Философские тетради. Часть 7-3

Электронная версия данной книги создана исключительно для ознакомления только на локальном компьютере! Скачав файл, вы берете на себя полную ответственность за его дальнейшее использование и распространение. Начиная загрузку, вы подтверждаете свое согласие с данными утверждениями! Реализация данной электронной книги в любых Интернет-магазинах, и на CD (DVD) дисках с целью получения прибыли, незаконна и запрещена! По вопросам приобретения печатной или электронной версии данной книги обращайтесь непосредственно к законным издателям, их представителям, либо к автору!


Философские тетради. Часть VII-III.

Корлисс Ламонт «Иллюзия бессмертия», М., 1984 г. Краткие тезисы. Продолжение.

Для тех, кто не хочет позволить разуму дисциплинировать свое воображение, такие видения будут всегда казаться надежным указанием на то, что есть другая жизнь.

У многих народов явления сновидений, трансов, а также обыкновенная человеческая тень порождали верование в душу, как некую сущность, способную жить отдельно и независимо от тела.

Доктор Холмс: «Я верю в бессмертие, потому что иначе мы не можем объяснить расхождение между душой и телом. В самом начале жизни они начинают тянуть в разные стороны – тело начинает терпеть неудачи, а душа становится сильнее и сильнее. Физически мы начинаем умирать, когда духовно мы более всего готовы жить».

Доктор Фосдик: «Утверждение относительно нашего бессмертия включает в себя веру в то, что мы являемся невидимыми, духовными личностями».

Зарегистрированы многочисленные случаи того, как люди убивали себя, чтобы не разлучаться с умершими любимыми людьми. Подобным сильным реакциям со стороны тех, у кого смерть вырвала их близких, соответствуют большие надежды тех, кто умирает или кому осталось жить немного времени, встретить снова своих близких, которые остаются жить после них, или по крайней мере следить за их развитием.

Идея бессмертия будет привлекать людей, «пока любовь будет целовать губы смерти» (Роберт Ингерсолл).

Не только любовь к умершим ведет к надежде на их бессмертие. Привязанность к ним может быть отрицательной и принять форму тайной нелюбви и ненависти.

Доктор Лоутон: обычный спирит присутствует на спиритических церемониях в среднем не более 1-2 лет. Чисто временная вера в жизнь после смерти может служить в качестве психологического амортизатора или лекарства.

Не будет вполне здоровым постоянно испытывать жуткое чувство, что мертвые всегда здесь и, может быть, следят за каждым твоим движением.

Во время первой мировой войны, когда миллионы и миллионы людей умирали на полях сражений в Европе, было зарегистрировано, что интерес к загробной жизни сильно поднялся.

США: около 95 тысяч человек каждый год теряет жизнь в результате несчастных случаев, около 16 тысяч человек совершают самоубийство. Каждый год более 250 тысяч детей умирает, не достигнув 15 лет. Не менее половины всех смертей в Америке падает на молодой и средний возраст, т.е. до 65 лет включительно.

Поскольку достойные люди среди угнетенных и страдающих масс получат соответствующее вознаграждение в раю, то не имеет смысла особенно бороться за улучшение их условий здесь.

Поскольку цель существования заключается в развитии характера, то несчастливые и тяжелые переживания этой жизни являются просто неподражаемым методом, дарованным богом в целях развития и укрепления души.

Сновидения, трансы и видения, в которых, как казалось, играли роль умершие.

Там, где страх перед потусторонней жизнью является господствующим чувством, а стремление к ней слабо или вовсе не существует, трудно понять, как можно характеризовать идею бессмертия как исполнение желаний. Это не означает, что само по себе включение ада в потустороннюю жизнь лишает будущее существования его обычного характера исполнения желаний. Все это находится в зависимости от того, насколько сильно подчеркивается значение ада, в какой мере люди чувствуют, что они попадут именно в ад, а не на небеса.

Рассказы о предсуществовании души в блаженном состоянии, как в мире, передаваемом Платоном в диалоге «Федр», можно сравнить с легендами о золотом веке прошлого, когда человек, как считалось, достиг вершины своего счастья.

У целого ряда первобытных племен получали бессмертие после кончины только вожди и другие видные лица, в то время как простой народ погибал.

У жителей Подветренных островов только наиболее состоятельные члены общества могли идти на небеса «благоухающего Рохуту»; «ибо только они могли заплатить те громадные суммы, которых требовали жрецы за то, чтобы дать пропуск в рай» (этот обычай напоминает некоторые порядки католической церкви).

В древнем Перу царствующие инки и избранная группа вельмож шли после смерти в обитель Солнца, в то время как массы народа отправлялись в свой собственный низший потусторонний мир.

В Древнем Египте в течение нескольких династий также господствовали подобные концепции бессмертия, основанные на классовых различиях.

Ад и чистилище в изображении Данте:
в Лимбе, первом круге ада, самом близком к солнечному свету – те, кто жил добродетельно, но без веры в Христа, - древние поэты, подобные Гомеру и Горацию, мудрые философы, подобные Сократу и Платону, - все благородные характеры древности.
Во втором адском кругу, где наказания сравнительно мягки – преступающие закон любовники; обжоры – сразу под ними, в третьем кругу, где (Сантаяна) северный ум поместил бы пьяниц.
Наименее невоздержанных влюбленных и гурманов мы находим на соответствующих местах в чистилище.
Данте согласен с Аристотелем, что различные виды неумеренности являются самыми извинительными прегрешениями.
Большие прегрешения имеют другой характер.
Данте поместил большинство еретиков в шестой круг, в глубине ада, где мучения носят ужасающий характер. Архиеретик и схизматик Магомет – в одном из самых нижних колодцев восьмого круга, в самой глубине.
Люди, повинные в обычной гордости, которая может привести к ереси – в нижнем круге чистилища. В нижнем круге ада, глубоко вмерзши в лед Коцита, находится Люцифер, высший пример гордости, восставшей против воли бога. Вместе с Люцифером находятся архипредатели Иуда, Брут и Кассий; предатели меньшего масштаба занимают более высокие секторы этого девятого, самого нижнего круга.

Дантов рай – на седьмом небе – гораздо выше людей, прославленных одной лишь ученостью и мудростью, подобно Фоме Аквинскому, те благословенные души, которые потратили свою земную жизнь в экстатическом уединении и благочестивом созерцании. За исключением некоторых святых, они ближе всех к чистому и безграничному Эмпирею, где живут ангелы и всемогущий бог.

Мистики, люди искусства, влюбленные, мыслители – все они знают эту интенсивную всепоглощающую близость, эти экстатические вспышки, которые кажутся лежащими по ту сторону времени и выше времени, когда чувство длительности потеряно и душу охватывает ощущение чистой бесконечности.

Образец идеального бессмертия (философ Спиноза): «Душа может воображать и вспоминать о вещах прошедших, только пока продолжает существовать ее тело», но «в боге необходимо существует идея, выражающая сущность того или другого человеческого тела под формой вечности». «Человеческая душа не может совершенно уничтожиться вместе с телом, но от нее остается нечто вечное… Вечность не может ни определяться временем, ни иметь ко времени какое-либо отношение. Но тем не менее мы чувствуем и внутренне сознаем, что мы вечны. Ибо душа те вещи, которые она представляет, сознавая их разумом, чувствует не менее тех, которые она помнит… Мы чувствуем, что душа наша, поскольку она заключает в себе сущность тела под формой вечности, вечна и что существование ее не может быть определено временем, или выражено во временном продолжении».

«Если мы обратим внимание на обычное мнение людей, то найдем, что хотя они и сознают вечность своей души, однако смешивают ее с временным продолжением и приписывают ее воображению или памяти, которые, как они думают, остаются и после смерти».

Этот род бессмертия, который решительно не эквивалентен личному существованию после смерти, достается на долю каждого человека, хорошего или плохого, глупого или умного, но один человек может сделать более значительную часть своего ума вечной, чем другой, благодаря тому, что он в большей степени будет вступать в контакт с вечными вещами, более упорно осуществляя «интеллектуальную любовь к богу» и более постоянно живя среди тех представлений, которые делают возможным понимание вещей, с точки зрения вечности».

Спиноза превращает бессмертие из чего-то временного и проблематичного, из бесконечно продолжающегося существования в нечто безвременное и внутреннее, в качество жизни. Имеются бессмертные и вечные вещи, а именно идеи, бессмертные потому, что они прежде всего никогда не вступали в долину жизни. Живые существа, как, например, люди, могут достигнуть бессмертия или вечности, поскольку они вступают в контакт с бессмертными вещами. Но такую вечность не следует определять в виде продленной жизни. Эта вечность представляет собой царство, где нет ни смерти, ни жизни. Это царство бессмертия в первоначальном смысле этого слова – царство, следовательно, не смерти, или отсутствия смерти. «Неумирающий», «вечный», «безвременной» и «бессмертный» становятся синонимами друг друга.

Диалоги Платона («Тимей»): «Тот, кто серьезно любил знания и подлинную мудрость и упражнял ум больше, чем какую-либо другую часть своего тела, должен обладать бессмертными и божественными мыслями, если он достигнет истины, и в той мере, в какой человеческая природа способна быть причастной бессмертию, он должен быть совершенно бессмертен».

В этом смысле подлинный философ, который благодаря «превосходству ума» «созерцает все время и все существа», достигает бессмертия здесь и теперь.

Аристотель утверждает, что хотя нет личного бессмертия, но «деятельный разум» бессмертен и вечен. Человеку «следует как можно более стремиться к бессмертию и делать все возможное, чтобы жить сообразно с тем, что в нас наиболее сильно и значительно, ибо хотя оно по объему и незначительно, но по силе и значению превышает все остальное». Фактическое переживание идеального бессмертия никогда не происходило на какой-либо иной основе, кроме аристотелевской или монистической основы, т.е. когда психика и душа сотрудничали с естественным телом.

Многие имморталисты сочетают представление об идеальном бессмертии с верой в буквальную жизнь личности post mortem.

Доктор Лаймэн Эбботт: «Жить всегда – не значит иметь бессмертие. Иметь бессмертие означает жить жизнью, которая не может умереть, потому, что это жизнь духа. Если мы хотим поверить в такую жизнь, как в потустороннюю жизнь, мы должны верить в нее как в жизнь, достойную того, чтобы прожить ее здесь, если мы хотим обладать ею впоследствии, мы должны желать обладать ею здесь. Если мы живем здесь и в настоящее время бессмертной жизнью, тогда (если после могилы нет никакой жизни) все мы уже были бессмертными. Было бы лучше жить бессмертной жизнью и потом потерять потустороннее бессмертие по воле какой-нибудь сверхъестественной силы, чем жить смертной, плотской, животной жизнью и жить ею бесконечно».

«Сия же есть жизнь вечная, да знают тебя, единого истинного бога, и посланного тобою Иисуса Христа». Но знать бога и Христа есть нечто, что человек может начать делать сейчас. Вечная жизнь не просто ожидает нас post mortem – она является также и нашим нынешним достоянием. Поэтому всегда отличайте бессмертие от вечной жизни.

Это учение о вечной жизни, или идеальном бессмертии, получает значительную поддержку и в самой Библии.
В какой-то мере поддерживает его Новый завет; в Евангелии от Иоанна выражение «вечная жизнь» встречается примерно 17 раз, а в посланиях Иоанна – 6 раз.

«И не скажут: вот, оно здесь, или: вот там. Ибо вот, царствие божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21).

«Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10).

Евангелие от Матфея: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? (Мф., 16:24-26).
Ни одно из этих важнейших заявлений Иисуса само по себе не имеет в виду жизни личности после смерти.

Спиноза: «Воскресение Христа из мертвых было в действительности духовным и было открыто одним лишь верующим сообразно с их пониманием, а именно: что Христос удостоился вечности и воскрес из мертвых («мертвых» в том смысле, в каком Христос сказал: «предоставьте мертвым погребать своих мертвецов»), давши своей жизнью и смертью пример необычайной святости, и что он постольку поднимает из мертвых своих учеников, поскольку они следуют этому примеру его жизни и смерти». «Страдание, смерть и погребение Христа – в буквальном смысле, воскресение же его – в аллегорическом».

Воскресение и вознесение Христа имели место в царстве нравственности; физическая смерть не может, по существу, коснуться никого, кто духовно восстал ныне; жизни людей обладают значением, которого не может уничтожить никакое окончание их во времени.

Святой Августин описывает «смерть» души вследствие совершенного ею греха и вследствие того, что бог после этого ее покидает.

«Одна несомненная вещь в человеческой жизни, имеющей какую-нибудь ценность, состоит в том, что человек умирает многими смертями».

Павел: «Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир» (Рим. 8:6).
Рождение, жизнь и смерть – все они означают духовные, а не биологические состояния.

Д.Х. Лоуренс «Новое слово»: «Это воскресение. Воскресение плоти. Ибо наша плоть мертва. Только эгоистически мы утверждаем сами себя».

Представление Лоуренса о воскресении, подчеркивающее спасение через половую жизнь, с точки зрения святого Павла вполне могло бы быть названо «смертью».

Доктор Альберт И. Райбург: «Каждая живая жизнь есть постоянное воскресение. Способность к воскресению видна не только в индивидуальной жизни, но и в жизни человеческой. Прогресс нашего рода не есть постоянное восхождение, но упадок и воскресение. История последних 19 столетий была историей последовательных эр воскресений, мертвые нации пробуждались, новое выходило из могилы старого».

Раввин Стиви С. Уайз: «Распятие и воскресение не являются единичными или единственными событиями, которые случились с одним евреем 1900 лет назад. Это символы жизни и надежды человеческого рода в его движении ввысь на вечные времена».

Христианское рождество и пасха основаны на древних сельскохозяйственных обрядах, посвященных смерти и возрождению жизненных сил природы. Зима убивает, а весна оживляет.

Люди в симпатическом родстве с природой также должны умирать и подвергаться обновлению. Но этот процесс может происходить без смерти тела, благодаря мистической смерти старого «Я» и мистическому рождению нового. В этом состояло существо древних религий, основанных на мистериях. Те, кто был в числе посвященных, рождались снова, воскресая, становясь бессмертными.

Профессор Дьюи: христианская концепция бессмертия, заставляя нас подвергаться испытанию в этом мире, символизирует то, что наше будущее зависит от наших нынешних действий и нашего нынешнего предвидения.

Поскольку природа, несомненно, имеет способность производить то, что она произвела, и поскольку она однажды произвела интеллектуальные и нравственные существа, а также поскольку она имеет перед собой бесконечное и вечное время, она вполне может произвести такие существа снова. Создание личности является одной из вечных возможностей природы, и в этом смысле личность может быть бессмертной.

Если идеальное бессмертие означает видение вечного, тогда разве не было бы гораздо лучше иметь это видение всегда в смысле длительности? Насколько было бы желательней, если бы идеальное бессмертие сочеталось с личным существованием после смерти.

Ралф Уолдо Эмерсон: при отказе от идеи бессмертия «нам начинает казаться, что едва ли имеет смысл облегчать человеческие горести; человеческое счастье оказывается слишком мелким, для того чтобы стоило заботиться об его умножении. Весь нравственный мир сводится к некой точке. Добро и зло, правда и неправда становятся бесконечно малыми, эфемерными. Привязанности умирают – умирают от осознания своей собственной слабости и ненужности. Нами овладевает нравственный паралич».

Епископ Мэннинг: утрата веры в будущую жизнь отнимает у людей «надежду, перспективы и радость в здешней, нынешней жизни» и «делает эту жизнь необъяснимой, ничтожной и бессмысленной».

Значительное число великих и добрых людей прошлого, которые, не веря в личную жизнь в другом мире, в то же время вели самую плодотворную и полнокровную деятельность – древние греки: Демокрит, Аристотель и Эпикур, врачи – Гален и Гиппократ.
Древние римляне: Лукреций и Марк Аврелий, Юлий Цезарь и Плиний Старший, Овидий и Гораций.

Крупнейший арабский философ Ибн Рошд, один из выдающихся умов средневековья, отрицает бессмертие индивидуальной человеческой личности. Таких же взглядов придерживались Бенедикт Спиноза, Давид Юм, барон Гольбах, Людвиг Фейербах, Огюст Конт, Карл Маркс, Фридрих Ницше, Эрнст Геккель, Герберт Спенсер и Бернард Бозанкет.

Американский изобретатель Томас А. Эдисон, ботаник Лютер Бербанк, биолог, лауреат Нобелевской премии Герман И. Мюллер, химик, лауреат Нобелевской премии Лайнус Полинг, психолог Дж. Стэнли Холл и основатель психоанализа Зигмунд Фрейд согласны в том, что загробной жизни не существует.
К ним примыкают три наиболее выдающихся американских философа ХХ ст. – Моррис Р. Коэн, Джон Дьюи и Джордж Сантаяна и др.

А. Эйнштейн утверждал, что он не может верить, будто «индивидуум переживет смерть своего тела, хотя слабые души и предаются подобным мыслям из-за страха и смешного эгоизма».

Конфуций: «Если ты не знаешь жизни, что ты можешь знать о смерти?».

Является ли целью нирваны угасание личности или ее самосознания?

Чем крупнее ученый, тем более вероятно у него отсутствие веры в бессмертие.

Биология, психология и связанные с ними науки дают самые убедительные свидетельства против идеи личной жизни после смерти.

Знаменитая погребальная речь Перикла, о которой рассказывает историк Фукидид. В этой речи нет и намека на продолжение личной жизни после смерти или на озабоченность этой идеей.
«Вся земля есть гробница знаменитых людей и рассказ о них высечен не только на камне в их родной стране, но живет без всякого видимого символа, вплетенный в ткань жизней других людей».

В период упадка Греции эпикурейцы сделали отрицание потустороннего существования краеугольным камнем своей философии.

В Индии посюстороннее поведение связывается с верованием в потустороннее существование.

Католик Уильям Т. Грин: «Смерть в бою является частью божьего плана, имеющего целью населить царство небесное» (1950 г.).

Англия, 1954 г., архиепископ Кентерберийский, высший церковный сановник в стране: «Водородная бомба не является самой большой опасностью нашего времени. В конечном счете самое большое, что она может сделать – это перенести значительное число человеческих существ из этого мира в другой и более жизненный мир, в который они однажды так или иначе попадут».

Поэт Дон Маркис: «Зачем же нам еще болтать про вечность, живущим лишь мгновенье средь веков!».

Профессор Харлоу Шэпли, бывший директор Гарвардской обсерватории, считает, что Солнце будет продолжать излучать достаточно тепла для того, чтобы поддерживать жизнь на нашей планете по крайней мере в течение 10 млрд. лет, а может быть, и в течение 100 млрд. лет.

За 1 млн. лет (современная наука – несколько сот лет) человек мог бы открыть средства для осуществления мутации, которая привела бы к созданию нового вида – сверхчеловека.
Или человек, или сверхчеловек могли бы с помощью науки и особенно с помощью овладения ядерной энергией добиться такого господства над механизмами нашей вращающейся планеты, солнечной системы и над источником энергии (и тепла), что угасание жизни на Земле могло бы быть отсрочено на бесконечные времена.

Возможность переселения человека с помощью ракетных кораблей, движимых атомной энергией, на другую планету в нашей солнечной системе или за ее пределами, где жизнь могла бы процветать.

В этой вселенной бесконечного пространства и времени возникли многие другие планетные системы.

Профессор Шэпли «О звездах и людях»: среди бесконечного множества галактик, в которых имеется более 100 квинтиллионов звезд, есть до 100 млн. планетных систем, а возможно и больше, на которых на каком-то уровне осуществлялась органическая эволюция. Если это верно, то в других частях космоса уже существуют формы по меньшей мере столь же высоко развитые, как и человек.

Наука со временем будет способна продлить на бесконечное время жизнеспособность человеческих организмов и тем самым создать своего рода бессмертие для человеческих личностей.
Люди в этом случае научатся не умирать, но если практически никто не будет покидать эту землю в результате смерти, возникнет проблема народонаселения.

Сантаяна: «Никогда не существовало ни одного мужчины и ни одной женщины, которых я хотел бы видеть на сцене всегда; я больше желал бы заполнять мой театр из века в век новыми лицами и новыми сторонами природы. Моим идеалом было бы постоянное усовершенствование, а не индивидуальное увековечение себя».

Сохранение индивидуальных жизней до бесконечности имело бы сомнительную ценность.

Интересный рассказ о замешательстве и смятении, которое могло бы быть вызвано устранением естественной смерти, имеется в романе Ирис Бэрри «Последний враг» и в пьесе Альберта Козеллы «Смерть уходит в отпуск».

Если бы 90% населения каждой страны жило до почтенной старости, то значительная доля несчастий, вызываемых смертью, исчезла бы.

Древнегреческая пословица: «Те, кого любят боги, умирают молодыми».

Плутарх: «Не будем неблагодарно обвинять судьбу за то, что она дала нам, ведь мы все равно не могли бы иметь все, что мы желаем. То, чем мы обладали, пока мы им обладали, было хорошо, хотя теперь у нас его больше нет».

Судьба умирающих – будь то в раннем или пожилом возрасте – фактически не очень ужасна. Ведь если бессмертие иллюзия, то умершие не сознают, что они утратили жизнь или что живым их не хватает. Они не могут печалиться по поводу своей разлуки со своими близкими. После пароксизмальной горячки жизни они крепко спят; больше ничто не может их тронуть, даже сновидения. Могила, как сказал Иов, - это место, в котором злые перестают нам докучать, а усталые отдыхают. Те, кто умер преждевременно или каким-то другим образом, не могут испытывать никаких ударов, никакого разочарования, никаких угрызений совести.

Эпикур (300 лет до н.э.): «Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, мы уже не существуем».

Только в том случае, если будущая жизнь существует, нам нужно беспокоиться об умерших или сами умершие должны заботиться о себе. Лишь бессмертие может нарушить их вечный мир.

Живые, а не мертвые страдают, когда смерть сделает свое дело. Мертвые больше не могут страдать; и мы можем даже похвалить смерть, когда она кладет конец крайней физической боли или печальному умственному упадку.

Мы можем радоваться тому, что умерший более не подвержен тем испытаниям и огорчениям, которые, может быть, причиняли ему страдания.

Для того, кто жертвует жизнью за какой-то идеал и навсегда уходит в пустыню молчания или забвения, смерть едва ли является вознаграждением.

Жизнь и умирание, рождение и смерть – это существенные и связанные друг с другом аспекты одних и тех же биологических и эволюционных процессов.

Смерть открывает путь для наибольшего возможного числа индивидуумов, включая наших собственных потомков, с тем чтобы они могли испытать радости жизни; и в этом смысле смерть – союзник нерожденных поколений людей вплоть до бесконечных веков будущего.

Деревья, гораздо более просто организованные, чем человеческие существа, живут столетия и десятки столетий.

Некоторые виды карпа живут несколько сот лет.

Джон Донн: «Смерть любого человека уменьшает меня, потому что я часть человечества; и поэтому никогда не спрашивай, по ком звонит колокол, - он звонит по тебе».

Смерть есть необходимое и неизбежное завершение нашей личной жизни.

Прах Бернарда Шоу после его смерти в 1950 г. был смешан с прахом его жены и развеян в их саду в Эйот Сент-Лоренсе. Это было сделано в соответствии с завещанием Шоу.

Когда Джонатан Свифт услышал, что умирает Стела, женщина, которую он любил всю жизнь, он написал в одном из своих писем: «…нет большего безумия, чем вступать в слишком сильную и тесную дружбу, которая всегда будет делать несчастным того из друзей, кто остался в живых».

Животные живут сегодняшним днем. Они не размышляют о значении такого явления, как смерть. Они не осознают и не предвидят, что придет день и они погибнут. Когда наступает их время, они просто ложатся и издыхают. Перед животными не стоит проблема смерти или трагедии смерти. Они не спорят о воскресении и вечной жизни.

Мы не просим, чтобы нас родили, - мы не просим и смерти. Но мы рождаемся и должны умереть. Ни в том, ни в другом случае гордая судьба не ждет, пока мы утвердим ее решение.