1.
Я слишком хорошо помню этот сон. Я валяюсь в прихожей своей собственной квартиры, пьяный, в одном ботинке, с небритым лицом и от меня разит блевотиной на весь квартал. Она стоит передо мной, такая маленькая, хрупкая, в синем платьице, в курточке и крепко-крепко прижимает плюшевого зайца к груди. У нее длинные светлые волосы и маленький носик. Она долго и пристально смотрит на меня, словно призывает подняться, сходить в ванную, принять душ и разобраться со всем бардаком, царящим в моей голове. Мне кажется – я знаю ее сто лет, но в то же время эта девчушка так далеко, будто на другой планете, среди причудливых скал и необыкновенных облаков.
Но вот только это все не сон. Это правда. Долбанная реальность, к которой я уже привык давным-давно. И честно говоря – мне и в голову не могло придти, кто эта девочка? Кто она такая и что делает в моей крохотной квартирке на четвертом этаже? Ее ручки, ее глазки, ее тельце – все внушает лишь жалость. Мне противно смотреть на нее, ведь в этой гостье сконцентрирована вся моя немощность. Да, увы, но я никчемный человек. Я много говорю, но за слова не берусь отвечать. Много пью, но не пытаюсь попробовать что-то новое. У меня много женщин, которых я терпеть не могу. Мне тридцать три года и я чертов писатель.
Наверное, моя жизнь один сплошной роман, изданный непонятно кем и непонятно когда. Все что меня окружает – это галлюцинации, от которых голова идет кругом. Каждый новый день начинается с того, что я пытаюсь проснуться, выпиваю несколько кружек кофе, выкуриваю сигарету и сочиняю несколько страниц нового романа, который издатель ждет у себя в офисе еще с июня месяца.
Все надоело. Да, скорее всего каждому из нас надоедает его быт, его жалкие пустые мысли и походы по магазинам, перед праздниками. Новый год, день рождение, день святого Валентина – все это один большой липкий ком ненужностей, изобретенный людьми, которые боятся засыпать по ночам в одиночестве. Они выдрессировали себя дарить подарки, поздравительные открытки и прочую лабуду, лишь бы все вокруг видели какой он хороший человек. К счастью я не из таких.
Я постоянно забываю знаменательные даты, долгие годы не общался с родителями и не помню, когда последний раз был в церкви. Да и был ли я там вообще? Верю ли я в бога? Я пустой, как снаружи, так и изнутри.
И возвращаясь к моему галлюциногенному сну – мне вновь видится парадная, маленькая девочка и ее кукла. Она молчит, она просто наблюдает. А мне, между тем, становится страшно.
Кое-как поднявшись на ноги, выблевав еще несколько литров желтой слизи из своего желудка, я умываюсь холодной водой и отправляюсь спать в постель, с мятыми простынями. Горничная вновь запамятовала убраться в моей берлоге, черт бы ее подрал!
На журнальном столике стоит мой ноутбук, и недопитая кружка чая, который уже остыл. Я не был дома два дня. Я шлялся по барам и занимался сексом с пятидесятилетней женщиной, только потому, что она сказала, что мне слабо это сделать. Мне не слабо, у меня практически нет принципов. Они мне не нужны. Я просто беру и делаю что хочу, и скорее всего – про таких как я в школах скажут: «Вот дети, никогда не доводите себя до такого состояния. Это грех. Это гадко, очень гадко». Они все правы, черт возьми, но мне плевать.
Провалившись в сон, позабыв о том, что за окнами конец февраля, температура упала до -13, а у машины какие-то проблемы с двигателем, я все еще вижу рядом с собой незнакомую девочку, которая медленно гладит меня по руке. Она дарит мне тепло, уют, и ощущение, что я наконец-то дома.
2.
Утром все как обычно.
Сварил кофе, опустошил весь кофейник и, усевшись у окна, закурил сигарету. Волосы, да и лицо прибывали в помятом состоянии. Белая в полосочку рубашка была испачкана какой-то гадостью, похожей на мороженное, но я не торопился ее снять.
Зазвонил телефон.
- Алло, - прохрипел я.
Это был мой агент.
- Какого хрена тебе нужно? – спрашиваю я.
- Роман. Твой гребанный роман уже замучился пылиться в твоей голове! Выпусти его, сделай доброе дело.
- Отвали. У меня нет настроения.
- Опять пил? – прозвучало, как из уст заботливой мамочки.
- Да.
- Ну, не скажу, что меня это раздражает. Когда ты пьешь, то у тебя получаются довольно сносные рассказы. Порадуешь меня чем-нибудь?
- Нет, увы, нечем.
Он вздохнул.
- Майк, я жду эту книгу уже полгода. Полгода, как ты получил залог и нихрена не сделал! – Агент бесился, я понимал это по быстро меняющейся интонации. – Ты хоть понимаешь, что издательство может запросто разорвать с тобой все контракты?
- Да, но что я могу?
- Ты можешь прекратить просаживать деньги на шлюх и просто завершить свой роман. Сколько тебе осталось до конца? Страниц сто? Или пятьдесят? Ты всегда уходишь в загулы перед самым финалом. Ты меня огорчаешь, дружище. Понимаешь?
Я попросил его не кричать так сильно и потушил сигарету о пепельницу.
- Я попробую все закончить к следующей неделе.
- Отлично. У тебя десять дней. Десять дней для Майка Бэлинса это же пустяк, верно?
Он был отличным агентом и хорошим человеком, но иногда просто хотелось плюнуть ему в рожу и сказать «отвали».
- Да, я все сделаю, - вместо желаемого произнес я.
- Вот и чудно. Я буду ждать звонка!
И все закончилось.
Я положил телефон на стол и уставился в окно. Виднелась улица, несколько людей и множество машин, снующих туда-сюда, по разного рода делам. Зима уже на исходе, снег медленно сходит на «нет» и в скором будущем тепло вновь ворвется в привычный быт горожан. Я не мог этому не порадоваться. Да, к удивлению, я был не таким уж и скрягой. Умею смеяться и играть на гитаре. Когда-то пробовал создать рок-группу, но затея провалилась, ведь к моему стыду уже как десять лет я не могу слезть с наркотика, под названием «алкогольный секс».
3.
Что это была за болезнь? Да просто я практикую настоящую анти моногамную любовь, с примесью разного рода алкоголя и прочих запрещенных средств. У меня есть постоянная подружка, ее зовут Моника. Двадцать семь лет, короткая стрижка, волосы черного цвета и грудь второго размера. Мы встречаемся уже без малого целый год, однако я не намерен делать ей предложение, да и к тому же она все и сама прекрасно понимает. Мы видимся пару раз в неделю, гуляем, ходим в кино или рестораны, занимаемся любовью и все, на этом наше общение заканчивается. Все как нельзя хорошо.
Она редко сует голову мою личную жизнь, предпочитая довольствоваться тем, что с ней я бываю чаще, чем с кем-то другим. Она любит меня, мой талант, мои взгляды на жизнь. Она стирает мне рубашки и печет блинчики с джемом, а мне большего и не нужно. Все на своих местах, как в хорошей выправленной книге.
Усевшись за компьютер я принялся со скоростью ветра перебирать пальцами по клавиатуре, воображая себя настоящей машинисткой, времен Второй мировой, которая в условиях жесткого военного времени обязана была уметь набирать телеграммы с неимоверной быстротой. Изредка я прерывался, что бы сходить в туалет или же налить себе свежего кофе. На удивление, работа этим утром удалась. Ближе к десяти часам перед моими глазами сверкали пятнадцать страниц текста, которые сулили мне оправдание всех надежд.
Я был доволен. По настоящему горд за все, что мне удалось сотворить с этой чертовой грудой микросхем и кнопок. Такое редкое явление просто не могло остаться не отпразднованным, и именно поэтому я с довольной ухмылкой на лице заказал себе в квартиру бутылку отличного красного вина и пачку сигарет.
Деньги у меня водились, а выходить в дикий мороз на улицу я не очень то и хотел. Пусть лучше прислуга поработает, а заодно и приберется в моем свинарнике.
Спустя десять минут в дверь постучали. Это была тучная, сорокалетняя негритянка, в костюме горничной, которая поставила на мой столик поднос с заказом, получила чаевые и пообещала зайти вечером и все здесь убрать. Мне от ее слов теплее не стало, однако в данную минуту мне хотелось праздника, и я его получил.
Примерно через час бутылка была уже пуста, а ваш покорный слуга с мутным взглядом валялся на полу, среди хлебных крошек и скомканных бумажных листов. В пепельнице дымились окурки, а по телевизору не было ни одной веселой передачи.
Позвонила Моника.
- Да, - отозвался я, сдерживая икоту.
- Майк, ты вчера нормально добрался до дома? Даже не позвонил. Все хорошо?
- Ага.
- Ясно. Слушай, я сегодня вечером улетаю в Берлин, на съемки, ты приедешь проводить меня? – спрашивает она у полуживого тела.
Я кое-как поднялся и уселся на стул.
- Я постараюсь, милая, - промямлил я и закурил сигарету. – Во сколько у тебя самолет?
- В девять. Заедешь за мной?
Хорошенечко поразмыслив, и поняв, что машина у меня в плачевном состоянии, я выпустил дым изо рта и ответил, что не смогу, ибо транспортное средство в ремонте.
- Понятно. – Пауза. – Ты выпил?
- Немного. Просто, что бы снять похмелье.
- Прекрати пить, Майк. Хватит.
Она вечно меня учила. Просто не могла без того, чтобы не высказать своего мнения относительно моего состояния. Пусть ее многое и устраивало, но в основном Моника была жуткой занозой в заднице.
- Я постараюсь.
- Вот и молодец. – Она улыбнулась, я это услышал. – Значит до вечера. Люблю.
И вновь гудки.
Я выдохнул дым, и связался с портье.
- Еще бутылку вина в 307! – крикнул я.
И опять десять минут, и опять то же самое вино и еще несколько часов пьяного угара, пока не кончились сигареты и две пустые бутылки не волялись у моего бренного тела в опорожненном состоянии. Мне было хорошо. Я парил в облаках, которые казались такими мягкими, словно пух. Они принимали меня, обволакивали, убаюкивали, унося куда-то вдаль. Отличные сны, превосходные картинки, от которых становилось тепло и уютно.
В грязной заляпанной рубашке и нестиранных джинсах я рухнул на диван, закрыл глаза и попытался представить водопад. Шум бешенных потоков, обрушивающихся со скал и разбивающихся о камни, позволил мне перенестись в мир райских пальмовых островов. Попутешествовать вместе с дивными рыбами, занесенными в Красную книгу. Выпить освежающего коктейля из водки и кокосового молока, и полапать за сиськи симпатичных аборигенок, что гурьбою навалились на меня и громко смеялись. Это место моей мечты, что-то среднее между Ирландией и Гавайями. Много спиртного, много агрессии, но, тем не менее, все так красиво и так утонченно, что даже просыпаться лень.
Так я и провалялся в беспамятстве до самого вечера, позабыв про Монику и ее самолет.
4.
Очнулся ото сна примерно в районе десяти, заметил несколько пропущенных вызовов на телефоне и с досадой потер сонное лицо ладонями. Моника улетела, а на душе от этого не горячо не холодно. Просто ее не стало в моей жизни на неделю или может быть на две, какая разница? Буду стараться вести себя прилично и усердно работать над завершением книги.
Проверяя электронную почту, я наткнулся на письмо от старого приятеля из местной газетенки, который время от времени подкидывает мне работенку.
«Сегодня, в 23.00 в Доме Художника на Клевер-стрит состоится грандиозная арт-вечеринка. Там будет на что посмотреть и о чем написать в утреннем выпуске. Т.к. ты любишь работать по ночам, очень надеюсь, что небольшую статейку я смогу увидеть уже к рассвету. Платят две сотни. Ну, так что – возьмешься?».
Я согласился. И дело тут ни в том, что две сотни зеленых были мне нужны позарез, просто вечер нужно было спасать. Мне не хотелось вновь заваливаться спать, пытаясь побороть в себе инстинкт самца. Моя плоть жаждала утехи, а в горле давным-давно пересохло.
Я проследовал в ванную, принял душ, почистил зубы, потрогал свою небольшую, но весьма заметную бороду, после чего выбрал черный костюм и вышел из дома.
Пальто спасало от холода, правда не на все сто процентов, а поскольку движок моей тачки приказал долго жить, мне пришлось плюхнуться в первое попавшееся такси и помчаться на вечеринку.
Обычно я не посещаю такие мероприятия. Слишком конкретная публика, изучающая живопись, ну или просто косящие под знатоков жанра. Повернутые на авангарде телочки, думающие только о том, у кого из публики кошелек потолще. Они насквозь прозрачны, и именно поэтому не так уж и интересны.
Высадившись у парадного входа, я отдал пальто в гардероб, и проследовал в главный зал.
Там уже собрался весь бомонд. Дамы в вечерних нарядах, а их кавалеры в костюмах с бабочкой. Каждый учтиво улыбался друг другу, обнажая при этом все свои тридцать два зуба, при этом, даже не подозревая о том, что это выглядит весьма глупо. Они шутили, смеялись, пожимали руки, пытаясь втереться в доверие. Самое забавное во всем этом карнавале то, что самих художников, творцов шедевров, которыми здесь уставлены все подиумы и увешены однотонные стены, мною замечены не были. Им наплевать на всю эту тусовку в их честь.
Как я понимаю столь бедных и ранимых людей.
Выпив два бокала шампанского, мне удалось обсудить кое-какие новости из мира литературы и музыки с некоторыми представителями элиты здешнего общества. Они нашли меня весьма компетентным в данных вопросах и пообещали в скором будущем связаться со мной, для того, что бы отобедать в славном итальянском ресторанчике. Ни кто не распознал во мне писателя и уж тем более журналиста-лазутчика, пробравшегося на это закрытое мероприятие с одной единственной целью – собрать как можно больше слухов. Не скажу, что меня это огорчило, просто как-то странно видеть этих людей с позиции подобного им.
Высокая рыжеволосая девушка, по имени Карен, очень долго рассказывала мне о том, что ее муж любит рисовать картины в моменты занятия сексом. Оргазм стимулирует его творческую активность, именно по этой причине бедной красотке приходится симулировать раза три за ночь. Я посочувствовал ее неслыханному горю. Обнял, сказал, что не все так плохо и в скором будущем жизнь наладится. Однако это только сблизило нас, и уже через полчаса эта самая Карен делала мне минет в одном из трех мужских туалетов.
Славная девушка, с очень старательным характером. Помогла мне придти в форму и настроится на нужный лад.
- Как по-вашему – искусство процветает или уже давно умерло? – задавал я вопрос одному из видных джентльменов, отличающегося знатной лысиной.
- Оно процветает. Художники стали более дерзкими, более жестокими. Это нравится людям. Сейчас ценят лишь настоящие эмоции. Никому не интересны пейзажи или же обнаженные тела экономок. Каждый тащится от боли, от вычурности и похоти, невероятных размеров! – ответил мне собеседник, вытирая лысину носовым платком.
- Вы уверены? А как же Пикассо? Как же Рембрандт? – уточняю я.
- Кто? – переспрашивает мужчина.
- Вы гомик? – тут же вставляю я и отпиваю шампанское из бокала.
- Нет.
- Но ведь это же модно!
- Гомосятина? Модно? Ты кто такой, мать твою?
Я смеюсь, допивая шампанское и отходя в сторону, что бы не спровоцировать драку.
В углу зала я вижу большой красный диван, и на нем сидит девушка лет двадцати, с кудрявыми рыжими волосами, и длинном черном платье, которое достает ей почти до голени.
- Как тебя зовут? – спрашиваю я.
- Тэя.
- И что ты думаешь о современном искусстве?
- Полное гавно! – отвечает она, все так же равнодушно, подперев голову рукой.
Она сразу мне понравилась. У нее свой нрав, свой характер и похоже на судьбу эта барышня обижена похлеще моего.
- Что с тобой случилось? – завожу разговор я, присаживаясь рядом.
Мимо нас проходят пары, взявшиеся за руки. Играет негромкая музыка, звучат голоса, и весь этот монотонный сумбур медленно сводит меня с ума.
- Все в порядке. – Отвечает она.
- Точно?
- Да.
- А вот я думаю, ты задолбалась тут находится. Верно?
Она смерила меня взглядом.
- Меня бросил парень.
- Какой урод. Кто он, я надеру ему задницу. – Шучу я, закуривая сигарету и предлагая ей. Она соглашается.
- Он ушел с другой, час назад.
- А ты видела кто она была?
- Нет.
- А чего не пошла следом?
- Просто так.
- Хочешь выпить? – спрашиваю.
- Виски?
- Можно и виски.
- Здесь?
- Нет. Здесь слишком тухло.
Она выпускает дым из легких и произносит:
- Пошли ко мне.
Я улыбаюсь, и мы вдвоем покидаем эту клоаку.
5.
Ночь выдалась теплой. По небу бродили тучи, звезд практически не было видно. Гудели машины, бродили люди. Улицы запорошило снегом, и вся эта городская красота напоминала мне картинки из старых американских фильмом, годов 50-тых прошлого века.
- Меня зовут Майк, - наконец представился и я.
- Да я тебя узнала. Ты тот писатель, который искренне выражает свою ненависть обществу, при этом трахается с каждой богемной шлюшкой.
- А ты не промах, - признаю я и улыбаюсь. – И часто тебе парни бросают?
- Бывает. Я вообще-то учусь на юриста, в городском университете. Сама родом из мест весьма далеких. Здесь живу с подругой, работаю в магазине и все такое прочее.
- Клевая биография. А я вот ничем таким похвастаться не в силах.
- У тебя есть подружка, верно?
Я замолчал, не зная, что и ответить. С одной стороны – у меня была Моника, но с другой стороны я мог и наплевать на нее, ради того, что бы эта дамочка впустила меня в свои заповедные места.
Так или иначе, Тэя обо всем догадалась сама.
- У тебя дома есть выпивка? – спросил я.
Она покачала головой.
- Окей, сейчас купим.
Мы зашли в магазин, который работает двадцать четыре часа и затарились двумя бутылками вина и одной – виски. Мне было весело, да и моей подружке тоже. Обыкновенная болтовня складывалась в длинные серьезные разговоры, после которых хотелось лечь спать, и такими темпами мы быстро добрались до ее дома. Дверь открыла измученная соседка.
- Я не одна, - прохрипела та, прикрывая голое тело рубашкой.
- Черт, - выругалась Тэя.
- Я же предупреждала. Ты вроде к Тиму собиралась, - оправдалась та.
- В жопу его.
- Ясно. До утра, тебе лучше сюда не приходить, ладно?
Тэя кивнула и с обидой посмотрела в мою сторону.
- Извини, - произнесла она, стоя перед закрытой дверью.
Я улыбнулся, протягивая ей бутылку виски.
Мы уселись на ступеньки и принялись напиваться, при этом отпуская в адрес друг друга сальные шуточки. Ее характер напоминал мне мой собственный. Она была энергична, доброжелательна, и при этом хотела выделиться, показать всем что в ней есть гнилая черта, которой стоит гордиться.
В скором времени часы перевалили за три часа ночи, и мы уснули в обнимку прямо у входной двери в ее квартиру.
Утром, нас разбудила ее соседка. Она засмеялась и впустила нас в помещение.
Выпив горячего чаю и насытившись бутербродами, я растянулся на крохотном диване, и проспал пару часов.
Затем мы втроем обсуждали разные новости. Политику, учебу, историю. Мне эти девушки показались приятными собеседницами, да и желание переспать с ними обеими росло с каждой минутой. Я так и грезил сладкими телами моих говорливых подруг, которые извиваются и стонут, подобно вавилонским блудницам. Самые красивые и самые дикие на всем белом свете. Да, моя фантазия способна творить чудеса.
Тэя сказала, что через час ей пора уходить на работу, а я решил отлучиться домой и написать парочку строчек по поводу вчерашней выставки.
В прихожей, в момент одевания на себя пальто, эта рыжая красавица подмигнула мне и ее остренький, слегка курносый носик показался особенно сексуальным.
- Еще увидимся, - произнесла она, и я покинул квартиру.
6.
Дома царил обычный бардак. Горничная ни черта не прибрала, и за что только она получает свое жалование? Голова шла кругом от всей этой непонятной суматохи.
Я выпил кофе, принял горячий душ и почувствовал себя намного лучше, чем пару часов назад.
Усевшись за ноутбук, я принялся с завидным усердием воспроизводить вчерашние события на печать. Строчки появлялись сами собой, словно по велению волшебной палочки. Мне кажется, я мог бы даже закрыть глаза или просто лечь спать, а буквы печатались самостоятельно. Такой ход работы мне был по душе. Нравилась легкость и непринужденность.
Как только статья была готова, я сбросил ее на эмэил своему приятелю и улегся на диван, что бы вздремнуть.
Удивительно, что жизнь тридцати трехлетнего мужика протекает так однообразно и настолько примитивно. За окном зима, в квартире уютно и тепло, под ногами хрустит мусор и в углу валяются пустые бутылки из под пива и вина. Я сам себе становился противен и самое страшное то, что от такого быта никуда не деться.
В голове всплывали образы вчерашних личностей. Всех тех дамочек, которые прохаживались возле меня, виляя задницами и провоцируя на половой контакт. Они такие порочные, такие грязные, маслянистые натуры, что иногда, кажется, готовы проникнуть в тебя, съесть все твое нутро, оставив лишь жалкую оболочку. Увы, но в подобном великолепии запросто можно пропасть. Многие моряки исчезали, даже не успев моргнуть глазом. Ни кому не под силу справится с возбуждением, но за все приходится платить. И я так счастлив, что моя цена все еще не названа.
Меня разбудил телефонный звонок. Это был Ричи, тот самым журналист, которому я отослал статью.
- Боже, сколько я проспал? – спросони ответил я.
- Не знаю. Спасибо за работу, - поблагодарил меня он. – Есть разговор.
- Что случилось?
- Ник в больнице.
- Что? Какого хрена он там делает? – удивился я, переводя взгляд на часы. Было почти пять вечера.
- Что-то с печенью. Допился, чертяка!
Я вздохнул. Ник Прайс был мне как брат. Тридцать семь лет, множество татуировок, барабанщик одной из местных рок-групп, и при этом любитель промочить горло, причем в изрядном количестве.
- Ты собираешь к нему ехать? – спросил я Ричи.
- Да. – Он помолчал. – Может это его последние дни.
Мне стало дурно.
- Окей, я буду у больницы через час. Ладно?
- Хорошо.
Я выключил телефон и поспешил умываться.
Согнав сон, сменив рубашку и штаны, я напялил пальто, взял с собой кое-какие деньги и покинул квартиру.
На метро путешествовать намного приятнее, чем на автобусе. Да и к тому же быстрее. Много людей, много симпатичных девушек и разноцветных личностей, которые думают, что одевать на себя кучу разного тряпья это модно. Я плыл среди вселенского потока личностей, время от времени прерываемый остановками, музыкой в чьем-то плеере и нелепыми замечаниями посторонних пассажиров. Вагон плавно раскачивался из стороны в сторону, словно убаюкивал, и мне вновь захотелось спать.
С Ником мы познакомились лет пятнадцать назад. Кстати, вместе с ним и решили создать совместный проект, сочинять музыку, и качать стадионы. Вот только я в определенный момент сошел с дистанции, постепенно разбавляя свою жизнь алкоголем и наркотиками, а этот парень держался, свято веря в то, что успех ждет его с распростертыми объятиями. Ему повезло, он имел успех. Два альбома, несколько тысяч фанатов и гастрольный тур по нескольким городам. А я еще несколько лет пил, потом завязал и принялся вымещать свои слюнявые откровения на бумагу. Так родился первый роман. В двадцать четыре его напечатали и вручили мне чек на сто тысяч. Радости не было придела. Затем опять запой, и спустя год новая книга. Не скажу, что я хреновый писатель, ведь здесь меня любят и считают находкой, однако у меня никогда не было того азарта, который я видел в глазах Ника Прайса.
Мы не общались больше года. Он редко звонил, редко приглашал на свои вечеринки, а когда я выпустил свою третью книгу, то не смог оказать ему любезность и позвать на презентацию.
Насколько я знал, у него была жена. Келли. Младше его на пять лет. Они не планировали завести ребенка, да и кому это нужно в наше-то время? Иногда я натыкался на их совместные фотографии в интернете, такая славная пара. Улыбки, радость, море рома и вина. Они такие веселые и такие пьяные, от чего мне становилось паршиво. Завидовал белой завистью, ведь этот человек в сто раз талантливее меня.
Теперь я мчался к нему больницу. У него что-то с печенью, ему делали операцию. Видимо время на исходе, но я молюсь, что бы он еще пожил.
Остановка, я покидаю вагон, выхожу из метро, закуриваю сигарету, понимая, что холодный ветер пробирает меня до костей и направляюсь в сторону больницы.
7.
Ричи уже был там. Темные волосы, небритое лицо и круглые очки, вновь напомнили мне о былом времени, когда народ просиживал подолгу в библиотеках, обогащая свой словарный запас и пил кофе, купленный у торговца на углу. Сейчас все иначе, теперь общество окультурилось, только в другую сторону, не самостоятельно, а само по себе.
Мы пожали друг другу руки, и осведомились, в какой палате находится Ник Прайс.
- Второй этаж, палата номер 47, не ошибетесь, сразу налево, - пробубнила противным голосом пожилая медсестра, сидящая в приемной.
Мы повиновались ее словам и отправились по указанному адресу.
Я не люблю больницы. Там слишком стерильно, слишком белоснежно и многие пациенты находятся под воздействием какого-то обезболивающего, что делает их практически невменяемыми. Они что-то мычали, улыбаясь посетителям, или же мирно спали в своих кушетках. Такое сонное царство, дарящее любому зрителю лишь душевные дисбаланс.
Несколько врачей в длинных белых халатах прошагали мимо нас, пристально вчитываясь в историю болезни неизвестного нам пациента. Мне они показались чересчур встревоженными, наверное, у бедняги дела обстояли совсем худо.
Комната 47, как и было обещано. Ник мирно лежал в своей кровати, окруженный букетами цветов и бутылками коньяка.
- Какого черта? Ему же нельзя пить, - прошептал я.
- Все уберут. Это же подарки, - пояснил мне Ричи и прикрыл за нами дверь. – Хэй, Ник.
Мы подошли ближе и склонились над спящим товарищем. Он выглядел весьма бледно и так опустошенно.
- Видать потерял много крови, - сказал я и осмотрел друга с ног до головы.
К его рту вели несколько трубок, через которые очевидно поступало определенное питание. Вены на правой руке слегка вздулись, демонстрируя нам большущую иглу, воткнутую в них.
- Он выживет? – изрек Ричи. – Как думаешь?
- Думаю – да. Он умеет выкручиваться из хреновых ситуаций.
- Я тоже так считаю.
Мы еще какое-то время понаблюдали за нашим приятелем, после чего в палату вошел врач и сказал, что Ник только пережил сложную операцию, и все визиты могут быть осуществлены только завтра.
- А кто тогда притащил эти цветы? – спросил я.
- Фанаты, - равнодушно ответил доктор.
Мы с Ричи переглянулись, мысленно представляя себя на мести нашего друга. А кто бы вспомнил обо мне? Если бы мое сердце остановилось, кто бы подарил мне цветы и поплакал перед кушеткой умирающего? Тридцать три года, а толку чуть. Нет, все же рок звезды это отдельная история.
Уже на выходе из больницы мы столкнулись с Келли. Она курила длинную черную сигарету, и поглядывала на проезжающие мимо машины.
- Как жизнь? – спросил Ричи нашу подругу.
- А, привет ребят, - отозвалась она, и мы обнялись.
- Он выкарабкается? – спросил Ричи ее.
- Врачи говорят, что – да.
Мы помолчали.
- Как твоя книга? – почему-то вдруг спросила меня Келли.
- Все в порядке. Скоро во всех книжных магазинах страны. – Улыбнулся и тоже закурил. Ричи не курил, ему сама идея проглатывания дыма была противна.
- Ты хороший писатель, Майке. Слишком хороший. Ник прочел все твои романы.
- Не много же их у меня.
- Плевать. Он так хотел лично сказать тебе, что ты большой молодец. Но… - Келли поперхнулась словами, и сделала сильную затяжку.
- Хэй, Келли, твой муж выкарабкается. Он славный малый, такие так просто не уходят. Что там? Колики?
- Не знаю. Может цирроз. – Прогремела она, и мы побледнели.
- Серьезно, - вставил Ричи.
- Выживет. Еще лично поблагодарить за мой талант меня же.
Мы посмеялись, но в целом, как-то не очень смешно было.
Мороз крепчал, хотя весна уже дышала в затылок. Я закутался в воротник поглубже, мысленно представляя себя в теплой постели, с кружкой крепкого чая. Интересно, как там Моника в своем Берлине?
- Вы завтра зайдете? – спросила Келли.
- Да. Вечером. – Ответил я и Ричи кивнул в подтверждение. – Мы что-нибудь принесем.
- Что? – удивилась девушка. – Виски? Хватит этого дерьма. Он и так уже на седьмом небе. Стоп машина.
- У него там есть коньяк… - отозвался Ричи.
- Все вылью нахрен. Рок звезда, мать его. Если бы вы знали – сколько блевотины я смыла с его концертных пиджаков. Сколько ночей ждала его с неизвестных мне вечеринок, на которые он меня не брал. Мы уже полтора года, как видимся только раз в месяц. В перерывах между концертами или турами. Я стала слишком обычной. Просто интерьером. Он по любому трахает кого-то еще, но мне уже плевать. Научилась не думать о таких мелочах.
Он помолчала, и я заметил, что в глаза моей подруги заблестели слезы.
- Когда он перестал дышать, я подумала, что мир исчез. Когда врач сказал, что Ник будет жить, я возненавидела его за то, что он вернулся ко мне. – Келли заплакала, старательно прикрывая ладонью лицо. – Как мне быть? Что мне делать?
Мы молчали.
Я сомневаюсь, что способен что-либо посоветовать в такой ситуации. Я не был женат на алкоголике, которого больше интересуют фанаты, нежели родной дом. Ричи то же все еще ходил в холостяках. Так что все, что наш с ним тандем мог предложить Келли на тот момент – это смирится и надеется на лучшее.
- Ясно. Все мне с вами ясно, ребята. – Он попыталась улыбнуться, и я заметил, как тушь размазалась по ее щекам. – Ой, что-то я разревелась. Ха-ха-ха. Какой я стала нежной с этим убогим уродом.
Слова истинной и преданной жены. Она любила его, и в этом не могло быть сомнения.
- Мы, пожалуй, пойдем, Келл. – Сказал Ричи. – Мы завтра зайдем.
- Хорошо. Рада была вас видеть.
Мы вновь обнялись. На морозе это делать приятно, ведь так быстрее согреешься, после чего распрощались. Ричи направился в сторону автомобильной стоянки, где наверняка красовался его зеленый «форд-мустанг», а я потопал к метро, в сотый раз проклиная свою машину и ее движок.
8.
По пути к дому я поужинал в недорогом ресторанчике, выпил три бокала красного вина и склеил невысокую блондинку, с весьма туповатым складом ума. Красивая, но не особо умная. Сегодня мне как раз такая и была нужна.
Привел к себе домой, мы распили еще бутылочку вина, после чего отправились в душ вдвоем. Там я занялся этой красоткой вплотную, опробовав ее тело в собачьей позе.
К утру, эта дура уже покинула мой дом, оставив лишь воспоминания и себе и номер телефона на крохотной бумажке.
Сварив себе крепкого кофе, я уселся за компьютер и выдал очередные десять страниц. Какого черта мне удается так плодовито работать? Весьма странно, учитывая то, что в последнее время все мое нутро неустанно повторяло мне «тебе пора завязывать с этим». Неужели роман станет моим завершением? Нет, не бывать такой ерунде.
Сохранив файлы, залив в себя еще две кружки кофе, я созвонился с агентом и заверил, что еще каких-то три дня и роман будет лежать у него на столе.
После этого я позвонил в автомастерскую, и они обещали выслать эвакуатор, который доставит мою машину прямо к ним.
Все дела были решены в считанные минуты, и уже к одиннадцати утра, я не знал чем себя занять.
9.
Идея навестить Тэю пришла как-то сама собой.
На метро я добрался до ее района, пешком, по памяти доковылял к дому и постучался в нужную квартиру. Дверь открыла ее подруга. Она выглядела весьма встревожено.
- Ты Майк, верно? – спросила она.
Я кивнул.
- Мне нужна помощь.
Оказывается, что в ванной у этой красотки уже битый час прохлаждается сонное, обдолбавшееся тело ее дружка. Парень перебрал с экстази и теперь был похож на сморщенный фрукт, которому стоит оказать первую медицинскую помощь.
- Какого хрена вы тут делали? – рассмеялся я.
- Хватит ржать, помоги его отнести в спальню.
- Не буду я голого мужика лапать.
- Он же помрет.
- Холодная вода приведет его в чувства.
Девушка сверкнула глазами в мою сторону, и попытался самостоятельно поднять свою любовь на ноги.
- Помоги мне, мать твою! – крикнула она.
Я снял пальто и подошел ближе.
- Если он меня ударит, я ему всю рожу разобью! – сразу же предупредил ее я, ибо в таком состоянии как этот парень, люди бывают очень агрессивны.
- Да насрать мне. Просто тащи на себя и все.
Я схватил его за руки и поволок. Тело перебросилось через спинку ванной и плюхнулось на пол. Кажется, этот чудик разбил себе нос при падении и теперь издавал какие-то невнятные стоны.
- Ты, что делаешь!? – завопила разгневанная девушка. – Ты нахрена его покалечил?
- Спокойно. Сейчас оттащим его в кровать, там ты уже его подлатаешь.
Мы еще какое-то время спорили, после чего сообща протащили парня из ванной в спальню и уложили в постель. Он весил килограмм восемьдесят, хотя и выглядел весьма худым. Жилистый кретин попался, такие портят жизнь каждому.
- Где Тэя? – наконец-то спросил я.
- На работе.
- И где она работает?
- В магазине постельных принадлежностей.
Мы могли еще долго препираться, выясняя в каком именно магазине и желательно адрес, но я к счастью заприметил скомканный проспект, на котором находилась реклама данного магазина и это сохранило мне драгоценное время.
- Спасибо, пробубнил я и направился к выходу.
Девушка только что-то крикнула, после чего я захлопнул дверь.
10.
Идея спасти голого наркомана мне никогда не нравилась. Однако, к своему собственному удивлению – сегодняшний день доказал, что я способен на подвиги.
Добравшись до магазина за несколько минут, я отряхнул ноги от снега и зашел вовнутрь.
Там приятно пахло, какими-то ферамонами и маслами. Сейчас модно запускать благовония по всему помещению, что бы посетители чувствовали себя желанными. Однако я всегда чувствовал лишь тошноту.
Тэя читала журнал, сидя в красном кресле, в глубине зала.
- Привет, - поздоровался я.
- О, это ты, - она улыбнулась и оправила прическу. Ее остренький носик при свете дня был еще сексуальнее. – Как дела? Как ты меня нашел?
- Твоя подруга подсказала.
- Ясно. Кофе хочешь? – спросила она.
- Нет. Как рабочий день протекает?
- Скучно.
- Может, сходим, пообедаем?
- До обеда еще час.
- Ты тут одна?
- Нет, еще охранник и два продавца. Они просто сейчас на складе разбираются.
Мы помолчали. На ней была одета клетчатая юбка, аля Шотландия и черная водолазка, с большим воротником, который спасал ее от холода. Это вновь напомнило мне о мечте детства – побывать в этой дивной стране, со всеми ее тайнами и морями эля.
- Я много думал о тебе, - начал заливать я. На этом этапе всегда трудно подобрать правильные слова.
- Я тоже.
- Окей. Все еще не голодна?
Она улыбнулась, поправив челку.
- Я вчера вечером разговаривала со своим парнем, - пауза. – В общем, мы опять вместе.
- Что за черт? Он же тебе изменил! Разве нет.
- Он просто хотел меня позлить, вот и все.
Она оказалась обычной дурой. Обычной, и в тоже время такой другой. Еще день назад я видел в ней интерес и скрытые пороки, а сегодня только пустое место.
- Я шел сюда с мыслью трахнуть тебя, - немного погодя сказал я. – Но, что-то разговор не заладился, верно.
- Ага, - она засмеялась. – Мы какие-то разные, вроде как. И совсем не знаем друг друга.
- Думаешь?
- Точно тебе говорю. Ты при деньгах, ты пьешь и у тебя есть тачка. А я слишком проста, что бы быть рядом с тобой.
- Может мне это и надо.
- Что?
- Простота. Я ведь не богач. И умею думать. Если ты мне понравилась, то я не отступлю.
- Удачи. Только не сегодня.
- До следующего твоего провала? – спросил я.
- Ладно, до следующего провала.
Я пожал ей руку – так мне хотелось дотронуться до этой красавицы, после чего ушел.
И как-то странно на душе. Умерла частичка моего внутреннего «я». Улицы выглядели по иному, машины издавали новые запахи, а птицы теперь подбирали крошки батона с земли намного медленнее.
Это странное чувство – влюбленность. Ты знаком с человеком час, но уже не представляешь себя без его улыбки или голоса. Я не слишком стар, что бы утверждать на все 100% свою версию, однако по-другому и сказать невозможно. Каждый допускает оплошности, разбивая сердца и ровняя с землей города, однако не каждый способен с достоинством смирится с мыслью о проигрыше.
Нажравшись в слюни отличным вискарем, я приперся к себе в квартиру и разбросав все вещи по комнате, плюхнулся в постель.
Позвонил Монике. Она не взяла трубку. Позвонил какой-то бабе из рекламы в журнале. Вскоре приехала высокая брюнетка, с классной грудью. Мы долго целовались, и за эту невинность мадам потребовала сотню баксов. Окей. Потом я повалили ее на кровать, стал кусать упругие сиськи, стянул трусики и приступил к делу. О да, эта девочка умела стонать. Так мелодично и так вульгарно. Меня это забавляло.
Все прошло как нельзя лучше. За триста баксов чего еще можно было пожелать?
Гостья покинула мою скромную обитель спустя два часа, а я уткнулся мордой в подушку и заснул.
11.
Звонок от Ричи привел меня в чувства.
- Какого черта тебе нужно? – сразу же спросил я слегка хриплым голосом.
- Ты пропустил встречу с Ником, - ответил тот, громко дыша в трубку.
Я выругался в пустоту.
- Он что-нибудь сказал?
- Да, но не много. Был слишком слаб. Он выкарабкается – это факт. Видел бы ты его лицо. Огурец.
Мы засмеялись.
- Что с тобой стряслось? – спросил меня Ричи наконец.
- Просто напился и вырубился, вот и все.
- Ясно, ты не изменяешь своему стилю, приятель. В общем, сегодня зайди к нему. Он вроде как – ждет.
- Ладно, сегодня я там буду.
Мы попрощались и повесили трубки.
На часах почти семь утра. Голова трещит от сильного алкогольного опьянения, которые, между прочим, все еще блуждал по моей крови. Я достал из холодильника бутылочку пива и жадно присосался к горлышку. Приятная, живительная прохлада проскользнула внутрь меня, и мне показалось, что я ожил.
Усевшись за письменный столик, я с минут десять пытался сконцентрироваться на работе. Что-то обдумывал и силился напечатать хотя бы пару строчек. Скорее всего, большинство писателей ведут себя именно так же. Подолгу выдумывают сюжет, тщательно прорисовывают в голове образы и прочее, после чего за недели две варганят отличное произведение, которое не стыдно продавать публике. Мне нравится такой образ работы. О да, еще как нравится. Вот только я немного другой. Я просто сижу здесь, возле ноутбука и через минуты мои пальцы уже скользят по засаленной клавиатуре, выделывая с текстовым документом бог-весть что. Рождаются слова, диалоги, чувства. Они появляются из неоткуда, из пустоты, из сна, который ни как не мог сделаться явью.
Мои родители, еще в детстве, часто называли меня балаболом. Я любил поболтать о всякой ерунде, придавая этому большее значение, чем например вопросам политической важности или же семейным. Они вечно ругали меня за длинный язык, за умение выстраивать колкие предложения, которые иной раз порочили вид наших родственников. В общем – меня любили только за то, что я был, а не за то, что я умел. Да и наплевать как-то. Пусть даже мать не прочла ни одного моего романа, посчитав их вычурными или же просто глупыми, я остаюсь писателем. Мастером своего дела. Факиром диалогов. Но без поддержки все же бывает трудно.
Одним словом – этим утром все мои труды пошли к чертям.
Я выпил кофе, выкурил пару сигарет, попытался позвонить Монике, после чего отправился в ближайшее кафе, что бы позавтракать.
Там было не слишком людно. Утро вторника. Почти девять часов, и всего семь человек, которые любят читать газеты и посматривать на симпатичных официанток, бегающих туда-сюда с подносами. Эти девушки слишком торопливы, и весьма грациозны, словно балерины в большом театре. Я рад, что в нашем мире есть такая профессия, ведь это своего рода спектакль, где присутствует драма, романтика или же комедия, когда кокой ни будь толстяк, с похотливой физиономией, захочет полапать девчушку. Да, в этом заведении всегда есть на что посмотреть.
- Что будете заказывать? – поинтересовалась у меня высокая брюнетка, с ярко накрашенными губами.
- А вам разве можно так краситься? – спрашиваю я в ответ.
- Что?
- Ну, так ярко. Вы не подумайте ничего плохого – вы и так очень красивы, просто по роду вашей профессии…
- Сэр, вы будите что-нибудь заказывать или нет? – Она ждала с раскрытым блокнотом и ручкой.
- Да, мне, пожалуйста, яичницу с беконом и гренки. Еще принесите вина, полный бокал.
Девушка записала мои слова.
- Вы не желаете со мной выпить? – уточнил я, слегка улыбаясь.
- Я на работе. Да и к тому же – я не пью по утрам.
Она оказалась славной мордашкой.
Через десять минут мне принесли мой завтрак. Все было очень вкусно. Вино лишь подсластило этот утренний шедевр, который я имел честь проглотить в один присест.
Девушка принесла счет.
- А вот это вам, - сказал я, протягивая девушке десятку.
Она немного поколебалась, но деньги все же приняла.
- Можно я зайду за вами вечером, может сходим куда-нибудь?
- Меня зовут Дэбра. – Она поправила волосы, и смущенно кивнула головой.
Отлично, чертов алкоголик, все еще привлекателен.
Она удалилась, веля задом, как настоящая балерина. Грациозная, плавная, с хорошей фигурой и на невысоких каблуках. Розовое платье, белый фартук и такие нежные руки.
Старик у входа покосился в мою сторону, и что-то пробубнил относительно Дэбры, кажется, он сказал «шлюха».
12.
В районе одиннадцати утра я был в больнице, ожидал пока у Ника закончатся процедуры. Теперь этот парень выглядел намного приятнее, чем два дня назад. Пропала измученность на лице, мне даже показалось, что я слышал его смех. Келли, его жены, здесь не оказалось. Наверное, отсыпается дома или же занята другими делами.
Спустя какое-то время я вошел в палату.
- Как ты? – спросил я Ника.
Тот улыбнулся, протягивая мне руку. Мы поздоровались.
- Жить буду.
- Я в этом не сомневался.
У меня в кармане была припрятана фляжка с портвейном и, как только разговор стал клеиться, я позволил себе отхлебнуть из горла.
- Сколько мы не виделись? – спросил он.
- Да, много воды утекло. Ты теперь что-то типа рок-звезды?
- Ага, а ты что-то типа писателя.
- Точно. Все как надо, верно?
Мы засмеялись.
- Я думал ты не придешь, потому что сердит.
- Из-за чего? – не понимал я.
- Из-за группы. Я ведь позволил тебе уйти.
- Брось, мы оба знаем – музыка это не мое.
- Складно болтать, вот что твое. Читал твои работы, интересная вещь.
- А вот я ничего твоего не слушал, уж прости, - как-то стыдливо произнес я.
- Да и хрен с ним.
Я передал ему свою фляжку.
- От глотка не подохну.
- А что мы вообще умеем делать в жизни? – неожиданно спросил я, опуская свою задницу в белое кресло напротив него.
- Пить?
- Ага. А что еще?
- Ничего. Так все и будет иди своим чередом. Мимо людей, мимо мнений и женщин, которые хотят быть просто друзьями. Нам этого мало.
- Ник, ты ведь все тот же? – тихо говорю я, припадая губами к горлышку фляги.
- Да.
- И твой инфаркт тебя не изменил?
- Врач сказал, что вначале у меня что-то случилось с печенью. Потом остановилось сердце. От шока, или еще из-за чего-то. Я не вдавался в подробности, но когда я открыл глаза, то понял – мир не изменился. Все по-прежнему и в тех же красках. Машины не летают, дети все еще грубят взрослым, а я такой же барабанщик, каким и был раньше.
- Значит смерть это херня. Она не помогает.
- Возможно, ты прав. Ничего тебе не скажу путного. Можешь написать очередной роман на эту тему. – Он скорчил гримасу и глубоко вздохнул. – Боже, меня пичкают таблетками, и кормят через вот эту трубочку. Еда попадает прямо в вену. Я чувствую себя инвалидом.
- Но ты не инвалид, ты здоровый мужик.
- Я просто знаю, что еще одного приступа я не выдержу. Там, за чертой, ничего нет. Пустота Майк, понимаешь? Там холодно. Когда я коснулся этой пустоты, то понял – нужно валить нахрен обратно. И вот, я здесь. Я, конечно, не ручаюсь, что брошу пить, или еще что, просто тебе советую – это плохо кончится. Галлюцинации, жуткие головные боли и прочее. На курсах помощи алкоголикам, полгода назад, врач сказал мне, что шизофрения довольно распространена среди наркоманов и алкоголиков. Мозг начинает рисовать тебе не существующие картинки и выдает их за правду. Очень скоро ты станешь верить в дружбу с Микки Маусом, и так далее. И тогда-то я понял – а ведь так и люди могут отвернуться от тебя. Кому нужен вонючий шизофреник, который не может попасть в ритм?
- Ты что несешь? Ты всегда попадаешь в ритм.
- Нет, я к тому, что мечты не сбудутся, если много пить или употреблять героин. Это только способ уйти от реальности. Способ перебороть трудности. Мы себя губим, мы сами себя трахаем. И знаешь что – я готов себя трахать еще какое-то время.
Мы засмеялись, и вновь распили портвейн.
Да, Ник Прайс изменился. Все же время и обстоятельства умеют стирать старые устои и рисовать новые. Кто-то умнеет, а кто-то наживает себе врагов. Люди забавные только тем, что научились жить с тараканами в своих душах, научились любить ненавистных и врать родным. Заливать горе водкой, и думать, что работа по ночам способна подарить им больше счастливых минут в выходные, в кругу друзей. Люди истощают организм, и уже никогда не возвращаются к себе прежним. Никогда.
Я ушел от Ника в районе часа дня.
Потом мне позвонили из автомастерской и сказали, что моя машина у них, и через неделю я могу ее забрать. Отлично, еще неделя без колес. Еще неделя общественного транспорта, клацанья кнопок своего ноутбука и беспорядочного секса.
В тот вечер я написал еще страниц десять, приближая финал романа. Потом забрал Дэбру из кафе и мы поехали в какой-то бар, что бы выпить текилы и поговорить о жизни.
13.
Она была обычной девчонкой, т.е. у нее были груди, голова, ляжки и прекрасные, нежные руки. Мне бы очень хотелось, что бы такие руки делали мне по вечерам массаж и обнимали в постели.
Дэбра рассказывала мне о том, как два года назад она бросила колледж, и устроилась на работу в один магазин, потом во второй и так докатилась до официантки. Ей двадцать три года, и родом она из мест весьма далеких от этого города. Девушка была одета в толстовку с Дональдом Даком, и синие облегающие джинсы. Я на этом фоне выглядел несколько старше, в своем типичном помятом пиджаке с галстуком и не глаженных брюках. Мы пили пиво, попутно делясь некоторыми тайнами своей личной жизни, и обсуждая здешнюю публику. Вокруг нас играла музыка, какой-то классический рок-н-ролл, с легкой гитарной партией и незамысловатым барабанным ритмом. Этот бар выбирала моя спутница, и он мне нравился.
- Сколько книг ты написал? – спросила она позже.
- Три, вернее – четыре. Дописываю ее как раз.
- И тебе нравится твоя работа?
- Работа? – я улыбнулся, выпуская из ноздрей клубы дыма. – Это не работа. Это так, развлечение.
- Значит ты безработный?
- Точно. Я просто напиваюсь, просто сажусь за стол и выдаю парочку страниц каждый день. Вот и все.
- И много платят? – спрашивает она.
- Хватает.
- Сколько?
- В зависимости от популярности книги.
- Двести тысяч?
Я покривился.
- Триста?
Я все еще кривился.
- Пятьсот? – не унималась девушка.
- Да прекрати ты. Напиши свой собственный роман и тогда узнаешь.
- Это что, тайна?
- Ага. Меня за болтовню могут по судам затаскать. Так что, я буду молчать.
Мы пили пиво, и опять принялись болтать о посторонней ерунде.
- Ты любишь женщин? – спросила Дэбра.
- Что еще за глупости? Конечно – да.
- Я имею в виду – всех, ну, как бы за то, что они прекрасны и прочее?
- Пожалуй, да. – Я не соврал, женщины во многом лучше мужчин. Даже в свои тридцать три я понимал это. – А ты?
- Я одна из них, и это как-то пресно.
- Ну, тебе виднее. – Я потрогал ее щеку, и она закрыла глаза.
Общаться с противоположным полом для меня всегда было проще, чем с полом равным мне. Девушки сами задавали вопросы и отвечали на них, мне нужно было только слушать. Они любили прикосновения и разные веселые истории. Их так много, что даже на один квадратный метр комнаты их приходится по три-четыре штуки сразу. За ними все будущее, и я предпочитаю существовать именно в таком будущем, которое вижу во сне.
- Какая страна тебе нравится больше всего? – спрашиваю я.
- Не знаю. Мне все они нравятся одинаково.
- Да? А я люблю Ирландию. Там столько загадок, романтики, разных сказок и приданий. Там можно нажраться эля и валятся на зеленой траве, наблюдая за тем, как солнце изредка появляется из-за густых серых облаков.
- Я там была.
- Серьезно?
- Да. Прожила там с матерью полтора года. Ничего особенного. Только ее дружок и огромный долг за жилье, которые теперь мы до сих пор выплачиваем. – Она с грустью опустила глаза и глотнула пиво.
- Что случилось?
- Он был игроком и проиграл нашу квартиру. Мать сразу же его бросила, вот только дружки этого мерзавца еще долгое время звонили нам и угрожали расправой, если мы не выплатим оставшуюся сумму. Квартира, плюс десять тысяч долларов сверху. Я поэтому и начала так работать, не взирая на учебу. С тех пор только об этом все мысли.
Я закрыл глаза и попытался представить себя на ее месте. Черт, да я бы и дня не смог проработать, слишком изнежен спиртным и непонятными снами. Домашняя зверушка. Я умею лишь стучать по кнопкам, читать и болтать без умолку, думая, что этим смогу обеспечить себе знатное будущее, а вот люди вокруг меня рвут задницы ради лишней монеты. Это оскорбляет мои чувства, и именно по этой причине мне приходится удваивать порцию виски в своем бокале.
Пиво и виски. Сигареты, девушка и немного трепа о сексе и работе. Мы не умер в этом веке, мы переживем всех и каждого. Наше поколение раздолбаев и пьяниц будет в сто раз мудренее всех предыдущих. Это точно. И возможно, через какое-то время нам поставят памятник в центре города. Такие монументы будут повсюду, в разных странах, словно общество гордится своими героями, сделавшими для него так много хорошего.
Мы допили свои напитки, заплатили по счету и отправились ко мне.
Уже дома, в моей квартире, мы опять принялись пить ром, иногда разбавляя его водой. Мы пели песни и танцевали под блюз и хриплые голоса исполнителей. Эта музыка заводила наши тела и придавала определенной легкости. Так хорошо и так тепло где-то там, в самых недрах наших душ. Я обнимал Дэбру, целовал и захлебывался вместе с ней нашим отменным пойлом. Ночь медленно таяла, а два безумных человека все еще держались на ногах.
Я не смог бы заняться с ней любовью, даже если бы захотел. Слишком пьян для этого. Слишком устал и все такое прочее.
Повалившись на пол, крепко сжимая в руке полупустую бутылку, я иногда смотрел на гостью туманным взглядом, и о чем-то думал. Это трудно передать словами, ведь мысли в тот момент путались как клубок старинных ниток. А девушка тем временем становилась только краше. Только чище и нежнее. Она закуталась с головой в мое одеяло и заснула. Ее волы были видны лишь на половину, но и этого хватило, что бы улыбнуться.
А потом появилась девочка. Маленькая, крохотная и вновь уставилась на меня. Я коряво поднес бутылку ко рту и сделал глоток.
- Чего тебе? – промямлил я, ухмыляясь.
Она просто теребила зайца, все еще не своя с меня глаз.
- Кто ты? И ради чего приходишь сюда?
Девочка ничего не говорила. Может быть это уже сон? Или уже ад? Или я просто сошел с ума. Ник предупреждал, значит, так оно и есть.
- Ты пришла меня забрать? Но куда? Я слишком пьян, что бы куда-то идти.
Она подошла ближе и взяла меня за руку. Я, кряхтя, поднялся на ноги и кривой походкой направился к входной двери, открыл ее и вышел в коридор. Он был длинный, и такой узкий. Стены пытались меня задавить. Руками мне пришлось опираться на них, что бы не упасть, а тем временем девочка шла впереди иногда посматривая на меня.
- Ты хочешь меня спасти? Да? – чуть не плача, спрашиваю я.
- Да. Там слишком плохо. Ты должен уйти из этой квартиры.
- Но это мой дом. Понимаешь? Там все, что у меня есть.
- У тебя ничего нет, ты одинок.
- Зачем ты так говоришь? У меня есть друзья и…
- Просто иди за мной. Не оглядывайся, - говорила она и протянула мне свою маленькую ручку.
Я попытался ее ухватить, но оступился и рухнул на пол. Бутылка выпала, и ром расплескался по полу. Слишком пьян, что бы идти и, наверное, весьма жалок.
- Иди дальше одна. Ладно?
- Вся суть в том, что бы тебя вытащить отсюда. Пошли. Вставай.
Ее голос звучал повсюду. Но мне не хотелось его слушать. Мне было страшно и одиноко. Все двери вокруг были заперты и свет медленно угасал. Она вновь подошла ко мне и погладила по волосам.
- Папа, просто попробуй заснуть, если ты не в состоянии продолжать путь.
- Хорошо.
И я опустил голову вниз. Темнота, головокружение, рвотные позывы и чрез минуту меня стошнило. Какая мерзость. Я такой никчемный и жалкий, что даже самому противно.
Мне пришлось заснуть в коридоре, как последнему алкашу, без снов. Только разные круги перед глазами и больше ничего. Как бы я хотел оказаться на большой кровати, с чистыми простынями, а рядом находилась бы Тэя. Да, красотка врезалась мне в память, как единственный непокоренный плод. Она бы поцеловала меня в лоб, пожелала бы спокойной ночи и не уходила до самого утра. Я в этом уверен. Мне тяжело одному. Одному всегда не просто в этом мире, и уж тем более с такими потребностями как у меня. Радует то, что уже завтра будет весна и температура поднимется на несколько градусов.
14.
Меня растолкали рано утром. Высокий мужчина, с лысой головой и небритым лицом помог мне подняться на ноги и угостил аспирином.
Добравшись до своей квартиры, я понял, что входная дверь была открыта всю ночь и, что любой проходимец мог меня ограбить. Девушка все еще спала в кровати, позабыв обо всех заботах. Она так невинна, будто дитя, и мне не хотелось ее будить.
Усевшись за стол, я включил компьютер и загрузил роман. За час мне удалось сварганить десяток страниц и даже прочитать какую-то его часть, дабы освежить некоторые главы в памяти. Он был не плох. Возможно хуже, чем мой третий, но гораздо лучше двух первых книг. Это радовало. Но похмеляться я не стал. По традиции выкурил сигарету, выпил кофе, принял душ и уселся на край кровати, где лежала моя гостья.
Часы показывали семь часов утра. Солнце за окном медленно просыпалось из-за горизонта, а городской шум уже вовсю блуждал по улицам. Люди отправлялись на работу, в офисы и рестораны, что бы начать свою привычную ежедневную карусель.
Спустя некоторое время проснулась Дэбра и хриплым голосом попросила стакан воды. Я выручил ее.
- Спасибо Майк, - поблагодарила она и уселась на край кровати рядом со мной.
- Как спалось? – поинтересовался я.
- Черт его знает. Ничего не помню. Вырубилась и все тут.
- Ясно. Хочешь кофе?
- Думаю – да. А ты уже завтракал?
Я помотал головой.
- Удалось написать несколько страниц. Думаю еще десяток и роман готов.
- Замечательно, - как-то без энтузиазма воскликнула она.
Потом девушка ушла в ванную, но дверь за собой не стала закрывать. Я видел, как она разделась, как включила душ и полностью погрузилась под горячие струи воды. У нее была грудь второго размера и татуировка розы на правом плече. Как много мне пришлось пропустить в виду ночных галлюцинаций.
- Что ты думаешь о шизофрении? – просто так решил спросить я.
- Что? – выкрикнула она, смывая пени с лица. – Я плохо тебя слышу! Иди сюда, тут будет лучше.
- Конечно, будет лучше, - сам себе сказал я и, раздевшись догола, встал рядом с девушкой.
Она ничего не знала о расстройстве психики, кроме того, что такое в принципе возможно. Ей хотелось есть и именно поэтому мы приготовили на скорую руку блины, немного тостов и уселись на пол в гостиной, перед телевизором. Обычно я не смотрю эту бесполезную коробку с цветными картинками, однако сегодня утром мне хотелось какого-то разнообразия.
Там показывали обычную ерунду. По некоторым каналам крутили клипы звезд поп-музыки, по другим новости и что-то связанное с животным миром. Примерно с полчаса Дэбра переключала каналы, в перерывах между клацаньем кнопок жевала завтрак, а после выключила ящик и ушла мыть посуду.
- Было бы здорово, если бы ты осталась у меня не надолго, - предложил я ей такую идею.
- В качестве уборщицы? У тебя здесь немного грязно.
- Да, что есть – то есть. Мы бы могли сходить в кино или еще куда-нибудь? Ты любишь кино?
Она что-то пробубнила, даже не повернувшись в мою сторону.
Наверное, я выглядел смешным, т.к. боялся одиночества. Только сейчас я понял это и пытался уговорить ту, что этой ночью была рядом, к сожительству. Ей было наплевать. Это точно. У нее куча своих хлопот, что бы еще тратить время на ухаживания за большим ребенком. Такие вещи никому не нужны. И в этой квартире должен был остаться только я, мой ноутбук и большой стеллаж с книгами, которые я собирал всю жизнь.
- Чем ты сегодня будешь заниматься? – спросил я позже.
- Сегодня у меня танцы.
- Ты танцуешь?
- Преподаю. – Она вытерла руки о белой полотенце и прошла мимо меня, при этом поцеловав в щеку. – Четыре дня в неделю я работаю в ресторане и два дня, по вечерам, я преподаю танцы. Все просто. Я же говорила – мне нужны деньги.
- И как, успешно?
- Группа, дети от десяти лет. Двадцать человек. Всем нравится.
- Понятно.
Я не знал, что еще ей сказать.
Она оделась примерно за десять минут. Красилась, правда, горазда дольше, но мне не хотелось ее торопить. Дэбра была мне нужна как глоток свежего воздуха.
- Позвони мне, ладно? – на прощание сказала она, протягивая мне свой номер телефона.
- Конечно, - улыбнулся я и, поцеловавшись, мы расстались.
15.
В каком-то однообразном водовороте пролетело трое суток. Я почти не пил, много курил и завершил свой чертов роман. За эти дни мне пришлось выйти из дома всего раза два или три, что бы купить продукты и краску в принтер.
Распечатав роман на ста пятидесяти страницах формата А4, я улыбнулся, складывая все это великолепие в папку, после чего направился к своему агенту.
Бил встретил меня как обычно, в отличном настроении. Он был высок, свеж, в новеньком костюме цвета голубого неба и курил дорогую, но не толстую сигару. Агент распорядился, что бы секретарша приготовила мне виски с колой и подала прямо в офис.
- Ну, ты все завершил? – праздно крикнул он.
Я утвердительно кивнул, закуривая сигарету.
- Отличная новость! Просто великолепная. И о чем он?
- О том, как трудно исполнить свою мечту. О том, как парень пытается свалить из города, но постоянно натыкается на новые проблемы. В конечно итоге он остается не с чем.
- Оу, и тут наконец-то появится криминал? – смеется тот.
- Да. Я решил, что пора придать моим писулькам жесткость. Так что вот он, - я протянул Билу папку. – Мой роман. Читай и высказывайся.
Агент принял дар, как манну небесную и, принюхавшись к запаху свежих листов, воскликнул:
- Мне нравится, что бы приносишь мне его читать первым.
- Мать твою, а кому мне его еще приносить? – засмеялся я, но в душе было не так весело.
- Точно-точно. В общем, завтра я тебе все выскажу. А уже через два дня эта штучка будет лежать на столе у Марии Мэгли, той самой бабы, которая ждет твоей рукописи в издательстве уже слишком долго.
- Как думаешь – она меня убьет?
- Думаю, что нет. Ты отличный парень, так что она лишь скажет, что-то вроде «Майк, ты плохой мальчик, и тебя надо отшлепать»!
Мы засмеялись, выпуская из легких дым. Секретарша притащила мне выпивку, я отметил, что у нее кривые зубы, но более тактично. Думаю, она не обиделась. После чего осушив стакан за один присест, я пожал руку Билу и удалился.
В больнице у Ника было людно. Несколько молоденьких группис прыгали вокруг него с улыбками на лицах и постоянно трещали. Он выглядел лучше, чем я, по крайнем мере счастливее.
- Как ты? – спросил я.
- Девушки – это Майк. Мой друг.
Они поздоровались со мной, а потом опять принялись болтать о всякой ерунде со своим кумиром. Я не знаю, почему вокруг меня не прыгают такие лисички, видать барабанщики умет то, чего не умеют писатели.
Когда девочки удалились, оставив после себя несколько букетов цветов и парочку бутылок отличного виски, я уселся в кресло напротив друга и протянул ему копию моего романа.
- Что это? – спросил он.
- Мой «шедевр», - иронично ответил я.
- Серьезно? Ты мне принес копию твоей новой книги? – он засмеялся.
- Да. Подумал, а почему бы и нет? Ты здесь, наверное, на стены воешь от скуки, а так займешь себя на денек другой. Здесь много слов.
- Да пошел ты, - он опять засмеялся. Мне нравилось видеть его счастливым.
- А где Келли? Где твоя жена?
Тут лицо Ника перекосило и, он обмяк.
- Эта сука больше не со мной, - грубо высказался тот.
- Что?
- Она написала мне записку.
- Что еще за записка? Где она? – я недоумеваючи посмотрел на друга.
Он протянул мне бумажку.
«Прости, но я так больше не могу. Твои фанатки осаждают дом. Они угрожают мне. Раньше я плевала на всю эту кухню, но теперь не хочу этого делать. Ты больной ублюдок! Ты ничего не хочешь от нашего брака. Все эти годы были ошибкой. Просто оставь меня в покое и попытайся не сдохнуть, хотя ради себя». На этом послание закончилось.
Я перевел взгляд на Ника, тот все еще угрюмо морщил лоб и молчал.
- И? – спросил я тут же. – Что ты собираешься с этим делать?
- В каком смысле?
- Она уходит от тебя, а ты будешь вот так лежать?
- Она давно уже не со мной. Слишком разные стали.
Мне было больно слышать эти слова от моего лучшего друга.
- Прости, - прошептал я и вернул ему листок. – Хочешь выпить?
- Да.
Я открыл одну из бутылок и передал ему. Он сделал глотков пять, после чего выдохнул и вновь прильнул к вискарю.
- Жизнь говно, - прохрипел Ник, возвращая мне сосуд.
- Я думал у вас впереди счастливое будущее.
- Куда там. Мы не для этого рождены.
- И когда мы умрем, нас ни кто не будет вспоминать, - сказал я строчку из нашей общей песни, которую мы написали еще во времена бурной подростковой молодости.
- Майк, мне надоело находиться в этой больнице. Врач сказал, что еще неделя, и я могу отваливать, но сил моих больше нет. Я здесь сгнию. – Он опустил голову на подушку. – Как у тебя дела то?
- Похоже, я схожу с ума.
- Да?
- Много пью в последнее время и стал видеть разные галлюцинации.
Он усмехнулся и попросил у меня бутылку.
- И что в них?
- Девочка. Она называет меня папой и вечно куда-то ведет. Я отстаю и падаю на пол, что бы отблеваться. Меня даже совесть стала мучить; эта девчушка так старается, а мне хоть бы хны.
Он покачал головой, делая пару глотков.
- Кстати отличное виски. – Ник вернул мне бутылку. – Может это знак. Пора подумать о семье и о домике с белой оградкой.
- Да это понятно. Просто меня беспокоит то, что я вижу всю эту хренотень. Очень отчетливо вижу. Девочка такая реальная, и все как в жизни. Но ведь это лечится, да? – пугливо спросил я.
- Ага. Будут пичкать таблетками и потом все же окрестят психом. Писатель с репутацией шизика – это популярно.
- Вот дерьмо, - выругался я, запрокидывая бутылку. Алкоголь поплыл мне в рот.
- Попробуй меньше волноваться и больше думать о будущем. Хоть это и не для нас, но все же приличные люди живут дольше.
- Я уже все решил. Я выпущу книгу и свалю в Ирландию. Вот только мне нужна девушка, а то ночные кошмары мешают спать спокойно.
- Боишься темноты?
- Да. Думаю, что да.
- Понятно. Когда будешь глушить страх водкой, попробуй представить себя счастливым Майк, может быть тогда, от лица нас двоих, жизнь тебе покажется чуточку радужнее.
16.
Он был прав, мне стоит больше думать о позитивных вещах.
Следующие четыре дня я провел в хождении по торговым центрам, кинотеатрам и барам. Общался с разными людьми, писал статьи и отсылал их Ричи, за бесплатно. Мне просто нравилось писать о том, что я делаю.
Весна разгоралась. Пальто пришлось убрать в кладовку, а на смену ему пришел плотный пиджак и клетчатый шарф.
Починив машину, я вновь приобрел возможность передвигаться по городу свободнее, а мой агент Бил сообщил, что книгу напечатают и в скором будущем перечислят на мой счет очередную кругленькую сумму. Проблемы практически рассосались.
Один раз я сходил в клуб с Дэброй, а после занимался с ней любовью прямо в туалете.
Все чаще проезжал мимо магазина, где работала Тэя и заглядывал в витрину, пытаясь разглядеть эту красотку. А под конец недели из Берлина вернулась Моника.
Она похорошела, волосы немного отросли, а желание оседлать меня возросло в сто раз. Мы прожили у меня два дня, и все эти два дня не вылезали из постели. Смотрели старые сериалы, ели мороженное и пили пиво. Моника рассказала о том, что карьера ее идет в гору и что через месяц она улетает в Чехию, сниматься каком-то рекламном ролике. Я порадовался за нее, ведь она бала успешной девушкой, намного лучше всех моих случайных связей. Как бы я хотел раствориться в ее любви и позабыть обо всех шлюхах, что грели мое тело все эти дни. Но, увы, это было легче сказать, чем сделать.
Галлюцинации продолжались, но не так часто, как раньше. Маленькая девочка просто играла в игрушки в центре комнаты и даже не смотрела в мою сторону. Я умудрился привыкнуть к ее присутствию, что в конец уничтожило все мои сомнения относительно шизофрении. Я не сходил с ума, я уже сошел, и теперь мне ничего уже не поможет.
17.
В конце следующей недели я решился навестить психиатра и посоветоваться с ним относительно всех волнующих меня вопросов.
Доктор был невысокого роста, с крепким телосложением и лет на десять старше меня. Он порекомендовал мне какие-то таблетки, которые ни при каких условиях нельзя употреблять вместе со спиртными напитками. Это было ударом в самое сердце. Без алкоголя я стану вялым, убитым рутинной обыденностью человеком. Удивительно, но на тот момент мне хотелось пожертвовать абсолютно всем, что имелось в моей жизни, лишь бы была возможность напиться в стельку.
Алкоголизм – это конец земного пути и начало странствий по миру настоящих фантазий. Мне здесь хватало место для всех своих пороков и желаний, которые мало когда приходилось смело воплощать в реальность. Здесь я думал и переживал те или иные события, осуждал поступки, как свои, так и чужие. И все это благодаря тому, что алкоголь проникал в тело и дарил эти священные возможности. Так что примирится с утратой такого мощного эликсира, я не мог.
Моника улыбалась и целовала меня в губы. Ее эта идя с завязкой, вполне воодушевляла.
Мы отправились за город, на три дня, в небольшой уютный домик, приобретенный ею примерно год назад. Он находился в километрах ста от города и там весенние следы были замечены везде. Трава постепенно становилась зеленее, а воздух намного вкуснее. Пели птицы и солнечные лучи обжигали кожу.
Я провел все эти дни, сидя в кресле-качалке, с солнцезащитными очками и бокалом безалкогольного коктейля. Вечерами мы наблюдали за звездным небом и слушали блюз. Это отличная музыка, если ее включать в нужные моменты. И эти райские минуты были как раз теми моментами.
Иногда, смотрясь в зеркало, я видел там немощного старика, в таком сером свитере с воротником и надутых джинсах, который курит трубку и попивает молоко, сидя на крыльце. Мое время утекало, как не странно это звучит. Видения преследовали меня, и в скором будущем уже невозможно было распознать, где сон, а где явь. Я тонул, я медленно задыхался от такой спокойной, практически семейной жизни.
Спорт, книжки, секс с одной и той же женщиной, свежий воздух. Я чувствовал себя в клетке, из которой не было выхода.
Мне позвонил Ник и сообщил, что из больницы его выписали и что теперь он переберется в небольшую комнатку в местном отеле и проживет там какое-то время. Я страшно захотел увидеть своего друга, пожаловаться ему на свои беды и распить бутылку другую отличного вискаря. Однако вовремя одумался. У этого малого своих проблем выше крыши. С тех пор как жена ушла от него, Нику не было покоя. Я думаю, этот барабанщик то же доживал свой последний сезон.
Мы сдулись, как простые воздушные шары. Это не могло подарить радость. Это ее лишь отнимало.
Иногда, когда Моника занималась какими-то посторонними делами, типа готовки обеда или приобретением продуктов питания в местном супермаркете, я запирался на втором этаже, практически под самой крышей и стучал по клавишам старинной печатной машинке, которую купил не так давно на одной осенней распродаже. Помню, что подумал, будто бы на такой мог работать сам Хантер Томпсон и смело вывалил за нее двадцать пять баксов. Смелое и довольно здравое капиталовложение, которое позволит мне поработать, как следует.
Я сочинил рассказ, всего на пять страниц. Аккуратно сложил бумаги стопкой, закурил сигарету и откинулся на спинку стула, что бы в полной мере насладиться триумфом. Да, минуты радости – их у человека не отнять. Они приходят сами собой, в дождливые или же солнечные дни, принося на своих огромных крыльях любовь, улыбки и просто отличное настроение. Меня это вдохновило. Выпив одну из этих безвкусных таблеток, что были прописаны врачом, я спустился вниз, вышел на улицу, что бы понаблюдать за тем, как по небу блуждают превосходные белые облака.
У Моники был гараж, куда с трудом помещалась всего одна машина. Мы отправились в это путешествие на ее синем «BMW», с довольно просторным багажником и высокой подвеской, и не малых усилий стоило загнать эту зверюгу в такую коморку.
В гараже водилось много ненужного хлама, оставшегося от прежних хозяев. Здесь и несколько прожженных покрышек, ящик с ржавыми инструментами, пара десяткой разных коробок и банок с винтиками и шурупами, которые никому из нас и даром не были нужны. Но девушка не могла найти время, что бы избавится от подобного барахла, а я всегда слишком занят бездельем, что бы подсобить своей любимой в хозяйственном деле. Одним словом – так все это и пролежит еще лет десять.
Вечером мы наслаждались дивным ужином. Это был кролик по-французски, с красным вином и вкуснейшим соусом. В магнитофоне шептался мелодичный голос Фрэнка Синатра, поющего о том, как хорошо бы очнуться на луне. Я люблю эту песню, она мне кажется такой высокой и необыкновенной, при одной ноте которой все проблемы рассасываются сами собой.
После ужина мы уселись на диван и стали рассказывать друг другу разные забавные истории. Чувство уюта, чувство доброты и настоящего счастья окутало все моей нутро.
Я засыпал в объятиях любимой девушки, хотя и не хотел думать об этом. Хотел просто отрешиться от проблем, ото всех сразу. Мне не хватало ада, который происходил в моей жизни две недели назад. Мне просто хотелось вернуться.
В город мы приехали уже следующим вечером. Сходили в кино, съели по мороженному и предались любовным утехам у нее в квартире. Утром я сказал, что заскочу к своему литературному агенту и разузнаю последние новости про книгу.
Бил с утра был на взводе. Он употреблял много нецензурных слов и пил газированную воду, жадными большими глотками.
- Что с тобой случилось? – спросил его я.
- Мне конец, Майк. Конец! – завопил агент и плюхнулся в кресло.
- Почему?
- У моей шлюхи случился передоз.
- Что? Какой еще шлюхи?
- Моей постоянной шлюхе, Майк! Я то же люблю шлюх. Она мне обходилась в пять сотен за час! – оправдывался плаксивым голосом мой агент.
- Да плевать мне на эту дрянь. Что там с романом?
- Ничего.
- Как это ничего? – удивился я. – Ты его отдал в печать?
Пауза. Агент сделал вид, что не слышит меня. Он просто уставился в пол и молчал.
- Эй, Бил! Ты меня слышишь? Что там с моим романом? Все в норме?
- Нет.
- То есть, как это нет!? Почему?
- Шлюха, - он не знал, как выдавить из себя эти слова. – Ну, в общем – она вырубилась прямо здесь. В моей офисе.
- И что?
- Это видел босс. Он сказал, что я гребанный сутенер и наркоман. А эта дрянь плюнула ему в лицо своей белой пеной.
- Это было до того как она вырубилась или после?
- Да какая разница!? Главное что плюнула.
Он был прав, разницы тут никакой.
- И? – не понимал я.
- В общем, меня к чертовой матери сняли с роли твоего агента.
- Ну, я сожалею, но какова судьба моей книги? Кто теперь ее курирует?
- Болти Дэнкс.
- Кто еще такой?
- Жалкий сопляк. Он не умеет работать и ничего не смыслит в романах. Он нашептал боссу, что книга отстой. Что там много вычурности и красочных преувеличений, словно вранье в каждом слове, как будто бы ты не имеешь собственного «я» и выдумываешь чувства героев от балды.
- Сукин сын!
- Ага. Так что роман не станут печатать. Ну вернее, тебя обязуют его слегка переделать.
- Я не стану этого делать.
- Я им то же самое сказал, а они послали меня к черту и тебя туда же. Вот и все.
Он замолчал.
Я откинулся на спинку мягкого диванчика и запрокинул голову назад. Потолок был белее снега и когда мои глаза закрылись, мне показалось, что он вот-вот обрушится и похоронит меня на веки вечные. Этого не произошло.
Я закурил сигарету, подошел к бару Била и достал оттуда бутылку отличного ликера. Пригубил все из горла и вновь опустился на диван.
- И что мы будем делать? – спросил я после.
- Я не знаю.
Агент закрыл лицо руками. Его ошибка стоила мне славы, нового романа и огромной кучи денег. Я был разбит, раздавлен и обескровлен. Одним броском я послал баночку с пилюлями в мусорное ведро, после чего принялся жадно поглощать алкоголь из бутылки.
18.
Мы долго пили. Потом слушали музыку и томно болтали. Комнату окутал едкий сигаретный дым, сквозь которого не было видно даже окон. Время остановилось. Наверное, перевалило за полночь. За окном медленно гас шум, машин стало меньше, а на смену им вовсю загорланили уличные коты, рыщущие по помойкам в поисках наживы.
Бил растекся по своему креслу, поглощая аккуратными глотками виски из стакана, а я валялся на полу, задрав руки вверх. Мне хотелось закричать, но мой агент уверил меня в том, что охрана тут же выкинет нас на улицу. Там было неуютно и даже прохладно, а в помещении много выпивки и сигаретная духота. Все, как и должно было быть. Каждый получает то, к чему стремиться. Пустоту, забвение, лишение.
Через час мы с трудом выползли на парковку. Бил уселся в свою машину, а я плюхнулся рядом, громко хлопнув дверью. Нас не пугал тот факт, что каждый влил в себя по меньшей мере полторы бутылки крепкого алкоголя. Мы чувствовали себя превосходно и готовы были зайти намного дальше.
Я открыл окно, и свежий городской воздух ворвался в салон и остудил наши тела. Машина мчалась на скорости шестьдесят километров в час, грамотно обходя все препятствия. Агент был не плохим водителем, что заставило меня улыбнуться и громко выкрикнуть его имя.
Внезапно из-за поворота показалась маленькая девочка, которая неторопливо переходила дорогу. Мой пьяный взгляд уловил это явление и рефлекторно руками я повернул руль вправо.
- Какого хрена? – закричал Бил, пытаясь справится с разбушевавшейся машиной.
- Ты что ослеп?! Там же был ребенок!
- Кто?
Мы сбили большой мусорный бак, который с грохотом повалился на асфальт, а затем врезались в фонарный столб. Все произошло так быстро, что я даже ничего не понял.
Когда, через какое-то время, я покидал разбитую колымагу, из моего носа текла кровь и бровь слегка набухла. Бил чертыхаясь, последовал моему примеру.
- Что ты там увидел? Какого еще ребенка? – кричал он своим пьяным голосом. – Не было там никакого ребенка!
- Но я же видел! Там была девочка! Маленькая! – оправдывался я, вытирая рукавом свое разбитое лицо.
- Ты долбанный маньяк! Ты просто пьян! – Он пнул колесо «Мерседеса» и выплюнул на землю большой комок крови.
Мне не хотелось спорить, ибо голова болела с неимоверной силой. Все казалось таким нереальным, таким крошечным, как карточный домик, который вот-вот должен развеять ветер. Мои галлюцинации подвергли риску жизнь товарища, да и мою собственную. Какой же я все-таки жалкий.
- Прости, - громко дыша, произнес я. – Я, правда, не знаю, что на меня нашло.
- Это была чертова водка, приятель. – Он слабо улыбнулся, вновь что-то выплевывая изо рта. – А это была моя машина, - сказал агент с большим сожалением.
- Да, клеевая была.
- Ремонт влетит в копеечку.
- Ясное дело.
Мы переглянулись. Мы оба пострадали и теперь даже не знали что делать.
- Оставь эту хрень здесь до утра, а завтра скажем копам, что ее у тебя угнали, - предложил я.
- Думаешь? А ее не сопрут на самом деле?
- Не знаю. Но можем рискнуть.
Он подумал.
- Ладно. Пошли домой, - предложил Бил чуть позже.
И мы отправились по домам. Улицы были пусты, холодны и практически не освещены. Я заметил, что на часах пестрела отметка три часа и зевнул.
19.
Очнулся я дома, в своей собственной кровати с помятыми простынями. Разбросанные по полу вещи ничуть меня не удивили, ведь вчера все было шиворот на выворот.
Выпив стакан воды, и почистив зубы, а так же заклеив пластырем разбитую переносицу и бровь, я позвонил Монике и справился о ее делах. Девушка говорила вполне сонным голосом и не захотела, что бы я приезжал к ней домой. Мне, собственно, было наплевать. Она уже достала меня своей чрезмерной заботой и какой-то детской любовью. Эти игрушки не для меня.
Послав все к черту, я вышел на улицу и отправился на машине к Нику, который теперь жил к отеле и наверняка захочет провести хоть каплю времени со своим старым другом.
Пробок на дороге не оказалось, все было гладенько и свободно. Одиннадцать часов утра, а город все еще дремлет. Просто какое-то первое января.
Слушал радио и думал о том, что делать с никчемным романом? Кто его теперь станет издавать, и где взять деньги на жизнь. Именно в тот момент идеи завели меня в самые дебри, подсказывая варианты а-ля «прекрати пить, прекрати кутить и подумай головой». Я не знал – стоит ли слушать подобного рода бредни, однако ради интереса решил потешить себя всем этим еще некоторое время.
Оставив машину на бесплатной парковке, на соседней улице, я быстрым шагом добрался до квартиры моего приятеля.
Ник спал, именно поэтому дверь была открыта не сразу.
- Ого, что так рано? – сонно произнес хозяин жилища.
- Да вот решил тебя навестить.
- Заходи.
Он усадил меня на диван, предложил виски, но я был слишком трезв, что бы согласится.
- Как твои дела Ник? – непринужденно поинтересовался я.
- Да так себе. Мне вчера звонил Ноулти, из «Курочек», - он имел в виду одну из популярных рок-групп нашего города. – Предложил поучаствовать в записи их альбома.
- Это отличная новость, поздравляю.
- Ага. Так что, скорее всего со следующей недели я буду недоступен. Все как в старые добрые времена.
- Понятно. А как там Келли?
Он замялся, опуская взгляд в пол и тяжело вздыхая.
- Извини, - тут же сообразил я.
- Да нет, все нормально. Я с ней не созванивался.
- Серьезно?
- Нет. Я уже неделю здесь торчу и каждый день, как последний мудак, набираю ее номер и ною в трубку. Такого раньше не было. Понимаешь? Я же рок-звезда, мать его! Я не могу себя так вести!
Мне стало жаль Ника. Он многое пережил, и теперь финалом всей его музыкальной эпопеи стал развод и долбанный приступ.
- Мне очень жаль. Она ничего не говорила?
- Она тупая дура! Она сказала, что бы я не смел ее больше докучать этими звонками. Кажется, она свалила из города еще давно. Мне так хреново.
Я закурил, предварительно предложив сигарету своему другу. Тот отказался.
Потом мы какое-то время просто молчали. Удивительно, что молчание способно лечить. Если тебе плохо, и ты полностью погружен в океан апатии, тебе стоит лишь закрыть рот и мир выключится. Это как выключить настольную лампу. Женщины любят поговорить, но иногда и они вынуждены признать – что лучшее средство против депрессии это молчание. Пей кофе, читай книги и думай о том, сколько всего ты успел сделать. Сколько хорошего и сколько плохого. Проанализируй свою жизнь и тогда все встанет на свои места. Разберись в своих отношениях с миром, позволь волнам спокойствия ласкать твое уставшее тело. Это все, что нужно человеку – просто попробовать помолчать.
Уже через час мы слушали Led Zeppelin и две сногсшибательные девушки, лет девятнадцати, крути перед нами своими вкусными попками. Они были так хороши, что хотелось кричать об их великолепии. Ник рассказывал нам несколько историй из своего турне по Германии, а я позволял себе высмеивать его выходки. Мы были отличной командой.
А потом был секс. Очень хороший и довольно энергичный. Я словно опускался в прохладную воду, после утомительного, разгоряченного отдыха с домашней Моникой. Девушки целовали меня, обливали водкой и продолжали танцевать. Все сливалось в одну единственную картину, со смешенными цветами и разнородными узорами. Смех, пение, топанье и вздохи вознесли меня на вершину мира.
А утром я проснулся от стука в дверь.
Пьяной походкой, в одних трусах, я открыл хозяйке отеля и получил на руки уведомление о выселении. Оказывается, наши ночные похождения вызвали во всех постояльцах жуткое негодование. Мало кто уважает творчество настоящих писателей и рокеров. И теперь мой любимый Ник должен убираться из отеля ко всем чертям.
Однако его я в квартире не обнаружил. Были две спящие блондинки, были разбитые бутылки из-под вина и водки, но моего приятеля я ни как не мог разглядеть.
После того, как я привел себя в порядок и выпроводил цыпочек, я плотно захлопнул дверь и направился к своей машине.
20.
В этот чудесный весенний день пагода выдалась на славу. Солнце забралось так высоко и уже довольно сильно припекало землю своими могучими лучами.
Я просто пил колу из железной баночки, напялив на глаза солнечные очки, и слушал радио. Окна в моей машине были открыты, и свежий воздух проникал в салон, подобно надоедливым мухам.
Какой-то парень уже полчаса рассказывал о своей жизни в лагере для беженцев, что меня слегка забавляло. Вообще вся эта белиберда про катаклизмы и прочую ересь не дает тебе право менять страну и поселяться где тебе заблагорассудится. Людям и так места не хватает, а тут еще этот малый со своей семьей и проблемами. Лучшим его решением было бы остаться в родных краях, отстроить новое жилище, при помощи рук и парочки верных друзей, и начать все заново. С нуля. Да даже гребанный шалаш был бы не плохим выходом из ситуации. Однако люди мыслят по другому. Самое простое это свалить и клянчить убежища у горожан, которые совершенно не обязаны помогать китайцам или неграм.
Тем временем голос беженца все еще вещал о нелегкой своей участи, а я потягивал напиток, размышляя о том, куда мог подеваться Ник.
Затем я услышал знакомые нотки женского голоса. С трудом открыв глаза и покосившись в левую сторону, я заметил Тэю – ту самую рыжеволосую девушку, с которой мне посчастливилось познакомиться на выставке, черт знает сколько времени назад. Она была одета в короткую юбку и легкую толстовку, синего цвета. В ушах появилась парочка новых сережек, а носик все так же курносо и остренько был задран вверх. Девушка подошла чуть ближе, выдыхая из легких сигаретный дым и выключая музыку в своем плеере. Господи, на вид я мог ей дать лет семнадцать. Хотя грудь все так же хороша.
- Доброе утро, соня! – поздоровалась она.
Я улыбнулся, делая очередной глоток из баночки.
- И тебе. Ты что тут делаешь? – спросил я.
- Просто мимо прохожу. – Она опять затянулась дымом. – Как твои дела?
- Все хорошо.
- Да, а что с лицом?
- Это? – дотронулся я до своего носа. – Это просто небольшая авария.
- Расскажешь? – улыбнулась она.
- Рассказать? Тебе? А как же твой парень?
- Да ну его. Мы уже как две недели расстались. – Тэя опять улыбнулась.
- И ты прибежала ко мне на крыльях любви?
- Ага. Разбежался.
Мы рассмеялись.
Она была милой. Все еще милой, даже после того, что мы друг другу наговорили.
Наверное, прошло чуть больше месяца или даже двух, однако мне показалось, что миновала целая жизнь. Та, в которой я счастливый отец и примерный муж, а эта рыжеволосая дрянь моя жена. Я вновь привыкал к ее словам, ее голосу и манере поведения.
- Ты куда-то спешишь? – спросил я выпрямившись.
- Да. Мне нужно зайти в аптеку, у подружки какие-то проблемы, нужны лекарства.
Я понимающе кивнул головой.
- Как ты в целом?
- Да все отлично.
- Я за тобой заеду вечером?
- Да, заезжай. Адрес помнишь?
- Ага. – Утвердительно закивал головой я.
- Тогда до вечера.
И мы распрощались.
Я выкинул пустую банку в сторону и вдавил педаль газа в пол.
Уже после обеда я узнал, что мой литературный агент уволился из компании. Его звонок сопровождался редкими выкриками какой-то девушки, очевидно той шлюхи, которую он так любил. Бил сообщил мне, что отныне я сам по себе, а он сам по себе. Так же он сказал, что его машина еще долго будет стоять на штраф стоянке, ибо денег на ремонт у бедолаги нет. Я выслушивал его речь очень долгое время, после чего пожелал удачи в жизни и повесил трубку.
И как только моя жизнь смогла так лихо развернуться? У меня было все и могло быть еще больше, а вместо этого я теперь сижу в пустой квартире, с грязными простынями и разбросанным повсюду мусором. У меня нет денег, у меня нет книги и чертового агента. Мой лучший друг, который недавно ворвался в мою сумасшедшую жизнь так внезапно, вновь испарился из нее. Я верил, в то, что барабанщик просто свалил ночью из комнаты и наверняка отправился к дому Келли, что бы вновь лить споли. Однако я не верил в то, что он не поставил в известность меня. Очень странный тип.
Впервые за долгое время я посмотрел телевизор и даже почитал какой-то журнал, купленный мною еще год назад. Затем немного поспал и приготовил себе ужин, состоящий из риса со свининой. Когда-то раньше я любил готовить, но со временем этот талант куда-то улетучился, словно его и не было вовсе. Думаю, так будет и с моим талантом писать дурацкие книги.
Когда я выходил из ванной, что бы приодеться по солиднее, то заметил сидящую на полу Монику, которая пила кофе из пластикового стаканчика и улыбалась. Рядом с ней стояла большая дорожная сумка, что могло означать лишь одно:
- Я вновь уезжаю. Чехия, помнишь? – улыбнулась она, протягивая мне сои объятия.
- Ага. А как ты вошла? – спросил я озадаченно.
- У меня есть ключ.
- Понятно. Дашь мне минутку, я оденусь. А потом отвезу тебя в аэропорт.
- Ладно.
Я надел черные брюки и помятый пиджак, который провонял сигаретами. Затем, помог девушке погрузить вещи в багажник, уселся в машину и помчался в аэропорт.
Пробок не было. Ветер приятно обдувал мой автомобиль, иногда проникая в салон. Я поглядывал на Монику, которая сидела рядом со мной и улыбалась. И чего мне не хватает? Такая девушка. Такие амбиции и такое будущее. Просто держись за нее, идиот, и оставь проблемы в прошлом.
- Когда ты вернешься? – спросил я.
- Через десять дней. – Она дотронулась рукой до моего колена. – Ты будешь скучать?
Я промолчал. Моника отвела глаза в сторону.
- Что у тебя с книгой? – поинтересовалась она.
- Ничего. Ее не будет.
- Как это?
- Агент запорол печать.
- Ты шутишь! Бил? Но он же лучший…
- Был им. Теперь уже нет.
- И что ты будешь с этим делать?
- Ничего, мы квиты. Я разбил ему машину.
- Ты, что сделала? – удивилась она.
- Машину разбил.
- Отлично! – вспрыснула она и скрестила руки на груди. – Я улетаю с хреновым настроением.
- Почему?
- Мне не безразличная твоя судьба.
- Повезло же мне.
- Да. Так что будь умницей и не вляпайся в историю за все то время, пока меня не будет рядом с тобой.
Я закурил сигарету и Моника закричала.
- А как же твои таблетки? Тебе врач запретил алкоголь и курение! Ты их принимаешь?
Я покачал головой и выпустил дым в сторону.
Девушка фыркнула и надулась как мыльный пузырь. Я улыбнулся, делая сильную затяжку, после чего включил радио.
- Выключи это! – злобно произнесла она.
- Что так?
- Ты меня бесишь. И как ты собираешься жить теперь?
- Не знаю.
- Ты же чертов лентяй. Чертов кретин, который ничего не хочет делать. Ты думал о том, что будет со мной? Что будет с нами? А?
- Ты знала, на что идешь. Мы уже сто раз разговаривали на подобные темы! Перестань орать! – Я отвернулся в сторону, лишь бы не видеть ее лица.
- Отлично. Я виновата, да?
- Я этого не говорил.
- Но подумал. Я просто тебя люблю, Майк, а ты губишь свой талант и свою жизнь. Такие как ты много, я знаю это. Вот только меня зацепила твоя улыбка, а не чья-то другая.
Наверное, это были самые милые слова, которые мне когда-либо доводилось слышать и как жаль, что Монику я больше никогда не видел.
Мы еще немного поговорили, после чего все успокоилось.
Я проводил ее до регистрации, проследил за тем, как самолет поднялся в воздух и вернулся обратно в машину.
Меня ждала Тэя.
21.
Дверь мне открыла ее подруга. Девушка и вправду выглядела плохо. Пустые глаза, полные слез, неухоженные волосы и сухая кожа. Очевидно, Тэя бегает в аптеку за успокоительным для своей сожительницы.
Рыжая красавицы была на кухне. Пила ром из большого бокала и курила сигарету. Рядом располагались еще две девушки, с распущенными волосами и слегка помятым видом. Я вежливо поздоровался с каждой из них.
- Ты уже приехал? – удивилась Тэя. – О, черт. Что-то рано.
- Почти девять. Я думал, что опоздал.
- Может, здесь посидим? Выпьем?
Я улыбнулся. Мне было наплевать на то – куда идти и что делать. Со спокойным сердцем я нацедил себе полный стакан водки и осушил его. Раздались восторженные крики и хлопанья в ладоши.
- А что с твоей подругой случилось? – осведомился я у Тэи.
- Да ничего. Ее бросил парень. Вернее, переспал с другой и бросил.
Я засмеялся, да и она, похоже, не особо скорбела. У этих женщин все по другому, ни как у нас – мужчин. Каждый день не похож на предыдущий. Даже в повседневных, рутинных занятиях, они умет разглядеть нечто новое. Именно своей жизнерадостностью дамы берут города.
- Этот мудак трахал их обоих! – заявила одна из девушек, сидящих рядом со мной.
- Парень сожительницы? – уточнил я.
- Ага. Оказывается этот козел бегал то от Тэи, то от Линды. Они даже не подозревали о том, что у них общий любовник. Они никогда не видели парней друг друга.
Я рассмеялся еще больше, и Тэя укусила меня за ухо.
- Больно же, - крикнул я.
- А ему было еще больнее. – Отозвалась все та же говорливая девушка. – Они его замочили нахрен. Вот Линда и ревет уже целую неделю.
Очевидно, носики всех этих телок были изобильно припудрены коксом, потому что энергия из них так и лилась. Тэя ткнула кулаком свою подругу и та замолчала.
Наверное, мне стоило бы отреагировать на все это. На пьяный бред наркоманок, на то, что Тэя отвела меня в ванную, и мне наконец-то удалось отыметь ее по-собачьи. На все, что меня окружало и звенело, как стекло. Но я был слишком пьян и слишком озабочен, поэтому вечер закончился весьма прозаично.
Мне было хорошо рядом с этой девушкой. Она напоминала мне о чем-то сумасшедшем, беззаботном и таким далеким, что с трудом всплывало в памяти. Голая, с прекрасными грудями и вкусными волосами, девушка лежала рядом со мной, и я любовался ее задом. Я хотел ее снова и снова и именно по этой причине, удобно пристроившись сзади, повторил подвиг паручасовой давности. Тэя стонала, иногда целуя мои пальцы, которыми я обхватывал ее упругие груди. Она хотела меня так же сильно, как я хотел ее, однако что-то во всем этом напоминало мне спасение.
Два человека, которые совершили ошибки, теперь сливались в единое целое, ради того, что бы спастись. Спастись от безумия, от боли и одиночества.
После сна, пусть и не продолжительного, вся пелена пропала. Исчезла так же и вся красота.
Поднявшись с постели, я направился на кухню, где меня уже ждала бутылочка пива и Тэя, в ночном халате.
- Как настроение? – спросила она.
- Все хорошо.
- Прости меня, ладно?
- За что? – удивился я, смахивая остатки сна из глаз.
- Мне просто было страшно. – Девушка кинулась ко мне и обняла меня крепко-крепко, как утопающий обнимает последнюю тростинку. Она заплакала.
Я не знал, что и сказать, не знал, как утешить ее. Просто ответил на эту реакцию и произнес:
- Все будет хорошо.
Сыпал банальностями. Как это типично. Нечего сказать – скажи что «все будет хорошо», даже если собеседник болен раком или ему оторвало руки. Все будет хорошо, несмотря на то, что нет денег и, в мире голодают дети. Все будет хорошо – ведь мы все вместе, а значит - мы едины. Именно поэтому все будет просто замечательно.
- Лидна сдалась полиции, - простонала Тэя. – Ее уже допрашивают.
- Что? – с трудом вспоминал я ночной разговор. – Вы и вправду убили этого парня?
- Да. Она держала, а я просто ударила его ножом в горло.
Я обмяк. Я стоял в одних трусах, посреди комнаты с убийцей, которую все еще любил. Холодок пробежал по моему телу.
- Мы были пьяны. Все трое. Майк – ты должен мне поверить! Слышишь?
И в этот самый момент дверь вышибли крепкие ноги полицейских. Они ворвались в квартиру, схватили Тэю и потащили на улицу. Она кричала, она умоляла меня понять ее и простить. Ей было страшно за свою жизнь, за ту ошибку, которую она совершила. Бедная девочка, я никогда не смогу забыть твоих глаз.
- Мы ничего не сделали плохого! – кричала она. – Он не должен был так поступать! Он не должен был так поступать с нами! Майк! Майк!
Тэю посадили в машину и увезли в участок.
В общей сумме, я знал ее четыре дня с огромным интервалом между ними. Все что я хотел в тот день, это раствориться в пустоте, подобно ничтожной молекуле. Она и вправду не имела права так жестоко покидать меня.
22.
Следующие три дня я провел в бреду. Много пил, что не удивительно. Часто болтал с маленькой девочкой, которая теперь прочно обосновалась в моей квартире и постоянно мешала мне сосредоточиться на каких-то важных вещах. Ее смех, ее шаги – все напоминало мне моменты детства. Моменты радости. Странно, однако, я чувствовал себя вполне сносно рядом с ней. Иногда мне приходилось читать ей сказку, а по утрам готовить блинчики. Правда, эти чертовы блины вечно пригорали, но не беда. Всегда можно было заказать их по телефону. Курьер успевал как раз к тому времени, как девчушка просыпалась.
Маленькие глазки, крохотные ручки и потрясающая улыбка. Я стал называть ее дочкой, и мы вдвоем смотрели телевизор.
Мой лечащий врач-психиатр, делал какие-то несуразные выводы, относительно того, что одиночество в совокупности с врожденной манией подозревать весь мир в недоверии к самому себе, сильно сказалось на моей здоровье. Именно в этом и заключался ключик ото всех бед. Именно отсюда росли ноги моих видений. А я по старинке винил во всем пристрастие к спиртным напиткам.
Потом были дни, в которые мне приходилось посещать разного рода семинары, относительно борьбы с галлюцинациями. Врач заставил меня вступить в общество анонимных социофобов. А я продолжал пить и там, что опять же сильно влияло на мой внешний вид. Вечно неопрятный, вечно помятый и вонючий я стал потихоньку напоминать своего собственного отца, который, кстати, скончался от цирроза, лет десять назад. Мне не часто доводилось думать о нем, однако теперь я в полной мере мог оценить свой образ жизни.
Миновали две недели. Ник все еще оставался в тени для меня. Куда подевался этот человек, знал один лишь дьявол.
Помнится, однажды на улице я встретил свою старую знакомую, с которой не виделся уже сто лет. Мы познакомились в кинотеатре, на какой-то слащавой мыльной опере. Она курила больше чем я и иногда отпускала сальные шуточки в мой адрес. Такой тип девушек по мне.
Я пригласил ее в бар.
Заказав еще по стакану виски с колой, мы просто смотрели на то, как поднимается дым из выгорающей сигареты и молчали.
- Черт бы подрал эти предупреждения! – сразу же начала Фина, как только отхлебнула немного напитка. – Что толку, что их печатают на всех этих пачках? Люди все равно покупают, курят, травятся и помирают!
- Ага. Ты одна из них. – Улыбнулся, я, все еще наблюдая за «душой» почти что окурка.
- Сто раз пробовала бросить. Не поверишь, накупила кучу книжек. «Как бросить курить за неделю», «Как начать новую жизнь без табака». Они мне уже снятся, а толку ноль! Ноль! Понимаешь? Они как пыль, просто проглатываются и все.
- Ты читаешь эту чушь? Ее пишут те, кто тупо хочет срубить денег, вот и все.
- Знаю я.
- Знаешь, и попадаешься на их же удочки.
- Плевать. Я уже смирилась с тупостью.
- Со своей? – Я усмехнулся.
- С их! – Она скорчила гримасу, будто бы проглотила горький перец. – За что выпьем?
Я посмотрел на ее глаза. Они были полны жажды опрокинуть в рот все содержимое этого стакана и заказать еще парочку. На моем лице рождалась ироничная улыбка, которая могла выдать во мне негативные эмоции.
- Ну, так за что? – Фина повторила вопрос.
- За то, что бы эту чушь больше не печатали на пачках сигарет! – произнес я, и мы засмеялись.
Выпив виски с колой, заказали еще и вновь стали следить за увядающей жизнью сигареты.
- Скоро помрет! – заметила она с восторгом.
- Ты победила одну сигарету, даже не беря ее в рот. Давай следующую поджигай!
- Окей! – улыбнулась девушка, доставая из пачки еще одну штуку и поджигая ее.
Мы сидели в кафе и рассуждали о всяких мелочах вот уже почти с два часа. Выпили по две кружки пива, по три стакана виски и съев по порции лазанье. В животе бурлило, и поэтому я сказал, что отойду на минутку в туалет.
Пройдя через весь зал, заметив кучу незнакомых людей, которые курили, ругались матом и точно так же болтали, бог знает о чем, я, наконец-то набрел на уборную, где заперся и уселся на унитаз.
Фина осталась ждать меня за столиком, совсем одна.
Она выглядела все еще сносно. Волосы русого цвета, не слишком длинные, всегда пахнущие фруктовым шампунем. На правом плече татуировка в виде улыбающейся маски. Часто думает о том, как бы достать деньжат побольше, а потом спустить их на крутую тусу. Она любит отдыхать, как и многие в ее возрасте. Ей не дашь двадцать семь, но и не поверишь что ей двадцать. С ней ты просто обречен, погрузиться в мир переживания и осуждения друзей по коллективу. И каждая выпитая ею рюмка виски будет той самой каплей беспокойного бреда в ее голове.
В зеркале мое отражение казалось хуже, чем я был на самом деле. Щеки втянулись, глаза краснючие. Мне показалось, что некоторый градус уже дает о себе знать, и даже голова пошла кругом от резкого подъема с унитаза. Ничего более забавного нет в этой жизни. Ты паришь в облаках, прибываешь между этим миром и тем. Эйфория, когда хочется просто кричать и бегать нагишом по улицам города, размахивая носком в руке.
Умывшись, высушив руки, я покинул уборную и добрался до подруги.
- Все хорошо? – спросил я ее.
- Да. Еще порцию и по домам?
- Ладно.
Мы выпили еще виски и заказали на дорожку.
- Виски с колой гораздо круче, чем водка с виски, - заметила она, поджигая очередную сигарету и приспосабливая ее к пепельнице.
- Верно. Вековая мудрость. Сколько времени?
Она посмотрела на часы.
- Почти что час ночи. – Потом усмехнулась. – Меня с работы уволили.
- Что так?
- Да. Там свиньи одни работают! Мальчик-педик! Вечно мною командует. То так, то эдак. Одевается лучше меня. Красится, тональник там всякий. Ты можешь себе это представить? Я просто даю на пробу духи, а этот паразит постоянно вертится вокруг и диктует, как лучше провернуть ту или иную покупку. Так и хотелось ему врезать по физиономии.
- Врезала?
- Нет! Не успела. Я просто напилась в стельку и отсосала у какого-то толстого бизнесмена, который приперты купить духи своей бабе. Меня тут же и выкинули. Но клянусь, еще бы день такой жизни и нос мальчика-педика был бы оторван!
Она хихикнула, словно с этими словами высвободилось некоторое зло, таящееся внутри нее. Фина вздохнула, прокручивая в голове те дни, потом посмотрела на меня, на часы, на барную стойку, в пяти метрах от нас и закрыла глаза.
- Иногда, хочется улететь… - прошептала она так тихо, что я с трудом смог уловить интонацию ее голоса. – Просто растворится вместе с дымом и все. Исчезнуть с этой планеты.
Я покачал головой, наблюдая за тем, как официант меняет нам грязные стаканы на свежие порции виски.
- Как думаешь, я бы с ним могла ужиться? – спросила она меня, все тем же голосом.
- С кем?
- С официантом.
- С ним? – удивился я, поворачивая голову в след удаляющемуся парню.
- Ага. Как ты думаешь?
- Думаю, что он бы тебя выгнал через неделю.
Она засмеялась.
У Фины был особый характер. Ей впору заделаться лесбиянкой, но вот что-то она тянет с этим решением.
Эта дамочка не раз при мне разбивала носы верзилам и ломала кии, в пабах, о головы похотливых зевак. Мне кажется, еще немного и каждый в этом городе будет видеть в ней зверя. Но с этим трудно, что-либо поделать. Такой уж она уродилась. Слова значат меньше, чем крепкая оплеуха.
- Думаешь, я бы не смогла примерить кухонный фартук? – спросила она.
- Да. Ты же бездарь в кулинарии.
- Верно, - как то смерено произнесла Фина. – Ну а фигура?
- Фигура что надо. Но вот повадки…
- Жуть?
- Гадость.
- Точно. Я на алкоголь в день трачу приличную сумму, при всем притом, дома всегда припрятана бутылочка крепкого рома.
- Ты ужасна! – засмеялся я, откидываясь на спинку стула, при этом запуская скомканную салфетку ей с лицо.
Фина кидает ее в обратку.
Мы вновь чекаемся, выпиваем вискарь, поднимаемся с мест, оплачиваем счет на двоих и выходим из кафе.
Время за час ночи. Луна на небе затерялась среди звезд. Воздух свежий, прохладный. Несколько редких машин одарили нас своим светом от фар. Мы решили пойти пешком до ее дома и заночевать там, среди разбросанных по полу шмоток и рассыпанного собачьего корма.
Уличные фонари практически отсутствовали. Очевидно, район, таким образом, выражал свой протест к очередным поправкам в законодательстве. Не было людей, кошек, других посторонних криков, только наши перешептывания.
- Три сигареты спалила к чертям! – радовалась девушка.
- Завтра пробуй пять!
- Надо бы. И к черту сжечь книги о вреде курения! Они бесполезны.
Я поддержал ее стремление.
Мы дошли до ее дома за двадцать минут, поднялись на лифте на девятый этаж, зашли в квартиру и нас тут же встретил жуткий лай маленького песика, по кличке Пуся. Дуратское имя. Но это был йоркширский терьер, такой волосатый и противный, что аж сил нет. Он прыгал на ноги, тявкал, вилял хвостом, бегал туда-сюда. В общем, пытался вывести меня из себя.
Я снял кеды, прошел в комнату, плюхнулся на диван и расслабился. Перед глазами поползли черные и фиолетовые пятна. Было не по себе, а в голове что-то стучало и стучало, как на стройке. Хотелось выброситься в окно.
Мне редко снятся сны, особенно в пьяном состоянии, но сегодня видимо тот самый день.
Я бежал по радуге. Я купался в синем море, которое кишило разноцветными рыбками разных форм и размеров. Они окружали меня, водили хороводы, выпуская из жабр пузырьки переработанного кислорода. Их было так много, что казалось они, могли растерзать мое тело на тысячи кусочков. Я боялся оказаться в их власти.
Я медленно погружался на дно. Так тихо и спокойно. Не хотелось даже шевелить руками и думать о том, что через минуту начнется приступ паники и мои легкие станет заполнять вода. Это было лишнее. Просто расслабился, чувствуя, как сливаюсь с прохладой, с этой прострацией, с этой фантазией. И нет больше боли и ужаса. Просто ощущение невероятного спокойствия и шума далеких-далеких деревьев, сражающихся с ветром. Хотелось жить.
Но меня растолкала рука Фины.
Девушка уставилась в мои сонные глаза, сказав, что не время спать.
- Эта тварь проглотила всю миску корма! – выпалила она, плюхаясь на пол, рядом с диваном. – Обжора чертова!
- Я хочу спать, - промямлил я в ответ.
- Нет, - растянула она это слово и подняла в воздух бутылку рома. – Вот так вот.
Я перевернулся на спину, уставившись в потолок и понимая, что морской прилив медленно удаляется. Вновь стены двухкомнатной квартиры, эта люстра и тусклый свет.
- О чем ты думал? – спросила она, выпивая прямо из горлышка.
- О море.
- Клево. Я тоже хочу на море.
В ее словах я не слышал иронии, она говорила искренне. Но такая искренность обычно исчезает с рассветом. Мне ли не знать этого. И каждая мечта так и остается мечтой, среди этих обоев и запаха духов, вперемешку со спиртным.
- Если ты уснешь, то, пожалуйста, подумай о море за меня. – Она снова выпила из горла. – А то я уже слишком пьяная.
Романтика кончилась. Девушка ушла в другую комнату и легла спать.
Я еще с десять минут по присутствовал в этом мире, после чего улетел к пальмам и Карибским островам.
23.
Утром мы мало общались. Секса у нас не было, словом все как у настоящих давних друзей. Мы выпили чаю, посмотрели телевизор, а после я отправился домой.
На телефон пришло сообщение от агента моей Моники. Я совсем позабыл о времени, ее не было уже больше десяти дней. Много больше. Волнение накрыло меня с головой.
В метро было душно, именно поэтому я силился добраться до дома как можно быстрее.
Как только мои ноги переступили порог квартиры, я схватил в руки телефон и сделал один звонок.
- Она умерла, - монотонно ответил мне голос в трубке.
- Как это? – не понимал я.
- Два дня назад ее сбил автобус. Чертовски ужасное зрелище, Майк. Мне очень жаль. – Агент даже сделал подобие вздоха, но я, то знал, что этот урод жалеет только свои деньги.
- Почему я узнаю об этом только сегодня?
- Это была такой шок. Понимаешь? Просто я…
- Она умерла, а ты мне вот так спокойно об этом говоришь! Чертов мудак! – Я с силой швырнул телефон об стену и тот раскололся на куски. Связь прекратилась. Это было последнее, что могло напомнить мне о Монике. Моей Монике.
Я заплакал. О, да. Я отлично помню, как в бессилии упал на диван и разревелся. Как девчонка. Мне хотелось пожалеть себя, погладить и сказать, что все будет хорошо. У меня умерла девушка, мой лучший друг пропал, а все что я мог оценить в плане заработка пошло коту под хвост. Я просто разрушен. Полностью и бесповоротно.
Состояние апатии и полного отсутствия желания жить, дышать, слышать. Мне казалось, что с той девушкой умерла часть меня, та, что отвечала за остаток равновесия в душе. Теперь ничего не осталось. Я пуст.
В адской злобе мне пришлось уничтожить свой ноутбук, разбить в дребезги телевизор и расшвырять по квартире все книги. Это был приступ. Паника. Утопия. Болото, в которое угодили мои ноги, постепенно пожирало и все остальное тело. Теперь назад пути не было. Я позвонил с мобильника Ричи, своему другу, с которым не общался уже очень долгое время. Позвонил и попросил отвезти меня к врачу. Мне было страшно и одиноко. Я испугался улицы, испугался всех тех людей, что могли находиться там, за этими стенами и окнами. Их так много, они такие разные. Веселые, с улыбками и в костюмах. Ходят на работу, звонят женам и мужьям, варят кофе своим детям и поют известные поп-песни. Они и есть общество, против которого я, оказывается, шел все это время.
Ричи приехал не скоро, однако ему удалось вытащить меня наружу, усадить в машину и отвезти в клинику, где мне тут же ввели лошадиную дозу успокоительного, позволив отдохнуть на кушетке. Лечащий врач заверил моего друга, что со мной все будет в порядке, и что уже через пару суток я вернусь домой. Но куда домой? У меня нет дома.
В больничной палате, которая больше напоминала кабинет, я иногда общался с девочкой. Этого ни кто не замечал, просто пара фраз и все. Наверное, я выдумал ее, что бы справляться с одиночеством, и оставил в памяти на долгое время. Мне хотелось обнять эту малышку по настоящему, ведь она столько для меня сделала. Она никогда не ругалась и умела слушать. Ее глаза подарили мне надежду.
25.
В клинике я провел чуть больше трех дней. За это время я немного оклемался, стал менее раздражительным и всеми силами старался позабыть о том, что связывало меня с прошлым. Всего три дня, а мне казалось, что миновала целая вечность.
К пациентам, которые находились в стенах этого лечебного учреждения по собственной воле, здесь относились как к людям. Не пичкали разного рода транквилизаторами, перебивая все половые функции и прочее. Не орали, позволяли смотреть телевизор сколько влезет и читать разную прессу. Здесь вообще было мало душевнобольных или точнее сказать – подлинных шизофреников. По большей части меня окружали пожилые пенсионеры, страдающие от одиночества. За ними особо не присматривали, однако это лучшее что могло предложить им государство.
Пропустив похороны Моники, и совершенно позабыв о пропаже Ника, я существовал как бы вдали от всего этого безумия, которое сам же и создал. Правда, мне так и не удалось заставить себя написать хотя бы строчку нового рассказа, ну да ладно, мое время еще придет.
Я вышел из клиники в конце апреля, когда вечерний воздух был наполнен ароматом распускающихся листьев и подрастающей травы. До своего дома я отправился пешком, попутно наблюдая за каждым человеком, который проходил мимо. Все казалось другим, не таким как раньше. Без тех красок и иных взглядом на мир. Неужели мне удалось измениться?
Где-то в западной части города, у автобусной остановки, я заметил высокую брюнетку, одетую в сетчатые чулки и мини-юбку. Каблуки были на шпильке, она живала резинку, и от нее пахло табаком и какими-то сладкими духами.
- Эй, красавчик, - окликнула меня девушка.
Я улыбнулся ей, медленно проходя мимо, засунув руки в карман. Она попробовала еще раз, постепенно поравнявшись со мной.
- Эй, малыш, как настроение? Куда направляешься? – продолжала шипеть моя попутчица.
- Никуда.
- А с тобой можно?
- Как хочешь. – Я вновь улыбнулся ей, но судя по всему - эту девушку такой ответ не устроил.
- Отдохнуть не желаешь?
- Я не слишком то и устал.
- Да что с тобой такое? – возмутилась она, хватая меня за руку. – Ты что, гомик?
- Нет.
- Тогда в чем дело? Может, я недостаточно для тебя хороша?
- Нет, с тобой все в порядке.
- Тогда какого хрена ты отказываешься? Всего сотня баксов.
- Я не в настроении.
Она усмехнулась, доставая из сумочки сигарету.
- Плохой день? – спросила она, выдыхая дым.
- Все они одинаковые. – Я тоже закурил свои.
- Так, куда ты идешь?
- Просто гуляю. А ты здесь работаешь? – спросил я, огибая взглядом все пространство вокруг нас.
- Ага. – Ее глаза заблестели. Кожа была такой чистой, что весьма удивительно для столь дешевой проститутки. Судя по всему, подобным делом ей приходилось заниматься не так часто.
- Ты далеко живешь? – спросил я.
Девушка замялась, склонив голову вниз.
- Может – лучше к тебе? А, красавчик?
- Да брось ты эту свою чушь, я просто хочу проводить тебя домой. – Засмеялся я. – Тебе не следует находиться здесь, одной, в такой поздний час.
- Ты серьезно? Что это еще за забота такая?
- Жест доброй воли. Я ни за что не поверю, что такая милая девушка как ты работает в этом отстойном районе шлюхой. Брось. Это не для тебя.
- А ты значит мой папочка?
- Окей. Пусть так. – Я выдержал паузу, выдыхая дым. Сегодняшний вечер был прохладнее всех предыдущих, несмотря на то, что приближалось лето. – Ну, так ты идешь?
Она усмехнулась, выбрасывая в сторону окурок.
Мы отправились прямо, по улице и уселись в автобус. В салоне было от силы два человека, которые слушали музыку и читали журналы. Я уселся возле окна, а эта брюнетка примостилась рядом. Ее глаза все еще недоверчиво посматривали в мою сторону, словно пытаясь просканировать степень моей честности. Скорее всего, она не так часто доверяла людям, скрывая все свои проблемы от посторонних.
Девушка жила на Юджен-гроув, в тихом районе, с яркими ночными фонарями и уютными кафешками. Из окна автобуса я разглядел несколько припаркованных автомобилей на площадке, а так же парочку парней, играющих в баскетбол. Здесь, в этой части огромного мегаполиса, город выглядел по-другому. Намного уютнее. Возможно – это всего лишь мое воображение, или же обман, но именно в подобных местах хочется провести старость.
Мы сошли на остановке ближе к полуночи. Она бросила в мою сторону неуверенный взгляд и сказала:
- Спасибо, дальше я сама.
- Что? – удивился я. – ДО дома провожать не нужно?
- Ага. Я не хочу, что бы ты был поблизости. Простая безопасность.
- Ясно, - ответил я, вновь пряча озябшие руки в карман. – И что же заставило тебя выйти на панель?
Девушка промолчала.
- Мне пора, - через какое-то время выговорила она. – Еще увидимся.
И быстрое цоканье каблуков по тротуару слило ее с шумом улицы.
26.
Однажды, я навестил Тэю в тюрьме. Вернее сказать, я присутствовал в зале суда, в тот момент, когда ей выносили приговор. Она практически меня не замечала, просто сидела, уставившись в одну точку и все. Это слегка смутило меня, но не обнадежило. В любом случае – ничего серьезного у нас получиться бы не смогло.
После того дня меня прекратили мучить кошмары. Больше ничего не было.
Май доживал свои последние недели, а я между тем продолжал скупать в магазинах выпивку и напиваться до безобразия. Лечение в клинике все же не слишком меня преобразовало, хотя делать подобные вещи я стал с завидной редкостью. Маленькая девочка больше не приходила. Страх перед обществом тоже испарился, и, казалось бы, весь мир стал таким как прежде, без меланхолии.
Иногда мне доводилось выбираться за город. Снимал номер в прибрежном отеле и долгое время сидел в кресле-качалке, попивал мартини и наблюдал за тем, как гаснет солнце. Рыбачить стал с большим энтузиазмом и, хотя я был все еще одинок: без друзей и подружек, мне так даже больше нравилось. Ни кто не капал на мозги и не напоминал о былых временах.
Через какое-то время я продал свою машину, что платить по счетам. Мои алкогольные эйфории стоили мне не малых затрат, но я не жаловался – все было в полном порядке. Впервые в жизни Майк был по-настоящему счастлив.
Кроме того Ник дал о себе знать. Оказывается, этот сукин сын в ту злополучную ночь сбежал из отеля и отправился прямым рейсом в Лондон, к своему давнему приятелю по музыкальному бизнесу. Пару недель пьянства, затем возвращения к человеческому образу, записи сингла и все, он уже арендовал себе небольшой котетж за городом и приглашает меня в гости. Отличное возрождение к нормальной жизни, всегда думалось мне.
27.
Уже летом я устроился работать в один бар, где по вечерам разливал всяким доходягам напитки. У меня была своя черная футболка, с именем и красный фартук. Бармен. Но все же лучше чем долбанный писатель. Все когда-нибудь заканчивается.
Ту самую шлюху я встретил в один из таких дней. Она возвращалась домой на автобусе, и мы пересеклись глазами. Девушка застенчиво улыбнулась.
- Привет, - крикнула она через весь салон.
- Привет. – Я улыбнулся.
- С работы?
- Да.
Она поправила прическу.
- Ты меня до дома не проводишь?
Мы засмеялись.
Весь путь занял чуть больше сорока минут. Все тот же район, с не слишком высокими домами и приветливой атмосферой царящей там. Светлые окна, фонари и цоканье ее каблуков по тротуару. Все как в романах, все как в моих собственных книгах.
Когда я проводил ее до дверей квартиры, девушка неожиданно пустила меня внутрь. Там царил порядок и какая-то пятнадцатилетняя девочка, очевидно няня, попрощалась с ней и покинула помещение.
- У меня дочка, пять лет, - как бы оправдалась девушка. – Располагайся.
Я огляделся, принимая решение, после чего стянул ботинки.
Ее дочка сидела в зале и смотрела мультики по телевизору. Светлые волосы, маленький носик и очаровательная улыбка, которой она меня одарила.
- Ее зовут Сэнди, - отозвалась мама. – А меня, кстати, Ада.
- Майк. – Представился я сразу же. – Майкл Бэлинс.
Ада улыбнулась, приглашая меня на кухню, и мне краем глаза удалось заметить потрепанную обложку моего первого романа, лежащего у нее на тумбочке.
Конец.
Карточный домик
© Copyright: Владимир Бригинец 2, 2012
Свидетельство о публикации №212112500108
Свидетельство о публикации №212112500108
Рецензии