне, опираясь на топор, замер здоровенный как гора палач. Вокруг эшафота расположились ротозеи. Чернь, купцы, бояре, бабы и девки, стояли полукольцом, ожидая кровавого зрелища.
(гомон толпы, свист, веселье)
На троне, прямо перед эшафотом восседал КНЯЗЬ ВЛАДИМИР с
княжной Марьяной. Лицо княжны по протоколу прикрывала черная траурная вуаль, скрывающая лицо.
МАРЬЯНА:
Папенька, а точно Емеля тайной магией ведает, аль твои сатрапы его решили ради удовольствия заморских гостей головы лишить?
КНЯЗЬ:
Ведает -ведает бесово отродье! Чуть папеньку твоего не сгубил -ирод окаянный! Это же надо печку свою самобеглую запустил в тот момент, когда князь изволил на ней посидеть.
МАРЬЯНА:
Ну так не убил же.

КНЯЗЬ:
Напужался я дочка, очень — пришлось старику после портки менять.
МАРЬЯНА:
А мне папенька, Емелька нравится. Молодец и ликом красив, да и кудрями злат. Хотя Феофан, князь Лукоморский, ничуть не хужее его будет. Красив ён как и Емелька, и так же кудрями злат. А если не видно разницы -зачем платить дороже?
КНЯЗЬ:
Сердца у тебя, доченька, нет! Человек из- за тебя на плаху идет, а ты о златых кудрях печешься. Не по — христиански сие.
МАРЬЯНА:
Коль не по христиански, так помилуй его, чай еще не поздно.
КНЯЗЬ:
Нет, так не можно! Я же князь, а не какой заокеанский балабол.
У меня дочка, в политике имидж должон быть князя великодушного, грозного, но справедливого! Пусть гости заморские подивятся, как мы инакомыслие всякое и колдовство каленым железом выжигаем. Чтоб другим лиходеям на Руси повадно не было народ баламутить и к смутьянству и неподчинению законной власти подстрекать.
РАССКАЗЧИК:
(барабанная дробь)
В это самое время под барабанную дробь на эшафот поднялся княжеский глашатай. Он развернув гербовую грамоту, стал громко читать.
ГЛАШАТЫЙ:
«Княжеский указ!

1509 года в 10 день лютого великий государь самодержец князь и великий КНЯЗЬ ВЛАДИМИР Владимирович всея земли русской, указал сказать:
От сего дня повелеваю: Огласить сей указ в градах, деревнях и землях славянских, европейских, что церковью во всем согласных. Сего дня, 10 лютого года 1509 от рождества Христова, повелеваю: За нарушение царского указа от декабря 1508 года, где доводились условия участия в молодецких игрищах в пункте два
«О сокрытии умения шаманства, колдовства да прочих магических науках и тайном черном ремесле, и алхимии». Неблагодарный княжеский холоп Емеля, сын рыбацкий, урожденный в 1487 году от рождества Христова Марфой, женой рыбацкой, проживающий в Шереметьевской Слободе.
Приговорен Емеля княжеским судом к смертной казни, путем отделения головы от тела.
Приговор привести в исполнение принародно в десятый день лютого 1509 года. Самодержный КНЯЗЬ ВЛАДИМИР.
РАССКАЗЧИК:
(барабанная дробь, свист и гомон ликующей толпы)
По окончании оглашения указа, барабаны вновь залились частой дробью. Под этот бой стрелец, толкнул Емелю в спину и держа за кандалы направил к лестнице, которая вела на эшафот. Емеля не унывал. Он гордо подняв голову, улыбаясь словно дурачок, взошел на лобное место где его ждала плаха. Емеля оглядел с высоты помоста на князя и на Маряну.

ЕМЕЛЯ:
Вели мне о великий князь, слово молвить, чай мне идущему на смерть положено последнее желание.
КНЯЗЬ:
Дозволяю, коли тебе Емеля, есть, что народу русскому сказать. Имеешь по закону на то право.
ЕМЕЛЯ:
Кабы, государь, я честно выиграл игрища молодецкие, то я сейчас был бы кандидатом в зятья вашего княжеского величия. Дозвольте же мне перед смертью вашу дочь Марьяну облобызать, ибо мне сие удовольствие больше никогда в жизни не светит.
МАРЬЯНА:
(с гонором)
Дурак.
КНЯЗЬ:
Не дурак доченька, а осужденный к смертной казни. Значит на то имеет законное право -не рассыпешься и не растаешь! Конвой, подведите смертника к княжне, ён яе облобызать изволит.
РАССКАЗЧИК:
Стрельцы подвели Емелю к княжне. Марьяна сквозь вуаль смотрела на Емелю и увидела, что глаза его излучают не то холод, что она видела у Феофана, а какую-то живую доброту и нежность.
ЕМЕЛЯ:
Прикажите вашей дочери ваше княжеское величие вуаль снять, ибо мои руки в железо закованы, а я сам не имею можливости сие сделать.
КНЯЗЬ:
Доченька, сними вуаль, коль обреченный тебя просит. Пущай уже лобызает, да идет на плаху. Народ устал зрелища ждать.
РАССКАЗЧИК:
Приподняла Марьяна вуаль, и в тот самый миг Емеля впервые увидел её лицо. Перед ним, во всей своей красе предстала его подружка детства Василинушка. Кольнуло Емелю в сердце стрела Купидона, и только сейчас понял, как любит дочку кузнеца Данилы.
ЕМЕЛЯ:
(вопросительно)
Василина -ты как?
МАРЬЯНА:
Кака Василина, холоп?! Что не видишь, перед тобой дочь княжеску!? Давай уже лобызай меня в засос, не терпится мне глянуть, как палач тебе голову отсекеть.
РАССКАЗЧИК:
И вспомнил Емеля рассказ Ильи Муромца, как Змей Горыныч — аспид реликтовый, дочь князя похитил. И понял Емеля, что
Василина, есть сестра единокровная княгини Марьяны. Хотел было он закричать про сие князю, но Марьяна, обняв Емелю, крепко поцеловала его в губы в засос, да с такой силой, что у него губы сразу занемели.
МАРЬЯНА:
Ну что доволен сын рыбацкий? Вот так бы я, тебя лобызала, когда бы ты, Емеля не шаманствоим и колдовством моего сердца
добивался, а одержанием виктории в молодецких игрищах.
ЕМЕЛЯ:
(очаровано)
Василина я люблю тебя.
МАРЬЯНА:
Ты про какую тут Василину вспоминаешь — неблагодарный государевый холоп!?

РАССКАЗЧИК:
И слова не успел сказать Емеля. Схватили его стрельцы его под руки и оттащив от княжны, потянули на лобное место.
Хотел было Емеля закричать, но сильная рука палача схватила его за шиворот и нещадно бросила на плаху. Загремели барабаны. В этот миг к Емеле подошел поп. Положил он ему крест на голову и принялся читать молитву.
ПОП:
Снемите железо с идущего на смерть. Пущай сам крестится, ибо господь грехи ему должен простить.
ЕМЕЛЯ:
Святой отец, скажите его княжескому величию, что я знаю, где находится его дочь, которую семнадцать лет назад Змей Горыныч похитил.
ПОП:
(на распев)
У тебя сын мой уже было последнее слово -смирись с утратой. Во искуплении грехов твоих -благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков -аминь.
РАССКАЗЧИК:
(звучит барабанная дробь)
Встал Емеля в полный рост, трижды себя крестным знамением окрестил и покорно, аки идущая на убой овца, стал на колени, положив голову на чурбак. Добрыня Никитич и Илья Муромец отвернулись, чтобы не видеть, как голова Емели отделится от тела и скатится в корзину. Они обнялись, словно родные братья, и заплакали. Все пространство царского двора наполнилось барабанной дробью. Палач вознес топор.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Сталь сверкнула на солнце искрой, и топор замер в ожидании условного знака. Дробь барабанов накалила обстановку.
ЕМЕЛЯ:
(Шепотом)
По — щучьему велению, по — моему хотению, хочу исчезнуть в края далекие, где моря глубокие, где солнце высокое и девы ласковые..
РАССКАЗЧИК:
И в тот миг, когда палач опустил топор — Емеля, словно испарился. Ни кто не видел, как это случилось. У всех были закрыты глаза. Только эхо разнесло над лобным местом последнее слово «казненного» Емели.
(эхом).
ЕМЕЛЯ:
Прощай Ва-си-ли-на.
КОНЕЦ ТРИНАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ФАТИМА -ЦАРИЦА ПЕРСИИ, ЕМЕЛЯ, РАБЫНЯ МАЙМУНА, КОЩЕЙ, СОЛОВЕЙ-РАЗБОЙНИК.
СЦЕНА ПЕРВАЯ:
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
РАССКАЗЧИК:
Топор со свистом разрезал воздух и впился настолько глубоко в дубовую колоду, что разрубил её сразу на две половины. Все, кто был на княжеском дворе, замерли от страха и крепко жмурились. Народ охнул от ужаса, представляя, как голова Емели упала в корзину. Когда люди открыли глаза, то увидели. Емеля исчез — исчез будто его вовсе и не было. Кощей, увидев, что его соперник испарился, впервые за тысячу лет испытал настоящий сердечный приступ.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Он схватился за грудь и, держась за Ягу, мягко опустился на лавку для гостей.
КОЩЕЙ:
(панически)
Все пропало! Клиент исчез! Я убит! Я растоптан! Этот щенок не простит нам наших интрижек. Всего через двадцать дней, я потеряю лик, и князь не только лишит меня полцарствия, но и головы. До свадьбы остается совсем немного — видит бог, Марьяна узрит мою истинную рожу. Это — катастрофа. Армагеддон!
ЯГА:
(в страхе)
Простите ваше бессмертие — я уже ничем помочь не могу. Вообще-то Мои чары в этом случае бессильны. Мне домой пора. Ждут меня в бескрайнем лесу добры молодцы и девицы красные. Ждут милые не дождутся, когда я лавку свою открою. Бражка медовая созрела значит пока я тут с вами на молодецких игрищах прохлаждаюсь. Вам советую, на время уйти в тень и затаиться. Сейчас княжеские агенты будут хватать всех подряд и сажать в темницу. Это же измена какая, и явно без колдовства здесь не обошлось. Не постижимо уму, как можно было сбежать прямо из — под топора! Так что прощевайте ваше бессмертие. Ежели что — присылайте гонцов.
РАССКАЗЧИК:
Что в тот миг творилось в кремле — ни словами сказать, ни пером описать. Обернулись богатыри, а след Емели уже и простыл. Был — да весь растворился, словно господня десница вырвала его из лап смерти в самый последний момент.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Плаха от удара топором раскололась на двое лишив палача заработка. Палач узрев чудо, чуть не тронулся умом. Проклиная всех на свете он бросил топор и принялся бежать от лобного места прочь -куда глаза глядят. Народ узрев убегающего палача, ударился в панике следом за ним. Чернь, заморские гости, купцы, бояре кинулись прочь с кремлевского подворья. Смятение и хаос охватили все присутственные места. Смута опустилась на стольный град. А тем временем, Емеля, растворившись в эфире, благополучно очнулся по среди какого-то сказочного дворца.
ЕМЕЛЯ:
(звук пилы)
А едрит — мадрит! Ну ни хрена себе — как меня вштырило! И где это я очутился?
РАССКАЗЧИК:
(тихо играет восточная музыка персидская музыка (Иран) — Эхо востока) Осмотрелся Емеля по всем сторонам, ощупал себя с головы до ног. Убедился, что цел и невредим — да только тогда перевел дух. Стоит добрый молодец среди мраморного зала -глядит, а на стенах да в золоченых рамах картины всякие висят красотой своей глаз радуют. А на картинах девы обнаженные в разных позах
намалеваны да такие, что у Емели не только дыханье сперло, но и вздыбленность паховая появилась. Вспомнил Емеля, как перед казнью видел вместо Марьяны Василину, и забилось у него сердце, и жар ударил ему в лицо. Понял Емеля, что не там он свое счастье искал.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Не рассмотрел он его в свое время когда Василина совсем рядом жила.
Так жарко стало Емеле, что скинул он свой кафтан расшитый петухами, а взор свой обратил в сторону жрчащего фонтана, который плескался посреди царских хором. Сложил Емеля ладони лодочкой, да набрал водицы холодной. Прильнул он устами червлеными, да тут же и отпрянул.
ЕМЕЛЯ:
тихо играет восточная музыка персидская музыка
(Иран) — Эхо востока
Черт, черт -сие же зелено вино! М-м-м! И совсем даже не дурственное! А что если я еще вкушу, чай хозяев не видать ни где. Халява она ведь и в Африке халява.
РАССКАЗЧИК:
Напился Емеля вина. Закружилась у него голова и стало на душе так благодатно и спокойно, словно не было никакой казни. Осмотрелся он по сторонам и вдруг видит, что на широкой софе, укрытой нежнейшими паланкинами из шелков заморских, лежит необычайной красоты чернобровая дева. Ликом подобно цветку орхидеи, и станом божественна, аки горная лань, её уста спелые вишни. Вокруг софы на пуфах наложницы полуобнаженные восседают, да опахалами из перьев невиданных птиц, свою царицу не торопясь обмахивают.
ФАТИМА:
(на распев ласково)
Ну и кто же ты таков будешь — витязь распрекрасный!? Как ты, попал сюда чужеземец?

ЕМЕЛЯ:
Меня матушка Емелей нарекла. Я посольского приказу, и прибыл сюда послом из самой московии. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, тебе привет изволит слать. Караван с княжескими дарами, да верительной грамотой следом за мной сквозь пустыню идет, а меня ветром занесло.
ФАТИМА:
А меня звать Фатима. Я местная царица. Это страна называется Персия. И растут здесь сахарные персики.
РАССКАЗЧИК:
Щелкнула царица пальцами, и в тот же миг неизвестно откуда явились янычары. Да такие здоровенные, что Емеля даже на картинках таких не видывал. Стоят волосатые мужики в шелковых шароварах. В руках кривые ятаганы, а на голове тюрбаны с перьями от фазана торчат. Встали они перед дверьми, словно вкопанные, и глазами так во все стороны зыркают будто врагов высматривают.
ФАТИМА:
(ласково на распев)
Коли пожелаешь витязь уйти -то попробуй одолей мою
охрану и тогда ты будешь свободен.
ЕМЕЛЯ:
(возмущенно)
Не пристало мне княжескому послу великой московии перед
вашими холопами кулаками махать. Я прибыл сюда не силой
мериться, а для установления дипломатии между нашими
державами.
ФАТИМА:
(Ласково на распев)
Не гневись — о витязь прекрасный!
(ДАЛЬШЕ)

ФАТИМА: (ПРОД.)
Вижу я, что ты, из краев дальних к нам пожаловал, где стужа лютая, да снега глубокие. По всему миру про ваш народ легенды складывают. Кажут люди, что вы русичи до вина уж больно падки. Коль так, то милости прошу к моему столу. Отведай красного вина сколько твоей душе угодно будет.
ЕМЕЛЯ:
Есть такое дело. Эх, любим мы выпить -да и не только вина.
ФАТИМА
(заискивающе)
Эх, какая птица дивная на рубахе твоей вышита. Павлином,
наверное, сию птицу кличут. Али это феникс златокрылый, что из огня да полымя вновь воскрешается?
ЕМЕЛЯ:
Нет, о, прекрасная дева! Сию птицу в наших краях петухом кличут. Он, кроме того, как кукарекать, да кур топтать, больше ничего не может. Сия глупая тварь. Маманя мне на этой рубахе его к свадьбе изваяла. Я хотел нашим слободским девкам угодить, чтобы глаз им узором тешить.
ФАТИМА:
Маманя твоя добрый молодец, рукодельница видать, знатная? А ты Емеля, каким искусным ремеслом ведаешь, али окромя посольских дел ничего.
ЕМЕЛЯ:
Я ваше царское величие умею рыбу удить, да медовуху медом
заправлять. Уж больно глаз у меня на то дело зорок. Я точно знаю сколько на бадью солода пшеничного положить, меда липового и стеблей чабреца и мяты.

ФАТИМА:
А что такое есть медовуха?
ЕМЕЛЯ:
А сие ваше королевское высочество, есть напиток такой хмельной. Вы вот персы из винограда свое вино делаете, а мы вино из пшеницы творим. Замочишь куль пшеницы и ждешь когда он отросток
пустит. А потом на печь его — на лежанку, чтобы просох, как
следует.
ФАТИМА:
А зачем, чтобы он росток пустил?
ЕМЕЛЯ:
Для того ваше королевское высочество, что росток жизнь дает да зерно сладостью наливает.
ФАТИМА
А я витязь, персидским халифатом правлю, да покровительствую мастерам искусным, что промыслами изящных искусств ведают. В коих делах ты, умение свое мне показать должен. Аль это кузнечное дело, аль в злате, аль в камнях драгоценных мастерством своим удивить меня хочешь?
ЕМЕЛЯ:
Да это мы завсегда пожалуйста. Только бы мне с дороги сперва в баньке попариться. Чай меня князь мой перед отправкой три дни к ряду в темнице продержал.
ФАТИМА:
А за что — ежели это не секрет?
ЕМЕЛЯ:
Да было дело. Семнадцать лет тому назад аспид реликтовый Змей Горыныч, похитил у нашего князя чадо женского пола, да сожрал оное.
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Горевали князь и княгиня несколько лет, пока княгиня не умерла от тоски. Много лет с того дня минуло. А тут как-то по зиме поехал я на печи в лес по дрова, глядь, а на пне сия рептилия сидит и возле костра греется, да когтем в зубах
ковыряется.
ФАТИМА:
Ну, а что дальше то было?
ЕМЕЛЯ:
Что-что. Я с печи слез — да за топор. Да как кинусь на этого аспида. Схватил его за голову -ну короче угробил я Горыныча. Освежевал я аспида — шкуру на печь забросил, а мясо лесным собакам отдал. Пусть жрут.
ФАТИМА:
Так ты витязь Емеля, настоящий герой. Отомстил извергу за похищенное чадо.
ЕМЕЛЯ:
Отомстить то отомстил. Да мой князь за сие меня к трем годам
каторги приговорил.
ФАТИМА:
А за что?
ЕМЕЛЯ:
А за то что без княжеского дозволения я сию гадину задушил. Я же не знал, что аспид сей в красную книгу занесен. Вот и поплатился. А после меня князь вместо каторги этапом к вам в Персию отправил устраивать тут у вас дипломатию.
ФАТИМА:
Значит ты на родине у себя герой, коли такого змея реликтового
победил!?
ЕМЕЛЯ:
Выходит что так.

ФАТИМА:
(кокетливо)
А меня ты витязь, победить не хочешь?
ЕМЕЛЯ:
У нас у русичей принято гостя с дороги дальней сперва в баньке парить, хлебом, квасом да капустой квашеной попотчевать. А уж
после и о ремесле речи вести. Голоден я, ваше царское величие.
РАССКАЗЧИК:
Щелкнула звонко пальцами царица Фатима и в этот миг звуки
волшебной музыки полились на Емелю со сводов палат царских, из — за мозаичных дверей, писанных золочеными цветами и дивными птицами, показались стройные девы невиданной красоты. Они ступали бесшумно, подобно кошкам, а на своих головах несли золотые и серебряные подносы, которые источали ароматы яств заморских, да дивных цветов. От благоухания яств, у Емели как от хмельного пива даже голова закружилась. Он сглатывая слюну, втянул ноздрями пропитанный благоуханиями воздух, которая обильно лилась в предчувствии сытного обеда.
ФАТИМА:
(на распев словно убаюкивает)
Поди, ко мне ближе, о, витязь прекрасный! Поведай мне о
подвигах своих ратных, да яств наших царских с дороги отведай.
ЕМЕЛЯ:
Так я это- насчет пожрать, сие завсегда. Я, ваше величество, готов с вами сию трапезу разделить. Как у нас на Руси говорят: жрать оно не кули таскать.

РАССКАЗЧИК:
Емеля подошел к софе и присел на подушку напротив царевны, куда она указала ему кивком головы. Разглядев полуобнаженный образ царевны, окутанный прозрачными шелками, он почувствовал, как неведомая сила наполняет его сердце пылающей страстью. Он подал наложницам свой расшитый петухами кафтан и расслабился.
В тот самый миг перед ним девы поставили серебряную пиалу с водой. В ту секунду Емеле пришло в голову, что сосуд сей предназначен для пития. Он схватив пиалу обеими руками, и поднес её ко рту. Хихиканье и смех наложниц и царевны остановил его.
ФАТИМА:
Чаша сия витязь, предназначена для омовения перст перед
трапезой.
ЕМЕЛЯ:
Ах, да — а я что-то запамятовал. Пить хочу после долгого путешествия. В нашем княжестве, ваше величество, для омовения тазы медные и кадушки дубовые имеются.
ФАТИМА:
Вот и поведай мне, странник, о вашем царствии и традициях народа, кой ты представляешь мне подобно послу. Я очень люблю рассказы про всякие дальние страны, про тварей, обитающих в этих землях, да про люд, который там живет.
РАССКАЗЧИК:
Царица сама налила Емеле из кувшина вино в золотой бокал, инкрустированный перламутром и жемчугами.
ФАТИМА:
Испей, сей напиток, коли жажда подобно голодному шакалу, иссушает твое тело.
РАССКАЗЧИК:
Емеля приложился к бокалу и с жадностью стал глотать терпкое вино, которое наполнило его приятной живительной влагой. Осушив до дна княжеский сосуд, Емеля вытер рот рукавом рубахи.
ЕМЕЛЯ:
Это, ваше величество, будет, пожалуй, вкусней нашей медовой браги. Но брага, ваше царское величие хмельнее — и в голову она бьет, подобно палице богатырской.
ФАТИМА:
Я слышать рада, что сей напиток наполнил сосуды организма твоего влагой и жизнью. Коли так, то отведай еще и кушанья в стране твоей неведомые.
РАССКАЗЧИК:
Не удержался Емеля и, протянув руку, взял с серебряного блюда кусок бараньей ляжки, запеченной особым способом с чесноком. Откусив кусочек, Емеля почувствовал, как нежнейшая баранья плоть, вымоченная в молоке верблюда, наполнила его рот ароматом и необычайным нежным вкусом.
ЕМЕЛЯ:
Я ваше царское величество, ничего вкуснее не едал. Таких яств даже в княжестве нашего князя Владимира, ни один стряпчий сотворить не в силах, кроме хранцуза одного, которого кличут у нас мусьё Барбекю.
ФАТИМА:
Так значит витязь, тебе нравятся наши восточные кушанья.

ЕМЕЛЯ:
(облизывая пальцы)
О, да — очень, очень вкусно! У вас ваше царское величие отменные стряпчие. Им бы дать нашего зайца русака, чтобы они его в козьем молоке вымочили да белыми грибами нафаршировали — им бы не было цены.
РАССКАЗЧИК:
По мере наполнения желудка изысканными блюдами царской кухни- голод покидал желудок Емели. Вино приятным теплом расползлось по телу, а легкая истома начала клонить в сон. Совершенно незаметно для себя Емеля склонил голову и положив ее на шелка погрузился в пучину сна. Сколько Емеля спал, он так и не понял. Очнулся он в просторной келье на роскошном ложе, сверху которого свисали шелковые паланкины. Легкое журчание падающей воды, пробудило его.
ЕМЕЛЯ:
Черт, как меня вино сморило.
РАССКАЗЧИК:
Емеля встал с ложа и спустился по ступеням к небольшому фонтану, который стоял в опочивальне. Окунув голову в воду он с усердием потер лицо и глаза ладонями рук, смывая остатки сна.
ЕМЕЛЯ:
Да, задери меня бес, куда это я попал!?
РАССКАЗЧИК:
Вспомнил Емеля, как еще совсем недавно топор палача висел над его головой, и в эту же секунду в его голову закралась мысль.
ЕМЕЛЯ:
Боже, так я, наверное, в раю. Райские женщины, райская еда и райское вино! Я в рай попал точно!
РАССКАЗЧИК:
Тут Емеля вспомнил о чудодейственном кольце, которое и переместило его в этот рай. Сердце неистово забилось, и дрожь страха пробежала по телу. Спохватившись, Емеля глянул на руку и с облегчением вздохнул. Кольцо все так же блестело на его пальце, напоминая ему о родной стороне, которая осталась где — то в дальних краях. Легкая тоска ностальгии защемила его сердце, и он опустившись на мягкий пуф, пустил слезу отчаяния и бессилия. В это самое время в комнату беззвучно вошли две девы и,
поклонились Емеле в пояс.
МАЙМУНА:
О, великий витязь, царица ожидает вас в своей опочивальне. Она жаждет услышать историю про ваш народ, которые вы обещали поведать ей за трапезой.
ЕМЕЛЯ:
Мне бы детка, освежиться. Запах темницы пропитал мои хламиды
зловоньем.
МАЙМУНА:
Ванна ожидает вас, витязь. Государыня приказала омыть вас в ванне из лепестков роз и оросить тело ваше благовонными
маслами.
РАССКАЗЧИК:
(играет восточная релакс музыка и слышится, как журчит вода)
Емеля, озираясь по сторонам, проходит следом за наложницами. Путь не дальний. Уже в соседней комнате его взору предстала роскошная ванна, вырезанная рукой мастера камнетеса из целого куска белоснежного мрамора.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Из золоченных львиных голов, украшавших изящное сооружение, прямо в неё ниспадали струи горячей воды. Емеля увидел все это великолепие, и даже открыл от удивления рот. В тот самый миг, облаченные в прозрачные шелка девы, стали снимать с него одежды. Они ехидно улыбались в лицо Емеле, божественно двигаясь под струящуюся из — под сводов потолка музыку. Ритуал омовения сопровождался танцем живота, невольниц, которые старались заворожить и притупить бдительность гостя. В какой — то миг, очнувшись от ласкающих его душу колдовских девичьих чар, Емеля увидел, что остался совсем без одежды. Он стоял среди залы в чем родила его мать. Только перстень, подаренный щукой был единственным предметом, который оставили девицы на его теле. Емеля Стесняясь своего первозданного вида, в какой — то миг покраснел, словно вареный омар и бросился в ванну, стараясь скрыть от девичьего взора своё мужское достоинство.
ЕМЕЛЯ:
(в гневе)
Пойдите прочь, распутницы! Мне соромно своей срамной наготой глаза вам мозолить.
МАЙМУНА:
(удивленно, нежно -флиртуя)
О, да вы господин еще девственник. Вас ни разу не касались нежные женские руки? Не волнуйся господин, ибо мы служим вам по воле царицы нашей Фатимы. Коли вы будете недовольны, государыня бросит нас в яму с ядовитыми змеями, или отрубит нам головы.

РАССКАЗЧИК:
(релакс музыка)
И положила Маймуна руки Емеле на плечи и стала нежно массировать ему кожу, обильно поливая её благоухающими маслами. Наложницы в танце живота двигались вокруг ванной, подергивая своими бедрами.
МАЙМУНА:
(нежно и ласково)
Витязь прекрасный, вы же не хотите, чтобы нас казнила царица
Фатима!?
ЕМЕЛЯ:
Ты что детка! Как же так можно? Я не могу позволить сгубить такую красоту. Вы девки ведь ангелам подобны. Делайте со мной, что хотите. Рвите меня на куски. Режьте меня на части. Кушайте меня с медом — я весь ваш до корней волос.
РАССКАЗЧИК:
И, закрыв глаза Емеля, расслабился, и настолько погрузился в нирвану, что забыл обо всем. Он чувствовал, как пальцы Маймуны касаются его тела. От их прикосновений по его коже бежали мурашки, вызывая в душе чувства подобные порханию бабочек.
Отдавшись во власть женских рук, Емеля на какое — то мгновение погрузился в легкую дрему. В голове появился образ Василины. Она держась за ствол белой березки, улыбалась ему и от этого Емеля чувствовал себя на вершине блаженства.
ЕМЕЛЯ:
(как бы в бреду)
Василина, Василина, Василинушка -где ты любовь моя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИНТ. ЗАМОК КОЩЕЯ. ДЕНЬ.
КОЩЕЙ:
(возбужденно)
Чего скрывать — я по жизни аферист, и многое на своем веку повидал, но таких, как Емеля, не видывал. Ты представляешь Соловей, палач только топор занес, чтобы ему башку отрубить, а он фить и был таков! Я спинным мозгом чую — сие есть колдовство невиданной силы. Не силы, а силищи!!!
СОЛОВЕЙ:
Я, ваше бессмертие, слышал от народа, что никому не удалось видеть, куды Емелька испарился. В тот момент, когда палач должон был ему башку отсечь все закрыли глаза. А коды топор чурбак раздвоил, его и след уже простыл. Тю — тю, слинял окаянный!
КОЩЕЙ:
(взволновано)
Емеля испарился! Да мне плевать на Емелю! Коли ён не подохнет, моя красота, с хари моей слезет аки с аспида шкура по весне.
Буду я опять похож на старый яловый сапог дружинника времен Куликовского сражения. Ни рожи — ни кожи.
СОЛОВЕЙ:
Вы ваше бессмертие, Ягу к этому делу подключите. Ёна баба хваткая, вмиг выведает тайный маршрут сего засранца.
У неё гаджет ёсь заморский.
КОЩЕЙ:
Ты Соловей, не только свистеть умеешь, ты иногда и головой можешь думать! Хоть какой — то от тебя толк ёсь. Гонцов буду заслать к Яге, чтоб сей же час прибыла к нашему бессмертному величию.
(ДАЛЬШЕ)

КОЩЕЙ: (ПРОД.)
Садись на ковер — самолет да вали к этой старухе, да скажи, что Кощей дюже по ней соскучился. И пусть грибочков с собой возьмет, тех, что видения всякие вызывают. Уж больно меня плющит от них.
СОЛОВЕЙ:
Нет можливости лететь ваше бессмертие, ковер — самолет моль
почикала! А как грабанусь с высоты хребтом о камень, что тоды? Лучше разрешите мне в окно разок свиснуть. А то забуду совсем сей бандитский промысел.
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Я те свисну -я те свисну, свисток ты милицейский! Получишь у меня скипетром по мусалам. Тащи ковер — к Яге полетишь!
СОЛОВЕЙ:
Ну, я, ваше бессмертие.
КОЩЕЙ:
Вот тебе карта в руки, чтобы значит с маршрута не сбиться. Парашют возьми придурок. Коль где ковер порвется, ты Соловушка с парашютом на землю сядешь- не убьешьси. Так что, давай, вали к старухе да про грибочки не забывай. Уж больно меня от них плющит.
РАССКАЗЧИК:
Соловей почувствовал, что спорить с его бессмертием бесполезно, покорно встал и, достав из сундука ковер — самолет, расстелил его на мраморном полу тронного зала.
СОЛОВЕЙ:
Во, ваше бессмертное величие, глянь, дыра аккурат посередь ковра… Что делать, ума не приложу.

КОЩЕЙ:
(ехидно)
Ты, Соловушка латочку приладь, да ниточкой суровой заштопай.
Тогда и в дырочку эту не провалишься. Я так думаю, что ён от одной латочки своих самолетных свойств не потеряет.
РАССКАЗЧИК:
Соловей — разбойник, вооружившись иголкой и ниткой, сел было штопать ковер, как вдруг Кощей, увидел в его руках иглу. Заверещал, он словно кот, которому отдавили хвост. В тот показалось Кощею, что у Соловья та его заветная игла, на кончике которой хранилась его смерть.
КОЩЕЙ:
(в ужасе)
Стоп! Замри! Не дыши! (ласково)
Ты Соловушка, где иголочку эту взял?
СОЛОВЕЙ:
Где, где? В Караганде! Игла сия кузнецом кована к смертушке твоей ваше злодейство, причастности не имеет.
КОЩЕЙ:
Не шевелись -мать твою! Иголочку аккуратно кладем на коверчик и медленно, медленно отходим в стороночку. Коли дернешься, я тебя, рожа твоя собачья, в жабу превращу, а после, через соломинку тебя надую.
РАССКАЗЧИК:
Испугался Соловей -покорно положил иглу на ковер и осторожно сделал два шага назад, чтобы не гневить Кощея. Кощей, не спуская глаз с Соловья, подошел к ковру, и трясущимися руками поднял иголочку.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Увидев, что это не его игла, где заключена его смерть, он глубоко и облегченно выдохнул.
КОЩЕЙ:
Придурок! Чуть диарею из-за тебя не заработал. Что не мог сказать, что взял иголку из коробки.
РАССКАЗЧИК:
Тут до Соловья дошло, что Кощей думал, что эта именно та игла где он смерть свою прячет.
СОЛОВЕЙ:
Вам бы, ваше бессмертие, валерьяновыми корешками полечиться! Так, на всякий случай! Что — то совсем ваши нервишки расшатались! На Камчатку бы вам слетать, тело в горячих серных родниках попарить. Может быть и голова бы ваша поправилась.
КОЩЕЙ:
Доживи до моих лет придурок! Смерть моя на конце иглы. Игла в хрустальном яйце. Яйцо в утке -утка в зайце. А заяц в сундуке хрустальном. Сундук тот Змей Горыныч охраняет.
СОЛОВЕЙ:
(смеется)
Ха-ха-ха! Нашли кому доверить -Змею Горынычу! Ой, уписаюсь от смеха! Это равносильно на базаре посередь базарной площади кинуть. Змей Горыныч, ён только на вид грозный. А так тютя — матютя! Его теперь любой мужик граблями зашибет.
КОЩЕЙ:
(взволновано)
А коли по роже -а! А коли я тебе сейчас да по твоему органу свиста- а!
(ДАЛЬШЕ)

КОЩЕЙ: (ПРОД.)
Я тебе рожа собачья не кот Баюн, чтобы валерьянкой свое величие тешить! Бессмертен я! Разумеешь.
СОЛОВЕЙ:
А коли бессмертен, так что вы ваше величество так обгадились. Душок от вас неприятный идти изволит. Диарея верно замучила?
Вам, ваше бессмертие, на покой пора, а вы жаниться удумали. А как на брачном ложе вас такой конфуз проймет.
КОЩЕЙ:
Не твое дело! Ну, с кем не бывает!? Я хоть и бессмертный, но все же из плоти и крови.
СОЛОВЕЙ:
Ага, а еще зловонного духа.
КОЩЕЙ:
Цыц, дурень! Метеоризмы у меня! Газы прут — пузо пучит! Мне трубу да по более, я бы те газы на отопление замка бы пустил, а то дорого дрова нонче.
СОЛОВЕЙ:
Лечить нужно ваши метеоризмы, или газ для отопления
вырабатывать. Ягу попросите, она вам зелье сварганит.
КОЩЕЙ:
(в гневе)
Ты свисток, меня не гневи! Сейчас колдану — враз в жабу обернешься.
СОЛОВЕЙ:
Вы, ваше бессмертие, только в жабу — то и можете. На другое колдовство у вас уже силенок нет. Сдулись вы вше бессмертие.
КОНЕЦ ЧЕТЫРНДЦАТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, КОЩЕЙ, ЯГА, СОЛОВЕЙ — РАЗБОЙНИК, ЩУКА (ОНА ЖЕ ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ).
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(в гневе)
Это как же вашу мать -извиняюсь понимать!? Как Емелин труп мгновенно, смог куда-то убежать!? Палача до смерти напужал. Лежит сейчас бедолага в сердечном приступе. Сие впервые в истории человечества, коды жертва, чуть палача не угробила! Ты понимаешь воевода, что твой Емелька, чуть государева человека до приступа инхварта не довел!?
МУРОМЕЦ:
Сам понять не в силах! Не ведаю ваше княжеское величие куды державный лиходей мог исчезнуть! Сие, наверное, есть какая-то магия ранее неведомая человечеству. Может ён сквозь землю провалился?
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(ехидно со злостью)
А я знаю -провалился или нет, но даю тебе наказ — изловить лиходея, и подвергнуть его тело жестоким пыткам!? Ты кто в моем царстве — воевода безопасности -тайный стражник, или балалайка!?
МУРОМЕЦ:
(переминается с ноги на ногу)
Я, ваше княжеское величие, воевода державной безопасности и старшина тайной стражи.

КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(вскочил с трона ходит взад и вперед)
А я думал — ты батенька хрен с бугра! Твой друг Емеля, меня с княжной на весь мир опозорил! Все гости в одночасье по своим державам разбежались, будто аспида реликтового увидели. Не знают дурни, что сих жутких аспидов, русский мужик, или граблями забивает до смерти, или душит как котят.
МУРОМЕЦ:
(робко)
Так, ваше княжеское величие, Емельку не надо было казнить! Он же ничего плохого державе не сделал. Ну, подумаешь, на печи прокатился. Так ведь хотел показать этим, что жених он достойный, и право имеет на руку и сердце дочери вашей, как и все остальные. А может ён сию печь хотел вашему величию подарить, как тайное антибасурманское оружие. А вы его в темницу упекли.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(в гневе)
Молчать! Князю виднее! Коли я каждого чародея, колдуна — али
вора миловать буду, царствию нашему скоро конец придет! И так держава полна супостатов и всякого рода басурман из стран
иноземных. Лезут в ту Россею, будто она из резины сделана. Вон, в Рублевке бояре да купцы такие терема и хоромы возводят на деньги державные — мои княжеские — им уже не чета. Того гляди, смуту затеют! А Емельку твоего, как личность, подверженную царской немилости, главным смутьяном изберут! Полыхнет тогда Россеюшка от Невы до Колымы! А теперь садись и пиши приказ!

РАЗКАЗЧИК:
Муромец открыл планшет, достал из него пергамент, походное перо и чернильницу.
МУРОМЕЦ:
Готов писать, ваше княжеское величие.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Пиши! Сего дня тринадцатого лютого повелеваю: Объявить Емелю сына рыбацкого, уроженца деревни Слобода в державный розыск!
Заказать Феофану Греку изобразить портрет Емели в фас и профиль! Размножить и по всей державе от Курляндии на Западе, до чукотских племен и до самой Магадании. Развесить сей портрет по всем верстовым столбам, да на всех трактах почтовых. За голову сего лиходея определить награду во сто золотых, из казны державной и земель близ Магадана и Дальнего востока ровно один гектар- не более!
МУРОМЕЦ:
Воля ваша, государь.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Бери Добрыню и сего же дня дуйте на поиски. Емельку
изыскать, в железо заковать и доставить ко двору для повторной экзекуции, как лицо особой державной опасности.
МУРОМЕЦ:
(на выдохе по военному)
Слушаюсь, ваше княжеское величие! Дозвольте ваше княжеское величие слово молвить?
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Дозволяю! Говори, что изволить желаешь?
МУРОМЕЦ:
Я ваше княжеское величие по поводу шкуры убиенного аспида реликтового.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Ну, что ты кобылу за хвост тянешь! Говори, как есть!
МУРОМЕЦ:
Не убивал Емелька сего аспида! Сие мы с Добрыней, ему шкуру сию подарили. Уж больно нам меда хмельного хотелось отведать. А ён по медам — лучшим в Слободе бражником слывет.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР
Так, так, так! А с сего момента и все подробно!
МУРОМЕЦ:
Вы ваше, княжеское величие, указ давали — аспида изловить, и на дыбу определить, чтобы выведать, кто намыслил его ваше чадо похитить.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Было такое дело — сознаю! Ну говори же — чего ты Илья, такой тугодумный.
МУРОМЕЦ:
Ну изловили мы с Добрыней сию рептилию. Засаду на него сделали, да не учли ваше княжеское величие, что Горыныч — ён гад болотный. А все гады по весне из шкуры своей имеют привычку вылезать. Скрутили мы стало быть сего Горыныча, да хотели вашему величию целиком доставить, для зоопарка! Да заспали до утра. Утром проснулись, а аспида то и нет! На поляне только шкура его валяется. Вылез змей из неё и скрылся в неизвестном направлении.
РАССКАЗЧИК:
Князь какое-то время находился в ступоре обдумывая сказанное. Не прошло и минуты, как разразился КНЯЗЬ ВЛАДИМИР веселым смехом. Так смеялся, что корона с головы на пол слетела.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
(корона со звоном падает на пол)
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
(сквозь смех)
Ха-ха-ха! Говоришь ты с Добрыней рептилию повязал ради зоопарка!? А он вас объегорил, да без шкуры то и утёк! Что ж я раньше то не додумал, что аспид, аки гад линять кожную весну должон. Ха-ха-ха! Подай-ка мне братец корону, кабы её кто не скрал.
МУРОМЕЦ:
(поднял с пола корону)
Так точно ваше княжеское величие!
(засмеялся вместе с князем)
Стреножили мы свою добычу, да решили удачную охоту отметить бутылочкой горилки с перцем. Выпили, да возле костра заснули. А пока мы с Добрыней почивали, сия гадина из шкуры потихоньку выползла, да и от нас тикать. Мы утром проснулись -глядим, где аспид сидел только куча дерьма осталась, да его старый сюртук, который теперь в Емелькиной хате на стене висит. Видно ваше княжеское величие ён обосрался перед тем, как из кожи своей вылезти. Вот мы и решили с Добрыней, чтобы добро не пропадало, надо подарить его Емеле.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Так вот, что так смердело в его хате — что ж вы раньше то не сказали. Чуть зазря добра молодца Емельку к архангелам не отправили. Хотя может и не зазря! Он же мое величие чуть не угробил! Я сам от такого путешествия на печи, чуть от страха в портки не навалил.

МУРОМЕЦ:
Сочувствую ваше княжеское величие -бывает! У нас коли в баталиях супостата рубим, многие молодые дружинники от страха в портки кладут. Поэтому ветераны, кои не одну битву выиграли, за сутки до рубки ничего не едят и не пьют, чтобы чрева пустые от пищи были. Так сподручнее!
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР:
Ладно- лиходея изловим, прикажу прокурору разобраться
основательно, а не так себе для показухи и отмазу. Давай ступай — ловите Емельку и пусть вам улыбнется удача.
РАССКАЗЧИК:
Вышел Илья Муромец из хором княжеских, а навстречу ему Добрыня.
ДОБРЫНЯ:
Ну и что тебе князь сказал?
МУРОМЕЦ
Приказ дал по всей матушки России!
ДОБРЫНЯ:
И что наказал?
МУРОМЕЦ:
А наказал, Емельку изловить, заковать в железо, и доставить ко двору. Князь определил награду во сто золотых, да земли цельный гектар в районе Магадана, да Востока дальнего.
ДОБРЫНЯ:
А коли в Крыму?
МУРОМЕЦ:
Про Крым — ничего мне не сказывал. Может и в Крыму, можно будет
гектарчик под эту программку хапнуть.
ДОБРЫНЯ:
Мне уже на пенсион скоро идти- стар я стал мечом то махать, да

басурман по матушке России гонять. Во кабы мне где в Черноземье гектарчик получить -я бы ух, как на пенсии бы зажил -мама моя дорогая. Я б себе хоромы построил. Пчелок развел, коровку — жил бы припеваючи, мед на масло ложкой намазывал. Да и вообще, не знамо как тебе, но мне, Илюша, до самых печенок надоело в баталиях участие принимать, да булавой махать за два золотых в месяц. Сие же не княжество, сие есть лохотрон голимый!
МУРОМЕЦ:
Не даст тебе князь в Черноземье — не даст! Тут земля на вес золота — не то, что в Магадании — бери не хочу. Там тебе не пчелки, а мухи белые будут мед собирать.
ДОБРЫНЯ:
Жалко мне Емельку! Подставили мы парня со шкурой аспида, теперь хрен отмажется! Нам надо его найти, да спрятать где на Урале, чтобы его шпики княжеские, да филеры тайного сыска найти не имели никакой можливости.
МУРОМЕЦ:
Да князь больше за аспида гнобить Емельку не будет! Я ему поведал, как мы с тобой сию животину ликером заморским заманили да по пьянке стреножили. А опосля с головы до ног, в его дерьме вымазались когда ён из шкуры своей полез. Хохотал государь так, что корона с головы свалилась.
ДОБРЫНЯ:
Слава богу, что ты не сказал государю, что ящер с нами ликер пил, а потом у него эти самые метаморфозы начались.

МУРОМЕЦ:
(начинает смеяться)
Ой, не напоминай Добрынюшка! У меня сейчас пупок
от смеха развяжется! Я как вспомню, как сей рептилоид реликтовый из свой же задницы стал вылезать, — так не могу, как мне смешно становится!
РАССКАЗЧИК:
Засмеялись богатыри так задорно, и так заразительно, что на их смех богатырский, тут же явился стрелецкий наряд, который
обнаружил, катающихся от смеха по княжескому подворью Илью
Муромца и Добрыню Никитича.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
РАССКАЗЧИК:
Тем временем Соловей, сделав на ковре- самолете круг над лесом, мягко приземлился на широкой поляне, пропоров сучком зашитую дыру. Ковер расстелился перед избушкой Яги. Соловей поднялся с «лайнера» и подошел поближе. Как учил его Кощей: он громко
сказал:
СОЛОВЕЙ:
Избушка, избушка — встань ко мне передом, а к лесу задом!
РАССКАЗЧИК:
Избушка, услышав голос Соловья — разбойника, вздрогнула и, кряхтя, медленно развернулась на незнакомый голос.
ЯГА:
Чуф, чуф, чуф! Кого там черт принес? Чаго ешшо надо? Самогона, добрый молодец, больше нет! Приходи завтра, я только аппарат на процесс настроила!

СОЛОВЕЙ:
Эй, Яга! Я не за самогоном! Кощей тебе старая клюшка, стрелку забил! Просил передать, что нужно одну тему разрулить. Собирай свои хотули и полетели в замок.
ЯГА:
У меня, касатик, аппарат под парами! Завтра, добры молодцы придут, а у меня пусто, как в княжеской казне. Может, твой босс погодит чуток?
СОЛОВЕЙ:
Эх, Яга, Яга! А может мне в пол свиста свистнуть, чтобы твоя хата в болота топучие сбежала от тебя? Так я это враз! Уж больно я заскучал по любимому делу.
РАССКАЗЧИК:
Сунул Соловей в рот пальцы — раздул щеки, как жаба в период брачных игр, собрался было уже засвистеть, как Яга пала перед ним на колени и, заткнув уши ладонями, что есть мочи заорала:
ЯГА:
Не надо, касатик! Уже лечу, лечу!
СОЛОВЕЙ:
Давно бы так! Ломаешься тут, как красна дева на сеновале. Да и грибы свои колдовские не забудь, Кощей от них уж дюже тащится! Его прямо плющит от них!
РАССКАЗЧИК:
Яга, вытащив из хаты ступу, влезла в нее и, махнув метлой, приказала:
ЯГА:
Так, избушка, повернись к лесу передом, да гляди, чтобы лешаки да молодцы брагу не трогали. Прилечу, будем самогонку гнать, да блины печь. Да, за брагой доглядывай, чтобы не убежала окаянная!

РАССКАЗЧИК:
Избушка закряхтела, закудахтала, как курица, и медленно, чтобы не расплескать заготовленное Ягой пойло, обиженно развернулась к лесу.
ЯГА:
Ну что, касатик, в добрый путь!
РАССКАЗЧИК:
Словно веслом махнула метлой Яга и направила ступу в сторону кощеева замка. Следом за ней на дырявом ковре самолете взлетел и Соловей, который пристроившись за бабкиной ступой, летел, глядя в дыру на проносящиеся под ним леса и горы. Через час полета ступа с Ягой вошла в зону кощеева владения и, снизив скорость, влетела в широкое окно мрачного замка и приземлилась в тронном
зале.
ЯГА:
Вызывал, старый черт!?
РАССКАЗЧИК:
Заорала Яга и, выпрыгнув из ступы, подошла к Кощею, который, восседая на троне, в раздумьях курил кальян.
ЯГА:
Меня от дел важных оторвал! Грибочков захотел, бедолага!?
КОЩЕЙ:
Жду тебя, старая чахотка, целый день! Всю голову себе сломал что мне делать теперь? Я думал, ты сама к мне пожалуешь, а ты, как шапку — невидимку получила, так подалась восвояси. Меня бросила на произвол судьбы с этой Марьянкой. Через две недели князем свадьба назначена, а я ни сном, ни духом не ведаю, куда Емелька делся и как мне быть далее?

ЯГА:
Так и я, ваше бессмертие, совсем не ведаю!
КОЩЕЙ:
Так ты, дура, кинь свое яблоко на тарелку, да глянем, где сей охальник затаился!
РАССКАЗЧИК:
Тут в залу влетел Соловей — разбойник. Ковер завис над мраморным полом и Соловей, окончательно прорвав его своим весом,
грохнулся задницей об пол, да так гулко, что эхо несколько раз пролетело по замку.
СОЛОВЕЙ:
Ой, как мне больно! Я, ваше бессмертие, предупреждал, что коврик давно пора было в утиль сдать, пока княжьего программа действие имеет. Потом поздно будет! Вот, ваше бессмертие, рискуя жизнью, доставил вам сию старую клячу.
ЯГА:
Доставлена, доставлена! Я, ваше бессмертие, как только
услышала, что у вас великое горе, так сразу, бросив свои дела, прилетела на спасение. А этот ваш, ядреный корень Соловейка, у меня в рабочий час самогону домогался, да я не дала. От того, что по княжескому дорожному укладу запрещено ездить, летать и плавать в состоянии буйного пьянства!
КОЩЕЙ:
Да ладно базлать старая плесень! Давай — твори свое коварное чародейство! Я весь во внимании!
СОЛОВЕЙ:
Я, ваше бессмертие, никакого самогона у этой мочалки не просил. А она лететь к вам совсем не хотела, пришлось свистом моим ужасным её пугать.
КОЩЕЙ:
Да будем мы на тарелку зрить, вашу мать, или я тут буду ваши басни слушать? Еще слово и я оберну вас обоих в жаб, будете потом на пару на болоте квакать.
РАССКАЗЧИК:
Испугавшись Яга гнева Кощея, тут же вытащила тарелку и, бросила на неё яблочко.
ЯГА:
Ты катись, катись по кругу — сквозь пургу, сквозь зной, сквозь вьюгу! Нам Емельку покажи, про Емельку расскажи!
РАССКАЗЧИК:
Яблочко побежало по тарелочке, закрутилось, закрутилось, пока не замерло. Тут же на тарелке проявилась надпись:
«Вызываемый абонент находится вне зоны доступа».
КОЩЕЙ:
Это что за ядрен- батон такой!? Что за зона такая, без нашего доступа?
ЯГА:
Это, ваше бессмертие, значит, что Емелька находится не в землях ни Московии. Ни в тридевятом царствии. Нет его в зоне нашей досягаемости!
КОЩЕЙ:
Как это — нет!? Как — не в землях он!? А тогда где? На небесах, что ли?
РАССКАЗЧИК:
Вскочил Кощей с трона, затопал сапогами по полу, стал ходить вокруг трона на право и на лево проклиная Емелю, самыми скверными словами.
КОЩЕЙ:
Думай, думай, старая, где изыскивать сего лиходея? Кумекай головой своей!
РАССКАЗЧИК:
Яга задумалась, вспоминая все те моменты, когда встречалась с Емелей и, немного пошевелив мозгами, заорала:
ЯГА:
Эврика! Рыба, рыба ведает, где сей молодец ховается!
КОЩЕЙ:
Это какая еще рыба такая!?
ЯГА:
Рыба эта — царица вод речных и озерных — щука. Ваше кощейское бессмертие, запамятовал ты, как Елену Премудрую обернул в жабу. Это произошло еще по вашей молодости, когда вам лет пятьсот
было! С тех пор жаба та державой рыбной правит.
КОЩЕЙ:
О, о, о! Как в этом царстве все запущено! А где тот добрый молодец, который спас ее и меня тогда порешил?
ЯГА:
Ванька что ли? Ванька до браги медовой и самогону первородному великую страсть имел. Целыми днями хвастал черни, как самого Кощея со свету извел! Вот Елена его и бросила, а сама в тот день в щуку обернулась и вжик — в озеро — то и сиганула! Утопнуть баба возжелала с горя! А Ванька тот уж давно помер. Спился ён! Спился ибо цареву грамоту имел на бражные льготы! А Елена, щукой став, вроде, тогда, как обет дала, всю жизнь в озере прожить с рыбами и на землю николи не возвращаться.
КОЩЕЙ:
А ты откуда сие ведаешь?

ЯГА:
Так давно живу, батенька! Я, Кощеюшка, когда к Емельке за ликом летала, он мне черепку с водой подал. Та вода уж дюже рыбой пахла, и я пить ее не стала. Так Емеля мне тогда сказал, что он, якобы, поймал ведром рыбу, а та с ним на человечьем языке заговорила и просила отпустить его! Чует мое сердце, откупилась она от него кольцом волшебным. В народе сказывали то кольцо, ваше бессмертие, великую колдовскую силу имеет!
РАССКАЗЧИК:
Кощей задумался и, подперев подбородок кулаком, погрузился в глубокие размышления.
КОЩЕЙ:
Кольцо, говоришь, колдовское!?
ЯГА:
Колдовское, касатик, колдовское.
КОЩЕЙ:
Страшной силы колдовство, говоришь!?
ЯГА:
Ох, Кошенька! Ох, какой страшной! Все, что пожелаешь — сразу исполняется!
КОЩЕЙ:
Таперь понятно, как ён той плахи избежал! Всех Емелька обдурил! Таперь слуги мои верные, слуги мои коварные, слушайте мой наказ: Емельку изыскать! Кольцо изъять коварством, или каким еще там обманом. Я, я буду властелином мира! Я к рукам всю Рассеюшку приберу, и буду единолично властвовать над сим непокорным народом!
ЯГА:
А мне хоть какую волость занюханную подаришь из твоего

царствия!? Надоело мне, Коша, в лесу жить, да с лешаками дружбу водить! Хочу в бомонд выйти! Хочу тусоваться со звездами великими в одной компании! Подтяжку себе сделаю, эпиляцию и буду не баба Яга, а юная барышня.
КОЩЕЙ:
Одарю! От щедрот души своей — так и быть, отстегну тебе волость! Ты же, старая, самый верный мой друг. Соловушка, распорядись — ка с обедом, а после прикажи коней запрячь, выезжаем в Слободу на рыбалку. Хочу лично изловить сию рыбину волшебную. Посмотрим, что она из себя представляет.
Я, как князем всея Московии стану, ты Соловушка при мне министрить будешь! За порядок в державе будешь спрос нести, да карать вольнодумцев и всяких смутьянов, чтобы нашему бессмертию хорошо жилось! А таперь, поди и распорядись столы накрывать, да блюда подавать с яствами. Его Кощейское бессмертие трапезничать
желает!
РАССКАЗЧИК:
Яблочко закрутилось на тарелочке, прокатилось по кругу, и на дне блюдца появился образ щуки с короной на голове, которая стояла под черной корягой, плавно шевелила плавниками.
ЯГА:
Во, во, она, ваше бессмертие! Стоит царь рыба родимая, дожидает!
РАССКАЗЧИК:
Кощей, направив на Соловья скипетр, стукнул им об лед и прошептал заклинание. Соловей закрутился, словно подхваченный смерчем и уже через секунду превратился в зеленую жабу.
КОЩЕЙ:
Ступай в полынью и делай, что я велел!
РАССКАЗЧИК:
Жаба нырнула в воду и тут же скрылась в озерной пучине.
ЯГА:
А коли не изыщет?
КОЩЕЙ:
Не изыщет, век будет жабью шкуру носить, пока его всем сердцем дева красная не полюбит! А девы они, Яга, дюже жаб боятся, поэтом быть ему тварью на веки вечные -ха-ха-ха!
РАССКАЗЧИК:
Добравшись до коряги, под которой квартировала щука, жаба Соловей причалил к поросшему водорослями сучку и, обняв его лапками, пропищал прямо щуке в ухо.
СОЛОВЕЙ:
Ваше рыбное величество, там вас Емелька, у полыньи дожидает, хочет колечко волшебное вернуть, уж больно оно ему надоело. Просил вас, забрать за ненадобностью.
РАССКАЗЧИК:
Щука сверкнула глазами, словно бриллиантами, и, вильнув хвостом, устремилась вверх к проруби, рассекая воду плавниками. Увидев сквозь воду лицо Емели, она высунула голову из проруби.
ЩУКА:
Что хочешь, дурень!?
РАССКАЗЧИК:
Кощей от такой неожиданности даже вздрогнул. Увидев щучью голову, торчащую из воды, он весь затрясся от нервного напряжения и подцепив ее сачком, вытащил на лед.
КОЩЕЙ:
Ага, попалась!

РАССКАЗЧИК:
В тот миг яркая вспышка света на мгновение ослепила Кощея и всю его прислугу. Кощей зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел на льду стройную прекрасную деву в княжеских одеяниях.
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
Ах, ты, старый хрыч — не натешился еще?! Ты меня Елену Премудрую снова домогаться решил? Забыл, видно, дьявол, как Ванька мой три века тому назад, тебя порешить пытался!? Да видно колдовством своим ты все следы ему спутал!
КОЩЕЙ:
Я тогда молод был! Мне всего пять веков стукнуло! А ты, Елена, для девы, уж больно сохранилась хорошо. Хоть сейчас тебя замуж бери! Ликом ангельски красива! Фигурой статна! Мог бы даже к тебе посвататься, да жаль я наречен уже с дочерью князя Владимира.
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
Ты, холера тебя задери, лик Емели напялил, и думаешь, что обманом Марьяну возьмешь!? Шиш тебе по всей трухлявой роже! Емеля не дурак, и добьет тебя еще раньше, чем ты в брачном ложе с царевной любовью тешиться станешь. Хотя- какой с тебя любовник ядрен — батон! Тебя теперь можно на огороде в качестве пугала использовать -ворон пугать!
КОЩЕЙ:
Не ведал я Еленушка коварство твоё -ой не ведал! Выходит, и взаправду ты его волшебным кольцом одарила? Это мне и надобно было знать, чтобы меры принять!
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
Одарила! Ждала Емелю у проруби пока он из мальца в мужчину не превратиться.
(ДАЛЬШЕ)
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ: (ПРОД.)
Ибо ведала на сто шагов вперед, что только Емеле твою смерть изыскать представиться случай! Изведет он вашу породу кощейскую под самый корень -изведет!
РАССКАЗЧИК:
Показала Елена рукой, как Емелька острым мечом его лишит бессмертие, мужских достоинств.
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
Вжик — и отхватит по самые помидоры, чтобы ты зла на земле больше вершить не имел никакой можливости.
РАССКАЗЧИК:
Кощей на мгновение задумался. Подняв свой скипетр, он хотел было вновь превратить Елену в жабу, но она, ловко сделала ему подсечку и уложила мешок с костями на лед. Усевшись сверху на Кощея Бессмертного, Елена схватила его за горло.
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
Недолго тебе, старый хрыч, царствовать осталось -ох не долго! Смертушка твоя уже по твоей шее косу точит!
КОЩЕЙ:
(кощей в гневе)
Врешь -не бывать этому! Бессмертен я! Бессмертен! Ваньку твоего со свету изжил, и твоего Емельку изведу!
ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ:
(убедительно сурово)
Запомни бессмертный! На каждое бессмертие, найдется свой меч -кладенец, которому плевать на конце какой иглы твоя смерть хранится. Прощевай, старый хрыч и помни, смерть твоя не за горами да лесами.
(ДАЛЬШЕ)

ЕЛЕНА ПРЕМУДРАЯ: (ПРОД.)
Смерть твоя совсем рядом в шаге от тебя находится! Это я тебе, как Елена Премудрая говорю!
РАССКАЗЧИК:
Обернулась дева вновь щукой и ударив Кощея по лицу хвостом, нырнула в полынью, обдав Кощея с головы до ног холодной водицей А через секунду вынырнула.
ЩУКА
Уже скоро — маньяк хренов.
КОНЕЦ ПЯТНАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
ЕМЕЛЯ, ЦАРИЦА ПЕРСИИ ФАТИМА, РАБЫНЯ МАЙМУНА.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
РАССКАЗЧИК:
Пока Кощей дознавался, куда исчез Емеля, тем временем беглец, распарив свои кости в персидских термиях, кряхтел от удовольствия, выползая из мраморной купели. Все его тело благоухало и скрипело первозданной чистотой, как обычно скрипит оно после бани в субботний день. Завернувшись в хлопковую простыню, он лег на приготовленный для него широкий топчан и блаженно замер в ожидании, когда руки персидских наложниц, начнут массировать его обнаженный торс, натирая кожу благовонными цветочными маслами.
ЕМЕЛЯ:
Я когда сюда попал, думал, что сие есть рай! Меня батюшка — КНЯЗЬ ВЛАДИМИР на плаху определил за преданность мою и верность, а палач хотел мою буйную головушку отделить от тела. Да мне сбежать удалось в самый последний миг.
МАЙМУНА:
О, вы, господин, бесстрашный воин, коли из — под топора смогли ускользнуть подобно хитрой змее?
ЕМЕЛЯ:
Да, я такой!
МАЙМУНА:
Только из рук нашей царицы еще ни один витязь не смог
ускользнуть, за последние десять лет. Все, кто провел с ней ночь в любовных утехах, на утро лишались головы. Ни одного мужчину
царица Фатима, не оставила на второй раз.
ЕМЕЛЯ:
Что мне царица! Да я -я самого Змея Горыныча одолел! Посмотри какие у меня мускулы — О!
РАССКАЗЧИК:
Вскочил Емеля с кушетки да стал перед наложницами своими мышцами играть подобно русскому богатырю. Маймуна заворожено смотрела на него и её девичье сердце постепенно наполнялось всепоглощающей любовью.
ЕМЕЛЯ:
Да, мне вашу царицу и одолеть, что два пальца -на плаху
положить! У меня в замке, шкура ящера реликтового висит в опочивальне над ложем, и украшает мои покои. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, уговаривал меня, на своей дочке жениться. Я отказался! Мне вещунья предсказала несчастный брак с девой царской крови. А зачем мне эта княжна Марьяна!? Да у нашего князя денег в казне не хватит, чтобы выдать свою княжну за меня замуж. Нет! Нет на свете дураков!

МАЙМУНА:
(глубоко вздыхает)
Ох, а мне господин, остается только сожалеть, что я никогда не смогу стать вашей избранницей.
ЕМЕЛЯ:
А почему -же? Отнюдь! Ты же детка, краше и моложе чем твоя госпожа царица Фатима -тебе и карты в руки.
МАЙМУНА:
Я господин, всего лишь рабыня. Пока состою на службе у своей госпожи, я не могу позволить себе полюбить, не то что витязя, а даже простого крестьянина, который доставляет ко двору продукты для её царского величия.
РАССКАЗЧИК:
После слов сказанных девушкой в душу Емели закралась какая-то горечь за нелегкую судьбу рабыни и наложницы Маймуны. Он нежно взял её руку и прижав к щеке, поцеловал. В тот миг лицо девушки вспыхнуло ярким румянцем, сердце забилось, подобно вольной птице, которую упрятали в клетку. Рабыня одернула руку, шарахаясь от Емели.
МАЙМУНА:
(взволновано)
Ох, так нельзя мой господин, вы не должны так больше делать.
ЕМЕЛЯ:
Почему, я же это от чистого сердца. Ты мне очень нравишься, и мне приятно касаться губами рук твоих. Разве это плохо?
МАЙМУНА:
О, мой господин! О, свет очей моих! Да пусть придет разум в вашу светлую головушку.
(ДАЛЬШЕ)

МАЙМУНА: (ПРОД.)
Не пройдет и суток, как царевна Фатима лишит вас жизни, а следом за вами, и я должна буду лишиться своей. Ибо у меня будет разбито сердце. Я не смогу жить без милого дружка и буду обречена на медленную смерть от тоски и скорби.
РАССКАЗЧИК:
Услышанное шокировало Емелю до глубины души. Не знал и не ведал сын рыбацкий, что в мире есть такие девы, которые так преданы, и так проникновенны, как рабыня Маймуна. Услышав о коварстве царицы Фатимы, Емеля на какое — то время замолк стараясь
осмыслить случившееся. И тут вспомнил Емеля легенду, про
которую рассказывал ему когда-то Илья Муромец. Говорил богатырь, что есть на свете царица божественной красоты, о которой люди слагают легенды. Якобы коварна она, аки змея гремучая. Сперва
пригреет мужчину, обласкает, и даже сладострастной любовью одарит, но после единственной ночи жестоко убивает. И созрел в тот миг, в голове Емели хитроумный план, как проучить коварную царицу и отвадить её от подлых поступков.
ЕМЕЛЯ:
Я вижу ваша царица любви достойна настоящей. Постараюсь не разочаровать ее и дать ей то что она заслуживает!
МАЙМУНА:
Если ты витязь жить хочешь — вина не пей не при каких
обстоятельствах, ибо там снадобье сонное. Уснешь — значит, ум-решь!

РАССКАЗЧИК:
Пока Емеля рассказывал девушкам о своих ратных подвигах, невольницы окончили свое дело, и, откланявшись в пояс, вышли из ванной комнаты, чтобы гость мог облачиться в чистые хламиды, чтобы в чистоте и всем великолепии, предстать перед царицей.
ЕМЕЛЯ:
По — щучьему велению! По — моему хотению! Хочу кафтан новый, золотом шитый и сапоги сафьяновые красные. Да шапку из баргузинского соболя хочу, чтобы мех серебряной искрой на солнце играл. А чтобы коварством царице меня не завладеть, хочу, чтобы зелье сонное на меня не действовало.
РАССКАЗЧИК:
Повернул Емеля колечко, и в тот же миг на его голову неизвестно откуда свалился великолепный боярский кафтан, шитый золотом, сапоги, да шапка, подобная шапке Мономаха.
ЕМЕЛЯ:
(восхищенно)
О, да ни фига себе — каков я красавчик! Прямо настоящий царь!
РАССКАЗЧИК:
Увидев Емелю в новом обличии царица Фатима, от неожиданности и удивления захлопала глазами и широко раскрыла рот обнажив белоснежный жемчуг зубов. Вид сына рыбацкого Емели в новом обличии настолько покорил её, что она какое-то время она сидела, словно окаменела. Златовласый славянин, словно знатный королевич, стоял в опочивальне царицы, сверкая золотым шитьем роскошного и богатого кафтана.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Его статный вид тронул сердце царицы, и оно впервые за долгие годы дрогнуло в предчувствии любви. С первого взгляда она влюбилась в Емелю, как не влюблялась ни в кого за всю свою жизнь.
ФАТИМА
О, витязь великий, вы прекрасны как цветок орхидеи. Как алмаз облаченный в дорогую оправу.
РАССКАЗЧИК:
И привстала царица со своей софы, и, расплываясь в лучезарной улыбке, словно трепетная лань скользнула навстречу Емеле протягивая ему руки свои.
Ее шелковые шаровары в свете заходящего солнца просвечивались, и взору сына рыбацкого предстал дивной красоты девичий стан. Грудь царицы, украшенная изумрудным ожерельем, высоко вздымалась от страстных глубоких вздохов, привлекая его взор приятными глазу формами. Емеля хоть и был сын рыбацкий, но тонко чувствовал женскую красоту. Он смотрел на Фатиму почти влюбленными глазами, но его сердце, было закрыто для неё на огромный пудовый замок.
ФАТИМА:
О, великий князь! Позволь мне пригласить тебя в мое ложе, где хочу я этой ночью разделить с тобой не только трапезу, но и минуты любовной страсти! Я смогу подарить тебе такую любовь, которую ты, никогда не испытывал — и более не испытаешь!
РАССКАЗЧИК:
Царица Фатима взяв гостя под руку, нежно подтянула его к себе.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Емеля не теряясь, обхватив её стан, прижался к царице, принимая правила её игры. Фатима была податлива. Податлива, словно теплый пчелиный воск, и она таяла подобно ему от любви и вожделения. Емеля послушно двинулся следом. Убаюкивающий ласковый голос приятного тембра царицы, словно слова матери, действовали на него расслабляюще и он, повинуясь её приказам, старался подчиниться её капризам.
ФАТИМА:
Отведай заморских яств о мой прекрасный витязь. Таких кушаний, ты никогда не пробовал.
РАССКАЗЧИК:
Емеля уплетал за обе щеки, запивая красным вином и облизывая пальцы. Царица, окружила его таким вниманием, что Емеля даже не старался противится её напору.
Насытившись и испив вина Емеля расслабился, и откинувшись на пуф погрузился в созерцания танцев, которые исполняли невольницы. Их тела облаченные в прозрачные шелка были настолько гибки и
грациозны, что Емеля даже не заметил, как его телесные и духовные чакры постепенно -постепенно стали открываться подобно вратам в царствие Морфея. Емеля хотел было подчиниться, но слова рабыни, словно заноза сидели в его голове, напоминая о неудавшихся женихах, души которых уже давно воспарили в поднебесье. Царица Фатима надеясь, что Емеля утратит контроль и поддастся её власти, все подливала и подливала ему вино, желая ускорить наступление финала.

ФАТИМА:
А не желаешь ли ты витязь, вкусить сок моего тела, ибо я уже не в силах больше сдерживать себя.
ЕМЕЛЯ
Сок тела — это хорошо! Я бывало клопов на печи морю. Они тоже все в соку, когда кровушки моей накушаются за ночь. А в вашем царствии есть клопы, али нет?
РАССКАЗЧИК:
Царевна сперва слушала про клопов, потом про змея Горыныча, который похищал молодых дев, и домогался их хищноблудием. Про соседку Василину, которая чертовски собой хороша и могла бы стать ему невестой. Но из-за того что она орудует кузнечным молотом, как заправский мастеровой, Емеля не хочет брать её в жены.
Емеля все рассказывал и рассказывал царице о своих подвигах, а сам держал ухо востро, дожидаясь, когда царица не выдержит, уснет первой. В какой — то миг, она, почувствовала, что гостя измором не взять, стала притворяться хмельной. Всеми силами Фатима старалась заманить Емелю в любовные сети, чтобы насладиться им, в полной мере, а уже потом лишить его жизни. Голос её становился все тише и тише и через несколько минут пришел тот момент, когда устав от пустых разговоров, царица уснула.
ЕМЕЛЯ:
Фу, слава богу спит царевна. Не выдержала моих баек! Эй красотки, исполните мне танец живота, уж больно диковинно вы пляшите.

РАССКАЗЧИК:
Вновь неизвестно откуда, полилась тихая едва уловимая сладострастная музыка, навивающая позывы к любовным утехам. Девы водили хоровод, трясли перед Емелей своими ягодицами, шевелили животом, бедрами, и грудями, но Емеля был хладен как лед. Он равнодушно почивал на пуховых подушках, кушал кишмиш, запивая вином.
Фатима сквозь длинные ресницы сомкнутых глаз наблюдала за рыбацким сыном и как змея, выжидала момента для рокового укуса.
Холодность Емели раздражала её и царица уже была готова сразить русского витязя коварным ударом стилета.
ФАТИМА:
Я вижу, ты витязь, не желаешь меня! Может, вино не такое хмельное? Может, я недостаточно хороша собой, а мое тело не желанно для тебя тобой?
ЕМЕЛЯ:
О, великая государыня, тело твое подобно цветку лотоса. Уста твои алы, подобно лепесткам роз. Красота твоя божественна и вряд ли кто устоит перед ней! Только любим ваше величие, я девой русской и сердце, и тело моё принадлежат полностью ей!
ФАТИМА:
(в гневе)
Ты, не витязь! Ты сын раба и холопа! Еще ни один мужчина не смог устоять перед моими чарами. Каждый желал вкусить моего сока и грезил окунуться в океан любви и насладиться моим телом. Разве я недостойна твоей любви? Разве я хуже, чем твоя дева?!

ЕМЕЛЯ:
Вы ваше царственное величие, обворожительно хороши, да только я стоя на коленях перед господом дал обет, что тело мое не искусится перед соблазном и я сохраню верность.
ФАТИМА:
Стража! В темницу гостя!
РАССКАЗЧИК:
В одно мгновение в опочивальню царицы вбежало несколько
вооруженных мечами и копьями янычар. Они бряцали медными щитами, и ятаганами. Схватив Емелю, стражники поволокли его по коридорам замка так быстро, что тот не успел опомниться, как оказался в темнице. Кованые двери гулко захлопнулись за его спиной, и он очутился в темной и холодном камере. Мрак полоснул по его
глазам. Присмотревшись, Емеля увидел два скелета, прикованных цепями к стене. И в этот миг ужас волной прокатился по всем его членам. Вспомнив о волшебном кольце, страх на какое — то время отступил и он, успокоившись, завалился на лежащую на полу солому, которая служила узникам царицы постелью. Закинув руки за голову, Емеля уставился в потолок и стал в мозгах прокручивать сюжеты своей непутевой жизни. Незаметно он погрузился в обитель сновидений и уснул, сотрясая камеру богатырским храпом.
Звук фанфар и стук барабанов разбудил Емелю. В маленькое окошечко в стене пробивался луч солнца, который, словно стрела пронизывал темень камеры насквозь, словно разящая стрела. Подпрыгнув, Емеля схватился за кованую решетку и взглянул в окошечко.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Там, на площади перед царскими хоромами уже вовсю кипела работа. Сотни янычар стояли вдоль крепостной стены, окружая дворцовую площадь плотным кольцом. Посреди площади стоял дежурный эшафот, на котором красовалась дубовая плаха.
ЕМЕЛЯ
Боже мой, да сколько же можно!? Прости милосердный, что я
разгневал тебя. Каюсь-каюсь за свои поступки и деяния! Опять голову рубить будут.
РАССКАЗЧИК:
Только здесь он обнаружил, что кольцо с пальца куда — то исчезло. Ужас сжал его сердце, и оно запрыгало в груди, словно взбесилось. Встав на четвереньки, Емеля кинулся искать спасительное кольцо. Он ползал по полу, переворачивал солому своего ложа, но кольца нигде не было. Он уселся спиной к стене, и горько зарыдал. Положив руку на плечо скелета, обратился к нему будто к живому:
ЕМЕЛЯ:
Ну, все, брат, на этот раз я остался без головы!
РАССКАЗЧИК:
Горькие слезы потекли по его щекам и уже через минуту Емеля зарыдал во всю мощь своего рыдательного механизма. Ему так стало жалко себя, мать и Василину, что, не удержавшись, он встал на колени, и вознес молитву господу:
ЕМЕЛЯ:
Господи, всемогущий всевидящий и всезнающий — во имя отца и сына, и святого духа, прости меня за все мои прегрешения вольные и невольные.
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
За что, за какие грехи, ты далеко на чужбине лишаешь меня жизни? Разве я, Емеля, сын рыбацкий заслужил, чтобы какая — то чужеземная царица так глумилась надо мной!?
РАССКАЗЧИК:
В эту минуту кованая дверь заскрипела, и в темницу вошла
Маймуна, она держала на голове серебряный поднос с яствами.
МАЙМУНА
О, великий витязь, сие кушанье царица прислала, чтобы ты, перед смертью смог утолить голод свой.
ЕМЕЛЯ:
Послушай, меня о свет моих очей и стук моего сердца. Ты цирроз моей печени и ангина моих гланд! Помоги мне и я возлюблю тебя всей своей душой!
МАЙМУНА:
Я готова сделать для тебя все, что пожелаешь! Даже если надо, я пойду с тобой на эшафот!
ЕМЕЛЯ:
Слушай, Маймуна! Я вчера в опочивальне царицы обронил кольцо, которое очень дорого моему сердцу. Могла бы ты найти его и принести мне? Я боюсь, что душу мою не примет господь, ибо кольцо мне даровала матушка и завещала мне беречь его как зеницу ока.
РАССКАЗЧИК:
Невольница задумалась и, взглянув на Емелю глазами полными любви и слез.
МАЙМУНА:
Повинуюсь, мой господин, клянусь Аллахом, ты вошел в мое сердце, словно острый булатный кинжал.
(ДАЛЬШЕ)

МАЙМУНА: (ПРОД.)
Рана моя нескончаемо кровоточит со вчерашнего дня, как только губы твои коснулись рук моих. Кудри твои золотые пленили меня, связав мои сердечные ритмы в один комок ноющей боли.
РАССКАЗЧИК:
Маймуна закрыла глаза и, затаив дыхание, уста свои вишневые приблизила к устам Емели. Тут Емеля понял, что дева всем сердцем влюбилась в него и теперь готова на любой подвиг, лишь бы помочь ему. Не задумываясь, он впился в губы невольницы и, крепко прижал к себе ее гибкий стан. Маймуна, ощутив мужские руки на своей талии, еще сильнее прижалась к чужеземцу, давая ему понять, что готова отдаться ему.
ЕМЕЛЯ:
(поет из рок оперы Юнона и Авось)
Ты меня на рассвете разбудишь, проводить ты на казнь меня выйдешь Ты меня никогда не забудешь! Ты меня никогда не увидишь!
МАЙМУНА:
(поет проницательно Юнона и Авось)
И спасу я тебя от кончины Я подумаю: Боже, Всевышний!
Я тебя никогда не забуду -Я тебя никогда не увижу!
ЕМЕЛЯ:
Не мигая, слезятся от ветра, безнадежные карие вишни
Возвращаться плохая примета- Я тебя никогда не увижу!
МАЙМУНА И ЕМЕЛЯ
(дуэт)
И качнутся бессмысленной высью, пара фраз залетевших отсюда
Ты меня никогда не увидишь- Я тебя никогда не забуду!

МАЙМУНА:
Я исполню твое желание мой господин, я найду кольцо, чего бы мне это не стоило. Что дорого твоему сердцу, то дорого и мне!
(поет)
Заслонивши тебя я от смерти, я подумаю: Боже, Всевышний!
Ты меня никогда не забудешь -Я тебя никогда не увижу..
РАССКАЗЧИК:
И ушла рабыня, оставив после себя лишь легко уловимый запах восточных благовоний.
ЕМЕЛЯ:
Спасибо тебе, господи, что прислал мне спасение! Спасибо всевышний, что даровал мне шанс вырваться из этих застенков! Я знал! Я веровал, что ты не оставишь раба своего на поругание этим басурманам! Дай мне мужества достойно пережить новое испытание!
РАССКАЗЧИК:
Совершив молитву, Емеля приступил к трапезе.
Тем временем влюбленная Маймуна прокралась в опочивальню своей госпожи.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
НАТ. ПЛОЩАДЬ СВЯТОГО МУХАМЕДА. ДЕНЬ.
(слышатся звук карнаев, бьет барабанная дробь)
РАССКАЗЧИК:
Звуки на улице оторвали Емелю от приема пищи. Дверь
загрохотала, и в камеру ввалились двое янычар. Они схватили Емелю под руки, и поволокли его по темному коридору. Яркий свет больно ударил по глазам и Емеля зажмурился. Привыкнув к солнцу, он огляделся и увидел царицу Фатиму, восседающую на золотом троне.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Вся в шелках и изумрудах она, подобна богине, выделялась среди своих приближенных. Её надменный и ненавистный взгляд в сторону Емели говорил о том, что быстрее падет небо на землю, чем он дождется от нее помилования.
ФАТИМА:
Ну что, посол русский Емеля, ты готов умереть ради моей любви?
ЕМЕЛЯ:
Ради любви, о, государыня, я умереть готов! Но не готов умереть во имя чужой похоти!
ФАТИМА:
По законам великой Персии ты, чужеземец, имеешь право на одно желание! Подумай и проси! У тебя есть еще время, пока мой звездочет общается со звездами.
РАССКАЗЧИК:
В эту самую секунду Емеля увидел, как за золоченым троном появилась Маймуна. Она улыбнулась Емеле, намекая на то, что нашла его волшебное кольцо, которое он обронил во время трапезы.
ЕМЕЛЯ:
Государыня, вели мне слово молвить.
ФАТИМА:
Ну молви коль желание таковое имеешь.
ЕМЕЛЯ:
Я ваше величие смерти не страшусь. Жаль только, что уйду я из этого мира, так и не отведав вкуса настоящего поцелуя. Хочу перед смертью поцеловать целомудренную деву! Я не могу просить об этом тебя, государыня, ибо кровей ты знатных, и не можешь лобызать простолюдина в уста сахарные. Пусть меня поцелует твоя рабыня и наложница Маймуна.
ФАТИМА:
(яростно)
Пусть будет так как ты желаешь! Тебя, Маймуна, сей иноземец возжелал облобызать в уста сахарные перед тем как палач лишит его головы. Одари его таким сладострастным поцелуем, чтобы он в ногах моих валялся вымаливая помилования.
МАЙМУНА:
Как велишь государыня! Исполню его пожелание.
РАССКАЗЧИК:
Повинуясь решению государыни рабыня подошла к Емеле. Обняв его, она слилась с ним в сладострастном поцелуе. В этот момент, незаметно для государыни она языком пропихнула Емеле в рот волшебное кольцо.
Фатима взмахнула шелковым платком, и двое янычар, схватив Емелю под руки, поволокли к месту казни, где его ожидал обнаженный по пояс палач с огромным ятаганом. Емеля, склонив голову над колодой, увидел одним глазом, как невольница по имени Маймуна заплакала, закрыв глаза ладонями.
ЕМЕЛЯ:
По -щучьему велению, по-моему хотению, верни меня колечко до-мой к маме.
РАССКАЗЧИК:
Палач взмахнул ятаганом и в ту самую секунду, когда голова Емели должна была упасть в корзину, он исчез. Ятаган, разрезав со свистом воздух, впился в колоду с такой силой, что та раскололась пополам. Все, кто видел, казнь в один голос ахнули и, вознесли руки к небу.
КОНЕЦ ШЕСТНАДЦАТОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ЕМЕЛЯ, МАРФА, ДАНИЛА, КАПИТОЛИНА.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ИНТ. ДЕРЕВЕНСКАЯ ХАТА. ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
грохочет гром, звук пилы
Появился Емеля вместе с громом и молнией в своей хате так же, как и исчез -нежданно, негаданно. Он, словно свалился с небес, возникнув за столом под образами. Мать, услышав в избушке погром, ворвалась в неё с вилами в руках и увидела сидящего за столом сына.
МАРФА:
(возбужденно со слезами)
Ой, Емелька, сыночек мой единственный, ты жив и здоров! А я уже было подумала, что никогда больше тебя не увижу! Где ты был? Народ сказывал, что князь тебя хотел казнить.
ЕМЕЛЯ:
Что правда -то правда! Князь по навету злых сил, меня решил головы лишить. Пришлось в бега податься. В Персию меня лихоманка занесла. Сама Царица Персии меня принимала, как посла знатного, или богатого боярина.
РАССКАЗЧИК:
Тут Емеля нашептал, крутанул кольцо и ту же секунду в хате появились подарки, которые он якобы привез из дальних стран. Мать тут же примерила к себе подарки и протерев медный таз, взглянула на свое отражение.
МАРФА:
Ой, что это? Какая то красота!
(ДАЛЬШЕ)
МАРФА: (ПРОД.)
Я же сыночек, теперь, словно княжна красива! Тут давеча КНЯЗЬ ВЛАДИМИР на печи к нам в гости пожаловал, так я чуть было государя ухватом не забила. Впервые я тогда князя своими глазами видела. Приятной наружности мужчина.
Ён что ли тебе голову хотел оттяпать?
ЕМЕЛЯ:
Хотел! Да не оттяпал! Я маманя, как колобок запеченный бок -я от волка ушел, от медведя ушел и от князя тоже ушел. Ежели надо, то я сколько хочешь раз уйду.
МАРФА:
Ой, ли сынок -не говори гоп! Князь хоть и зол на тебя, но ежели к нему с душой, то он и простить могёт.
ЕМЕЛЯ:
Какие новости мать, в нашей Слободе, пока я по восточным Персиям путешествовал?
МАРФА:
(со слезами на глазах)
Ты Емелька верно не знаешь — Василиночка наша пропала! Третий день всей Слободой ее ищут, по лесам да чащобам. Последний раз видели на кремлевском дворе. Сказывают с какой — то цыганкой она была. А потом вроде как её след теряется!
ЕМЕЛЯ:
Я, мама, одно знаю — ты только никому не говори — Василина не родная дочка кузнеца Данилы. Василина — есть дочь князя Владимира!
МАРФА:
Да что ты, говоришь такое сынок! Этого же быть не может!?

ЕМЕЛЯ:
Еще как может! Очень давно княжну Катерину похитил ящер реликтовый. Сей, что на нашей стене висит.
Так что мать, я пожалуй на Василинке теперь жанюсь. Коль князь прознает то вернет дочку домой, а вместе с ней и я. Князь же не будет своего зятя казнить.
МАРФА:
(сквозь слезы -плачет)
Так пропала она Емелюшка. Третий день её найти не могут.
ЕМЕЛЯ:
Да никуда она от нас маманя не денется. Мы её даже в подводном царствии Посейдон сумеем найти. Я маманя коды Марьянку перед казнью в уста целовал, то лицо её зрить имел удовольствие — так близко, аки твоё.
МАРФА:
В уста лобызал?
ЕМЕЛЯ:
Лобызал маманя -лобызал! Перед казнью, я маманя возжелал облобызать княжну Марьяну в её уста сахарные. Ну так полагается — последнее желание идущего на смерть. Я коды её в засос целовал, то думал, что Марьяна то Василина. На лицо они, как одна. Видит Бог, идти надо к Даниле и все ему поведать, что мы про Василину все знаем. Сие маманя происки самого дьявола! Яга ведьма — мой лик скрала и Кощея им одарила! Глянь, маманя, лучше на сие.
РАСКАЗЧИК:
Загадал Емеля, увидеть место то где Василина спрятана. Повернул кольцо на пальце и в тот же миг картинки ясные в бадье с водой появились.

ЕМЕЛЯ:
О, глянь мать, каков компромат я на Ягу да Кощея имею! Князю Владимиру покажу, да поведаю об измене, и о том, как они меня с Ягой под топор хотели подставить, а его обманом и коварством облапошить. Кощей -холера его мать, все царствие русское хочет к рукам через княжескую дочку Марьяну себе прибрать. Настоящая мать, контрреволюция случится в нашем царствии должна. Князю нашему срочно надо всех супостатов и басурман изловить, и на каторгу в якутские и колымские каменоломни определить до скончания века!
РАССКАЗЧИК:
Мать в ту минуту, открыв рот, заворожено смотрела, на воду в бадье, словно на экран. За всю жизнь она ничего подобного не видела, потому её интересу предела не было.
МАРФА:
Сие сынок, что такое? Как сия штука работает? Как я могу видеть за многие версты от того места где сие это сейчас случается.
ЕМЕЛЯ:
Эх, маманя маманя -дремучий вы человек. Сие нам с вами мираж чудится, который приходит к нам из краев дальних. Вот глянь и Василина в кощеевом замке упрятана, и сам Кощей с Ягой. Верно коварные планы обсуждают?
МАРФА
А как же так. Как сии картинки в бадье получаются? Нявошь
сие есть какое колдовство — никак понять не могу.

ЕМЕЛЯ:
Сие маманя, не колдовство, а лучезарные эфирные потоки световых волн, прошедшие сквозь пространство и отраженные от воды.
МАРФА:
Сынок, а сынок! А нас князь за сии лучезарные потоки на эшафот не отправит? Уж больно я за тебя Емелька боюсь!
ЕМЕЛЯ:
Я, маманя, перед казнью загадал! Коли есть чародейство, то сбыться должно оно непременно! Просил господа и чары волшебные, чтобы меня перенесли в края заморские. Так я благодаря господнему промыслу я аж в Персию попал. Царицу местную видел красоты неписаной. Она за меня даже замуж собралась, да я её не захотел. Богатств у них за день не перечесть. Злато, серебро, жемчуга и алмазы, рубины и изумруды цельные сундуки стоят. А вокруг них девы рабыни в шелках прозрачных, аки голые ходят -все телеса их насквозь видать.
МАРФА:
И что, ты сынок, зрил тех дев голых и глазья свои не отводил!?
ЕМЕЛЯ:
(Восторженно)
Эх, маманя, конечно же зрил! Как не зрить красоту такую! Дева голая, она же краше ангела будет, да и я чай мужчина, а не какой евнух которому, акромя сала да огурцов соленых, ничего в жизни не надобно!
МАРФА:
(Возмущенно)
Глаза твои бестыжие! Как ты Емелька, изволишь матери, про голых баб рассказывать. Ты же сын мой!
ЕМЕЛЯ:
Во-во -сын! Радоваться маманя должна, что сын твой баб голых зрить изволит, а не мужиков в бабских рейтузах. Народ сказывает, что в Европах есть мужики такие, которые думают, что они бабы — сих тварей там кличут геями.
МАРФА:
(удивленно)
Нявошь ёсь такие -геи? Тьфу погань какая -даже слухать ушами
мне соромно — содомиты треклятые!
ЕМЕЛЯ:
Княжна их — Фатима, любовной страстью ко мне воспылала, да так, что я Василину в памяти своей держал, чтобы на соблазны ее не поддаться и не предать дух и веру нашу православную.
МАРФА:
Жаль, сынок, что Василина в кощеевом замке заточена. Вот вы с ней были бы видной парой на всей Слободе! Она, Емеля красотой одарена, не только наружной, но и духовной! Мне она, словно дочь родная!
ЕМЕЛЯ:
Искать ее пойду!
МАРФА:
Где искать — то кощеев замок ты будешь — дурень? Он в тридевятом царствии где-то в чащобах лесных от людского глазу скрыт.
ЕМЕЛЯ:
Знамо где — кольцо чудодейственное мне поведает. По — щучьему велению, по — моему хотению скажу, и явится мне образ Василины, лучами через эфиры переданный. Вот к нему и найду дорожку.

МАРФА:
Так видела уже, когда ты мне Кощея с Ягой показывал. Видела что жива девка -жива и целехонька! Радость эту надо Даниле с матерью поведать, чтобы душой не болели и спокойно спали. Пусть хоть и в заточении, но ведь жива!
ЕМЕЛЯ:
Я, маманя, пойду Василину спасать! Мужик я, аль я не мужик? Пойдем к Даниле вместе. Меч — кладенец мне нужон, чтобы с Кощеем совладать. Чую сердцем, биться мне с ним предстоит не на жизнь, а на смерть.
МАРФА:
А где ты, того Кощея искать будешь? Чай, до них дорога дальняя, за тридевять земель, а у тебя ни коня, ни ковра самолета нет. Печку больше трогать не дам.
ЕМЕЛЯ:
Я бабу Ягу спытаю! Чуял я, что она дружбу с Кощеем водит и к нему летает плоть свою ласками тешить. Наши молодцы, что до самогона и браги медовой похоть имеют, знают, в каких лесах она со своим агрегатом прячется. Там следы Яги на тропках лесных не просыхают.
РАССКАЗЧИК:
Мать встала из — за стола, надела на себя кожух овчинный, повязала пуховый платок, и направилась с Емелей в соседний дом. Где жила семья кузнеца Данилы.
ДАНИЛА:
Кто там?
ЕМЕЛЯ:
Открывай, дядя Данила, от доченьки твоей от Василинки, весточка есть. Видение мне было, что жива она, да только в остроге каменном бедолажка мается.
РАССКАЗЧИК:
Двери, лязгнув запорами, открылись, и на пороге появился здоровенный мужик с бородой и длинными, как у монаха волосами, повязанными через лоб кожаным плетеным шнурком.
ДАНИЛА:
Ну Здорово, зятек? Что ты про дочку мою Василинушку тут сказывал. Где скитался, что видел, что слышал!? Поведай мне — утоли мои печали.
ЕМЕЛЯ:
Я Данила от княжеской, немилости в бегах был. Князь меня имел желание казнить. Кто-то донес ему, что я воровским промыслом да тайным колдовством владею, кои в нашей державе запретом царским обложены.
ДАНИЛА:
А ко мне зачем пожаловал в столь поздний час!? Аль новость какая у тебя ёсь?
ЕМЕЛЯ:
Представь себе ёсь новость! Поведать хочу тебе о Василине.
ДАНИЛА:
Ну, проходи тогда в хату, коли новость имеешь. Речи вести будем о судьбе нашей соседской и делах скорбных.
РАССКАЗЧИК:
Емеля и Марфа вошли в дом, и, перекрестившись на святую икону, присели на гостевую лавку — возле двери, как в крестьянских хатах было принято.
ДАНИЛА:
Говоришь, весточку имеешь от Василины — али, что сам придумал?
ЕМЕЛЯ:
Имею! Видеть мне её лик довелось на воде.
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Жива ваша Василина! Хочу сказать, что сейчас она заточена в кощеевом замке.
ДАНИЛА:
Жива говоришь! Мать глаза все выплакала. Может ты лжешь?
ЕМЕЛЯ:
Такими, вещами дядя Данила не тешатся. Её спасать надобно, чтобы старый козел Кощей, над не поглумился. Убить его хочу!
ДАНИЛА:
(чуть не плача)
Эх, Емеля, Емеля — Кощей ён же бессмертен! Много людей ён погубил — упырь, и ни кто его одолеть не может!
ЕМЕЛЯ:
Люди древние сказывали ёсь на него управа! Сказывали дядя Данила, что убить его можно! Смерть его на конце иглы якобы таится. А игла где — то в яйце упрятана. Мне меч для святого дела нужен, чтобы то яйцо добыть.
ДАНИЛА:
(с недоверием)
Эка, Емелька, замахнул ты куды! Меч — кладенец ему нужон!? А коли руки порежешь, аль кого по пьянке в чрева торнешь? Почитай сразу смертоубийство тебе княжеские прокуроры пришьют и на плаху определят. А меня, как сподвижника твоего, и подельника, на каторгу в Уральские горы на добычу каменьев самоцветных отправят.
ЕМЕЛЯ:
А ежели, дядя Данила, я тебе тайну одну поведаю, дашь мне меч, али пустишь сие дело на самотек?
ДАНИЛА:
Коли тайна будет правдива, то и для отказа нет причины.
ЕМЕЛЯ:
Ну тоды пошли, на улицу выйдем. Пущай бабы без нас курлыкают о своем о бабском. Ты только наденься, долгий разговор будет.
РАССКАЗЧИК:
Кузнец надел полушубок, валенки малахай и вышел за Емелей следом во двор.
ЕМЕЛЯ:
Поведать тебе хочу одну тайну. Тут намедни в казематах княжеских я сидел дожидаясь казни. Ко мне в темницу Илья Муромец был брошен, за какую — то провинность перед князем. Мне Муромец рассказал, что семнадцать лет тому назад, дочь княжескую Катерину Змей Горыныч похитил.
ДАНИЛА:
Ну и что. Может и похитил. Я тут причем?
ЕМЕЛЯ:
Не торопи меня дядя Данила! Слушай, что далее я тебе поведаю. Муромец, Горыныча изловил, да на дыбу его поднял, чтобы выведать тайну. Вот Горыныч под пытками и поведал Муромцу, что дитё княжеское по указу Кощея, он похитил, да потерял, когда ему Муромец камнем голову разбил. Горыныча Муромец убил, а егоную шкуру мне подарил. Зайди в мою хату, да подивись -аккурат на стене висит.
ДАНИЛА:
Говори далее сынок! Хочу сказку эту до конца слышать.
ЕМЕЛЯ:
Твоя Василина, дядя Данила, сие есть сестра княжны Марьяны! Коли князь прознает, тебе не избежать судилища.

ДАНИЛА:
(в гневе)
Думай, что говоришь! Василина это дочь моя!
ЕМЕЛЯ:
Сие ни есть правда дядя Данила! Я коды на эшафот поднялся, перед казнью, видел Марьяну, ближе чем сейчас тебя дядя Данила! Василина и Марьяна одним ликом будут. Боюсь, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР может твою тайну выведать.
ДАНИЛА:
(в ярости)
Ты что щенок, угрожаешь мне!?
ЕМЕЛЯ:
Я тятя, не угрожаю! Рано или поздно, сия правда всплывет и тогда князь тебя отправит на плаху. Чтобы сего не случилось, дай мне меч, и я пойду порешу Кощея и освобожу Василину. Для меня князь амнистию сделает, да и тебе спасибо за дочь скажет что уберег ты её от смертушки.
РАССКАЗЧИК:
Данила отпустил Емелю, и, расчистив на ступенях валенком снег, присел. На его глаза накатились слезы.
ДАНИЛА:
Семнадцать лет назад это было. Я тогда Емеля, али за грибами, али за ягодами ходил — не помню уже. Вдруг вижу, кубарем летит Горыныч, а в лапах у него дитё малое. Приземлился он на пень и хотел видно его сожрать. А тут я с дубиной, да чадо сие отбил Ну, Горыныч, дитятко оставил, а сам кустами, кустами и полетел. Вот тогда я и стал отцом. Назвали мы девочку Василиной, так и воспитали, не ведая, что она кровей княжеских.

ЕМЕЛЯ:
Её князь Екатериной нарек. Мне так Илья Муромец в темнице поведал. Надо вызволять дочку из лап Кощея. Меч — кладенец нужен.
Народ бает легенду, что Кощея может убить меч- кладенец, который в великий пост отковала непорочная дева княжеских кровей.
РАССКАЗЧИК:.
Сомневался Данила в благородных происках Емели. Не верил он ему, ибо прослыл он на всю слободу кутилой да бездельником. По причине такой не стал говорить, что есть у него меч — кладенец, который княжеской дочерью в великий пост был откован в молитвах к господу. От того имел он божественное назначение. Ждал Данила знака свыше, чтобы передать сей меч тому богатырю кой на защиту земли русской встанет.
ЕМЕЛЯ:
А как поклянусь тебе, что пойду Василину из плена выручать, тоды дашь?
ДАНИЛА:
Докажешь чем!
РАССКАЗЧИК:
Тут из дома вышла Марфа и вступилась за сына.
МАРФА:
Я, Данилка, своими глазами дочку твою зрила у ведре. Жива ёна, только в заточении в башне у Кощея. Кабы я сие не зрила собственными глазами, то и Емельку, сына свого единственного на подвиг ратный не благословила бы. Один он у меня остался.
ДАНИЛА:
Ты, Марфа, я вижу, прорицательницей стала, как святая Матрона Новгородская.
(ДАЛЬШЕ)

ДАНИЛА: (ПРОД.)
Негоже мне, убитому горем отцу, такую ересь слушать! Не верю я вам! И меч — кладенец давать тебе не буду! Не воин ты, и не богатырь, а так себе — пустомеля! Емеля — пустомеля!
ЕМЕЛЯ:
Кабы ты дядя Данила, был бы не батька Василины, за такие слова я бы тебе морду на рыло бы перековал. А чтобы доказать тебе истину -поди глянь в свою бадью с водой, там ты и узришь свою дочку.
РАССКАЗЧИК:
Емеля подняв со снега малахай, натянул его на голову и обнял мать.
ЕМЕЛЯ:
Идем, мама, нам говорить с юродивым не о чем. Коли нас он слышать не хочет, пусть взор свой отражением в бадье тешит.
РАССКАЗЧИК:
Следом за Марфой из дома вышла Капитолина, жена Данилы, да краем уха заслышала весь разговор.
КАПИТОЛИНА:
А коли ён правду говорит -что тоды?
ДАНИЛА:
Да не может сей прохиндей богатырем стать! Не может! Нет в нем веры православной и силы духа. Такому доверь оружие, он по дурости своей какого княжеского боярина порешит. Что делать тогда — лезть головой в петлю?
РАССКАЗЧИК:
Емеля и его мать еще минуту постояли под хатой и, развернувшись, не спеша пошли домой, похрустывая снегом. Емеля втайне от матери, крутанул колечко д прошептал заветные слова.
ЕМЕЛЯ:
По — щучьему велению, по — моему хотению, явись Даниле образ Василины, и пусть его сердце горем убитое отойдет, от боли нестерпимой.
РАССКАЗЧИК:
Не успели мать да Емеля сделать и нескольких шагов, как сзади послышался лязг двери и на крыльцо вскочил без тулупа Данила.
ДАНИЛА:
(орет)
Марфа, Емеля, стойте! Не держи обиды соседушка, не ведал я, что ты мне правду говоришь. Заходи в хату, разговор разговаривать будем!
РАССКАЗЧИК:
Открыл перед Марфой двери, впустил в дом дорогих гостей.
Мать и сын прошли в светлицу и, перекрестившись перед порогом на святую икону, опять присели у двери на гостевую лавку.
ДАНИЛА:
Так, говоришь, бить Кощея насмерть будешь?
ЕМЕЛЯ:
(решительно)
Буду! Порву его, как Тузик старый лапоть!
ДАНИЛА:
Дам я тебе меч — кладенец — Василина ковала. Тебе, так и быть отдам. Может, взаправду порешишь Кощея. А коли порешишь, да освободишь дочь мою, то в зятья к нам милости просим. Рад буду несказанно принять такого сына. Прости меня Емелька, за слова лихие. Не веровал я что ты, на подвиг способный будешь.

ЕМЕЛЯ:
Да за Василину тятя, я не только с Кощеем совладаю, но и с любым семиглавым драконом, кои в землях чужих водятся. Я же теперь себя не сыном рыбацким, а богатырем чувствую!
РАССКАЗЧИК:
Данила снял бережно со стены меч и, вытянул его из ножен. По зеркально полированному лезвию меча пробежала голубая искра. Он, прикоснувшись губами, поцеловал булатный клинок. Вознося господу молитву, он передал его Емеле. Тот приняв дар, также поцеловал холодную сталь кованную горячей рукой Василины. Осмотрев меч, прочел на лезвии гравированную надпись.
«За веру! За любовь! За отечество».
ДАНИЛА:
Владей и помни! Сие не просто меч, а настоящий кладенец, который по завету святого Николая угодника руками и сердцем Василины в огне кован с молитвой. Святой водицей закалён. Таким оружием любую голову не праведную рубить можно, ибо сие есть не оружие, а десница господняя в образе меча. Помни Емеля, сей меч, свят и пригоден только для защиты справедливости и веры христианской. А еще хочу тебе образ Василины подарить. Для тебя она его делала и хотела им одарить. Держи и помни -любит тебя Василина, пуще жизни любит.
ЕМЕЛЯ:
Спасибо, тятя, вовек не забуду доброты твоей. Не опозорю, ни своего рода, ни мастера, кой сей клинок отковал, как божью десницу. Ту, что смертью карает за грехи и коварства всякие против народа русского.
РАССКАЗЧИК:
Емеля принял дар поцеловал его а медальон с образом Василины на шею себе повесил. Откланявшись Даниле и Капиталине в пояс, вышел он с матерью на улицу.
МАРФА:
(идут -снег хрустит под ногами)
Тебя, сынок, тут намедни Илья Муромец с Добрыней домогались по княжескому указу. Квартируют в гостином дворе в харчевне у Берендея. Просили, чтобы ты их обязательно нашел. Хотят богатыри тебя от царской немилости уберечь да на дальние кордоны спрятать. Портреты твои по всей России расклеены и ищут тебя шпики и агенты всех мастей. Князь за голову твою сто золотых обещал. Ты же знаешь, люд на слободе нашей не только из таких, как мастер Данила состоит. Есть те, что от зависти своей тебе палки в колеса вставлять будут, али царевым тайным сыскарям донесут.
ЕМЕЛЯ:
А мне, маманя, княжьего гнева бояться неча! Чай я на державное добро не посягал, и перед его княжеством чист, словно горный ручей. А как злодея Кощея вздолею, так мне государь амнистию даст, и свой указ на лишение меня головы отменит. Ты, мать лучше на сие творение глянь! Эх, и мастерица- кудесница Василина, такую красоту изваять! Не налюбуюсь я!
РАССКАЗЧИК:
Емеля махнул мечом, со свистом и рассек морозный воздух, который превратившись в пластинки льда, осыпался на снег.

МАРФА:
Твои слова, сынок, да Богу в ухо! За праведное дело биться будешь! Я тебе свое материнское благословение даю, и прими от меня в дар сей образок — мне моя маманя на свадьбу дарила.
ЕМЕЛЯ:
Клянусь, маманя, что не посрамлю ни семьи нашей, ни земли русской. А теперь прощевай! Уезжаю я!
РАССКАЗЧИК:
Запрыгнул Емеля на деревянного «козла», на котором он дрова пилил.
ЕМЕЛЯ:
Чем, маманя, сие не конь? Главное, ноги есть и овсом кормить не надо! По — щучьему велению, по — моему хотению, скачи «козел» в чащобы дальние, в болота топучие, к бабе Яге. Дорогу сам найдешь.
РАССКАЗЧИК:
Деревянный «козел», сбитый из бревна и жердей, вдруг встрепенулся, словно живой и, встав на дыбы, сиганул прямо через забор, словно не бревно, а настоящий породистый жеребец.
РАССКАЗЧИК:
Смахнув ладонью с глаз слезы, мать перекрестила сына крестным знамением.
МАРФА:
Сохрани тебя сынок господь!
КОНЕЦ СЕМНАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ЕМЕЛЯ, БАБА-ЯГА, КОЩЕЙ БЕССМЕРТНЫЙ, СОЛОВЕЙ -РАЗБОЙНИК.

СЦЕНА ПЕРВАЯ

НАТ. ЛЕС. ИЗБУШКА НА КУРЬИХ НОЖКАХ. ДЕНЬ.
РАССКАЗЧИК:
Долго ли, коротко ли скакал Емеля по полям просторным, по лесам дремучим, пока не прискакал на широкую поляну близ болот черных. Средь ней, передом к чаще стояла избушка на курьих ножках. Из трубы шел дым, а в воздухе чувствовался сладковатый запах гуляющей браги.
ЕМЕЛЯ:
(нюхает воздух)
Эх, хрычовка старая, самогонку гонит. Эй! Изба осиновая, ну — ка хозяйку мне кликни, да побыстрее!
РАССКАЗЧИК:
Избушка даже не пошевелилась, будто и не слышала голоса добра молодца. Слез Емеля с «козла», обошел избушку с тыла. Потянулся Емеля, и хотел было уже на «веранду» влезть, как в это мгновение избушка лягнула его тяжелым валенком прямо в грудь. Емеля, отлетев на несколько сажень назад и зарылся с головой в снег.
ЕМЕЛЯ:
Шуточки со мной будешь шутить, а коли спичкой чиркну да запалю?
РАССКАЗЧИК:
Избушка, кудахтая, словно боевой петух, бросилась на Емелю. Топая валенками, она стала пытаться вдавить непрошеного гостя в промерзшую землю. Емеля прыгал от неё, словно заяц по полю, уклоняясь от ударов до тех пор, пока избушка не запыхалась и не присела на огромный дубовый пень, который торчал посередь поляны.
ЕМЕЛЯ:
Что, гнилая халупа, уморилась!
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
?Совладать с добрым молодцем хотела? Конура ты собачья, а не изба лубяная.
РАССКАЗЧИК:
В этот миг ставни в избушке хлопнули, а за дверями послышалось какое — то шуршание и чавканье.
ЯГА:
Чую, русским духом пахнет. А, так это собственной персоной сын рыбацкий Емеля ко мне пожаловал! Ну, сейчас я ему устрою торжественный прием с камерным оркестром.
РАССКАЗЧИК:
Достала Яга из сундука шапку — невидимку и, надела ее себе на голову. Вооружившись еловой толокушкой, она спрятавшись за печь, и замерла, приняв позу лотоса. После недолгих попыток Емеля все же взобрался на крыльцо и толкнув плечом тяжелую дверь, вошел в ведьмину хибару.
ЕМЕЛЯ:
Эй! Ти ёсь тут кто живой!?
РАССКАЗЧИК:
В хате было тихо. Лишь висящие вниз головами летучие мыши среди сушеных лесных трав, что — то верещали под потолком, помахивая перепончатыми крыльями, создавая движение воздуха. Емеля осторожно вошел, держа в руке наготове меч — кладенец, и осмотрелся по сторонам. В нос ударил сильный запах каких — то грибов, прелой листвы и болотной плесени. В углу около печи, испуская клубы пара, булькал самогонный аппарат. Хмельной напиток стекал тонкой струйкой в большой медный кувшин.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
На неприбранном столе Емеля увидел в беспорядке стоявшие и лежавшие всевозможные склянки, корешки и кости животных, которые Яга использовала для варки волшебного зелья.
ЕМЕЛЯ:
Странно — нет никого! Видать старуха за дровами пошла? Ничего, тут буду ее дожидать.
РАССКАЗЧИК:
Емеля протянул палец под льющуюся струйку, и смочив его самогонкой с удовольствием облизал.
ЕМЕЛЯ:
Знатное зелье ржаное! Эх, мне бы сейчас пару склянок пропустить, да нельзя. Чай, Василину спасать иду, а не рыбу удить.
РАССКАЗЧИК:
Емеля, расслабился. Он вложил меч в ножны и потянулся вновь к аппарату, чтобы откушать напитка уже из ложки. Он даже не понял как получил по голове. Сноп искр вырвался из глаз и Емеля,
словно ржаной сноп упал в беспамятстве на пол. Ударившись физиономией об пол, он окончательно отключился и растянулся в позе дохлой кошки.
ЯГА:
Уф, уф, уф! Не вздолил, касатик, бабушки Яги и вот те на! Сложил Емелька свою буйную головушку! А не хрен было глумиться над бедной избушкой. Загонял, окаянный, мои хоромы в усмерть, всю посуду перебил собака. За то и поплатился здоровьем да вольной волей. Во, как тяжко моя милая гнилушка дышит!

РАССКАЗЧИК:
Когда Емеля очнулся, то почувствовал, что крепко связан по рукам и ногам. Лежа на полу, он осмотрелся и увидел старуху, которая переливала самогон из медного кувшина в склянки.
ЕМЕЛЯ:
Эй ты, старая, ну — ка развяжи меня, а то я!
ЯГА:
Что ты!? Что ты!? Ты, Емелька, таперь никто и звать тебе никак! Лежи себе да помалкивай, пока я делом тут занимаюсь! Скоро добры молодцы, за сивухой пожалуют, вот они тебе и навалят по самые -мама не горюй…
РАССКАЗЧИК:
Емеля попробовал развязаться, да веревки так стянули его руки и ноги, что из этой затеи у него ничего не получилось.
ЯГА:
Что Емелька, колечко свое чудодейственное ищешь!? Не ищи, соколик, вот оно родимое!
РАССКАЗЧИК:
Яга расстегнув на груди пуговицы старой замасленной кофты, и вытащила кольцо, которое висело на шнурке.
ЯГА:
Вот закончу самогоночку разливать, тогда и поговорим с тобой по душам, добрый молодец! Ты поведаешь мне тайну, как колечком этим управлять! Я за твою голову от Кощея уже сегодни хорошие премиальные получу -Ха-ха-ха!.
(смеется диким хохотом)
РАССКАЗЧИК:
Емеля лежал на полу и не знал, что делать дальше.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Сейчас его беспокоила судьба Василины, чем своя собственная. Положение его было явно незавидным, и лишь чудо могло спасти новоявленного богатыря от неминуемой погибели. Яга, разлив по бутылям самогон, загасила печурку, на которой парилась брага и, вытерев костлявые руки об подол своего фартука, уселась перед Емелей на табурет.
ЯГА:
Ну что, касатик, будешь мне тайну волшебного кольца выкладывать, али я тебя коварными басурманскими методами пытать буду?
ЕМЕЛЯ:
Иди ты к лешему, — буркнул Емеля и отвернулся к стене. — Ты от меня ничего не узнаешь, хоть пытай, хоть розгами секи.
ЯГА:
А почто ён мне тот старый лешак, коли молодой боярин ко мне собственной персоной пожаловал. Ты мой избранник, и таперь обязан жениться на мне. (смеется диким хохотом)
РАССКАЗЧИК:
Яга кряхтя, встала с табурета и подошла к клетке, где сидела мохнатая сова.
ЯГА:
Ну, ласточка моя, пора тебе крылышки свои размять! К Кощею полетишь с донесением, что Емелька — дурашка ко мне в плен попал и
таперь я его терзать и насильничать буду до осамого Урала, чтобы он мне тайную тайну выдал.
СОВА:
Угу — гу — гу!

РАССКАЗЧИК:
Написав записку, она привязала ее суровой ниткой к ноге птицы и отпустила в окно. Сова, взмахнув крыльями, понесла донесение в тридевятое царство.
ЯГА:
Ну, одно дело сделано. Сейчас будем другое вершить.
РАССКАЗЧИК:
Яга подошла к лежащему на полу Емеле и кочергой стукнула его по спине.
ЯГА:
Обернись — ка, добрый молодец, хочу в твои зраки глянуть, каков ты есть богатырь непобедимый, али молодец добрый при добрый!
ЕМЕЛЯ:
Погоди, доберусь я до тебя старая ведьма.
ЯГА:
Ой, боюсь-боюсь! Ха-ха-ха! И что ты со мной сделаешь касатик?
ЕМЕЛЯ:
Голову отсеку, что же еще.
ЯГА:
Ой, боюсь -боюсь! Ха-ха-ха! А я ножичек твой к своим рука прибрала. Колбаску, сальце, огурчики буду резать — ён остр, аки бритва Золинген.
РАССКАЗЧИК:
Яга, задавала вопросы и безжалостно тыкала Емелю в бок кочергой, дожидаясь когда он расскажет ей как кольцо чудодейственное работает.
ЕМЕЛЯ:
Можешь до смерти меня пытать -не скажу! Хоть ты меня, как басурмане каленым железом пытай, хоть на дыбе крути, хоть на части меня рви конями!
(ДАЛЬШЕ)
ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
Ты от меня, старая чахотка, ничего не добьешься! Я язык себе откушу, а ничего тебе, не поведаю, и грамоте я, отродясь, не обучен. Так что, тайна сия которую я ведаю, так и останется тайной.
ЯГА:
Да куды ты, касатик, денешься!? Теперь оно тебе ни к чему, а Кощей мне колечко заказывал. Вот я Кошеньке его и подарю на тысячелетний юбилей!
ЕМЕЛЯ:
Я убью его!
ЯГА:
Нет, касатик, не убьешь! Ён, бессмертен, а смертушка его далеко спрятана! Так захована, что тебе вовек ее не найти! И не видать тебе его смерти, как собственных ушей! На него столько раз покушались, сколько на твоей голове волос не сыщется. А он все как новый живет!
ЕМЕЛЯ:
Так скажи, старая, где его смертушка спрятана, может, доберусь я до нее.
ЯГА:
А что я с этого иметь буду? Вот за кольцо я получу волость, а быть может целую губернию. Крым себе возьму, а ты что мне дать можешь -голодранец ты эдакий?
ЕМЕЛЯ:
Ты Яга, дура дурой! У тебя кольцо страшной волшебной силы есть. На кой черт тебе эти губернии, волости, коли ты единолично всем миром управлять можешь, а Кощей тебе будет ножки мыть и в прислугах мороженое крем — брюле на серебре подносить.

РАССКАЗЧИК:
Яга высморкалась в платок, больше похожий на половую тряпку. Посмотрела в окно, а платочек в рукав засунула.
ЯГА
Мне, касатик, за Кощеевой спиной, аки китайской стеной —
спокойней будет! На кой черт мне тот мир сдался? Уж больно проблем в ём много! Голодных накорми, больных излечи, для злодеев и душегубцев остроги строй! А для таких дурней как ты, дороги с асфальтовым покрытием, чтобы на самобеглых колясках, да печах по всей державе кататься. Нужен, мне сей мир, как собаке пятая
нога! Я коли богатая была, я бы до Парижу, али до Лондону прокатилась. Народ заморский позрить, да себя показать.
РАССКАЗЧИК:
Емеля, услышав слова старухи, понял, что его уловка не сработала. Яга никакими уговорами не хотела предавать Кощея и переходить на его сторону. Оставалось только выведать, где спрятана смерть Кощея и ждать, когда его бессмертие прилетит за кольцом, чтобы выведать его тайные планы.
ЯГА:
Ты, касатик, особливо не волнуйся, Кощей тебя убивать больно не будет. Он лик твой носит — коли тебя убьет, то навсегда его потеряет и снова станет страшен, как нильский крокодил. Ты сам должен помереть, своей естественной смертушкой, хоть от хворобы какой, а хоть от голода, а хоть от утех страстных любовных.
ЕМЕЛЯ:
Я сдохнуть не боюсь! Зачем Кощею девица красная — Василина?
ЯГА:
Василина ему и даром не нужна. Посидит сия дура в темнице малость, да домой пойдет, коли её серые волки не съедят. Кощей боялся, что она князю Владимиру скажет, что он у тебя лик скрал. А теперь Кощею терять нечего, он почитай, уже есть законный зять Владимира. Через три дня венчание намечено. Вот тогда Кощей
полцарствием законно владеть будет. Кордоны все откроет, да иноземных супостатов и гастарбайтеров пустит в Рассею матушку под видом холопов да трудового люду. И будут они славянские корни поедом поедать, чтобы веру православную извести напрочь.
РАССКАЗЧИК:
Пока Яга разговаривала с Емелей, сова благополучно достигла замка Кощея и, влетев в окно, села на трон.
СОВА:
Угу, угу, угу!
РАССКАЗЧИК:
Кощей, увидев привязанную к ноге записку, приказал Соловью — разбойнику прочесть ее.
КОЩЕЙ:
Эй, свистун хренов, от Яги «малява» пришла! Прочти — ка, касатик, а то я на зраки сильно слаб стал, без склянок, даже блох не вижу.
СОЛОВЕЙ:
Коша, срочно прилетай! Емелька попался мне в плен! Волшебное кольцо у меня. Твоя незабвенная бабуся Ягуся.
РАССКАЗЧИК:
От такой радостной новости Кощей аж подпрыгнул на месте.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Он скакал на одной ноге, танцевал по залу, топая и громыхая своими железными сапогами и латами, высекая искры из мрамора. Он пел и смеялся, предчувствуя, что наконец — то его мечта о покорении мира должна свершиться уже с минуты на минуту.
КОЩЕЙ:
(радостно)
А-а-а! Емелька попался! Емелька попался! Попался! Молодец старуха! Ну — ка, слуги мои верные, слуги мои скверные, запрягайте и седлайте моих гнедых и вороных! В гости к Яге едем немедля!
РАССКАЗЧИК:
Засуетились слуги карлики да всякие там троли. Запрыгали жабы, а гады из всех щелей повылезали. Через несколько минут во дворе кощеева замка послышалось ржание быстрокрылых коней. Те, предчувствуя дальнюю поездку, били копытами, высекая, как и Кощей искры из булыжника.
Его бессмертие вскочил в карету и та, словно ветер понеслась во владения Яги. Упыри и прочая нечисть, помчались следом за
своим хозяином, вводя гиканьем и свистом всяких лесных тварей в состояние полнейшего ужаса.
(топот копыт, вой ветра, гиканье упырей и тролей)
Солнце на время спряталось за черные тучи. Молнии пронзили небо, а еноты, лисы, барсуки в страхе попрятались в свои глубокие норы. Птицы прятались в гнезда, а олени и волки скрылись в тот же миг в болотах топучих.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Где, подобно урагану промчалась кощеева компания, были поломаны деревья, примяты кусты, а снег расплавился до самой земли.
Пролетев на чудо — конях сотни верст, Кощей со своей свитой прибыл к избе Яги.
КОЩЕЙ:
(ржание коней, грохот, стук)
С удачной охотой тебя, старая клюшка! Во, принимай, старая, дорогого гостя! Пятьсот верст без отдыха летел, целую речь приготовил, да как увидел твою хату на куриных ногах все сразу забыл. Достал меня, Яга, склероз! Мне бы яблочек молодильных отведать, чтобы мозг мой шевелиться начал.
ЯГА:
С приездом, красавчик Кошенька -гость ты мой дорогущий! Вот он мой пленничек, лежит себе, не брыкается! Смирился, видно,
Емелька со своей судьбинушкой горькой!
КОЩЕЙ:
Кольцо где колдовское? Я сотни верст, не ради этого отрока Емельки пролетел, а ради колечка заветного, которое все тайные желания, как есть исполняет и радость душе дает.
ЯГА:
А контрактик?
КОЩЕЙ:
Какой контрактик?
ЯГА:
А такой контрактик на передачу кольца волшебного.
КОЩЕЙ:
Ты старая клюшка настоящая бюрократка. Тебе что не пообещай, ты все контрактики просишь.
(ДАЛЬШЕ)
КОЩЕЙ: (ПРОД.)
(свист)
Эй, Соловей, тащи пергамент и чернила. Тут Ягуся контрактик требует.
СОЛОВЕЙ:
(Из далека)
Сейчас ваше бессмертие -один момент.
(грохот -входит Соловей -разбойник)
СОЛОВЕЙ:
Диктуйте ваше бессмертие я записываю.
КОЩЕЙ:
Я его владычество Кощей Бессмертный, принимаю на вечное пользование в скобках «в дар» — у Яги кольцо волшебное. Обязуюсь, исполнить все её пожелания -дата, подпись, расшифровка.
Его владычество Кощей Бессмертный.
ЯГА:
(Прячет бумагу за пазуху)
Ну вот Кошенька, теперь я верю, что ты меня не кинешь аки
лохушку. Нате, ваше бессмертие, держите сей дар, и пусть принесет оно вам не только славу всемирную, но и владычество безмерное!
РАССКАЗЧИК:
Кощей, трясущимися от волнения руками вцепился в кольцо и поднес его ближе к глазам, чтобы лучше рассмотреть заветный тотем колдовства.
КОЩЕЙ:
Вот ты, какое, ядро вселенской власти! Теперь я буду властвовать миром! А тайные слова, старая, ты выведала у сего добра молодца?
Что нужно говорить, чтобы оно чудо совершало и коварные силы приводило в движение?
ЯГА
Это вы уж сами! Не хочет он, ваше бессмертие, говорить сие. Говорит: «пытайте меня хоть железом каленым, хоть пытками дьявольскими аки басурмане- ничего не скажу».
КОЩЕЙ:
А коли его вниз головой подвесить, да кострище под ним развести, скажет?
ЕМЕЛЯ:
Нет, ваше бессмертие -не скажу. Откушу сам себе язык, проглочу, но тайну вы у меня не выведаете! Даже умереть при этом готов мученической смертью, чтобы ты, супостат, вред россиянам сотворить не имел никакой возможности.
СОЛОВЕЙ:
Надо, ваше бессмертие, не его пытать, а деву ту красную, Василину, что в башне вашей заточена! Вот тогда он точно расскажет, когда ее белы кожи на ремни пойдут.
ЯГА:
Любит сей добрый молодец девицу красную невиданной любовью.
КОЩЕЙ:
Дева та в башне сидит, и скакать за ней далече. Нужно добром дело решать. Может, Емелька и согласится. Эй, Емелька, коли я твою Василину отпущу, ти скажешь ты мне, заветные слова, кои тебе щука на ухо поведала?
ЕМЕЛЯ:
Коли миром отпустишь — скажу!
КОЩЕЙ:
Ну, тогда говори и можешь считать, что она уже вольна, как лебедь белая.

ЕМЕЛЯ:
Нет, ваше бессмертие! Когда Василина дома у родителей будет, вот тогда я и поведаю тайные слова, от которых это колечко работает. А так можешь меня жарить в масле, кидать в серную кислоту — ничего я тебе не скажу.
РАССКАЗЧИК:
Кощея в этот миг передернуло. Емеля оказался крепким орешком, который скорее умрет, чем выдаст тайну волшебного кольца.
КОЩЕЙ:
Я тебе брат мой единорылый, слово царское даю! Отпущу деву на все четыре стороны. И тебя не трону, от того, что твой лик на мне, который чарами колдовскими наложен. Тебя, бедолага, убить раз плюнуть — как муху! Но красоты своей, тьфу — твоей, навсегда могу лишиться! А коли свой смертью сдохнешь, то я на веки останусь при твоем лике!
ЕМЕЛЯ:
Дай слово царское, что отпустишь Василину.
КОЩЕЙ:
Мне слово дать, что в воду пукнуть! Я же царь тьмы!
РАССКАЗЧИК:
Емеля, услышав, что Кощей слово дал царское, на мгновение задумался. Судя по тому, что сказала старуха, у него есть еще несколько дней жизни, за которые можно будет что — то придумать и предпринять далее. Сейчас главным делом было спасти Василину и поэтому, он все же решился сказать ему заветные слова, заручившись словом царским и честным.
ЕМЕЛЯ:
Ну дай мне слово царское и поклянись честью своей бессмертной, что отпустишь Василину!
КОЩЕЙ:
Даю тебе, Емелюшка, слово царское! Честью своей неподкупной кощеевой клянусь! Мне царское слово дать раз плюнуть!
Эй, Соловей…
СОЛОВЕЙ:
Слушаю, ваше бессмертие! Что исполнить изволите?
КОЩЕЙ:
Отправь в замок Черномора, пусть выпустит из башни деву красную и на моих конях крылатых доставит ее в дом отчий!
СОЛОВЕЙ:
Слушаюсь, сейчас исполню, как вы велите, ваше бессмертие!
РАССКАЗЧИК:
Соловей вышел из хаты на улицу и как свистнул, что деревья пригнулись, а птицы замертво попадали. Уже через секунду Емеля услышал, как один из крылатых коней заржал и сорвался с места.
КОЩЕЙ:
Ну, вот, видишь? Я свою часть контракта к исполнению принял,
таперь, добрый молодец, твоя очередь!
РАССКАЗЧИК:
Емеля немного замешкался, стараясь потянуть время, и, глубоко вздохнув, сказал:
ЕМЕЛЯ:
Загадай, ваше бессмертие, желание не сильно сложное.
КОЩЕЙ:
Ну, загадал, — ответил Кощей, зажмурив глаза.
Таперь, ваше бессмертие, поверни кольцо на пальце и скажи: «по — щучьему велению, по — моему хотению, хочу чтобы…», а потом говори свое желание.

КОЩЕЙ:
По — моему велению, по — моему хотению, хочу, чтобы Черноморвернулся, а дева Василина в башне на всю жизнь осталась до самой глубокой старости.
РАССКАЗЧИК:
В ту же секунду они услышали, как на улице вновь заржал конь. Соловей глянул в окно.
СОЛОВЕЙ:
О, глянь, ваше бессмертие, Черномор обратно возвернулся! Да скоро — то как!
РАССКАЗЧИК:
Емелю в тот миг, словно молния ударила. Он знал, что Кощей коварен, но чтобы настолько! Это уже переходило все границы разума.
ЕМЕЛЯ:
Ну и сволочь же ты, ваше бессмертие! Слово мне ты давал честное и клялся душой своей бессмертной!
КОЩЕЙ:
А ты, касатик, Кощею поверил! Дурашка! Я на то и Кощей, чтобы только зло на земле вершить! Ха — ха — ха! А чести у меня отродясь никогда не было! Кабы не бессмертен я был — был бы Бесчестен. Ты усекаешь, молодец? Ладно, Емелька, так и быть, одно доброе дело все же сделаю — оставляю тебя жить до моей свадьбы. Яга за тобой будет доглядать и лелеять, чтобы ты не убег, и дай бог не захворал хворобой какой смертной. Пока Мендельсон не сыграет на моем венчании с Марьяной, ты мне, живой нужен.
ЯГА:
Я, ваше бессмертие, уж хорошо позрю за этим добрым молодцем.
(ДАЛЬШЕ)
ЯГА: (ПРОД.)
Даю гарантию, что не скоро он подохнет, как собака. Тогда вы, ваше бессмертие, будете полноправно ликом его владети.
КОЩЕЙ:
Ладно, Яга, забирай Емельку, но учти, коли что, с тебя спрос будет, ежели ты сего добра молодца в разврат и сожительство ввергнешь. А с этим колечком мне таперь ни КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ни сам Илья Муромец не страшен! Ох, и покуражусь над людом рассейским!
ЕМЕЛЯ:
Погодь ваше бессмертие, что сказать хочу. Исполни на последок мое пожелание. Я коли из-под топора от князя выскочил, то попал в страну дивную. Персией кличут её. Правит Персией царевна Фатима. Слетай ваше бессмертие к ней, да поведай, что я не вернусь. Обещал я, что женюсь на ней. Как желание загадаешь, крути перстень против часовой стрелки.
КОЩЕЙ:
Ладно — на досуге слетаю.
РАССКАЗЧИК:
Кощей, попрощавшись с бабой Ягой, вышел из избушки, оставив Емелю в ее власти, и уже через минуту Емеля услышал, как его банда с гиканьем и криком удалилась восвояси, еще более вытоптав тропу до самого Кощеева замка. Яга достала из сундука чарку, налила в нее самогона и заглотив её в один прием, закусила мочеными мухоморами.
ЯГА:
Бр, бр, бр! Ух, и хороша же родимая! Тебе налить, бедолага?

Кишку свою порадуешь, да может, и меня глазом своим окинешь, как женщину страстную и до любви очень горячую!?
ЕМЕЛЯ:
Ты, карга, даже своим умом чахлым не ведаешь, какие женщины мне в любви признанья делали. Да сама царица Персии — собственной персоной возжелала иметь меня в своих мужьях. Замуж за меня собралась. А ты мне тут, волками обглоданные, свои кости показываешь! Изыди дочь сатаны и беса!
ЯГА:
Ты Емелька, мой подарок от Кощея! Я же женщина до любви голодная! Да я триста лет мужской ласки не чуяла — касатик ты мой! Ну что — порезвимся?
РАССКАЗЧИК:
Яга глубоко задышала от закипающей страсти и вплотную приблизилась к Емеле, чтобы поцеловать его в засос.
ЕМЕЛЯ:
Тфу -тфу- тфу! Отойди от меня — ведьма распутная…
(слышится звук крепкого поцелуя -со свистом)
КОНЕЦ ВОСЕМНАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ, ЕМЕЛЯ, КУЗНЕЦ ДАНИЛА, БАБА-ЯГА, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, МАРЬЯНА.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
РАССКАЗЧИК:
С того дня, как КНЯЗЬ ВЛАДИМИР отправил Илью Муромца искать Емельку, беспокойство, ни на день не покидало его. В царстве, словно перед похоронами, наступила странная тишина.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Скоморохи на своих жалейках не играли, а заезжие иноземные актеры, испугавшись царевой немилости, разбежались все поголовно по другим царствам да княжествам.
МАРЬЯНА:
(плачет)
Я, папенька, уже устала жениха своего дожидать. Запропастился, окаянный, а во мне уже две недели к ряду, бури гормональные бушуют! Того и гляди кучеру Мефодию отдамся!
КНЯЗЬ:
(в гневе)
Я те отдамся кучеру! Десять дней еще не прошли. а она уже на
какашку вся изошла! Чай князь Феофан Лукоморский обещали уладить свои дела да вскоре прибыть ко дворцу, чтобы сочетаться с тобой законным браком. А как он будет сочетаться, коли ты свое целомудрие свое кучеру подаришь!?
МАРЬЯНА:
Жаль, папенька, что Емелька испарился, так я бы за него хоть завтра пошла! Уж больно молодец был весел! С таким не соскучишься! Да и в ложе брачном видно ён не плох?
КНЯЗЬ:
Емелька твой — смутьян да чародей! За ним наряды и дружины ратные посланы, чтобы изыскать охальника и ко двору доставить для повторной казни! Илья Муромец лично розыском занят.
МАРЬЯНА:
А мне, папенька, Емелька все же более глянулся, чем Феофан твой Лукоморский.
(ДАЛЬШЕ)

МАРЬЯНА: (ПРОД.)
От него добром веет и лаской, а Феофан хоть и схож с ним, как брат единородный однорылый, а все ж от него каким — то холодом, тянет- словно с могилы. Не люб он мне, папенька, ой, не люб!
КНЯЗЬ:
Стерпится, дура — слюбится! Потерпишь, а неделю под венец пойдешь и тогда конец твоим природным мучениям. Будешь потом каждый день целый медовый месяц свою природу забавлять любовными игрищами. Да и мне облегчение будет, что пристроил тебя.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
ИН. КОРЧМА «ПАПА БЕРЕНДЕЙ». ВЕЧЕР.
РАССКАЗЧИК:
Растроганный видением в ведре облика своей дочери Василины, мастер железных дел Данила впервые в жизни переступил порог корчмы Берендея. Присев за тесовый дубовый стол, он, скорбя душой, заказал чарку хмельного пива и с интересом стал рассматривать посетителей древнейшего питейного заведения. Княжеские ратники, купцы, да чернь распивали брагу, меды — и весело гуляли с вольными бабами. На небольшом подиуме в свете восковых свечей заунывно играли скоморохи, исполняя под звуки жалеек и гуслей всякие песни и баллады, которые выбивали из глаз мужиков ностальгические слезы. Девы в прозрачных шелках танцевали вокруг железного прута, радуя бородатых мужиков наготой своей первозданной, кои сквозь шелка были видны как наяву.

ТРАКТИРНЫЙ:
Ваше пиво, мастер Данила, и как приказывали, вот вам воблочка из самого града Астрахани. Пейте на здоровье!
РАССКАЗЧИК:
Данила взял чарку, сдул пену и слегка пригубил хмельной напиток. Хотелось ему поскорее оценить его благородный и благолепный вкус, которым мужики свои желудки радовали, да в ту минуту тоска сжала его сердце. Данила приложившись к кружке неуверенно сделал один глоток. Неожиданно, гремя латами, в корчму ввалились Добрыня и Илья Муромец. Они скинули свою амуницию на пол и присели за стол рядом с Данилой.
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ:
(Хором)
Доброго здравия Данила! Давненько мы с тобой не виделись.
МУРОМЕЦ:
Наверное, с тех времен, как ты мне меч ковал, вместо ломаного в баталиях.
ДАНИЛА:
Да, было дело -помню! Лет пятнадцать прошло. Как тебе моя работа? Ти ёсь какие нарекания!? Может пора гарантийный ремонт сделать, аль блеск навести?
МУРОМЕЦ:
Усердная работа -все чудесно! Меч остр, аки бритва у брадобрея. Головы сечёт, будто то не головы, а кочаны капустные. (смеется)
ДОБРЫНЯ:
А ты что так невесел -брат?

ДАНИЛА:
Дочь у меня, пропала мужики. Говорят, томится бедняжка в заточении в башне у самого Кощея Бессмертного. Боюсь, кабы он, охальник, ее в свое варьете не пристроил, да чести девичьей силком не лишил. Такое за ним по молодости водилось. Так легенды гласят.
МУРОМЕЦ:
Вот же гад! Говорил тебе, Добрыня, что давно пора была тому супостату голову отсечь и на копье надеть, чтобы люд русский видел басурманина! А ты мне — бессмертен ён, бессмертен!
ДОБРЫНЯ:
Да бессмертен ён! Голову ему отсечь — это все ерунда! Тут же новая отрастает. Его смерть где — то таится в тайных закромах! Вот их и надо искать!
ДАНИЛА:
Эй, мужики — погодите тарахтеть! Так что выходит, его мечом не взять?
МУРОМЕЦ:
Да нет же, мечом этого басурманина не вздолеть! Что думаешь, кузнец, мы бы с ним не сладили, коли его, можно было просто так зарубить, как курченка, али, зарезать аки борова!?
Народ правда сказывает, что есть такой меч — кладенец, который может его убить. Легенда гласит, что отковать сей меч, должна дева непорочная из небесного камня, и чтобы была она не простолюдинка, а благородных княжеских кровей. Вот тогда сказывают — этот меч его возьмет. Только мне кажется сие брехня! Где взять
непорочную княжну, которая может меч булатный отковать, да еще из железа небесного. Это все брехня! Это народ специально придумал, чтобы на войну с Кощеем не ходить!
ДАНИЛА:
А как же тогда Емеля!? Он же поскакал убивать Кощея и мою
Василину спасать!
РАССКАЗЧИК:
Богатыри переглянулись.
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
(хором удивленно)
Когда!?
ДАНИЛА:
Да вчера в вечери! Взял у меня кладенец, да помчался на битву ратную мечом махать и голову Кощею рубить.
МУРОМЕЦ:
Так ён же в государевом розыске — отступник и смутьян тот
Емелька.
ДАНИЛА:
Я, мужики, не ведаю в каком он розыске, но знаю одно — Емелька настоящий богатырь! Пусть он телом хиловат, но духом крепок, как моя наковальня, на коей я железо правлю!
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
(хором удивленно)
А мы тоды кто!?
РАССКАЗЧИК:
Данила приложился к кружке и, сделал несколько глубоких глотков.
ДАНИЛА:
Кто вы — я братцы, не знаю! А вот Емелька сейчас жизнью рискует, и бьется с этим супостатом, не на жизнь, а на смерть. Ради моей Василины ён бьется. А вы тут мёдами кишки свои полощите, да по грудям стукаете ради фасону!
ДОБРЫНЯ:
Так говоришь Данила, он вчера вечером приходил?
ДАНИЛА:
В вечере! С матерью своей Марфой приходил.
МУРОМЕЦ:
Ты слыхал, Добрыня, с матерью! А чего она не поведала Емеле, что мы его ищем!? Чего утаила державного лиходея, и не донесла куды законом писано?
ДАНИЛА:
У Емели, верно, часу не было! А друзей сдавать власти — так мы, витязи, сызмальства такому промыслу не учены.
МУРОМЕЦ:
Так поехали тогда к Марфе и выведаем, куда Емелька помчался. Может, ему помощь наша нужна? Может, в беду попал добрый молодец?
РАССКАЗЧИК:
Взяв богатыри в руки кружки с медами, да приложились к ним по богатырски. Выпили залпом до самого дна. Вытерев рукавом усы, они попрощались с Данилой и, забрав богатырскую амуницию, вышли из трактира, где их ожидали богатырские кони, мирно жующие овес.
Путь до дома Емели был недолог. Уже через несколько минут богатыри въехали во двор.
НАТ. СЛОБОДА. ВЕЧЕР.
МУРОМЕЦ:
Эй, Марфа, открывай!
МАРФА:
Кто там!?
МУРОМЕЦ:
Сие я — Муромец! Открывай скорее!
РАССКАЗЧИК:
Марфа открыла двери и впустила в хату богатырей.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Первым вошел Муромец и по христианскому обычаю, сняв с головы стальной шлем, перекрестился на святую икону.
МУРОМЕЦ:
В корчме у Берендея сказывали, что Емелька объявился!?
МАРФА:
Было дело, Илюша!
ДОБРЫНЯ:
Так что ты ему не сказала, чтобы он нашел нас
МАРФА:
Говорила я ему, Илюша — говорила! Так он, окаянный, даже слушать не стал. Схватил у Данилы меч да помчался на «козле» в леса далекие, в болота глубокие к бабе Яге. Говорил, что она ему маршрут укажет во владения Кощея. Хочет Емелька Василину спасти, что в кощеевой башне заточена.
ДОБРЫНЯ:
Все ясно, Иваныч! Не час лясы точить! Нужно следом ехать, так мы его быстро нагоним.
РАССКАЗЧИК:
Богатыри вышли из хаты, сели на своих коней и, сбив копытами снег, помчались в дальние леса, куда еще вчера ускакал Емеля.
Долго ли, коротко ли они ехали, а привел след «козла» на поляну лесную. Видят богатыри хату рубленую да на курьих ногах. А ноги в валенки обуты. Стоит хата к ним задом, а к лесу передом.
МУРОМЕЦ:
Эй, фазенда, ну — ка развернись к лесу задом, чтобы я в твои окна зрить мог. Где эта шалава Яга прячется!?

РАССКАЗЧИК:
Избушка покряхтела и, потоптавшись на месте, развернулась, как велел Муромец.
ЯГА:
Кого там черт принес?
РАССКАЗЧИК:
Видеть Муромца и Добрыню, не входило в планы Яги, но было уже поздно.
МУРОМЕЦ:
Ты, старая карга, Емелю не видала?
ЯГА
Нет, не видала, ясный сокол Илюша!
ДОБРЫНЯ:
Брешет старая путана! Вон смотри Емелькин козел стоит.
МУРОМЕЦ:
Ты врешь, блудница! Был Емелька у тебя — факт. Вон, под березкой его «козел» припаркован!
ЯГА:
Это, касатик, мой «козел», я на нем дрова пилю.
РАССКАЗЧИК:
Яга вскочила в хату и, закрыла двери на железную задвижку. Тут же влезла с головой в сундук в поисках шапки — невидимки.
ЕМЕЛЯ:
Кто к тебе пожаловал?
ЯГА:
Дружки -кореша твои приперлись! Уф, лучше бы Кощей тебя в замке заточил. Сиди и молчи, будто ты умер, а не то я тебя поджарю и съем!
МУРОМЕЦ:
(стучит в хату)
Эй, старуха, открывай!

ЕМЕЛЯ:
(орет)
Илюша, я здесь! Она меня кандалами к стене приковала?
ЯГА:
(шепотом)
Цыц, ирод! Сгною в подполье и до смерти снасильничаю!
ЕМЕЛЯ:
Илья! Му — ро — мец!
ДОБРЫНЯ:
Ты слышал? В хате кричит кто-то. Давай — ломай двери!
РАССКАЗЧИК:
(слышится жуткий грохот — Муромец ломает булавой двери)
Уже через минуту дверь в хату от удара булавы, слетела с петель. На пороге стоял Илья Муромец, а следом за ним возник и взмыленный, как конь, Добрыня. Муромец гнул голову, чтобы не удариться головой о косяк, и вошел в хату.
МУРОМЕЦ:
Ну и вонь! Тут что, селедка стухла!?
ЕМЕЛЯ:
Зелье злодейское приворотное так воняет! Варит ведьма каждый день всякую хреновину овладеть моим телом хочет. От того такой запах дурной! Говорит, рецепт какой — то «Виагуры» у Кощея выведала, для повышения мужской страсти.
РАССКАЗЧИК:
Муромец вырвал из стены шкворень и освободил Емелю из плена.
МУРОМЕЦ:
А где сама Яга? Что сбежала, бесово семя, или прячется где?
ЕМЕЛЯ:
За печкой Сидит карга, под шапкой — невидимкой прячется!
Ты, Илюша, плесни туда из сей склянки, так она враз объявится!
ЯГА:
Я те, я те плесну! Ты что, барин, не видишь, кислота сие серная!
ЕМЕЛЯ.
А ты рожу — то свою покажи брутальным мужикам. А может ты уже в свои панталоны наложила, кикимора ты лесная!?
ЯГА:
(из-за печи)
А почто им моя рожа? Я же не Василиса Прекрасная, чтобы дефиле тут по подиуму вам устраивать!
МУРОМЕЦ:
Считаю до трех и плескаю кислоту. Хочу глянуть в глаза твои бессовестные.
ЯГА
Ну, ты, Илюшенька, своей лаской богатырской любую женщину соблазнишь!
РАССКАЗЧИК:
Яга сняла шапку невидимку и предстала перед Муромцем во всем своем обличии.
ЯГА:
Ну, вот она я, собственной персоной!
МУРОМЕЦ:
Ты мне тут реверансы не закручивай, плутовка! Знаем мы таких, — строго сказал Муромец. Ну — ка, признавайся, где Кощей Василину прячет?
ЯГА:
Так в башне ёна, а башня в замке Кощея!
ЕМЕЛЯ:
А где смерть Кощея!?
ЯГА:
А этого я не знаю.

МУРОМЕЦ:
А коли я мечом, да по твоей лебединой шее — то как!?
ЯГА:
А вот этого, касатик, делать не надо! Коша сказывал намедни, что смерть его на конце иглы. Игла в яйце! Яйцо то в шкатулке! Шкатулка в коробке! Коробка в кованом сундуке, а сундук тот сторожит Змей Горыныч. Он свою свободу на сто лет вперед Кощею в карты проиграл! Ты же, оболтус, меня надурил тогда, что ты с Горынычем совладал, а я узнала, что Горыныч каждый год, как гад болотный, свои шкуры меняет! Дружок твой Илюша Муромец у этого Горыныча целый гардероб в карты выиграл.
ЕМЕЛЯ:
Сие правда, Илья!?
МУРОМЕЦ:
Ну что? Ну, правда! Нам с Добрыней выпить браги дюже хотелось. Мы же знали, что у тебя мёды знатные, житные, лучше
берендейских!
ЕМЕЛЯ:
Так что выходит, костюмчик ношеный и паленый был, из секондхенда?!
МУРОМЕЦ:
Ну, брат, он хоть и ношеный, так ведь приличный же. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР и тот поверил, что ты его реликтового гада завалил!
РАССКАЗЧИК:
Емеля, заложив руки за спину, стал ходить взад и вперед по избушке. Он даже не предполагал, что его друзья так могли
развести. А с другой стороны, коли бы не они, то он не смог бы поймать щуку и никогда не увидел ни Персии, ни российских широт.
ЕМЕЛЯ:
Ладно, браты! Хрен с вами! Когда пойдем валить Кощея, то, чур, оригинальная шкура Горыныча моя! Брошу ее к ногам Василины, будто медвежью!
РАССКАЗЧИК!
Муромец почесал затылок и, глубоко вздохнул.
МУРОМЕЦ:
Не будет у тебя, Емелька, шкуры. Мы с Горынычем уже лет пятнадцать дружбу водим. Агент он наш под прикрытием в кощеевых
владениях. Не то, что сия карга старая. Голову пора ей сечь!
ЯГА:
Вот же шельмец! Продался московитам! А я то думаю чаго это он без чада тогда возвернулся. А он душу свою за три гривенных продал.
РАССКАЗЧИК:
Вложил Емеля меч в ножны, и присел на лавку да приуныл. Вскрывшаяся правда со шкурой друга змея, пошатнула его незыблемый авторитет и от этого его сердце охватила неведомая кручина.
впервые Емеля оказался в такой ситуации. Он понимал, что добряк Муромец не хотел его обмануть, а лишь жаждал выпить, и это оправдывало его деяния.
ДОБРЫНЯ:
Ну что сидим -кого ждем? Надо в Кощеев замок ехать!
ЕМЕЛЯ:
Кощей кольцо у меня волшебное забрал. Эта падла ему отдала!
Таперь у него вся сила вселенская!
МУРОМЕЦ:
Ничего, доберемся до его сундука со смертью — сам принесет на блюде с голубой каемочкой!
ДОБРЫНЯ:
Что, мужики, будем делать с Ягой!? Может, казним её, так на всякий случай, чтобы не путалась под ногами?!
РАССКАЗЧИК:
Яга заерзала на лавке, предчувствуя, что в данную минуту решается ее судьба. Надо было спасать себе жизнь и что — то придумывать, такое от чего ее сразу же амнистируют.
ЯГА:
(в панике)
Не губите добры молодцы Христа ради! Я же это не со зла! Ну да — было! Ну шутя, сбилась с верного путя! Так ведь я ж дитя природы -хоть без мозгу, но дитя! Шапку, шапку — невидимку в обмен за жизнь свою отдам. Пощадите, сынки, старуху. Уж больно мне пожить еще хочется. Глянуть хочу как вы Кощея уконтропупите!
ЕМЕЛЯ:
Черт с тобой — живи! Давай сюда шапку! Хватит, за голыми мужиками по баням шпионить и тайные гадости им делать!
РАССКАЗЧИК:
Подала Яга Емеле волшебный головной убор и горько заплакала.
ЯГА:
Кабы ведала я что из-за твоего кольца шапку-невидимку потеряю, никогда бы с Кощеем бы не связалась. Ой, как мне жалко, спасу нет! Как мне таперь мужчин охмурять — ума не приложу?
ЕМЕЛЯ:
Красотой своей охмуряй!
(богатыри заржали, словно кони)
МУРОМЕЦ:
Может хату ей спалим, чтобы народ самогоном не спаивала?
ДОБРЫНЯ:
Да пущай живет старуха. Ей же податься больше некуда.
РАССКАЗЧИК:
Вышли из избушки на воздух богатыри, вдохнули его морозную свежесть полной грудью. И на душе стало так спокойно и умиротворенно. Емелька был спасен, и теперь их ждало другое не менее опасное, но еще более интересное приключение.
КОНЕЦ ДЕВЯТНАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ.
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
РАССКАЗЧИК:
Вернувшись в замок Кощей, приказал своим слугам накрыть столы.
Он торжествовал свою победу и не мог отвести глаз от волшебного кольца, которое пленяло его блеском злата, а еще более предчувствиями своего могущества, которое оно могло ему дать. Кощей хотел что — то придумать такое необычное, но все его попытки заказать кольцу настоящее чудо сводились к каким — то банальным пожеланиям, которые он и сам мог исполнить заклинанием и волшебным скипетром.
КОЩЕЙ:
Что-то там Емелька про Персию говорил и чтобы я колечко против часовой стрелки провернул. Забавно — надо проверить.
РАССКАЗЧИК:
И позвал Кощей к себе Соловья перед дальней дорожкой. И отдал напоследок распоряжения по ведению хозяйства в замке.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Собравшись с духом, он повернул кольцо и сказал, как его учил Емеля. Не прошло и секунды, как оказался Кощей в мраморном замке. Стоит он среди апартаментов царицы Фатимы и головой крутит — диву дается, совсем не подозревая, что попал в поле зрения янычар.
Маймуна при виде вновь объявившегося златокудрого витязя, даже вскрикнула, посчитав, что это не Емеля, а шайтан, вернувшийся с того света. Лишь сама царица Фатима, лежащая на софе, не подала никакого вида волнения и страха, хотя сердце ее сжалось от такой неожиданной встречи с бывшим гостем, которого она велела казнить.
ФАТИМА:
О, сам посол Емеля собственной персоной явился. Видно, забыл ты свою головку буйную под плахой оставить? Аль тебе лобызания невольницы Маймуны понравились!?
МАЙМУНА:
О, госпожа, я сердцем чувствую, не витязь Емеля сей господин. Клянусь Аллахом, шайтан это.
КОЩЕЙ:
Я князь Феофан Лукоморский, а не сын рыбацкий. А ты кто такая будешь!?
ФАТИМА:
Тебе что, витязь, память отбило? Я царица Персии Фатима! А ты еще три дня тому назад на Емелю откликался.
КОЩЕЙ:
Что — то я вас, мадам, не помню. Первый раз вижу тебя женщина.
ФАТИМА:

Сдается мне пора бы тебе память освежить.
(хлопает в ладоши)
РАССКАЗЧИК:
В мгновение ока неизвестно откуда появились янычары. Кощей не успел подумать, как оказался в окружении охраны, так, что даже вздохнуть не мог.
КОЩЕЙ:
Ох — ох — ох! Напугала! А ну кыш, басурмане, по норам! А то папочка Кощей сейчас начнет колдовать.
ФАТИМА:
Взять!
РАССКАЗЧИК:
Щелкнула Фатима пальцами и бросились янычары на Кощея, но тут же, словно ударившись о невидимую стену, отлетели назад. Неведомая сила сбила их с ног, и они распластались по залу, подобно воинам, сраженным на поле брани.
ФАТИМА:
Взять!
РАССКАЗЧИК:
Вновь приказала царица.
Янычары, повинуясь приказу государыни, вновь бросились на Кощея с еще большей яростью и напором. Кощей только выставил вперед руку и вновь янычары отлетели назад.
ЯНЫЧАРЫ:
(хором)
Шайтан, шайтан!
РАССКАЗЧИК:
Страх обуял царицу. Теперь она поняла что вместо доброго Емели к ней пожаловал неизвестный колдун сметающей все на своем пути.
Кощей прошел к царскому ложу, на которой еще секунду назад возлежала невозмутимая царица Фатима и бесцеремонно присел на край софы.
КОЩЕЙ:
Ну что стоишь кикимора. Ну-ка прими гостя как подобает царскому этикету.
РАССКАЗЧИК:
И взял Кощей без спроса гроздь винограда и стал поедать янтарные ягоды, причмокивая губами от удовольствия.
Ряды янычар сомкнулись собой закрыв царицу. А наложницы в страхе отпрянули от софы.
КОЩЕЙ:
Разве так встречают дорого гостя? Ну что вы все разбежались. Ты царевна по нашей традиции -гостя накорми, истопи ему баньку, чай он с дороги дальней, а уже потом домогайся, кто я и откуда? Я, чай, гость заморский — интурист, а не какой — то дервиш с песчаного бархана!
РАССКАЗЧИК:
Царица Фатима, расплывшись в обольстительной улыбке, словно дикая кошка, крадущаяся к добыче, скользнула к софе, и легла рядом на царственное место. Она щелкнула пальцами и янычары скрылись из вида.
ФАТИМА:
Не сердись, витязь, о прекрасный за столь холодный прием. Тут давеча твой одноликий брат гостил, да угодить на плаху соизволил за свою дерзость. Правда, избежать ее сумел, шайтан. Испарился, фьюить — пшик и нет витязя! Вот я и решила, что ты — это он. И вернулся, чтобы поквитаться со мной. Не знала я господин, что ты крови царственной!
КОЩЕЙ:
То-то! Я есть владыка всех черных сил зла. Я император тьмы и царь страха. Звать меня Кощей Бессмертный!
(ДАЛЬШЕ)

КОЩЕЙ: (ПРОД.)
Кто мне не имеет желания повиноваться, тот об этом потом очень сильно жалеет!
РАССКАЗЧИК:
Положив последние ягодки винограда в рот, Кощей вытер пальцы о шелковое покрывало царицы.
КОЩЕЙ:
Емелька — сын рыбацкий! Колдовства и власти он хотел. Да где ему со мной, с князем тьмы совладать!? Кабы мне его рожа не нужна была для дела, то я давно бы его Змею Горынычу скормил!
РАССКАЗЧИК:
Блеснуло знакомое колечко на пальце Кощея. И увидела его
Маймуна, и сердце её защемило от приятных минут воспоминаний о Емельке. Уж больно хорош был добрый молодец, по сравнении с этим чужестранцем. Наклонилась над царицей, Маймуна и прошептала:
МАЙМУНА:
Государыня, а колечко на пальце гостя, великой магией обладает. Это благодаря ему витязь Емеля избежать казни сумел.
ФАТИМА:
Спасибо, дитя мое, я буду иметь это в виду.
РАССКАЗЧИК:
И хлопнула царица Фатима в ладоши, и в этот миг вошли в зал полуобнаженные девы. Несли они подносы с невиданными яствами. Кощей от такого изыска и разнообразия блюд проглотил слюну, словно верблюд, присосавшийся к бурдюку с колодезной водой.
ФАТИМА:
Угощайся, витязь, яствами заморскими, чай, дорога, видно, твоя была дальняя.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Вина зелена испей, а уж после ждет тебя ванна с благовонными маслами, да девы для плотских утех.
(хлопает в ладоши два раза)
РАССКАЗЧИК:
По сигналу царицы, неизвестно откуда полились звуки музыки.
(тихо звучит восточная музыка)
Из -за шелкового паланкина спускающегося с потолка, на середину зала выходят длинноногие девы невиданной красоты. В шелках прозрачных, на головах тюрбаны украшенные перьями, да с золотыми брошками, на груди монисты из жемчугов, изумрудов и золотых монет. И стали девы перед Кощеем своими роскошными телесами всякие телодвижения производить. От увиденной красоты у Кощея даже дух сперло. Не видал он ранее столько очаровательных невольниц.
КОЩЕЙ:
Нравится мне царица, как принимаешь гостя дорогого. Многие вещи перейму у тебя для своего замка.
РАССКАЗЧИК:
Так увлекся Кощей созерцанием полуобнаженных дев, что танец живота исполняли, что совсем бдительность утратил. Расслабился, разомлел на шелковых подушках. А тем временем Маймуна в вино сон-траву подсыпала. Не знал и не ведал Кощей о коварстве женском и сам того не заметив, как стал он засыпать. Так сильно его охватила дремота, словно это была не сон-трава, а песнь кота Баюна. Не в силах бороться, положил Кощей свою голову на шелковую подушку, да и заснул сном молодецким.
ФАТИМА:
(щелкает пальцами выскакивает охрана)
Связать супостата, заковать в железо да в темницу его закрыть.
РАССКАЗЧИК:
Пока янычары Кощея веревками пеленали Маймуна, скользнув мышью к ложу и стянула с него перстень. Очнулся Кощей в сыром подземелье, где несколько дней назад сидел Емеля. Почувствовав, что он прикован к стене Кощей напрягся, но оковы были настолько крепки, что не смог он совладать с ними не силой ни колдовством.
КОЩЕЙ:
Хитростью взяла -за это и поплатишься -кошка драная!
Погоди стерва персидская, только доберусь до скипетра, и тогда не миновать тебе участи Елены Премудрой.
РАССКАЗЧИК:
Долго ли, коротко ли рвался Кощей из оков, да не было у него той силы, которая могла бы замки раскрыть. Нужно было Кощею выпить ведро воды, чтобы тело силой богатырской налилось. Хотел было колечком воспользоваться, но его не оказалось на пальце. Видно знала Фатима что кольцо волшебное. Злость и ненависть обуяли его бессмертие, с такой силой что решил он мстить- мстить так жестоко, насколько позволяли ему его колдовские чары.
Притворился Кощей умирающим, и склонив голову, закрыл свои очи в ожидании. Долго ли -коротко ли дремал Кощей ожидая что кто-то появится и дождался.
МАЙМУНА:
Как спалось вам господин?

РАССКАЗЧИК:
Ничего не ответил Кощей. даже бровью не повел. Испугалась
наложница, коснулась она шеи Кощея и в ужасе руку отдернула.
Была шея чужестранца холодна, как камень. Вскрикнула Маймуна и помчалась в хоромы царские.
МАЙМУНА:
(задыхаясь от волнения)
Ваше царское величие, чужестранец дух испустил. Холоден словно мрамор омываемый горной рекой.
ФАТИМА:
Я распорядилась готовить эшафот. Я царица Персии Фатима, не
прощаю обид. Вернуть к жизни чужестранца.
РАССКАЗЧИК:
Бросились в темницу слуги и лекари придворные обступили Кощея. Благовония дают ему нюхать, растирают виски камфорным маслом. Приоткрыл Кощей веки.
КОЩЕЙ
(умирающим голосом)
Пить.
РАССКАЗЧИК:
Бросились придворные отпаивать князя тьмы. После первого кувшина Кощей открыл глаза чуть шире.
КОЩЕЙ:
Еще воды.
РАССКАЗЧИК:
И подали ему один кувшин. Выпил Кощей воду и слегка выпрямил плечи.
КОЩЕЙ:
Еще воды.

РАССКАЗЧИК:
Принесли янычары бадью на три ведра и влил в себя Кощей всю воду. Набрался он силищи такой что мог бы стены крушить, да не стал применять её раньше времени. Затаился, притворился умирающим. Спустилась в подвалы сама царица Фатима, чтобы лично видеть каков пленник.
ФАТИМА:
Что очухался?
МАЙМУНА:
Пришел в себя. Выпил чужестранец пять ведер воды.
ФАТИМА:
Ну тогда пора! На плаху его!
РАССКАЗЧИК:
Схватили янычары Кощея, выволокли на двор. А на эшафоте уже дубовый чурбак приготовлен. Подтащили они князя тьмы к колоде, да приковали к ней чтобы сбежать не мог.
ФАТИМА:
Ты думал я поверю тебе Емеля, что ты князь тьмы Кощей
Бессмертный. Сейчас глянем какого цвета у тебя кровь.
РАССКАЗЧИК:
Махнула царица рукой. Загремели барабаны. Загудели трубы. Поднял палач меч острый, ожидая сигнала государыни. Царица вытащила из рукава шелковый платок и…
ФАТИМА:
(грозно)
Казнить!
РАССКАЗЧИК:
Со всей силы палач опустил на шею Кощея свой острый ятаган. И отлетела голова, и упала в корзину. Но не умер Кощей.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
В тот же миг тело его без головы поднялось с колен и подняв дубовую плаху он со всей силы ударил ей палача так, что тот проломил эшафот и ушел в землю по самые колени. Разорвало тело Кощея кандалы. Люди увидев чудо воскрешения, в ужасе бросились в рассыпную. Царица Фатима от страха оцепенела, вцепилась в трон, и не могла даже встать с места. Тем временем Кощей водрузил голову на место, и она мгновенно приросла к туловищу, будто и не было той казни.
КОЩЕЙ:
(орет что есть сил и хохочет)
Бессмертен я! Я бессмертен! Ха-ха-ха!
РАССКАЗЧИК:
Царица Фатима настолько испугалась, что не могла слово молвить.
НАТ. ЛЕС. НОЧЬ.
РАССКАЗЧИК:
В то самое время когда князь тьмы Кощей крушил дворец царицы Персии Фатимы. Илья Муромец, Добрыня Никитич и Емеля сидели у костра вращая на вертеле тушку зайца. Костер трещал, пожирая огнем почерневший от времени сушняк, которого после бури в лесу было превеликое множество, а дым, закручиваясь спиралью, уходил в звездное небо, вместе с искрами, которые, взлетев выше деревьев, гасли в черноте ночи.
ЕМЕЛЯ:
(трещит костер)
Я вот, что себе кумекаю Ильюша, замок Кощея, нужно хитростью брать, ибо там нечисти, столько что нам втроем не совладать с ней.
МУРОМЕЦ:
(ДАЛЬШЕ)

ЕМЕЛЯ: (ПРОД.)
(трещит костер)
Ты, Емелька, особливо не переживай, да и не суетись особливо. Баталии с басурманами всегда должны иметь хитрый план. Уж больно сия парода погана и коварна. Сегодня тебе руку протягивают, а завтра кинжал в спину вгонят по самый ливер.
Мы с Добрыней на пару к воротам подойдем. А ты в шапке-невидимке будешь нашим резервом.
ЕМЕЛЯ:
Дело говоришь Илья -дело! Ох, и люда бесового мы завтра побьем!? У меня аж шкура мурашами покрылась.
МУРОМЕЦ:
А, жалеть их не стоит! Каких только чертей на службе у его бессмертия не состоит! Там тебе и Соловей — разбойник, и злые гномы, и дядька Черномор со своими упырями. Каждой твари по паре!
ЕМЕЛЯ:
Ага, еще и Змей Горыныч!
МУРОМЕЦ:
Ты, Емелька, особливо за Горыныча не переживай! Я с ним дружбу вожу уже лет пятнадцать. Бабник, бражник и картежник он -от комля! За жменю конопли индийской, он тебе не то что Василину отдаст, он и саму Кощееву смерть тебе подарит на блюдечке с
голубой каемочкой!
ЕМЕЛ:
Хорошо бы!
МУРОМЕЦ:
Ты мяса поешь, да спать ложись — утро вечера мудренее.

РАССКАЗЧИК:
Муромец, снял с вертела готового зайца и положив его на щит разрубил кинжалом на несколько кусков.
МУРОМЕЦ:
(Сопит, глотая слюну)
Эх, а вкусен, как сей косорылый! Обожаю я брат, томленую в печи да чесноком зайчатину. На, и ты отведай, чай завтра путь
дальний. А опосля спать ложись, чай на сытый желудок и сон приятней.
ЕМЕЛЯ:
(говорит и жует одновременно)
Да что — то не спится мне. Всё меня думка про Василину меня обуревает.
МУРОМЕЦ:
(жует и говорит)
А может у тебя её лик имеется. Уж больно глянуть хочу. Хоть краем глаза глянуть, по какой красоте ты, Емелька, сохнешь.
РАССКАЗЧИК:
Емеля расстегнул полушубок и достал из — за пазухи медальончик с ликом Василины, который ему перед дорогой дальней подарил Данила кузнец. Муромец поднес медальон к костру и оценивающе крякнул, увидев красивый лик Василины.
МУРОМЕЦ:
Эх, как девица чарами одарена! Устами червленая, да бела, как сметана, прямо настоящая дева ангелолепная. Только что — то она больше на Марьяну смахивает.
ЕМЕЛЯ:
Да, Илюша, Василина красна, словно писаное яичко в пасхальный день. А на Марьяну она похожа, от того что сие её сестра единородная и единокровная.
МУРОМЕЦ:
Да иди ты! Неужели Горыныч мне соврал, что потерял её.
ЕМЕЛЯ:
Потерять потерял — да кузнец Данила её отыскал и как видишь, взрастил как собственное дитя. Дал ей не только жизнь — дал, умение и промысел с железом совладать. Василина она и коня подковать может и меч — кладенец отковать.
МУРОМЕЦ:
Ха, так выходит не зря наш народ легенду сложил.
ЕМЕЛЯ:
Сие что есть за легенда?
МУРОМЕЦ:
Про меч — кладенец. Легенда такая по княжеству ходит, что Кощея можно убить не только сломав иглу с его смертью, но и мечом который из звездного железа, отковала дева непорочная, княжеских кровей. Вот видишь, все сходится. Василина твоя, не дочь Данилы кузнеца, а княжеская дочь Катерина. Ты теперь Емелька, зять князя Владимира. Как спасешь Екатерину, так он тебя амнистирует.
ЕМЕЛЯ:
Радостно слышать мне. Я это давно знаю, когда перед казнью меня Марьяна лобызала в уста. Я видел я её! Она с Василиной однолика, как я с Кощеем. Ты мне еще тогда говорил, когда мы в темнице сидели.
МУРОМЕЦ:
Дай меч твой глянуть. Ни разу меч -кладенец в руках не держал.
РАССКАЗЧИК:
Емеля отстегнул от пояса ножны и подал Муромцу. Тот, обнажив меч, поцеловал булат.
МУРОМЕЦ:
Правильные слова написаны на нем — «За веру. За любовь. За отечество». Ох, и повезло тебе Емелька. Видно правду сказал, что придется дозором твои поместья обхаживать. Меч этот с любовью, верой и правдой ковался. Легок, как голубиное перышко, а остр, как бритва брадобрея. У тебя есть тряпицы кусок?
ЕМЕЛЯ:
От Марьяны, шелковый платочек — пойдет?
МУРОМЕЦ:
Пойдет.
РАССКАЗЧИК:
Подбросил Муромец платок да мечом махнул и прямо в воздухе меч располовинил платок, будто так должно быть.
МУРОМЕЦ:
Меч твой настоящий и с любовью откован. Не каждый меч может разрубить в воздухе шелковый платок. Так что тебе половина и мне половина. Ну что приуныл — тоскуешь, поди по Василине?
ЕМЕЛЯ:
Ох, и тоскую, Илюша, спасу нет, как весь себя извел!
МУРОМЕЦ:
Так, поди, меч поточи! Я смотреть не буду. Тебе парень, сразу легче станет, и ты забудешь.
ЕМЕЛЯ:
Так мой меч остр, как бритва — ты же сам видел -кладенец дамасской стали.
МУРОМЕЦ:
Я не про тот меч, которым ворога рубят. Я про тот, который и девкам в радость.
ЕМЕЛЯ:
Нет у меня никакого меча более.

МУРОМЕЦ:
Ты, Емелька, не стесняйся- иди точи. Мы бывало в дружинах — перед баталией с супостатами всей дружиной от семени избавляемся. Это чтобы во время боя всякая хрень про баб в голову не лезла. Мы сие называем — «меч поточить».
ЕМЕЛЯ:
(удивлено)
Ха, так сие ты про рукоблудие мне ведаешь.
МУРОМЕЦ:
Ну да…
ЕМЕЛЯ:
Не, не могу брат — саднит дюже!
МУРОМЕЦ:
Видно точишь частенько? Ну, это и понятно, браток, оно — то дело молодое.
ЕМЕЛЯ:
Да нет же! Яга, гадина болотная, меня целые сутки пьяная хищноблудием домогалась. Как с горы сорвалась, раз восемь за день с меня портки стягивала да все норовила меня своей плотью до смерти довести.
МУРОМЕЦ:
Да иди ты! Нявошь путана ненасытна -мать ее!
ЕМЕЛЯ:
О, кабы ты ведал! Страху и боли натерпелся я — мама моя дорогая!
Не баба — а бесова блудница, карга старая. Кабы не вы с Добрыней мне бы конец пришел бы.
МУРОМЕЦ:
Эх надо было ей голову отсечь, чтобы больше сим блудом промысел не ведала. Мяса еще хочешь?

ДОБРЫНЯ:
Ты, Илья хоть бы трапезой со мной поделился, чай, я тоже жрать хочу.
МУРОМЕЦ:
Ах! Ты, старый хрен, не спишь!?
ДОБРЫНЯ
(зевая)
Да разве с вами поспишь тут? Вы тут, как за баб речи молвить стали, так весь сон напрочь ушел. Мне сразу девы голые, ну те, что в корчме Берендея привиделись. Меня от таких ваших речей «меч срамной» тоже беспокоить стал. Я уж думал заодно с Емелькой его поточить. А тут чую и зайцем жаренным пахнула. Вот я и покумекал, что больше «кошкой дохлой» прикидываться мне нет резона. Без мяса можно остаться. А меч свой завтра на кикиморах точить буду!
РАССКАЗЧИК:
Откусил Добрыня курок мяса аж да причмокнул от удовольствия.
ДОБРЫНЯ:
Ладно пропеклось -вкусно! Ты, Илюша, таперь сам спать ложись, моя очередь настала мясо на угольях тушить, да дозором бивак наш обходить. Завтра поутру замок Кощеев штурмом брать будем, надо ж мне чрево мясом набить, чтобы силы прибавилось.
РАССКАЗЧИК:
Муромец, одобрительно махнул головой, положил меч с ножнами под голову и, растянувшись на всю овчину, тут же захрапел.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:
ИНТ. ПЕРСИЯ. ДВОРЕЦ ЦАРЕВНЫ. ДЕНЬ.
КОЩЕЙ:
А, вот ты где? Решила меня, добра молодца казнить?
РАССКАЗЧИК:
Вырвал Кощей из рук царевны скипетр и направил на царевну.
КОЩЕЙ:
(грозно)
Чтобы им владети, нужно тайные заклинаниями ведать. Кольцо мне верни, или я сейчас превращу тебя в жалкую ящерицу!
ФАТИМА:
Не гневись, витязь — отведай лучше вина.
КОЩЕЙ:
Знаю я, каково твое вино -отравить меня желаешь!?
ФАТИМА:
Хочу чашу примирения с тобой испить.
КОЩЕЙ:
Я бессмертен!
ФАТИМА:
(жалким голосом -чуть не плача)
Не
Приди ко мне, мой бессмертный витязь! Я одарю тебя лаской и нежностью! Я поведаю тебе о сокровенных тайнах любви.
РАССКАЗЧИК:
Схватил Кощей царицу за руку и холод могильный пронзил её до самого сердца.
ФАТИМА:
Хладен ты, витязь, что камень, лежащий на дне морском. Нет в твоей груди сердца.
КОЩЕЙ:
Я же ведал тебе, что бессмертен я, оттого и сердца у меня нет.
ФАТИМА:
Изыди, шайтан!

КОЩЕЙ:
По — щучьему велению, по — моему хотению желаю зрить тело твое нагое.
РАССКАЗЧИК:
В эту минуту шелковые одежды покинули тело царицы Фатимы, и она предстала перед Кощеем в первозданном виде. Фатима вскрикнула и, схватив шкуру леопарда, прикрыла свой стыд.
КОЩЕЙ:
Коль желаешь шкуру зверя носить то носи. Да пусть будет так! Будешь ты зверем десять лет, пока гордыня не покинет тебя!
РАССКАЗЧИК:
Кощей направил на царицу скипетр и прошептал заклинание. В ту же секунду царица Фатима обернулась леопардом.
КОЩЕЙ:
Десять лет носить тебе сию шкуру…
КОНЕЦ ДВАДЦАТОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ЕМЕЛЯ, ВАСИЛИНА, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, СОЛОВЕЙ-РАЗБОЙНИК, ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
ВАСИЛИНА:
(поет в темнице и вышивает)
В темнице где я за решеткой темно,
Кощей там живет за стеною,
Зло поселилось в доме моем,
Смерть уж стоит за спиною.
Где ты, Емеля, любинький мой, ждать я тебя не устану.
Буду тебя всю жизнь ожидать,
с солнышком рано я встану.
В руки иголку возьму и холсты, золотом вышью сорочку. Знаю, вернешься опять ко мне ты,
будем навеки с тобою.

В темнице сейчас за решеткой темно, Кощей тут живет за стеною.
Зло поселилось в доме моем,
смерть уж стоит за спиною.
Где ты, Емеля, приди мой дружок. Сердце уж рвется на волю. Где ты, мой ангел и мой дурачок, буду я вечно с тобою.
РАССКАЗЧИК:
Пела Василина в темнице, по памяти вышивая на холсте лик Емели.
СОЛОВЕЙ:
Ну, что ты все воешь? Что ты воешь? Целую неделю, воешь и воешь, воешь и воешь! Самой не надоело скулить?
ВАСИЛИНА:
Да пошел ты, свисток полицейский.
РАССКАЗЧИК:
Василина схватила со стола чашку с фруктами и швырнула в Соловья разбойника. Яблоки, виноград, апельсины разлетелись по всей камере.
СОЛОВЕЙ:
Ты Василина, дура! Витаминами не разбрасывайся! Скажу вот его бессмертию, он тебя в жабу обернет, будешь мухами питаться, а не заморскими пельсинами.
ВАСИЛИНА:
Вот придет Емелька, он вам устроит битву под Фермопилами. Зубы тебе волшебные выбьет, больше не сможешь русичей своим свистом изводить!
СОЛОВЕЙ:
(смеется)
Ха-ха-ха! Твой, Емелька уже два дни, как Ягу забавляет. А она хоть и страшна до безобразия, но, как женщина, скажу тебе — ей цены нет. Ее даже Кощей бессмертный боялся. Думал, что она его до смерти залюбит!

ВАСИЛИНА:
(в гневе)
Врешь ты, Соловушка! Хочешь мое сердце девичье ранить!? Не бывать этому. Вот наложу на себя руки, будешь перед своим
Кошенькой ужом ползать.
РАССКАЗЧИК:
В это время в кованые врата кощеева замка кто — то громко постучал. Звук, отразившись от гранитных стен, полетел по коридорам, распугивая местных обитателей рассадника зла. Полуобнаженные Кикиморы с воплями промчались мимо Соловья — разбойника, прячась от пришельцев в тайные подвалы, которых в замке было великое множество. Вороны в ужасе с карканьем вспорхнули с крыш, обдав кощееву прислугу градом птичьего помета.
ВАСИЛИНА:
Вот она твоя смертушка пришла! Это Емелька мой пожаловал!
СОЛОВЕЙ:
Сиди дурочка, молочник молоко принес. А твой Емелька силой такой владеть не может. Он дохлый и чахлый..
РАССКАЗЧИК:
Выйдя во двор, гордой походкой он подошел к воротам и открыл небольшую форточку, чтобы видеть непрошеного гостя.
СОЛОВЕЙ:
Ну, кто еще тут тарабанит -мать вашу?
РАССКАЗЧИК:
Кулак Ильи Муромца, влетел через окошечко, и в мгновение ока выбил разбойнику два верхних зуба.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Соловей, пролетев несколько саженей, ударился головой об крыльцо и на какой-то миг потерял сознание. Тяжелый удар чугунной булавы заставил его очнуться.
Соловей, сунув пальцы в рот, хотел было засвистеть своим жутким свистом, чтобы сразить врагов, но вместо этого послышалось жалкое шипение, похожее на звук, издаваемый Змеем Горынычем в минуты пьяного сна.
СОЛОВЕЙ:
Жубы, жубы мне, фыбил гад! Орган швишту мне шпортил!
РАССКАЗЧИК:
Мажордом ползал по двору на карачках в поисках своих волшебных зубов, которыми он мог засвистеть любого ворога.
МУРОМЕЦ:
Открывай врата, бесово семя! Разнесу к ядреной Фене сей замок!
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
Поди отшель прочь, добрый молодец, Горыныча ш цепи шпущу,
закушает до шмерти!
МУРОМЕЦ:
А ты скажи Горынычу, что Илья Муромец за должком пожаловал. Он мне еще с прошлого года двадцать золотых должен. Пусть отдает.
РАССКАЗЧИК:
Соловей в тот миг, шаря глазами по каменным плитам двора, все же обнаружил свои выбитые зубы и, заливаясь слезами от радости, вставил их на место, надеясь, что они еще приживутся.
СОЛОВЕЙ:
Горыныч, мужики, жанят!

МУРОМЕЦ:
Ну — ка, глянь на меня Соловушка, да поклянись своими волшебными зубами, что Горыныч занят.
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
Ага, это штобы ты, вновь мне их выбил, шупоштат ты Мошковшкий?
МУРОМЕЦ:
Да не боись, я назад отойду, саженей на десять.
РАССКАЗЧИК:
Соловушка, увидев что богатырь отпрянул, вплотную подошел к воротам и выглянул в окошечко. Там, середь поляны, прямо перед вратами стояли два здоровенных богатырских коня, на которых восседали Илья Муромец и Добрыня Никитич. В ту минуту Соловей даже представить себе не мог, что прямо перед ним, уже, засучив рукава и сжав кулаки, стоит под шапкой — невидимкой никто иной, как Емеля.
СОЛОВЕЙ:
Ну, что ты хочешь, Илюша!?
РАССКАЗЧИК:
Соловей, не видел как невидимый кулак Емели стрелой, пронзив воздух, впился Соловью ему между носом и верхней губой.
МУРОМЕЦ И ДОБРЫНЯ
(смеются хором)
Ха — ха — ха!
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
За шо, за какие грехи вы меня, добры люди, прямо по органу швиштабьете. Я вам шо, бокщершкая груша!?
МУРОМЕЦ:
Открывай врата — язвить твою мать! А не откроешь, расшибу булавой.

РАССКАЗЧИК:
Увидев свои зубы, Соловей на карачках подполз к ним и, трясясь от страха, вновь водрузил их на свои места, надеясь, что на этот раз им удастся вновь пустить корни. Подвязав морду белым платком, Соловей тут же капитулировал. Отчаянно махнув рукой, обреченный на поражение, открыл врата.
МУРОМЕЦ:
Давно бы так! Смотришь и зубы на месте остались, дурачок!
РАССКАЗЧИК:
Следом въехал Добрыня, а уж за Добрыней, словно бесплотный дух, продефилировал Емеля, постучав для прикола по плечу Соловья.
Соловушка вздрогнул и, схватившись обеими руками за свою челюсть, вновь затрясся от страха, ожидая очередного удара.
МУРОМЕЦ:
Ну, иди, открывай, Соловушка, темницы, да веди к нам красную девицу, и не забудь овса отборного коням подать.
РАССКАЗЧИК:
Пока богатыри вязали к стойлам своих жеребцов, Соловушка, прогнувшись в пояс, исчез в бесконечных коридорах замка.
Уже через несколько минут из хором кощеевых, словно пава, на крыльцо вышла Василина. Она хотела броситься на шею своего спасителя, но она нигде не увидела Емели. Василина растерялась.
ВАСИЛИНА:
А где Емелька?

РАССКАЗЧИК:
В эту минуту кто — то эфемерный и невидимый коснулся её плеча, и вдруг теплые губы Емели впились в алые уста девицы.
ЕМЕЛЯ:
(снимает шапку невидимку)
Здесь я любимая моя!
ВАСИЛИНА:
Емелюшка, жив! Жив мой милый! Мой любимый живой!
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
Шовет вам да любоффь! Я же говорил, шо у тебя будет наштоящее щаштье!
ВАСИЛИНА:
Ах ты, сатрап! Ах ты, червь земляной! Да я тебя в темнице сгною, как ты меня гноил!
РАССКАЗЧИК:
Василина дала Соловью пощечину и он окончательно потерял свои зубы, которые полетели на булыжную мостовую. Несколько раз подпрыгнув провалились сквозь чугунную решетку, которая прикрывала сточный канал. Соловей при виде кончины своих органов свиста, окончательно потерял рассудок и стал биться в психозе головой об решетку.
МУРОМЕЦ:
Хватит Соловушка придуряться. Скажи, что тебе повезло и тебя еще не вздернули тут на уличном фонаре. Давай, веди нас в подвалы темные к Змею Горынычу, где он сундук Кощея дозором обходит.
РАССКАЗЧИК:
Соловей спорить не стал. Он знал крутой нрав Муромца и ничего не говоря, повел богатырей холодными подвалами в казематы где сидел Горыныч. Шли не долго.
(ДАЛЬШЕ)
РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
В конце коридора показалась скрытая паутиной огромная кованая дверь с тремя пудовыми замками.
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
Тут ён шидит.
ДОБРЫНЯ
Жуткое место.
МУРОМЕЦ:
Давай -ключи неси.
СОЛОВЕЙ:
(шепелявит)
А нет ключей! Дядька Черномор ключи ш шобой уволок. Он у Кощея главный ключник.
РАССКАЗЧИК:
Добрыня подошел к двери и примерился к замкам, оценивая на ощупь их надежность.
ДОБРЫНЯ:
Силы такой нет, чтобы открыть их.
МУРОМЕЦ:
Отойди -ка, Добрынюшка, я приложусь булавушкой своей, авось разобьем.
РАССКАЗЧИК:
Муромец поплевал на руки, потер ладони и, замахнувшись, в треть силы ударил булавой по замку. Сноп искр озарил темень подвала, но замок даже не дрогнул. Муромец недовольно крякнул, и второй раз замахнулся булавой. Теперь уже в пол силы он ударил по замку. Второй раз пламя вырвалось из — под булавы, озарив весь подвал, но замок, как висел, так и остался висеть. Третий раз Муромец плюнул на руки и в третий раз уже в полную силу ударил по замку.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
Грохот и молнии распороли темень подвала, булава, не выдержав такой силы, раскололась пополам, а на замке появилась лишь маленькая царапина.
МУРОМЕЦ:
Не вздолить нам сих запоров.
ДОБРЫНЯ:
Не кручинься, надо думу думать как сии замки нам снять.
РАССКАЗЧИК:
Вышли богатыри из подвала на замковый двор и уселись на крыльцо, погрузившись в раздумье.
ЕМЕЛЯ:
Что, Илюша, не поддаются замки кованые?
МУРОМЕЦ:
Ох, Емелюшка, тверды же, бесово семя! Я вон булаву свою пополам расколол, а на нем лишь царапинка осталась. Может, порохом рванем?
РАССКАЗЧИК:
Тут к богатырям подошла Василина и внимательно стала слушать мужицкие разговоры.
ВАСИЛИНА:
Может, дядя Илья, мне попробовать? Добром и лаской нужно сии запоры отворять, а не силой грубой богатырской!
РАССКАЗЧИК:
Услышав слова девичьи богатыри залились богатырским смехом с такой силой, что кони, мирно жевавшие овес, в страхе поднялись на дыбы, чуть не оборвав поводья.
ЕМЕЛЯ:
А пущай Василина попробует, у нее рука легкая.

МУРОМЕЦ:
Ну — ка, Соловушка, озари деве Кощеевы катакомбы, пусть потешится сама, да и нас потешит. Чай давненько мы не смеялись!
РАССКАЗЧИК:
(звук горящего факела)
Соловей запалил факел и ступил в темень подвала. Василина с Емелей двинулись следом, увлекая за собой богатырей.
Подойдя к двери, Соловей воткнул факел в канделябр, прибитый к стене, и отступил назад, давая Василине оперативный простор.
Девушка подошла к двери и под ухмылки богатырей потрогала пудовые замки. Вытащив из волос металлическую заколку, она колупнула ей один из замков. В ту же секунду дужка огромного затвора открылась. Емеля вытащил его из пробоя и, словно дорогой подарок подал удивленному Муромцу, который стоял в оцепенении, широко открыв свой рот от удивления. Так же легко Василина совладала и с другими замками, которые спокойно открылись, повинуясь легкой девичьей руке.
ДОБРЫНЯ:
Учись, Илюша! Это тебе не семипудовой булавой махать! Тут разум нужен, а не сила богатырская! Вот что значит, дочь кузнеца!
ВАСИЛИНА:
Довелось мне дядя Илья, с тятей замки такие ковать. Так я и выведала у него где тайные пружинки находятся, которые запоры держат. Ковырнешь те рычажки и замок сам открывается.
ДОБРЫНЯ:
Во как! Правду говорят, замок от честных людей.
(ДАЛЬШЕ)
ДОБРЫНЯ: (ПРОД.)
А вор и из — под замка все вынесет.
РАССКАЗЧИК:
Муромец распахнул дверь, и его взору предстала жуткая картина: Там, среди сундуков со златом и серебром, на ковчеге со смертью Кощея лежал прикованный к стене железными цепями Змей Горыныч. Две головы, безжизненно вытянув шеи, лежали на сундуках с закрытыми глазами, будто были при смерти. Третья, истекая слезами, открыв рот, болезненно и жалостно шипела, вывалив наружу язык.
МУРОМЕЦ:
Я вижу, Горыня, тебя ирод сей голодом заморить хотел?
ГОРЫНЫЧ-3
Эх, Илюша, проиграли мы Кощею в карты свою свободу на сто лет вперед. А он, сволочь, видно порешил сгноить меня в этом жутком подземелье.
МУРОМЕЦ:
Так, Соловейка — собирай немедля всю прислугу. Подать моему другу два бочонка вина, десять баранов и всякого рода яств великое множество! И чтобы одна нога там, а другая здесь!
РАССКАЗЧИК:
Отряхнулся Соловей и исчез исполнять указ Муромца. Власть менялась и теперь от его исполнительности зависела его судьба.
МУРОМЕЦ:
Сейчас, Горыня, мы тебя накормим, напоим и отпустим на волю полетать. Тебя аспида в красную книгу занесли. Ты же теперь,
рептилоид реликтовый, достояние нашей державы — символ!

ГОРЫНЫЧ-1
Мы верили! Мы ждали! Мы знали, что ты, освободишь нас Илюша, из этого проклятого заточения. Кощей мстит мне за княжескую дочку.
РАССКАЗЧИК:
Не прошло и десяти минут, как двери широко распахнулись и в казематах появились грудастые кикиморы. Они несли на подносах, всевозможные кушанья: баранов, запеченных с чесноком, поросят с черносливом, гусей в яблоках. Все это будоражило Горынычу аппетит. Ящер тут же воспрянул духом. Две головы жрали, а третья все это великолепие запивала вином. Уже через десять минут, надувшись, словно дирижабль Цеппелин, Горыныч уселся на сундук со смертью Кощея и, погладил себя по брюху.
ГОРЫНЫЧ-1
Ну, Илюша, по какому вопросу ты нас соизволил потревожить?
МУРОМЕЦ:
Нам, Горыныч, смерть Кощея нужна. Хотим твоего хозяина со свету изжить.
ГОРЫНЫЧ-2
Мы вообще — то тут на службе состоим у Кощея. Его бессмертие
нам через сто лет свободу обещали.
ЕМЕЛЯ.
Эй ты, рептилия трехголовая, ну — ка, спрыгнул с сундука!
ГОРЫНЫЧ-3:
Ильюша, сие что за поц тут такой — под ногами крутится?
Он что не знает что мы при исполнении и можем навалить?

МУРОМЕЦ:
Не обижася -сие Емелька, он сын рыбацкий и богатырь по совместительству!
ГОРЫНЫЧ-3
Ты скажи сему юнцу, что у меня в желудке еще немного места осталось. Могу оприходовать. Пойдет вместо десерта.
ЕМЕЛЯ:
Выходи на бой, чудо — юдо поганое!
ГОРЫНЫЧ-1
Ты, добрый молодец, ножик -то свой спрячь, а то я хвост подниму, да и из грешного горла дуну, от тебя только одни головешки останутся. Скажи ему, Илюша, чтобы не гоношился тут, как блоха под хвостом собаки. Я же гад реликтовый, меня княжеский закон блюдет.
ЕМЕЛЯ:
Ты, Горыня, нам смертушку Кощееву отдай, да и вали себе хоть в Малороссию, хоть за батюшку Урал.
ГОРЫНЫЧ-3
Эх, Илюша, я бы и рад, да ведь проигрался я в карты, а ты сам знаешь, долг карточный — дело чести!
МУРОМЕЦ:
Так давай пару партеек скинемся, ты и отыграешься.
РАССКАЗЧИК:
Глаза Горыныча при виде карт загорелись, словно угли. Он был страстным поклонником игры и никогда не упускал минуты придать свое тело зуду карточного азарта, от которого он испытывал такое же блаженство, как коты от корня валерьяны.
ГОРЫНЫЧ-1
Давай, сдавай…

МУРОМЕЦ:
Что ставить будешь, игуана ты трехголовая?
ГОРЫНЫЧ -3
Че — че? Цепь ставлю, что к моей ноге прикована.
РАССКАЗЧИК:
Три головы в шесть глаз уперлись в веер и стали совещаться друг с другом, придумывая замысловатые ходы. Обычно такие совещания перерастали в драку. Ни одна голова не принимала поражение, считая, что во всем виновата другая. Горыныч любил играть в карты, но очень редко выигрывал именно по той причине, что головы никогда не могли прийти к консенсусу.
МУРОМЕЦ:
Давай цепь — годится!
РАССКАЗЧИК:
В ту минуту, Василина, видя развернувшиеся баталии, заткнула уши руками, чтобы не слышать бранных слов, которые вырывались из трех голов Змея. Одна голова играла, другая билась с третьей, обзывая ее похабными словами. Змей то топал ногами, то бил хвостом по одной из голов, стараясь нейтрализовать самую говорливую. В конечном итоге он проиграл не только цепь, но и сундук со смертью Кощея и все злато, которого в подвале было больше, чем в закромах князя Владимира.
ГОРЫНЫЧ-1
Емелька, ты касатик, пока не уходи! Отрубил бы ты мне этих двух придурков. Я из — за них я постоянно проигрываю.
РАССКАЗЧИК:
Крайние головы обиженно переглянулись и стали долбать центральную по самой маковке так, что на ней шишка выскочила.
Пока Горыныч сам с собой выяснял отношения Емеля, подхватил
сундук со смертью Кощея и преспокойно покинул замковые казематы.
МУРОМЕЦ
Ну что, Емеля, сбылась мечта? Смерть Кощея теперь в наших
руках. Может, изведем упыря прямо сейчас?
ЕМЕЛЯ:
Нет! Хочу, чтобы князь посмотрел, какого он себе зятька завел. Пусть меня сначала амнистирует. Потом в хоромах княжеских приведем приговор в исполнение.
МУРОМЕЦ:
Чему бывать, того не миновать! Ну — ка, Соловушка, подай Кощеев экипаж новому хозяину!
СОЛОВЕЙ:
Не извольте бешпокоиться, гошпода богатыри, ишполню в один миг.
РАССКАЗЧИК:
Пока Емеля с Василиной к отъезду готовились, Добрыня, во всю флиртовал с пышногрудой девицей, которая подрабатывала у Кощея на кухне кухаркой. Добрыня любил вкусно покушать, поэтому упустить такой момент он не мог. Придерживая девку за талию, он что-то шептал ей на ухо, от чего она смеялась, и счастливо улыбалась. Как все мужчины, прощаясь, он обещал ей уже скоро вернуться -и она как дурочка верила ему. Добрыня был уже не молод, и знал, что их встреча совсем не за горами.
ДОБРЫНЯ:
Не грусти, малышка, я вскоре возвернусь к тебе. Мы построим маленький домик на берегу реки и всю жизнь проживем там до
скончания нашей жизни — долгие лета.
РАССКАЗЧИК:
Добрыня и Муромец дождались, когда Соловей — разбойник подаст экипаж и пришпорив коней, гордо потрусили в сторону тридесятого царства. Тройка кощеевых гнедых, словно птицы, понесли Емелю и Василину в след за богатырями, оставляя за собой освобожденного Змея Горыныча. Тот сидел на крыльце замка в окружении блудниц и кикимор, и махая крылом, жалостливо всхлипывал, вытирая слезы платочком.
МУРОМЕЦ:
Эх жаль Емелька, что Кощей твоим кольцом завладел. Сейчас бы накрыл нам поляну яствами, да шатер поставил от мороза. Не пришлось бы нам в лесах дремучих прятаться.
ЕМЕЛЯ:
А может к мамане? Там и бражка медовая и огурчики квашенные.
МУРОМЕЦ:
Засада у тебя. Стрельцам дана команда тебя изыскать и ко двору доставить. Князь сто золотых за твою голову обещал.
ЕМЕЛЯ:
А как же Кощей?! То бишь Феофан Лукоморский?
РАССКАЗЧИК:
Переглянулись богатыри почесали затылки.
ДОБРЫНЯ:
А взаправду, как отличить Феофана Лукоморского от Емели, а
Василину от Марьяны?
МУРОМЕЦ:
А никак! Сейчас перекусим, ляжем спать, а утром в Кремль на
Кощеевом экипаже въедем. А ну-ка Емеля, глянь, а нет ли там в
карете походного кощеева чемодана. Чай походное платье его бессмертия должно быть.
ДОБРЫНЯ:
Что хочешь Емельку в кощеевы хламиды переодеть?
МУРОМЕЦ:
Не только переодеть, а даже и женить на Василине! Пущай князь думает, что Емеля есть Феофан Лукоморский, а Василина княжна
Марьяна. Пока настоящая Марьяна будет в опочивальне своей спать напившись сон-травы, мы Емельку на Василине оженим.
ДОБРЫНЯ:
(с восхищением)
Ну ты голова!!! А как князь прознает про нашу интригу?
МУРОМЕЦ:
Не пойдет князь супротив Василины. Князь рад будет, что дочку нашел, да на её свадьбе погулял.
ДОБРЫНЯ:
Ну тогда надобно молодым сказать. Хватит им в кощеевой карете лобызаться да нежится. Пора и на благо отечества потрудится.
РАССКАЗЧИК:
Подошел Добрыня к карете, да постучал в двери, чтобы молодых врасплох не застать.
ДОБРЫНЯ:
Эй, Емелька милости просим вас с Василинушкой к нашему костерку. Чай рябчики, да тетерева жиром капают как в рот просятся. Да и дело у нас есть к вам…
КОНЕЦ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: ЕМЕЛЯ, ВАСИЛИНА, МАРЬЯНА, ИЛЬЯ МУРОМЕЦ, ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ, КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ, КОЩЕЙ, МАРФА, ЩУКА.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
ИНТ. ДВОРЕЦ. ЦАРСКИЕ ХОРОМЫ.
РАССКАЗЧИК:
Емеля ехал в экипаже, завернув себя и Василину в соболиную шубу, экспроприированную в Кощеевых подвалах, как компенсацию за страдания и унижения. Сидели влюбленные в обнимку, поставив ноги
на сундук, в котором смерть Василина, положив голову ему на плечо, мирно дремала, крепко сжимая ладонь Емели Экипаж плавно покачивался на кочках и еще больше убаюкивал молодых, которые после долгой разлуки и столь невиданных для себя приключений наконец — то были вместе.
После длительного путешествия по лесам, полям и перелескам богатырский эскорт на третий день полным составом прибыл в Кремль прямо на княжеский двор.
СПИРИДОН:
Тпру-тпру -куды прешь-холера твою мать? Почему нарушаем глаголы царского уклада о дорожном движении?
МУРОМЕЦ:
Ты что Спиридон, белены объелся? Это же мы Добрыня и я
твой воевода Муромец.
СПИРИДОН:
Подорожные грамоты прошу приготовить. Карету его княжеского величия Феофана Лукоморского к осмотру предъявить.
МУРОМЕЦ:
Я Спиридон, воевода твой! Какого черта!?

СПИРИДОН:
А я надзорный подорожного контроля, и хочу знать, ёсь у вас какие державные грамоты на управление конским гужевым транспортом.
ДОБРЫНЯ:
Илья, да это же он сонный! Дай ему пятак и поехали. Спиридон так в мздоимстве погряз, что выходит на службу даже во сне. Каменные хоромы в Рублеве строит.
МУРОМЕЦ:
Ну как проснется стервец, отправлю на конюшню -навоз разгребать.
А я вот Добрыня, мзды отродясь не брал — мне знаешь, как за державу обидно –мама моя дорогая!
РАССКАЗЧИК:
Бросил Муромец Сиридону пятак. Тот поймал, надкусил и махнул
палицей.
СПИРИДОН:
Пергаменты в полном порядке, следуйте по правой стороне — счастливого вам пути…
РАССКАЗЧИК:
Въехал Емеля на карете Кощея на кремлевское подворье да
припарковал карету рядом с каретной. Василину в шапке невидимке в свои служебные хоромы провел, да спать уложил. А Добрыня переодетого в хламиды Кощея доставил ко дворцу.
КНЯЗЬ ВЛАДИМИР, как подобает государю по протоколу, держа скипетр и державу, вышел по красной дорожке встретить своего будущего зятя, приняв Емелю за Феофана Лукоморского.
КНЯЗЬ:
Доброго здравия княжич. Я уж третий день на измене нахожусь. Уговор был, что прибудете вы, княжеское величие еще два дня тому.
(ДАЛЬШЕ)
КНЯЗЬ: (ПРОД.)
Венчание на завтра намечено. Попы церковь к обряду готовят. Извелась девка, спасу нет!
ЕМЕЛЯ:
Уговор был князь, что отлучусь я. Надобно было дворец к приезду молодой княгини подготовить. Полы помыть, да витражи протереть, чтобы солнце было видно. Да дары вашему величию приготовить.
РАССКАЗЧИК:
Бросился князь обнимать Емелю. Рад был радешенек, что наконец-то зять вернулся, а значит и свадьбе быть. В эту торжественную минуту, когда на кону стояла судьба державы, Емеля почувствовал себя настоящим воином — освободителем, который ценой своей жизни спасает отчизну от посягательства супостата. Тем часом пока
Емеля умными разговорами князя развлекал, Илья Муромец навестил апартаменты Марьяны.
МУРОМЕЦ:
Доброго здравия Марьяна Владимировна, хочу доложить, только что князь Феофан Лукоморский прибыл. Батенька на завтре намечают ваше венчание.
МАРЬЯНА:
Ну слава тебе Господи! Наконец-то мой жених пожаловал. А я уж думала, что сбежит окаянный. И что мне делать? Может пройтись князя проведать?
МУРОМЕЦ:
По традиции Марьяна Владимировна, жених и невеста в храме господнем встречаются во время венчания. Так что прибывайте, пока в опочивальне. Утро оно вечера мудренее будет.
РАССКАЗЧИК:
Вышел Муромец на княжий двор, дождался когда Добрыня с Емелей покинут аудиенцию, и уже все вместе вернулись в хоромы богатырские.
МУРОМЕЦ:
Ну что братья и сестры. План таков: Княжна до завтра -до венчания будет находится в своей опочивальне. В вечери когда на подворье никого не будет, я провожу Василину в княжеские покои, чтобы она к венчанию облачилась в свадебное платье.
ВАСИЛИНА:
А мне потом князь голову не отрубит?
МУРОМЕЦ:
Не думаю! К венчанию должен и Кощей поспеть. Стража его перехватит для выяснения личности. Чай он на Емельку уж больно похож.
Пока его дружинники вязать будут, ты Василинушка и Емелька будете обвенчаны. А коли богоугодное деяние будет совершено и господними словами скреплено, то князь сих святых уз разорвать уже не сможет.
ВАСИЛИНА:
А кои меня князь не признает?
ЕМЕЛЯ:
Так у тебя же на лице вуаль будет. Ни одна придворная собака тебя не опознает.
МУРОМЕЦ:
Пока княжна Марьяна будет в опочивальне дрыхнуть, вы с Емелькой станете законными супругами.
РАССКАЗЧИК:
Не ведала еще Василинушка, что она дочь князя Московии.

Договорились богатыри с Емелей заранее, что сохранят они сию тайну до бракосочетания с Емелей, не ради интриги, а ради безопасности кузнеца Данилы, ибо князь от шока, мог натворить много бед.
ВАСИЛИНА:
Значит пока княжна Марьяна будет в опочивальне сны диковинные смотреть, я в её платье под венец пойду. А если я так не захочу?
ДОБРЫНЯ:
Тогда Василинушка, пожалует Кощей, женится на Марьяне, и как её законный супруг завладеет полцарствием. А Емельку твоего снова поведут на эшафот -рубить голову. И на сей раз ему бежать не придется ибо Кощей его кольцом всевластным завладел.
ВАСИЛИНА:
Я ради Емели готова на все. Пусть нас вместе казнят. Нет мне жизни без милого дружка.
ЕМЕЛЯ:
Значит тогда сделаешь, как я тебя прошу.
ВАСИЛИНА:
Ради тебя Емелюшка, сделаю все хоть на эшафот пойду.
ЕМЕЛЯ:
А под венец?
ВАСИЛИНА:
И под венец тоже.
РАССКАЗЧИК:
Лишь только стемнело и в княжеском дворце зажглись свечи Муромец надев шапку невидимку, проник в покои княжеские. Выбрав момент, он подсыпал сон-траву в вечерний чай княжне Марьяне и когда она заснула, спрятал её в чулан. Через десять минут на кровати
Марьяны уже лежала Василина.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
РАССКАЗЧИК:
Утро выдалось на славу. Солнце отражалось в золоченых куполах храма, а малиновый звон колоколов разносил по всему княжеству добрую весть-княжна Марьяна сочетается браком с князем Феофаном Лукоморским.
ПРАСКОВЬЯ:
Подъем ваше княжеское величие, пора надеваться, и морду бураком красить, чай венчальная карета уже к красному крыльцу подана. Папенька ваш, уже в трапезной указы дает по поводу угощений.
РАССКАЗЧИК:
Непривычно было Василине просыпаться в княжеских покоях -тревожно было. Не думала она, что ни одна душа не сможет отличить её от княжны Марьяны.
ВАСИЛИНА:
Давно не почиваю. Думы думаю.
ПРАСКОВЬЯ:
А что тут думать ваше княжеское величие. Морду бураком натер, платье свадебное натянул, крали жемчужные на шею, и рысцой под венец за королевича, пока ён в дальние дали не убег.
ВАСИЛИНА:
Не королевич, а князь Феофан Лукоморский.
Значит и княгиня я буду Лукоморская.
ПРАСКОВЬЯ:
Звучит красиво! Вы ваше княжеское величие к зерцалу присядьте, сейчас девки придут вас к венчанию будут готовить.

РАССКАЗЧИК:
Не привычно было Василине. Думала что еще секунда и откроется тайный умысел. и заорут холопы да прислуга о подмене невесты.
Но все было тихо и гладко.
А тем временем Емеля переодевшись в наряды Кощея, расхаживал по гостевым покоям, переживая, что Василина провалится и весь их замысел о долгой и счастливой жизни, закончится на виселице или на плахе. Двери открылись и в хоромы вошел Муромец.
МУРОМЕЦ:
Ну что жених- готов к венчанию.
ЕМЕЛЯ:
Что-то трясет меня словно перед казнью.
МУРОМЕЦ:
Не боись, я уже в храме побывал и с батюшкой имел беседу. Нет тут никакого греха. Когда будет вас венчать он назовет ваши настоящие имена. Ты Емеля. ну а твоя Василина станет Катериной. Экипаж уже к крыльцу подан.
ЕМЕЛЯ:
На всякий случай меч возьму. Что-то на душе у меня не спокойно. С минуты на минуту должен Кощей пожаловать.
МУРОМЕЦ
Да не дрейфь сынок! Охране дан наказ вязать жестоко в кандалы кто будет злат кудрями, да назовет себя Феофаном Лукоморским.
РАССКАЗЧИК:
Время пролетело быстро и вот уже экипажи с женихом и невестой приехали к храму господнему. Народу на соборном дворе собралось великое множество. Все кричали молодым здравицы, а звон колоколов бил радостными переливами.
Княжна Катерина, держа под руку Емелю, вальяжно по-княжески
вошла в храм, и слегка склонив голову перед входом перекрестилась, подобно тому, как это сделал Емеля. Священник подошел к молодым и связав руки рушником ввел молодых к алтарю.
(Гулко поет церковный хор воспевая псалмы)
СВЯЩЕННИК:
Славься Господи наш! Имеешь ли ты желание доброе и
непринужденное взять в жены рабу божью Екатерину? Не обещал ли ты раб божий Емеля, себя иной.
ЕМЕЛЯ:
Нет не обещал!
СВЯЩЕННИК:
Имеешь ли ты желание доброе и непринужденное взять в мужья раба божьего Емелю -сына рыбацкого, не обещала ли ты себя иному.
ВАСЛИНА:
Нет не обещала.
РАСКАЗЧИК:
В этот самый момент когда Василина почти уже стала законной женой Емели — в храме господнем появляются стрельцы, которые толкают перед собой связанного по руками и ногам Феофана Лукоморского.
СТРАЖНИК:
Не вели казнить князь- вели слово молвить.
КНЯЗЬ:
Ну говори!
СТРАЖНИК:
Ваше княжеское величие, нами только что бы задержан державный
преступник, который выдает себя за одержителя виктории Феофана Лукоморского.
(ДАЛЬШЕ)
СТРАЖНИК: (ПРОД.)
Что прикажете с нарушителем делать?
КНЯЗЬ:
Отпустите, он отсюда уже никуда не денется.
РАССКАЗЧИК:
Стража отпустила задержанного, и Кошей воспрянув духом перешел
в атаку.
КОЩЕЙ:
Ваше княжеское величие, я одержитель виктории в молодецких игрищах князь Феофан Лукоморский. Княжна Марьяна принадлежит мне
по праву.
КНЯЗЬ:
(обращается к Емеле)
А ты тогда кто тогда таков будешь?
ЕМЕЛЯ:
Я есть князь Феофан Лукоморский, одержитель виктории в молодецких игрищах. И княжна принадлежит по праву мне, а не симу
самозванцу.
КОЩЕЙ
Он ваше княжеское величие лжец!
РАССКАЗЧИК:
(гомон толпы)
И в это время к князю Владимиру подходит Илья Муромец, который держит в руках сундук со смертью Кощея.
МУРОМЕЦ:
Не вели казнить -вели князь, слово молвить! Вот ваше княжеское величие хочу подарить вам подарок от нашего жениха. В этом сундуке находится не злато червонное и не алмазы с рубинами. Здесь заточена смерть Кощея.
КНЯЗЬ:
Открой Ильюша сей сундук, глянуть хочу, как Кощей свою смерть утаил.
РАССКАЗЧИК:
И открыл Муромец сундук и достал из сундука хрустальное яйцо с иглой каленой.
КОЩЕЙ:
А где заяц?
ДОБРЫНЯ:
Ну, слопали Кощеюшка мы твоего зайца! Уж больно был ён жирен, аки боров. Хотел было с сим яйцом убечь, да Муромец его стрелой острой наповал сразил.
РАССКАЗЧИК:
И подал Муромец князю хрустальное яйцо. И взял его князь в свои руки, и тут же на пол бросил. Разбилось яйцо вдребезги, а Кощей, как стоял, так и стоит — живехонький и невредимый.
КОЩЕЙ:
Как видите ваше княжеское величии, нет там моей смерти, а значит не Кощей я, а Феофан Лукоморский! А Кощей, наверное — перед
вами в образе Емели!
РАССКАЗЧИК:
Указал Кощей на Емелю перстом и бросился на него с кулаками. Выхватил Емеля меч- кладенец и завязалась битва не на жизнь, а на смерть. Исхитрился Кощей выбил у Емели меч скипетром, и упал меч к ногам Василины. Схватил Кощей Емелю за шею, и хотел было уже задушить, да Емеля умудрился палец ему с волшебным кольцом откусить. Тут же вместо откушенного новый вырос. И остался Кощей без волшебной силы, но изловчился, сделал он Емеле подсечку, и упал тот на пол.
(ДАЛЬШЕ)

РАССКАЗЧИК: (ПРОД.)
А Кощей вцепившись Емеле в горло давай катать его по полу, да так быстро, что стало непонятно где Кощей, а где Емеля. Смотрит народ и диву дается, будто перед ними два брата единокровных в смертном поединке сошлись.
ЕМЕЛЯ:
Руби его Василинушка!
КОЩЕЙ
Руби его Василинушка!
РАССКАЗЧИК:
Знал Кощей что его не убить мечом, но не знал что это именно тот меч, который отковала непорочная дева княжеской крови из небесного тела. Застыла Василина в сомнениях и не знает, где её суженный, а где владыка тьмы — Кощей Бессмертный. Подняла она меч- кладенец, да со всего размаху ударила того, на кого сердце ей девичье указало. И покатилась голова Кощея по полу, а тело тут же вспыхнуло и озарилось ярким пламенем, превратившись в кучку пепла. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР стоял и заворожено смотрел на все происходящее вокруг него.
КНЯЗЬ:
А ты тогда кто таков будешь?
ЕМЕЛЯ:
Меня ваше княжеское величие, мать Емелей нарекла.
КНЯЗЬ:
А как ты проходимец, посмел обманом мою дочь Марьяну под венец заманить?
ЕМЕЛЯ:
Сие ваше княжеское величие не Марьяна! Сие ваша дочь Катерина, которую ящер реликтовый хотел Кощею передать!

РАССКАЗЧИК:
Не поверил князь Емеле, подошел быстрым шагом к Василине, да скинул с ней вуаль невесты. И увидел князь лик дочери своей Катерины, и сердце его так встрепенулось, что на глазах появились слезы. Обнял князь её и прижал к своей груди.
А в это самое время нежданно, негаданно объявилась в храме сонная Марьяна.
МАРЬЯНА:
Папенька, а знаешь, у меня свадебное платье украли, пока я в чулане почивала.
РАССКАЗЧИК:
Увидал князь своих обеих дочерей разом и обняв их, заплакал горючими слезами. Долго еще над кремлем звенели колокола, возвещая народу о радостном событии.
РАССКАЗЧИК:
И был пир на весь мир! И женил князь дочь свою Катерину на
Емеле, простив ему все его прегрешения, перед государем и державой. И стал Емеля любимым княжеским зятем.
КНЯЗЬ:
Сие вино хочу за молодых испить! Пусть любовь да лад в семье
укроет их лебяжьим крылом от невзгод и всех мирских печалей! Пусть радость и счастье прольются на них золотым дождем! Да поможет вам Господь, дорогие мои Катерина и Емеля. Ведь крепкая семья, есть и держава крепкая. И не такой силы, чтобы над нашим
отечеством она могла одержать викторию.

РАССКАЗЧИК:
И поднялись из-за стола бояре, купцы и прочий княжий люд. И чокнулись кубками золотыми да серебряными, и полилось вино через край. И пожелали все Емеле да Екатерине счастья да долгих лет жизни. Три дня к ряду гудела свадьба и плясала. И крылья эту свадьбу в даль несли.
ЕМЕЛЯ:
По — щучьему велению, по — моему хотению, явись ко мне царь — рыба щука.
РАССКАЗЧИК:
Через секунду, показалась щука из проруби.
ЩУКА:
Ну что тебе Емеля, надобно?
ЕМЕЛЯ:
Кольцо волшебное хочу тебе вернуть. Да спасибо сказать!
ЩУКА:
А как же счастье твое?
ЕМЕЛЯ:
А вот оно мое счастье — Катерина!
РАССКАЗЧИК:
И бросил Емеля кольцо в прорубь. Колечко сверкнув золотой искоркой, покачиваясь, исчезло в черной пучине озера.
ЩУКА
Ну, будь, Емеля, счастлив!
РАССКАЗЧИК:
А уже через неделю после свадьбы к Марфе пожаловал гость на дорогих конях. КНЯЗЬ ВЛАДИМИР следуя примеру дочерей, решил на старости лет, сочетаться браком. Уж больно его величеству понравились Марфины блины да медовая брага.

КНЯЗЬ:
Слышь Емелька, а не хочешь мне компанию составить!? На рыбалочку я хочу прокатиться…
ЕМЕЛЯ:
А чего же папа, не съездить, чай я не князь, а сын рыбацкий…