Пацаны, давай покурим!

               

После школы мы возвращались домой в полной темноте. Была поздняя осень. Вторая смена,  которая отводилась нашему пятому классу для занятий, завершалась примерно в 19 часов, а путь до дома был не менее шести километров. Мы, голодные, уставшие, промокшие от моросящего дождя уныло брели по неосвещаемой булыжной мостовой улицы имени Володарского тянувшейся по всей длине нашего небольшого города полуразрушенного войной.

 Иногда нас оживляло, неожиданным всплеском очередного баловства, а потом  утихомирившихся дорога опять нас вела к дому. Болтали, о чём придётся – стесняться было некого, а потому и словечки вырывались не совсем приличные. Нас было трое – мы со сводным братом Володей и одноклассник – Юрий Попельченко.

По пути около военного городка к нам присоединился солдат – почтальон, который нёс корреспонденцию в другой военный городок, где проживали с родителями и мы, дети военнослужащих. Прошли половину пути. Усилившийся дождь загнал нас на крылечко с козырьком у придорожного старого дома, из которого через единственное окошко тусклый свет падал на крыльцо.

 Солдат достал кисет с махоркой и предложил:
- Пацаны! Давай покурим!
«Пацаны» топтались вокруг него и молчали. Мы с братом не курили, а Юра покуривал втихаря от родителей, но тут застеснялся вроде. В общем, любопытство разбирало и мы, взяли по листочку бумаги предложенной солдатом. Я перегнул краешек листка и подставил заготовку под щепотку сыпавшейся махорки, а потом неуклюже пытался свернуть папиросу называемую «самокруткой» и склеить слюной.  Папироса не получилась – бумага размокла, махорка просыпалась, и солдат увидев это, выделил новый комплект материала, на папиросу пояснив, что бумагу смачивают кончиком языка, а не облизывают, до полного размягчения.

И вот, папиросы готовы! Но их надо было раскурить до устойчивого горения, а нам это не удавалось. Юра стоял в стороне, посмеивался и курил со знанием дела. Оглядевшись по сторонам, он заметил какую-то женщину стоящую неподалёку и, обращаясь к ней, заговорил:
- Тёть, а тёть! Что вы смотрите? Мы не жулики и не воры, ничего плохого не сделаем. Идите, не бойтесь. Мы покурим и уйдём.

Тётя молчала. Он, обращаясь уже к нам, сказал:
- Курите быстрей, да пойдём отсюда. Там тётка какая-то стоит, видимо боится, что мы жулики…
Мы с Володей прикуривали, и  слова Юры пропустили мимо ушей. Наконец – то наши папиросы устойчиво задымили, но тут произошло неожиданное событие – глаза после пламени спичек не адаптированные к темноте не заметили, как неожиданно возникший человек, мгновенно надавал мне и Володе по лицу звонкими ладошками, да так, что искры из глаз посыпались.

 После этих оплеух и наши папиросы с развалились на мелкие .искристые части падая под ноги. Пока мы обретали возможность реагировать на случившееся,  неизвестный человек исчез так же быстро,  загадочно, как и появился. Юра с солдатом – почтальоном стояли в стороне, о чем-то разговаривая, ничего не видели и ничего не поняли из наших вопросов, что произошло. Мы, с братом молча, плелись домой, протирая глаза и трогая горящие от ударов щёки, а из носов, тёплой струйкой текла кровь. Юра с почтальоном шли, покуривая, и наших проблем не заметили.  Перед домом мы с Володей остановившись под стекающей с крыши водой и отмыли свои физиономии.

- Батюшки! А  где же это вы ребятки так задержались? – с притворным интересом встретила нас мама.
 - Может в библиотеку заходили, или ещё куда? А почему это у вас лица какие-то странные – толстые, да румяные? Интересно, где такой румянец получают? Наверно в школе перехвалили? Молодцы вы у меня, молодцы!

Тон маминого разговора нам не нравился, но мы молчали, в душе догадываясь, кто этот таинственный человек, встретившийся на нашем пути. Но мама ничего не поясняла, видимо считая достаточным  для нас полученного урока. Только впоследствии, она рассказала, как на всём шестикилометровом пути шла за нами, выясняя, чем мы занимаемся, о чём говорим и почему употребляем слова, которые не должны употреблять.

Теперь, я как сын, отец и дед, могу твёрдо сказать – она была прекрасным педагогом. Это надо так вовремя дать по губам своим детям, что бы на всю  жизнь у них не возникло желания курить и применять нецензурную брань. И наши дети не курят, и внуки тоже!
Мы знаем – курить вредно, а получать за курево по губам – больно. А хотите узнать, курит ли ваше дитё? Понюхайте у него два пальца правой руки и всё станет ясно!