Взлёт Воробьёва. Фантасмагория

Пили до часу ночи.
Водка закончилась. Идти в бабке Воронихе было далеко и лень.
- Что будем делать? – спросил Дроздов.
- Пора бы домой, – зевая, ответил Воробьёв.
- Ну, нет! – горячо возразил Чижиков. – Только не домой. Это же скучища!
- Вноси предложение, – поощрительно сказал Дроздов.
- Предлагаю – по бабам.
- По бабам – хорошая мысль! – мечтательно зажмурился Дроздов. – Но где взять баб.
- Как где? В борделе. Их там тьма-тьмущая.
- Решено! – согласился Дроздов. – Идём в бордель.
И запел:
- В бордель, друзья мои, в бордель! Там счастье ждёт!

Воробьёв молчал.
Он чувствовал какое-то жжение в груди, какую-то непонятную тоску.
Было тревожно от неясных ощущений.

Вышли на улицу.
В скверике на скамейке сидела Пичужкина. Она была маленькая и взъерошенная.
- Дяденьки, – крикнула Пичужкина, – вот она я. Не проходите мимо.
Чижиков посмотрел на неё с подозрением:
- Сколько тебе лет, козявка?
- Восемнадцать, – бойко произнесла Пичужкина. – Могу паспорт предъявить.
- Нужен твой паспорт! – фыркнул Чижиков. – Небось, на базаре паспорт  купила? Пошли, братцы.

- Погодите! – неожиданно упёрся Воробьёа. – Я с ней останусь.
Чижиков насмешливо покрутил пальцем у лба. Дроздов запел:
- В бордель, друзья мои, в бордель.
И оба друга мгновенно испарились.

- Куда идти? – спросил Воробьёв.
- Сейчас! Сейчас! – заторопилась Пичужкина. – Я здесь рядышком живу.
- Одна?
- С подружкой.
- Нужна мне твоя подружка.
- Так её и не будет – богатые дяденьки на ночь увезли.

Добрели до сарайчика.
Пичужкина достала из-под тряпки ключ и пропустила Воробьёв внутрь.
При свете луны наш герой различил силуэты двух железных кроватей и покосившегося шифоньера.

Пичужкина начала раздеваться.
- Погоди, – поморщился Воробьёв, – давай сначала поговорим.
Томление не оставляло его, тревога ширилась.
- Некогда мне разговаривать! – пробормотала Пичужкина. – Я на работе.
- Сколько? – спросил Воробьёв.
- Двадцать баксов, – деловито ответила Пичужкина и выжидающе на него посмотрела.

Воробьёв достал из кошелька двадцатидолларовую бумажку.
Протягивая её Пичужкиной, он с надеждой произнёс:
- Поговорим?
Бумажка моментально исчезла в пространстве под подушкой.
- Ты что – малохольный? – спросила Пичужкина. – Или импотент?
- Нет, я нормальный, – с досадой ответил Воробьёв.
- Тогда иди сюда!
- Не могу! – вздохнул Воробьёв. – Нужно поговорить.

Пичужкина села на край кровати и закурила.
- Ну? – произнесла она.
- Ты читала когда-нибудь книги? – спросил Воробьёв.
- В детстве читала. И что?
- Вот мне вчера одна повестушка попалась, – начал было Воробьёв и осекся.
Он не мог объяснить своё состояние.
Если поразмыслить, то получается очень смешно.

Воробьёв задумался.
Повесть называлась «Франсуаза».
Её переложил на русский язык Лев Толстой, читая Мопассана.
В этой повести один французский моряк после долгих лет скитаний вернулся в родной порт, кажется, в Марсель.
Первым делом ноги понесли его в бордель.
Выбрав пухленькую девицу, моряк уединился с ней в отдельном номере,
и между ними произошло всё, что происходит между мужчиной и женщиной.

Потом, расслабившись, моряк стал расспрашивать девицу.
Он задавал банальные вопросы, кто она, откуда родом.
И неожиданно оказалось, что это его родная сестра, которая была совсем ребёнком, когда он уезжал.

Моряк был в ужасе. Он даже умом тронулся от переживаний.
Выйдя из борделя, он стал кричать:
- Не спите с женщинами! Все они чьи-то матери, дочери, сёстры!
Такая вот назидательная повесть для сверхчувствительных.

Воробьёв покосился на Пичужкину.
Ему показалось, что в её профиле он прозревает что-то знакомое.
Он стал глотать губами воздух, становилось трудно дышать.
- Чёрт побери эти книги! – подумал Воробьёв. – Как без них было спокойно!
- Что ж ты замолчал? – спросила Пичужкина.
Воробьёв встал и в отчаянии произнёс:
- Я, пожалуй, пойду.
- Как знаешь, – сказала Пичужкина.
И добавила:
- А, может, попользуешься? Ведь деньги заплачены.
Воробьёв выскочил на улицу. Тоска гнала его к дому.

У окна сидела Воробьихина и ждала.
- Где был? – закричала она, схватившись по привычке за сковородку.
- Погоди, – просительным тоном сказал Воробьёв. – Пусть я жуткий, развратный тип, пусть я тебе сотни раз изменял. Но сегодня во мне что-то сломалось.
Я был у женщины, и между нами ничего не случилось. Абсолютно ничего.

- Ах, какой ангел! – насмешливо произнесла Воробьихина. – Может, у тебя и крылышки прорезались?
И тут Воробьёв непонятным образом поднялся воздух. Прохладная струя подхватила его и вынесла в окно.
- Спасите! – закричал Воробьёв и исчез в темноте.
- Куда? – звала его растерявшаяся Воробьихина. – Вернись! Ты же не умеешь летать!

Воробьёв не ответил. Он стремительно нёсся в неизвестность.
- Так долго продолжаться не может, – подумал несчастный.
И – о, ужас! – с размаху налетел на что-то большое и железное.
Что это? – промелькнуло в затухающем сознании.
Превратившись в маленький серый комочек, Воробьёв стал терять высоту.

Он не знал, что в это самое время ночную прогулку на личном самолёте совершал известный бизнесмен, миллионщик Ястребов. Последнему было легко и весело, он пел известный шлягер группы «Бабочки», где были слова: «А вчера ты взял меня трижды», и эти слова страшно возбуждали миллионщика. Удара он не почувствовал, только увидел нечто, промелькнувшее тенью в синеве ночного блаженства.
- А, ерунда! – подумал Ястребов и продолжил пение – «А вчера ты взял меня трижды, а сегодня у нас выходной»

Внизу мелькали уличные фонари.
Близился рассвет.
Чижиков и Дроздов в обнимку возвращались из борделя.
Прямо перед ними какой-то серый комочек шлёпнулся на асфальт.
- Что это? – вскрикнул Дроздов.
- Да ничего особенного, – ответил Чижиков, – какая-то дохлая птица.
И повлёк друга дальше.
               
                Р.Маргулис