Анна Николаевна

-Хэй привет, брат!- увидев Женю у входа в его корпус, воскликнул я.
-Здорово, братишка. Как твое ничего?- как всегда, в своем репертуаре, спросил Женя. Он слегка ухмылялся, был даже, как мне казалось, весел.
-Да ничего. Пошли-ка в ваш клуб по интересам, хоть покурим. Давно не виделись, вообще-то, - продолжал я, совершенно восторженно от такой внезапной встречи со старым добрым товарищем по злоключениям. А клубом по интересам я называл мужской подвальный туалет филфака.  Студенты обоих полов, всех курсов, всех социальных слоев собирались в этом поистине сакральном месте небольшими группками и курили, непременно что-то обсуждая, особенно в холодные месяцы. Там было тепло, маленькие окна под самым потолком несколько выветривали и сигаретный дым, и запахи того, что оставляли люди в туалетных кабинках.
-Да, давай, брат, потопали-потопали, быстро. Я тоже рад тебя видеть, восторженное ***ло,- с ничего не выражающим взглядом из-под сломанных очков ответил Женя и усмехнулся.
-Как дела? - спросил я его со своей дурацкой клыкастой улыбкой, пока мы спускались вниз по лестнице в туалет.
-Да как всегда, ***во, как ещё-то. У тебя как?-бросил Женя.
-Ну, ты знаешь, что у меня всегда есть парочка охуительных историй,- ответил я, чуть не споткнулся о ступеньку и не полетел вниз, - пф, скользкие у вас тут лестницы, черт.
-Блять! Доебали меня твои охуительные истории, вот просто, доебали уже!-сказал Женя и захохотал.
Мы спустились, закурили, я осмотрелся. Рядом стояли две компании: одна мужская и одна женская и смачно дымили. Окуривали это поистине святилище.
-Ты смотрел Кен Парка Ларри Кларка?-спросил я у Жени.
-А.…Да… Ларри Кларк отлично умеет снимать порнуху. Но ничего особенного, так, ну, на троечку. Ничего выдающегося. Вот лучше бы Гуммо посмотрел. Я рыдал, как побитая шлюха, после просмотра… - ответил отрешенно Женя, глазами целясь куда-то в угол окна, и выдохнул губами кольцо дыма.
-Окей, посмотрю сегодня ночью, -ответил я, прислушиваясь к компании девушек, стоявших недалеко. Они оживленно что-то, точнее, кого-то, обсуждали:
-Да она двинутая, вообще, капец…
-Пф, тоже мне, умница-разумница. Тупая сука, совсем охуела…
-А как она Пьеру высказалась! Он аж побледнел, бедняжка…
-Чего она этим добивается?..
Женя уже докурил и пошлепал к лестнице. Я сделал последнюю затяжку и заторопился за ним следом.
-Ладно, был рад тебя увидеть, Слава, удачи и до встречи. По****овал-ка я на ебучую пару, -сказал Женя.
-Да, брат, давай. Мне всегда приятно тебя видеть…ну, когда у тебя нет шила в жопе…-ответил я, едко улыбнувшись.
-Ой блять! Анус свой береги, пес! Всё, счастливо,- Женя сухо засмеялся и пошел на этаж выше.
А я направился к выходу из корпуса. Показал вахтеру студенческий. Тот как-то косо и иронично на меня посмотрел. А я неспешно хотел уже выйти из корпуса, как тут до меня долетело ворчание откуда-то со стороны скамеек рядом с гардеробом. Я обернулся.
Девушка рылась в рюкзаке и полушепотом поругивалась.
«Славик, да ты же не подходишь вот так к девушкам? С каких пор осмелел?» - внутренний червь подтрунивал надо мной.
Но Славик на этот раз взял яйца в кулак. Тут даже сыграл не шанс подкатить к живой девушке вот так, просто. Верх взяло любопытство. Ведь не каждый день видишь, как девушка смачно ругается матом в людном месте, хоть и как-то шепотом.
Я подошел к ней. Девушка явно что-то потеряла в таком немаленьком рюкзаке и со злостью это что-то искала. Теперь её ворчание стало четче: «Блять, гребаная флешка! Ты где, черт возьми, блять! Пф,ррр, сукаааа…»
-Хэй. Всё в порядке?-задал я вопрос спине девушки.
-Нет, блять! Гребаная флешка, чертова информатика…Ненавижу этого смазливого двадцатидвухлетнего препода! Вот на кой эти лингвистические анализы!.. Нормально, да?! Нормально!-последовал ответ.
Девушка покопалась в рюкзаке ещё минуту, и…
-Аллилуйя! Вот она, пф…-выдохнула девушка, присела на скамейку, и уставила на меня широко открытые за тонкими элегантными очками глаза с зелеными зрачками, такого зеленого, который бывает, пожалуй, только у лишайников где-то в тундре. Её щеки моментально налились краской. Темно-коричневые недлинные волосы поникли и свисали прядями. Миловидное осунувшееся личико портили лишь созвездия прыщей разной величины и еле заметные круги под глазами. На правой части нижней губы было стальное кольцо. Одна часть воротничка бело рубашки совсем не высовывалась из-под черной кофты. Худенькая. Черная кофта сидела на ней немного мешковато. Еле-еле через кофту была заметна маленькая грудь. Обычные черные женские брюки, черные туфли без каблуков. На шее висели обычные наушники, связанные между собой в узел два раза, из которых доносились завывания волынки. И я узнал эти завывания, это была Krog-Ha-Krog. Снова открыла рюкзак, достала пол-литровую бутылку Колы, сделала большой глоток, закрыла бутылку и положила её на место.
-Ой, прости, пожалуйста! Я…я не заметила… -лицо девушки налилось стыдом.
-Да ничего страшного. Ты в норме?- спросил я её, глядя в эти лишайниковые глаза.
-А.…Да-да. Стой, мне кажется, или я тебя где-то видела…Владислав Эйлер?- девушка сразу оживилась, краски налилось на лицо ещё больше, - точно. Читала. И видела тебя пару раз…а, кгхм…
-Давай лучше выйдем на улицу. Похоже, что и ты собиралась уже уходить, если бы не эта флешка…гребаная, как ты её называла, - улыбнулся я девушке, - но, кажется, мы ещё не знакомы. Кгхм, Владислав Эйлер, очень приятно.
-Анна Николаевна, очень даже взаимно,- строго сказала девушка и протянула мне руку, которую я легко пожал.
Аня быстро надела черную кожаную куртку, черную шапку, подтянула черно-красный шарф до уровня рта, закинула рюкзак, и мы вышли. Всё ещё как-то тяжеловато дыша, моя новая знакомая достала пачку «среднего» Mild Seven`a, закурила и оживленно начала задвигать мне свое «скромное мнение» по поводу моего писательства в сети.
-Ты…своеобразно пишешь. Не знаю, но, мне…мне ,черт возьми, это нравится. Мне это…близко, - она осмотрела меня с ног до головы и сказала, - и ты такой же своеобразный, как и твои рассказы.
-А по мне так, это подобно пердежу в общественном транспорте,…Анна Николаевна, - съязвил я.
-В этом, конечно, есть резон. Но надо же как-то заполнять время от рождения и до смерти. Правда, не нужно, но…почему бы и не заполнить? Это нормально, это норма, ничего преступного… - в словах Ани были нотки несогласия со мной. Она даже сердилась. Кажется, мои рассказы были ценнее для нее, чем для их автора.
-Что у тебя в наушниках сейчас играет?- хоть и зная ответ наперед и умирая от волнения и такого фееричного стечения обстоятельств, поинтересовался я.
-Al Loar Zu – Krog-Ha-Krog. Слышал? - отчеканила Аня.
-Конечно, это, черт возьми, моя любимая композиция среди всей бретонщины!- воскликнул я, тем самым выпустив накопившееся удивление.
Вот так мы и шли, говоря о фолк-музыке, и о бретонщине в частности.
-Знаешь, у меня у самой есть небольшой опыт записи. Летом обычно от жары сижу, поигрываю на гитаре, пою. Хотя всегда хотелось спеть с кем-нибудь кан-а- дисканом. А как тебе Cruachan?
-Я с них и начинал знакомство с ирландщиной  ,-светясь от радости, отвечал я.
-Правда? Я тоже…Википедия, да?- Анна Николаевна засмеялась.
-Так точно, мисс! - отрапортовал восторженно я.
Вот так мы шли по направлению к набережной. Обсудили до мельчайших деталей наши музыкальные вкусы и сошлись на том, что непременно запишем альбом. Оказалось, что Аня занималась 8 лет по классу гитары, увлекалась фортепиано и подобными вещами, не оставляя углубленное изучение французского. От злобы не осталось и следа. Она явно находилась, как бы сказали эксперты-лингвисты и филологи, в своей экспертной зоне. Впрочем, как и я. И тут в голове подскочило напряжение, а внутри екнуло:
«Ненормальная…И кого она мне напоминает…А, ага…»
-Прошу прощения, Анна Николаевна, я до сих пор не осведомился о том,  где Вы учитесь? - спросил я её.
- Philologie fran;aise. Et vous?
- Histoire,-от удивления я забыл всё, что учил на уроках французского в школе, и отвечал с диким славянским акцентом.
-Прекрасно, - Аня поняла мое удивление, хихикнула, и к французскому больше не возвращалась.
Мы прогуливались по набережной. Начинало темнеть, но нас это не волновало. Аня была бодра, много улыбалась. Я был сдержаннее, но улыбку сдержать не получалось. Это было давно  не посещавшее меня ощущение. Да, это было оно. Проказа. Чума. Ветряная оспа. Влюбленность. Тем временем я не заметил, как Анна исчезла.  И тут…
-Защищайтесь, сударь! - воскликнула Аня откуда-то, и мне в голову прилетел снежок. Мы бросили рюкзаки и принялись за эту детскую, но такую любимую нами обоими забаву.
На пустынной набережной два одиночества играли в снежки, хохотали  и ругались друг на друга благим матом, скользя своими ботинками по кромке бездны, неотвратимой, чудовищной.
А потом мы шли к остановке, разгоряченные, красные, смеющиеся и обнимающиеся. Аня рассказывала одну историю за другой, смех чередовался грустью. Одинокая, странная, недооцененная, обозленная, страстная…Слабые порывы ветра доносили мне слова, страшные и одновременно вожделенные: «Ты попал. Это судьба».
Темнело, остановка была почти пуста. Мы сели на автобус. А разговор всё тек и тек, то быстрым горным потоком, что неспешной равнинной рекой. Получилось, что все эти 18 лет нас разделяли всего какие-то 20 минут ходьбы от дома до дома. Пожалуй, нет ничего обиднее, чем подобная вещь.
И вот, мы стояли у дверей её подъезда, медленно потягивали сигареты, смотрели на ночное небо и пели Carpe diem Горация.  А ещё мы смеялись. Мы наслаждались нашим никчемным и тупым чувством юмора, одним на двоих. И всё это время казалось сном, совершенно неправдоподобным, где желаемое суждено быть реальностью.
И вот, наступило время прощаться.  Аня, сказала, что мама призвонилась, надо ответить. После звонка она подошла ко мне поближе и обняла, продолжала наш бесконечный разговор
-А тебя зовут по-другому. Ты не Владислав Эйлер. Это всего лишь псевдоним, и многие об этом знают. Так…почему же?
-Потому что я…- мне действительно было нечего ответить. Я сам не знал, зачем нужны эти псевдонимы, эти прятки, эти маски. Да, кажется, во мне при рождении умерли и Нолан, и Олдмен, и Аллен, и Тарантино, и Родригез, и Траволта, и ещё куча народу. А родился я, безымянный и безликий кусок серой глины. Всё, чем живут люди, я умел имитировать. Имитировать самые разные чувства: счастье, злобу, ревность, любовь. Всё, что угодно. Это был театр одного актера. Потому что ни с кем я не мог быть собой и вынужден был притворяться, для собственного удобства. А тут притворяться было бессмысленно. Я был поставлен к стенке, и очаровательная девушка в форме СС целилась в меня из Маузера. Она была моим судьей в этот миг, и уже знала, какой приговор предстояло привести в исполнение…
Вот так я и стоял. И молчал. И было тихо. Выдержав эту паузу, Аня протянула правую руку к моему лицу, приблизилась и поцеловала, крепко, страстно, сильно, дико. Она не была человеком. Она была суккубом, демоном моих самых потаенных и невыносимых желаний. Хотя, угольки демонического пламени в лишайниковых глазах мало-помалу потухали. Тогда она сказала:
-Да, ты тот самый, сомнений уже нет. Могу поспорить, что ты ничем никогда не жертвовал ради собственного счастья. Как и я. Ты спесив и эгоистичен. Как и я. Ты врешь и играешь роли, меняешь маски и перчатки. Как и я. Но от себя и своей природы не убежать. Ни тебе, ни мне. Такова жизнь. И поэтому мы напишем новую историю, уже безо лжи и потворства, без компромиссов…
-…в которой не будет ни одного положительного персонажа, - засмеялся я.
-Так точно, сэр! – Аня насмешливо отдала мне честь, засмеялась, положила свою голову мне на грудь и закрыла глаза.
Таким образом,  началась совсем другая история.