Чтобы тело и душа были молоды!

(Из цикла рассказов "Латгальские мальцы")


*



В спортшколу я пришёл в девять лет. Тренер, окинув меня профессиональным взглядом, посоветовал погулять ещё годика два, а там, мол, видно будет. Да, вид у меня был далеко не спортивный: мелкий, худой, грудь впалая и спина колесом. Ну, какая тут лёгкая атлетика? «Иди, мальчик, не мешай работать» – указал мне на дверь крепкий тренерский палец. Но я упёрся бараном: «Не пойду. Буду заниматься со всеми»...
Николай Юрьевич сдался. То ли пожалел, то ли спорить с упёртым шкетом надоело:
– Ладно, оставайся. Но нянчиться с тобой не буду. Смотри на других и повторяй за ними. Устал – отдыхай. Понял? Тренировки три раза в неделю. Будут двойки в школе – не допущу.  Понял? Форма с собой?
– Да!
– Переодевайся, и в строй. Быстро! Одна нога здесь – другая там.

Пролетела осень, за ней – зима. Я вытянулся, окрепли ноги, в теле появилась лёгкость. Весной мы вышли на стадион. Проходили через всё: бег на шестьдесят и  сто метров, с барьерами и без, прыжки в длину и высоту, метание снарядов.  Выясняли, кто к чему более склонен. К удивлению тренера я показал контрольное время на всех дистанциях. В прыжках тоже не сплоховал. Николай Юрьевич был доволен:
– Ну что ж, в спортшколу мы тебя зачислим. С нового учебного года будешь заниматься пять раз в неделю. За лето подкачаем руки – поработаешь со штангой.
Я был на седьмом небе.  Взяли!!!

За лето я вытянулся ещё больше, да и ежедневные походы в зал тоже не прошли даром – неплохо подкачал и руки, и ноги. С осени началась настоящая пахота, но мне это нравилось, и тренировкам я отдавался целиком и полностью.
Так получилось, что в спортшколе занимались ещё трое ребят из нашего класса. Один метал снаряды и толкал штангу, двое других – Валька и Мишка – классно бегали и прыгали. А я всерьёз оседлал спортивную ходьбу на три, пять и десять километров, да так, что к четырнадцати годам сдавал мастерские нормативы.
Команда была сильной и дружной. Между тренировками расслаблялись гандболом. Иногда играли против девчонок-гандболисток, которые нас «делали» шутя. Мы не обижались, ведь у каждого из нас там был предмет обожания. Мы дружили, хохмили на сборах и были по-детски счастливы. Иногда позволяли себе сходить в кинчик, а потом погулять. Высшим пилотажем ухаживания считался невинный поцелуй. И этот поцелуй ярко запечатлелся в моей памяти.

Зима. Красота неописуемая. Мы вдвоём тихо бредём по улице. Я что-то рассказываю о театре. Галка, открыв рот, впитывает информацию.
– А ты что, театром увлекаешься? – пытливый взгляд «глаза в глаза».
– Не знаю ещё. У меня отец театральным коллективом руководит. Иногда читаю его книги. Знаешь, как интересно!
– А я хочу только спортом заниматься. Тренер говорит, чтоб я после школы в физкультурный институт пошла...
– И мне говорит. Не хочу. Меня в музыку тянет. Сейчас с ребятами играю. А что там после школы, загадывать не буду.
– А я тебе хоть чуточку нравлюсь? – почти прошептала Галка и остановилась.
– А то! Конечно, – с максимальной убеждённостью провозгласил я и шагнул к ней.

Два силуэта стояли у столба, тесно прижавшись друг к другу. Заблудившаяся искра металась между телами в поисках выхода. Крупные снежинки нежно ложились на головы. Наконец нам удалось поймать контакт первым неловким поцелуем...
И в этот момент что-то тяжёлое шибануло по нашим лицам, и из глаз посыпались... нет, не искры – молнии! Галка схватилась за левый глаз, я за правый. В полном недоумении поднимаю голову, и получаю ещё удар – уже слева, и опять в глаз! – крепко сработанным ледяным снежком...
За нами наблюдали! Это была дворовая шпана новой формации, оседлавшая соседний забор. Я бросился на абордаж, но они с воплями рассыпались и исчезли за пеленой снегопада. Я вернулся к Галке. Растерянная, она стояла у столба и изучала в зеркальце свой глазик. Взглянула на меня, рассмеялась и протянула зеркальце мне. Результат обследования обескураживал: два фингала давали неблагоприятный прогноз лица на завтра. У Галки намечался не менее пикантный образ. Во, ядрёна копоть, поцеловались, называется. Тьфу!

На другой день спортшкола сгорала от любопытства – синяки заинтриговали всех: и тренеров, и друзей. Неделю из нас с Галкой вытряхивали истину – что случилось? Но мы, как партизаны, стояли насмерть. Молча. Ведь, расскажи кому – засмеют! А нам это надо?

Летом наша команда работала на сборах. В августе предстояло выступать на Республиканских соревнованиях. Ежедневные усиленные тренировки и постоянный хронометраж. Но вечером, перед сном, позволяли себе расслабиться.
Девчонки жили на втором этаже, мальчишки на первом. Время от времени мы подбрасывали в девчачьи постели всякую живность: пауков, лягушек, иногда дохлых мышей. Визг стоял такой, что вой пожарной машины рядом с ним показался бы колыбельной для младенца. Мы ликовали...
На следующую ночь наши простыни оказывались в зубной пасте...
А мы в патроны лампочек вставили трёхкопеечные монеты – и при включении лампочки взорвались...
Ответ получили в два часа ночи: проснулись от жуткого дыма. Пожар? Горим? Ни черта подобного! Девчонки подбросили в открытые форточки дымовушки...

Держим совет: что делать? Боря, многозначительно глянув на присутствующих, спросил:
– Воду из бака пьёте?
– Да, пьём, – ответил Валька.
– Правильно, – продолжал Боря, – все пьют. А это значит, что мы можем наказать их через воду!
Я не понял:
– Каким образом?
– Обыкновенным. Завтра я по делам буду в городе. Зайду в аптеку и куплю пачку пургена.
– Лучше три! Для верности. Быстрее проберёт! – выпалил Валька, догадавшись о замысле Борьки.
Сказано – сделано.

Вечером девчонки гадали, какую пакость от нас ожидать. Но, к их удивлению, ночь прошла спокойно. Пакости не было.
Мы начинили бак слоями пургена к следующему дню.

Утром девочки были как никогда приветливы, улыбались нам и шутили. Я даже предложил Галке посидеть вечерком в скверике, поболтать о том, о сём. Она дала согласие.

День прошёл как всегда, в пахоте. Было жарко и многие в перерыве прикладывались к питьевому бачку. Мы же ходили пить в номер – у каждого была припасена бутылка с водой. После вечерней тренировки мы с Галкой пошли в скверик. Она наполнила бутылку из бачка. Я пытался отговорить: мол, не надо так много воды употреблять, мало ли что может случиться. Она нежно посмотрела мне в глаза и кокетливо пропела: «Дурачок! Знаешь, сколько мы теряем жидкости за тренировку? Надо восполнять»
Ну, надо, так надо, кто бы спорил. Мы сидели тихо на скамейке и размышляли о спорте. Галка мечтала через четыре года попасть на Олимпийские игры. Я поддакивал, что она обязательно туда попадёт, надо только очень сильно захотеть, и мечта исполнится... В подтверждение моих слов у неё в животе заиграл туш. Она как-то поёжилась, скорчила мучительную рожицу и пожаловалась на проклятых комаров.
– Пошли, Сань, завтра рано вставать. После сборов погуляем. Комары совсем обнаглели!

Мы двинулись в сторону лагеря. Сначала медленно, потом – с ускорением. Быстрей, ещё быстрее. А живот у неё уже наяривал лезгинку. Мы попрощались у нашей комнаты и она ракетой рванула по заданной траектории на второй этаж. Двери, я – комнаты, она – туалета, открыли одновременно.
Устав от трудов праведных мы с парнями спали как убитые. Утром, как обычно, нас поднял зычный голос громкоговорителя: «Нас утро встречает прохладой...» Спортивная база стояла на ушах. У всех проблемы с желудком! Приехала санэпидемстанция, врачи. Бледные тренеры бегали и ничего не понимали. А несчастные спортсмены, выйдя из туалета, тут же занимали очередь. Только мы втроём отсиживались в комнате и думу думали: что делать?
– Ну что, шутканули с девчонками? – зацепил я Борьку.
– Да уж, - подхватил Валька, – весь лагерь посадили на задницу!
Борька оправдывался:
–  Говорил же, одну пачку надо. А ты: «Три, три – для верности, чтоб пробрало!» – передразнил он Валентина.
– А кто знал, что так зацепит? Видно, у всех желудки слабые. У нас-то ничего, – отбивался Валька.
– Ты чего, совсем уже? Мы же воду из бака не пили! – вмешался Борька.

В комнату вошёл тренер.
– Как вы?
Скорчив морду, будто съел лимон, Боря застонал:
– Как, как... каком выходит. Не могу больше!.. Ой-ёй-ёй, всё, побежал я... Не добегу! Мама родная!!
– Та-а-к, сегодня никаких тренировок! До полного выяснения обстоятельств. На кухне врачи пока ничего не обнаружили. В красном уголке дают лекарство и уколы.
Дав указания, Николай Юрьевич быстро смылся в другой номер. Лагерь напоминал разворошённый муравейник. Все копошились, бегали и ничего не понимали. Только в Галкиных глазах я уловил какой-то смысл. Видимо, до неё дошло...
Через два дня всё улеглось. Мы заменили в бачке воду. Врачи так ничего и не обнаружили, тренеры разводили руками. Кто-то списывал на перегрузку.

Начались тренировки. Очищенные спортсмены показывали весьма приличные результаты. Только девчонки как-то хитро переглядывались между собой. Нам показалось, что они решили нас заложить. Но нет, всё было тихо. За два дня до окончания сборов мы поняли, что нам отомстили.
Туалет на этаже находился напротив нашего номера. Утро проходило, как заведённая одна и та же пластинка: подъём под песню «Нас утро встречает прохладой...», влёт в туалет... и тут пластинка даёт сбой: я поскальзываюсь, цепляю рукой Вальку и мы оба падаем в дерьмо! Весь пол покрыт какашками!! Вскакиваем, пулей на второй этаж (к девчонкам) и, оставив после себя специфический запах, тщательно отмываемся от сюрприза. Потом – к себе: одеваемся, - и несёмся пулей на завтрак.
При нашем появлении девчонки синхронно зажали носы, сморщились и выдали «Фу-у-у!», а в их глазах плясали восторженные чертенята. Сомнений не осталось: месть за «туалетный синдром»!
Потом выяснилось, что они прихватили на соседней стройке карбид и бросили его в наши толчки.

И что тут скажешь? Спорт есть спорт, и проигрывать тоже надо уметь. А на Республиканских выступили хорошо. Несколько наших выполнили мастерский норматив. Командная задача решена, теперь можно и... 

Стоп. Завтра – тренировка!