Всего лишь очки

От автора. Предисловие.

Обрывки плотной пожелтевшей бумаги с выцветшими закорючками, написанными с пра-вильными нажимами;
 прокламации, на обратной стороне которых истертые карандашные каракули;
 тетрадные листики в клетку с торопливым левым наклоном шариковой ручки;
 неровные прыгающие буквы, жесткая пружина машинки  на «точке» пробивает лист;
 на стандартном размере лазерная печать;
 «кликнуть» надо «исходящие»…
Перемешать, добавить немного от себя, чуть похулиганить, просто в качестве вер-сии: а почему бы нет?




Письмо первое. Пехотный поручик.

«… так скушна, любезный друг мой, ну да  гарнизонная скука такая же. Из замет-ных событий только поломки. У станции Чернореченской вечером  опрокинулся возок наш и я со товарищи полетели в грязь, а с нами и чемоданы и узлы и шашки и ящик со скрипкой. А у самой Чернореченской у повозки Антон Палыча согнулся курок и чинили повозку до самого утра. Военный доктор, мой попутчик , рассказал, что этот Антон Па-лыч,  сам выходец из докторов, известный писатель и драматург, может оно и так, я , как ты знаешь, не больной охотник до книг, тем паче до театра. Разговоры  с попутчиками только о том как проехать  Козюльку, какие дороги, как и кто их должен чинить. Скукота. Я к чему это вспоминаю – проехавши пресловутую Козюльку, Антон Палыч остался на станции починять свой экипаж, мы ж с военным доктором и поручиком – топографом по-ехали дальше. И в дороге уже, что-то понадобилось мне в поклаже моей. А в одном из уз-лов, глядь – чехольчик кожаный, а в нем пенсне с голубоватыми стеклами. Ах незадача. Видимо в одно из дорожных  крушений  вещи перепутались. А пенсне  - драматурга этого столичного. Одна надежда – догонит он нас, отдам, а оставлять на станции – разобьют или потеряют, народ у нас сам знаешь…» 



Письмо второе. Капрал Тужка.

«… так как двигаемся мы довольно медленно. Местное население, их можно по-нять, но нам от этого не легче, относится к нам в основном враждебно, в спину можно ус-лышать «чехособака!». Представляешь? Всюду страшный беспорядок, я имею в виду -  никакой власти нет. У кого оружия побольше , да народ поорганизованней – тот и власть. Паровозы ездят только потому, что боятся машинисты за жизнь своих близких. Так и едем. И неизвестно, сколько ещё ехать по этой унылой безрадостной стране.  И так далеко ты -  любимая, далеко  милая сердцу Злата Прага, наш ресторанчик на Водичковой с тво-им любимым тминным пивом…. Э-эх… А города здесь – одно название. Пришлось мне в Иркутске побывать в местной больнице, работающей каким – то чудом. Посмотрел на го-род этот. Большая деревня, да и наши деревни почище будут. А в больнице случай про-изошел. Иду по коридору, а там и в коридорах люди лежат, слышу кто – то громко шеп-чет. Местный , причем видно какой –то гражданский чин, вроде телеграфиста. И видно уж совсем плохо ему. Подошел. Я в халате, грязном, но белом, формы не видно. А он схватил меня за руку, аж до боли и шепчет, судорожно приподнимаясь: сохраните… хамам ни к чему…это чехам… это чехам… И суёт мне какую – то  плоскую кожаную коробочку. Футлярчик. И ещё секунда, он дернулся и замер. Отошел. Матерь Божья! Вышел я из больницы – как – то жутко. Воюем не первый год, к смерти уже привыкнуть надо , а вот поди ж ты. И футлярчик этот в руке. Посмотрел – внутри пенсне без цепочки. И понять не могу: зачем это нам – чехам? И только когда пришел к своим к вагону – понял: он , тот кто умер, говорил: не чехам, а Чехов. Это очки Чехова. Вот судьба. Умирающий , по дикой случайности встретил , в последнюю минуту встретил человека знающего кто такой Че-хов. И это невероятное совпадение так меня ошеломило , что сел я в углу и …»



Письмо третье. Лейтенант военно-воздушных сил Должиков.

« … так и случилось. Прибыл к месту построения, честь по чести: форма парадная отутюжена, туфли блестят, носки уставные. Под мышкой книга в красной обложке - При-каз МО о порядке  ношения военной формы одежды. На носу пенсне. Прибыл . Доложил-ся. А начштаба взглянул на меня, как -  то покраснел, задвигал быстро-быстро кадыком, ткнул мне свой палец чуть – ли в нос и просипел : что это? Очки, говорю. А он : какие это на х… очки, ты что себе, ё.. , б…, позволяешь? А я спокоен. Спокойно так протягиваю ему книгу в красном переплете: будьте любезны, товарищ майор, покажите именно ту статью данного приказа , которая определяет форму очков. Для офицеров. Тут у него и вовсе сло-ва закончились. Командир ему помог. Взглянул он на нас, покачал головой, поманил меня к себе, посмотрел мне в глаза, печально как-то и говорит: идите, лейтенант, смотр пройдет без вас, подождите меня в штабе. Вежливо так сказал. Вот жду, время есть – пишу тебе. А  то -  то полёты, то учения. То дежурства, то наряды. Свободное время так редко.  А в это редкое свободное время пытаюсь куда-нибудь съездить, посмотреть страну, в которую  довелось попасть. Кстати это пенсне, из – за которого такая катавасия , я в одной из таких поездок купил. Приятель мой здешний уговорил поехать в Прагу на антикварный базар. Базар этот раз в две недели в каком - то помпезном здании недалеко от метро «Москов-ская». Представляешь? Антикварный базар – интереснейшее мероприятие. Чего только нет! От подставок под пивные кружки до оружия: револьверов и палашей. А у одного чу-дака, смотрю – пенсне в футлярчике таком кожаном. Стекол, правда, нет. И уж очень мне захотелось себе эту вещь. Очень. А чудак этот, продавец, говорит : ты русский? Русский, говорю. А он: русскому продам. Недёшево, но продам. Дед мой , это он говорит, в 20 году вернулся из России, вот это пенсне привез. Много чего привёз, да и пенсне тоже. Отцу моему говорил, будто  это очки какого – то русского писателя. А мне, чудак этот говорит, они без надобности, но дёшево не продам. Отдали мы всё что у нас было, только на об-ратную дорогу крон оставили, даже не за что была в Высочанах пиво выпить перед поез-дом.  Через неделю после дежурства сдал пистолет и в ближайший городок, чтоб стекла вставили с моими диоприями, Вот только не знаю – верить ли этому чеху- продавцу? Хотя какая…»



Письмо четвёртое. Подследственный.

« …так русский писатель Пантелеев обращался к американскому Президенту Гуве-ру. Американская девочка Саманта Смит писала открытое письмо советскому лидеру Ан-дропову. Нарушу традицию. Обращусь как русский к русскому.
Когда – то мы были почти коллегами. Звёздочки наших погон отражали звёзды ночного неба Восточной Европы. Глядя на мерцающие звёзды, мы пытались представить будущее.
И вот будущее наступило. Вы – Президент. Я – преступник.
Как Вы стали президентом более- менее ясно.
А вот как я стал преступником?
Как Вам известно, не все русские живут в России. Но есть такие, не живущие в России русские , особенно если граница недалеко,  которые часто ездят навещать своих родных. Например:  родителей – пенсионеров. Сестру – инвалида. Как у меня. И я,  и та-кие  как я, русские, живущие хоть и рядом, но за  границей, знаем – Россия своих в обиду не даст. Россия  – Великая страна.
По всем параметрам.
Правда, иногда нет лекарств. Иногда инвалидам так нужны лекарства, просто необ-ходимы. А их нет. Ни в рамках социальных экспериментов, ни так – просто  за деньги. Не в деньгах дело. Дело в необходимости непрерывного лечения. Каждый день.
А рядом с Россией – заграница. И такие же точно лекарства есть. Просто в аптеке.
И купить можно.
Купить можно – привезти нельзя. Потому как эти лекарства в списке сильнодейст-вующих. Запишешь в декларацию – изымут. Не запишешь – контрабандист. Уголовная статья.  Как и оказалось.
Я понимаю – из кремлёвского далека всех не разглядеть. Для этого и существуют законы. Законы великой страны.
Жернова.
P.S.  А люди в России в  основном  хорошие. Даже на таможне. Вечером трудного дня, после допросов, посещения туалета под конвоем, подписки, когда немного отпустила боль от вида почерневших родителей , шел я пешком по пешеходному пограничному пе-реходу. И спросил меня таможенник и попросил показать содержимое портфеля. И увидев пенсне в кожаном чехольчике, уж много лет находящееся со мной , где бы я ни был, пред-положил инспектор таможни : сейчас вызовем оперов да и оценим антиквариат. И не сдер-жался я. Обматерил и его лично и коллег его и  всю его службу. Посмотрел инспектор укоризненно, погладил тисненную кожу футлярчика, протянул мне пенсне и сказал: не вози с собой, будет лучше. И устало так махнул рукой в сторону сопредельного государ-ства.
P.P.S. Отвечать…»

От автора. Послесловие.

Полгода назад от неловкого движения надорвалась кожа футлярчика. Всё думаю как починить…