Ночной этюд

               
            Ночь опустилась и прижалась почти к самой земле. Лишь только лента колеблющего марева, исходящая из перегретой за долгий и знойный  августовский день земли, едва сдерживала тягучую, липкую массу удушливой черноты.
          Весь мир, располнев за лето и разомлев на южном степном солнцепёке, не желал подчиняться фенологическому календарю диалектики природы.
          На какой-то миг умолкли кузнечики, цикады, комары, будто только что пролетел невидимый и неслышимый самолёт и на совесть обработал степь новейшими достижениями сельскохозяйственной химии. Притихли и голосистые сторожа звёздного неба. Беспокойные, вольные ветра и те затихли, настраиваясь на конвейерный поток в заморском направлении для экспорта тысяч и тысяч лучших экземпляров высококачественной пернатой продукции российских лесов, полей, болот, озёр и рек.
           Речка, весною звонившая в миллиарды кристальных колокольчиков, сейчас текла беззвучным, непроницаемым, смоляным сгустком тепла и грязи, тускло поблескивая между чёрными, графическими вырезками прибережных кустарников, очень похожих на хаотичные рисунки разбитых окон.
          Огромная оранжевая луна, не в силах оторвать свою ожиревшую сферу от наплавленного древесными смолами горизонта, будто «каменная баба», сделанная из раскалённого камня, размеренно раскачивалась в прозрачных волнах марева и серебристого ковыля, среди своих земных подруг, уставившихся своими окаменелыми взорами на её неземное преВосходство.
            Былинная тишина напрочь прижата к бессонной земле!
Наступает час, когда выходят, вылетают, вылезают, выплывают, зарождаются древние предрассудки, сказочные и фантастические правители и слуги, творческие и бредовые замыслы и идеи.
          Наступает час, когда мы утомляемся от запоздалого, запотевшего и ожиревшего порыва любви и потом до рассвета не можем восстановить нарушенный баланс сновидений и грёз, перебиваясь лишь тягостными провалами  или забытьём.
           Августовский солнечный тормоз, наполняя мир запахами горящих колодок; земли, сена, яблок, кожи, останавливал разгорячённую, обременённую и хмельную от налившихся плодов природу и она, в полузабытьи, в полусне млела в ночной духоте лета украинской степи.
          P.S. 
           Трудно писать большие полотна, но всё же легче, чем создавать малые этюды.  Ведь большая картина состоит из множества законченных, как бы самостоятельных  этюдов. А между этюдом и живой природой лишь скользящее в эфире время, неповторимую частицу которого удаётся запечатлеть художнику. 
          Написав этот и другие литературные этюды, я пытаюсь в нескольких штрихах зафиксировать космическую насыщенность плотного времени pro memoria, pro anima!

        Pro memoria – (лат.) для памяти.
         Pro anima – (лат.) для души.

                Конец августа 1981г.