И танки наши быстры...

Моим товарищам по курсантским временам посвящается... 

Эта история произошла зимой, когда на левом рукаве шинели гордо красовались четыре желто-красные шпалы.
Для тех кто не знает - поясню.
В командных военных училищах четвертый курс выпускной. Можно сказать без пяти минут лейтенант.
В последний семестр обучения четверокурсники уже пишут свои дипломные проекты, готовятся к государственным экзаменам и шьют офицерскую форму.
Для нас же курсантов военных инженерных училищ четвертый курс является предвыпускным. Учеба кипит полным ходом, заполняя большую часть времени изучением специальных дисциплин, сдачей курсовых работ, зачетов и экзаменов.
Одним словом до получения заветных лейтенантских звездочек оставалось еще более года и времени на расслабление не было.
Именно на зимний семестр обучения приходится большая часть  занятий по ночному вождению танков. Почему именно зимой, я думаю и так понятно. Темнеет рано, светает поздно. На темное время суток  приходится почти  три четверти дня.
Ночные вождения начинались на танкодроме, как правило, уже часов в семь вечера и заканчивались обычно к полночи без перерывов.
Короткое подведение итогов, разбор ошибок и назад в училище.
На завтра был обычный учебный день. Никаких скидок на то, что накануне мы половину ночи провели не в казарме, а в поле никого не волновало.
Итак, в один из таких зимних вечеров, где-то в начале февраля наш взвод отрабатывал упражнение «Вождение в колонне в ночных условиях».
Для тех читателей, которые далеки от танковой тематики внесу некоторые пояснения.
Суть данного упражнения сводится к тому, что колонна в составе обычной танковой роты, десяти машин, передвигается по пересеченной местности по заданному маршруту на определенное расстояние. На пути движения размещаются  препятствия, такие как, змейка, проход в минном заграждении, подъемы и спуски…  Задача колонны – пройти трассу за  установленное время, не допустив отставание ни одной машины. Время засекается по последнему танку, пришедшему к финишу.
Курсант, управляющий машиной, находится в положении по-боевому, то есть с закрытым люком на штатном месте механика-водителя.
На месте командира танка в башне находится инструктор, который через приборы наблюдения следит за маршрутом движения и при необходимости подсказывает курсанту, если тот вдруг теряет ориентировку в направлении движения машины.
А это поверьте на слово сделать совсем несложно, учитывая, что курсанту приходится управлять танком по единственному прибору ночного видения. А обзор из него желает оставлять лучшего.
По сути, через  этот прибор, даже при самых благоприятных погодных условиях в серо-зеленых тонах виден крошечный участок дороги, протяженностью не более двадцати-тридцати метров.
В этот раз нашему взводу не повезло.
Уже к обеду небо затянуло свинцово-серыми облаками, напоминавшими собой шкуры бездомных животных, забредших каким-то  образом на небосклон.
 Отдельные клоки оторвались от своих хозяев и снизились настолько, что каждую секунду норовили зацепиться за верхушки деревьев.
К нашему приезду на танкодром погода окончательно испортилась.
Со стороны Казахстана задул порывистый, пронизывающий ветер, норовящий забраться в каждую неприкрытую одеждой щелку. Вскоре пошел густой, тяжелый снег, снизивший видимость до минимума.
По списку я попал в первую смену заезда.
Построившись в одну шеренгу и надев шлемофоны, мы стояли перед вышкой  лицом к ветру, чувствуя, как колючие снежинки с каждой минутой все неохотнее тают на стынущем лице и растаяв неохотно стекают к подбородку. Зависнув в самой нижней части лица, они быстро кристаллизовались, образуя на подбородке твердую ледяную корочку.
 Появился подполковник Ресин, проводивший практический занятия с нашим взводом.
После принятия доклада о готовности нашей группы к заезду, он озвучил тему и цель занятия, а также напомнил условия выполнения упражнения, обратив наше внимание на моменты, за которые группе может быть снижена итоговая оценка.
Прежде всего, от нас требовалось выдержать установленную скорость и дистанцию между машинами.
Дав последние инструкции по мерам безопасности, руководитель занятия скомандовал: «По машинам!» и,  дождавшись, когда мы займем свои штатные места, направился к головному танку.
Каждый танкист, управляющий многотонной боевой машиной,  должен знать и выполнять ряд основных правил:
во-первых: соблюдать установленную между машинами дистанцию. Несоблюдение этого правила обычно приводит к столкновению машин со всеми вытекающими последствиями;
во-вторых, любые перемещения колонны осуществляются строго по команде руководителя занятия;
   в третьих, категорически запрещаются обгоны впереди идущих машин. В случае, если на трассе происходит непредвиденная остановка танка, то его объезд допускается только с разрешения руководителя занятия при соблюдении всех мер предосторожности.
Теперь буквально два слова о трассе, по которой нам предстояло движение.
  Так как наше училище расположено за городом, то учебная трасса представляет собой некую вытянутую петлю, упирающуюся ближней своей стороной к танкодрому, а дальней к городским окраинам. При этом, часть трассы, примерно около пятисот метров проходит в непосредственной близости от Черлакского тракта, скоростной дороги, соединяющей бывшую и настоящую столицы Сибири.
С вышки прозвучала сирена, предупреждающая нас о готовности к движению.
Подсоединив шлемофон к танковой гарнитуре, я настроился на заданную волну и стал ждать команды с головной машины.
Через пару секунд сквозь треск эфира отчетливо прозвучал голос подполковника Ресина:
- Заводи! Доложить о готовности по порядку!
Убедившись, что танк стоит на стояночном тормозе, я включил общую массу и нажал кнопку «Запуск двигателя».
В отличие от конструкции других отечественных танков, изучаемых нами уже на протяжении четырех лет, последняя разработка отечественных конструкторов наполняла гордостью за нашу танковую промышленность.
В войсках отношение к танку Т-80 было различное.
Одних он приводил в восторг своей мощью и насыщенностью электроникой. Другие принимали его скептически, делая упор на присущих каждому сложному изделию недостатках.
Я был влюблен в этот танк с первой минуты, как только увидел его, будучи абитуриентом.
А посидев за его рычагами, и на практике прочувствовав его мощь и маневренность меня никто и никогда не сможет переубедить в том, что на вооружении отечественных танковых войск  когда либо было что-то лучшее.
В моем сознании это чудо советского танкостроения ассоциируется с неким большим попрыгунчиком, который благодаря мощи своего тысячесильного двигателя легко преодолевает любые препятствия. При движении на нем не покидает двоякое чувство.
С одной стороны ты понимаешь, что в твоих руках сорокотонная  бронированная машина, способная огнем своего орудия и массой смести на своем пути все, что попытается его остановить. С другой стороны, удивляет легкость его управления. Высокая скорость и плавность хода создают впечатление, как будто ты управляешь не боевой грозной машиной. А современным комфортабельным легковым автомобилем по загородному шоссе.
Кажется, что этот танк все делает играючи и непринужденно.
Нужно преодолеть крутой эскарп – пожалуйста, требуется взобраться на крутой склон – нет проблем, преодолеть реку по дну – и это нам по плечу, разогнаться по кочкам до восьмидесяти километров в час – мы еще и не такое можем…
И если другие машины при этом приходилось принуждать сделать над собой усилие, то этот танк приходилось сдерживать, чтобы не наломать сгоряча дров.
А как он двигается…  Это невозможно передать словами. Это нужно обязательно видеть!
Опытный механик, умело управляясь с педалью подачи топлива и тормозом, не дает танку переваливаться с кочки на кочку, напоминая большую зеленую черепаху. Нет! В умелых руках передвигается скачками с кочки на кочку, мягко приземляясь большей частью поверхности гусеницы.
Невероятно, но трудно поверить, что сорок с лишним тонн металла легко перелетают большие рытвины и канавы. Но это так!
Когда это чудо инженерной мысли движется к тебе носовой частью его совершенно неслышно.   Поток отработавших газов гасится дефлектором, направляя их от газотурбинного двигателя назад и вниз за корму машины.
Поневоле начинаешь верить в мистику, глядя, как каждую секунду безмолвно увеличивается грозный силуэт боевой машины, несущейся на тебя на огромной скорости. Так двигаются только призраки, не издавая никаких звуков. И только почти вплотную приблизившись, до тебя начинает доноситься приглушенный свист ревущей турбины – сердца боевой машины.
Такого не умеет ни один другой отечественный танк!
В этом его сильная и одновременно слабая стороны. Такая резвость и мощь сказываются на весьма нескромном аппетите  двигателя.
Трудно поверить, но полной заправки топливом, а это, ни много, ни мало почти две тонны хватает с трудом на триста километров пробега. И это при условии экономичного режима движения, без резких ускорений и торможений.
И все-таки оно того стоит!
Через пару секунд после того, как мы по очереди доложили о готовности к движению, поступила команда «За мной, в колонну, вперед!».
Мой танк стоял на исходной линии предпоследним.
Дождавшись, пока стоявшая от меня машина начала движение, и удалилась на установленную дистанцию, я включил сразу вторую передачу, и, отпустив стояночный тормоз, нажал на педаль подачи топлива.
Слегка качнувшись корпусом назад, танк, словно хороший скакун почувствовавший, что наездник отпустил удила, мягко покатил вперед, уверенно набирая скорость с каждой секундой.
Догнав в несколько секунд движущийся впереди танк, я стал плавно притормаживать, стараясь соблюдать необходимую дистанцию.
 Для непосвященных читателей поясню, что средняя скорость танковой колонны всегда ниже средней скорости одиночной машины. Это и понятно. Думаю все ездили на личном автомобиле в условиях интенсивного городского движения, где мы вынуждены двигаясь в общем потоке, вынуждены подстраиваться под других участников движения.
Так же и в танковых войсках. Для того, чтобы обеспечить высокую скорость колонны, каждый из ее участников должен подстраиваться под движение впереди идущей машины. А для этого приходится периодически  ускоряться или замедлять ход движения боевой машины.
Основными ориентирами при движении танковой колонны в ночное время являются габариты впереди идущей машины. Это пара таких маленьких круглых красных лампочек, закрепленных на корме танка, периодически теряющихся из вида в моменты, когда нос машины опускается на рытвинах вниз или поднимается на пригорках вверх.
А если учесть, что танковая трасса – это ничто иное, как постоянное чередование рытвин и пригорков, то заветные огоньки постоянно теряются из виду и их приходится постоянно отыскивать взглядом на более-менее ровных участках дороги.
Двигавшийся на башне головной машины руководитель занятия периодически корректировал по рации движение колонны, указывая кому добавить скорости, а кому приотстать, чтобы соблюсти требуемую дистанцию.
Внезапно двигавшийся передо мной танк, за рычагами которого сидел Сашка Тузов из второго отделения, резко остановился.
Инстинктивно нажав на тормоз, танк резко клюнул носом вниз и остановился как вкопанный метрах в пяти от кормы впереди стоявшей  машины.
Не выключая передачи,  я пытался высмотреть на бледно-зеленом фоне прибора наблюдения причину остановки. Но в условиях густо валившего снега практически ничего не было видно.
В шлемофоне раздался встревоженный голос Игоря Тищенко, курсанта нашего отделения.
- Первый, я пятый! Вынужденная остановка. Не работает прибор ночного видения. Движение продолжать не могу!
В ответ послышался спокойный голос подполковника Ресина:
- Понял пятый. Всем стой!
- Значит, первые четыре машины успели уйти вперед, - подумал я про себя. Интересно как далеко.
Поняв, что непредвиденная остановка может затянуться, я выключил передачу и насколько это было возможно откинулся поудобнее на спинку кресла.
  Тот, кто водил танк прекрасно знает, в какой неудобной позе приходится управлять многотонной машиной. Сиденье прикреплено к днищу танка. Поэтому ноги механика-водителя во время движения находятся практически параллельно земле. А учитывая, что рычаги управления находятся далеко на значительном удалении от сиденья и не регулируются, в отличие рулевого колеса легкового автомобиля, механику-водителю приходится постоянно к ним тянуться. Вот в такой позе и управляет механик-водитель боевой машиной.
Прикрыв глаза, я стал вслушиваться в эфир, но он молчал.
Пауза затягивалась.
- Значит что-то серьезное с прибором, - решил про себя я.
Зная первое правило танкиста, гласившее «Не вижу – не еду!» следовало ожидать нескорое разрешение проблемы.
По времени мы должны были находиться где-то на дальнем витке трассы, рядом с Черлакским трактом. Но сориентироваться из танка более точно не представлялось возможным.
Оставалось только ждать, что там решат с поврежденным прибором.
Наконец, в шлемофоне послышался голос руководителя занятия:
- Всем внимание! Я – первый! Слушай мою команду. Шестому, седьмому, восьмому, девятому и десятому! Обойти пятого слева и занять места в колонне. Пятому двигаться в замыкании колонны по-походному! Как поняли?  Прием! 
По очереди мы доложили о готовности продолжить движение.
Увидев, что стоящий впереди меня танк начал движение, забирая понемногу влево от проложенной в свежем снегу колеи, я повел машину за ним.
Метров через пятьдесят я увидел черный контур стоявшего справа танка, в передней части которого виднелась тень инструктора, склонившегося над открытым люком механика-водителя.
 Обогнув по длинной дуге, аварийный танк я прибавил газу, стараясь не отставать от колонны.
Скорость движения явно увеличилась. Очевидно, вынужденная остановка увеличила дистанцию между впереди следовавшими машинами, и теперь каждый из сидящих за рычагами старался нагнать впереди идущего.
Однако буквально через несколько минут по радио послышался запрос от Сашки Зайцева, движущегося в колонне где-то впереди меня.
Уроженец солнечного Ташкента, он слыл во взводе непревзойденной флегмой. Его умение сохранять невозмутимость и некоторую апатичность в экстремальных условиях заслуживает особого упоминания.
Расскажу лишь про один случай. Но из него сразу можно судить, что собой представлял Саша Зайцев, среди курсантов – просто Заяц.
Произошло это годом ранее на третьем курсе в карауле.
Саша Зайцев стоял на посту у входа в караульное помещение, на так называемой «собачке».
Представьте себе летнее тихое утро. Светает. После практически бессонной ночи глаза слипаются. В караулах расслабляться не приходилось. То проверяющие нагрянут с вводными, то начальник караула с проверками постов. Максимум что удавалось ночью, так это подремать пару часиков. Не больше.
Медленно и печально Заяц прогуливался вдоль решетчатого забора, отделяющего территорию караульного помещения от караульного городка.
Автомат, как и положено, находился в положении «За спину», штык- нож и магазин пристегнуты.
В это время из караульного помещения начала вываливаться полусонная, еще не сбросившая дрему с глаз очередная смена, готовившаяся заступать на посты.
На медленно дифилирующего перед ними Зайцева никто не обращал внимания. Все были заняты своими делами. Большинство спешили выкурить очередную сигарету перед двухчасовым воздержанием от никотина, остальные усевшись на лавку, ждали появления начальника караула для очередного инструктажа.
 И тут произошло что-то непонятное и совершенно непредсказуемое. Стоявший всех ближе к проходившему мимо Зайцу Генка Шмак вечный любитель приколов и шуток, сделал молниеносное движение в сторону ничего не подразумевающего часового.
В ту же секунду послышался щелчок снимаемого предохранителя, лязг отводимой в боевое положение затворной рамы и грохот выстрела, бьющего по ушам подобно грому в утренней тишине.
От неожиданности, сидевшие рядом на лавке курсанты, буквально слетели с лавки. Курившие  в курилке побросали недокуренные сигареты как попало.
Медленно осознавая содеянное, лицо Шмака накрыла глуповатая детская улыбка. Обычно она бывает у тех, кто неожиданно даже для самого себя наделал в штаны.
Но все это ничто по сравнению с реакцией Зайцева, у которого буквально в нескольких сантиметрах от головы прогремел выстрел, отправив боевую пулю далеко в небеса.
Медленно обернувшись, и удивленно взглянув назад, на продолжавшего глупо улыбаться Шмака, он невозмутимо в переводе на литературный лексикон произнес:
- … и на хрена?
В ответ раздался не менее впечатляющий воображение присутствующих ответ:
- А хрен его знает… 
Эти две фразы стали крылатыми до конца обучения в училище.
При употреблении их в общении мы вкладывали особенный, только понятный нам смысл.
Что побудило в то утро Шмака произвести выстрел из боевого оружия, не знал никто, в том числе и сам виновник этого происшествия.
Очевидно, спросонья он не понял, что Зайцев стоит на «собачке». Приняв его за одного из караульных, готовящихся заступить на пост, он решил подшутить. Нужно сказать, что шутка «удалась».
Оба получили по выговору и всеобщую известность среди курсантов и командования училища.
Теперь я думаю, читатель имеет представление о том, кто такой Саша Зайцев и как он умеет невозмутимо реагировать на различного рода события.
Но вернемся на трассу.
В эфире Зайцев в присущей ему манере без малейших эмоций доложил руководителю занятий:
- Первый, я седьмой. Объезжаю остановившийся впереди меня танк. Первый, я – седьмой, прием!
  Тут-же последовал запрос от Ресина:
- Шестой, я – первый, доложите причину остановки. Я – первый, прием! 
 В эфир ворвался удивленный голос седьмого. Это был Володька Ясенев:
- Первый, я – шестой! Продолжаю движение в колонне. Машина технически исправна. Первый, я – шестой прием!
Спинным мозгом я почувствовал, что назревает очередная интрига со знаменитым на различные истории Зайцевым.
Мои слуховые рецепторы с максимальной чуткостью настроились на прием информации из эфира. А послушать тут было что…
Встревоженный голос руководителя занятия снова обратился за разъяснениями  к возмутителю спокойствия:
- Седьмой, я – первый! Мать твою… доложи вразумительно  кого ты объехал, если все двигаются, и где ты сейчас находишься? Я – первый прием!
На несколько секунд в наушниках повисла мертвая тишина.
Можно было только догадываться о том, что мозговой центр сидящего за рычагами Зайцева пытается со свойственной ему заторможенностью и глючностью пытается сориентироваться, чтобы выдать какой-то вразумительный ответ на поступивший запрос.
И он выдал:
- Первый, я – седьмой! Двигаюсь в колонне за впереди идущей машиной. Первый, я – седьмой. Прием!
С явным раздражением в наушниках прозвучала команда Ресина:
- Всем стой! Глушить двигатели! К машинам!
Заглушив двигатель и открыв люк, я спрыгнул вниз. Из люка командира показался инструктор.
Один за другим стихли двигатели остановившихся танков. Тишину еще какое-то время нарушал свист останавливающихся турбин двигателей.
Снегопад почти прекратился. Редко падающие снежинки не мешали обзору. Отойдя в сторону, на фоне серого снега отчетливо различались застывшие тени машин. Позади меня стояли два танка. Замыкала колонну машина Тищенко с неисправным прибором наблюдения.
Но определить количество стоявших впереди меня машин я не успел.
С головы колонны показался шагающий к нам подполковник Ресин в сопровождении нашего замкомвзвода сержанта Вострикова.
Руководитель занятия активно жестикулировал руками и что-то с неудовольствием выговаривал сержанту. Подойдя ближе, до меня донеслось:
- Где этот …удак с танком? Куда его понесло? Он вообще у тебя адекватный или как? – выговаривал с нескрываемым раздражением Ресин.
Бросив вскользь взгляд в нашу сторону подполковник в сопровождении сержанта проследовал в хвост колонны. Проходя мимо меня,  Востриков сказал, чтобы я шел к головной машине.
- Да, история…- бросил многозначительно, стоявший впереди танка инструктор.
Я направился в голову колонны.
К моему появлению там уже собрались курсанты с остальных машин.
Услышав обрывки фраз, мне стала понятна причина неплановой остановки.
В колонне не досчитались танка Зайцева.
И как я понял из обсуждения, куда он исчез было неизвестно.   
Попытки связаться с ним по рации оказались безуспешными.
Через несколько минут показались Ресин с Востриковым в сопровождении курсантов с двух последних машин.
Притихнув, мы обратили свои взгляды на недовольное лицо офицера.
Монолог руководителя занятия занял пару минут.
Большая часть сказанного в наш адрес была изложена сугубо командным языком и не относится к литературному жанру.
Закончил он свою речь фразой:
- Если через пять минут этот долбо… не появится, вся смена получит оценку неудовлетворительно! Всем по машинам и ждать моей команды!
С этими словами он направился к головному танку, а мы в невеселом настроении трусцой побежали занимать свои штатные места.
Минут через пять от него по радио поступила команда продолжить движение.
Вскоре без приключений мы добрались до вышки. Головной машины в колонне не было.
По всей видимости, Ресин, так и не дождавшись  ответа от пропавшего танка, в одиночку направился на его поиски.
Заглушив танки на исходной, мы собрались возле командной вышки и стали ждать продолжения событий.
Среди курсантов шло бурное обсуждение случившегося. Выдвигались различные версии исчезновения танка. 
Но, в конце концов, все сходились к одному мнению. Как  всегда Зайцев был в своем репертуаре, сумев создать проблему на ровном месте.
- Это залет! – коротко и ясно подытожил услышанное Востриков.
- Да, пожалуй, увольнение в ближайшие выходные нам не светит, - произнес грустно Тищенко.
 Во взводе все знали, что на эти выходные он с нетерпением ждал встречи с очередной зазнобой.
Возразить доводу сержанта никто не решился.
Закурили еще по одной сигарете, вслушиваясь и всматриваясь в сторону трассы.
 Минут через десять в темноте показались два бледно-желтый прыгающих пятна и  нарастающий свист турбин.
Вырвавшись из темноты на освещенную прожектором исходную танки дружным тандемом проскочили по освещенному пятачку несколько десятков метров  и замерли  справа от остальных машин.
На башне в люке командира восседал подполковник Ресин.
Не дожидаясь пока остановится двигатель, офицер молодцевато спрыгнул с брони на снег и направился к нам.
Следом за ним неуклюже и как то совсем нерадостно из люка механика показалась грузноватая фигура Зайцева.
С вышки через громкоговоритель в резкой форме прозвучало:
- Товарищ курсант и инструктор, бегом на вышку!
Повторения команды не потребовалось.
Мимо нас трусцой пронеслись не на шутку взволнованные Зайцев и инструктор.
Их не было минут десять.
Обсуждение между стоявшими курсантами шло почти шепотом. Высказывались различные версии продолжения сегодняшних событий для виновников и для всех нас.
Сверху через большой стеклопакет до нас долетали редкие фразы подполковника Ресина. Разбор полетов был в самом разгаре.
Минут через десять сверху спустился Ресин, скомандовав очередной смене следовать на построение. Закончив инструктаж, он дал команду занять курсантам места в машинах.
Вскоре танки, вытянувшись в походную колонну, ушли в темноту на трассу.
Мы не расходились и ждали появления виновников «торжества».
Вскоре показался и они. Как оказалось, наверху они писали объяснительные.
От Зайцева мы, наконец, узнали, что произошло с ним в эту злополучную ночь.
А произошло следующее.
После получения от руководителя занятия  по радио команды на объезд остановившегося танка Тищенко Зайцев немного замешкался. Выполнив, наконец,  нужный маневр, он прибавил газа и попытался догнать ушедшую вперед колонну.
В это время у него на какое-то время пропало изображение на приборе ночного видения.
Не желая останавливаться, он попытался на ходу устранить возникшую неисправность, нарушив главное правило танкиста «Не вижу – не еду!». 
Как оказалось, причиной неисправности стал плохой контакт в разъеме бока питания.
За те несколько минут, пока Зайцев занимался поиском неисправности, движущийся без контроля танк успел отклониться от маршрута, устремившись в сторону проходившего по соседству скоростного Черлакского тракта.
К тому моменту, когда прибор снова заработал, танк уже уверенно катился по обочине скоростной автотрассы.
И нужно же такому случиться, как по закону подлости, на пустующей обычно в это время дороге, в сторону Тюмени двигался рейсовый междугородний автобус с мирно дремлющими в теплом салоне пассажирами.
Учитывая сложные дорожные условия, и затяжной вираж на этом участке дороги автобус ехал со скоростью не более сорока километров в час.
Приняв габаритные огни автобуса за танковые, и стараясь не отставать, Зайцев прибавил газу, бросив многотонную машину вслед за мирно следовавшим по своему маршруту  Икарусом.
В это время находившийся в башне на месте командира танка инструктор спокойно спал и не вмешивался в действия курсанта.
Дав волю рвущемуся вперед танку, Зайцев железной хваткой вцепился в рычаги управления, стараясь держать дистанцию и воплощая в реальность знаменитые слова из песни «… броня крепка и танки наши быстры...».
И это ему удалось.
Гонка за лидером продолжалась несколько километров, на всем протяжении которых танк, ведомый курсантом, сидел у автобуса буквально на хвосте.
Водитель автобуса с удивлением наблюдал за двигавшимся за ним неизвестным транспортным средством с зелеными габаритными огнями и одинокой фарой.
Выйдя на прямой участок дороги, он попытался оторваться от назойливого преследователя, разогнав Икарус на заснеженной дороге до семидесяти километров в час.
Преследовавший его зеленоглазый призрак не отставал.
Не на шутку обеспокоенный водитель автобуса решил прекратить опасную гонку и пропустить назойливое транспортное средство вперед. Икарус стал сбрасывать скорость и прижиматься к правой обочине, пропуская вперед неизвестного преследователя.
В этот самый момент Зайцев и запросил у руководителя занятия разрешение на объезд следовавшей впереди машины.
Трудно представить, что чувствовал водитель автобуса и бодрствующие пассажиры, когда мимо них с диким ревом турбины пронеслось сорокотонное бронированное чудовище с торчащей впереди пушкой.
Об этом, как говорится, история умалчивает.
Известно только то, что проехав еще пару километров и окончательно потеряв ориентацию на местности, Зайцев наконец-то решил остановиться и оглядеться.
Разбудив спящего в башне инструктора, он выбрался наружу и к собственному изумлению понял, что вместо танкодрома движется по автостраде. Далеко позади за горизонтом небо слабо отсвечивалось городскими огнями.
Осознав, наконец, что произошло, инструктор запаниковал и попытался  обвинить во всех бедах Зайцева.
Но наш Саша не так прост, как кажется со стороны.
Напомнив в мягкой форме инструктору, что в его обязанности входит контролирование действий курсанта, они стали думать как выходить из создавшейся ситуации.
Связи с руководителем занятия не было.
То ли они так далеко удалились от танкодрома, а может виной всему был пересеченный рельеф местности, но радиоэфир молчал.
Возвращаться по дороге назад они не рискнули и, съехав на обочину, направились в обратном направлении искать следы своего танка.
Зайцев сидел за  рычагами, а инструктор с башни внимательно всматривался в снежную целину.
Следы они обнаружили километров через восемь. Рядом с ними у выезда на автостраду стоял танк руководителя занятия.
В заключении следует сказать, что как ни пыталось командование училища  замять историю с ночным преследованием рейсового автобуса, через пару дней  она получила огласку.
Причиной тому явился журналист одной из газет, возвращавшийся из командировки домой этим самым злополучным автобусом.
Реакция не заставила себя ждать. К дисциплинарной ответственности привлекли непосредственно участников ночной гонки и руководителя занятия.
Вот такая вот случилась история…