глава 3 в которой катя вместо двух англичан целует

Сказать, что мы были в смятении, услышав Наташин рассказ, значит сказать слишком мало. Я чуть было не начала жалеть, что толкнула бывших одногруппниц на такую откровенность, но отступать было некуда.
— Катя, твоя очередь!
Я сознательно выбрала именно её, самую глупую, как я считала, из всех собравшихся. Я полагала, что Катин рассказ окажется примитивным, и это позволит всем нам как бы перевести дух после первых двух ошеломительных откровений. Как же ошибалась!
— Этой зимой мне было особенно грустно. Мне так не хватало Джона!
Катя замокла, словно наслаждаясь эффектом произнесённого имени. Катя и Джон?! Да само это сочетание было немыслимым! Но Катя протянула руку с тонкими длинными пальцами, и мы увидели на ней кольцо, стоимость которого не оставляла сомнений в правдивости предстоящего рассказа. Глядя на наши растерянные лица, Катя улыбнулась, демонстрируя своё превосходство, и продолжила…
— Приступы тоски по Джону иногда доходили до того, что я надевала кольцо из обручальной коллекции, которое он подарил мне, и долго-долго смотрела на него, представляя себя в эффектном подвенечном платье. Такого со мной ещё никогда не было. Иногда я закрывала глаза и представляла себе, что мы с Джоном сидим на диване и он держит меня в своих крепких, надежных объятиях. Ну почему он так далеко от меня?! Почему в электронной переписке и телефонных разговорах всё время твердит, как он меня любит, как скучает, как хочет видеть, но не приезжает и не приглашает к себе!? Иногда в голову закрадывались дурные подозрения, но я гнала их, потому что имела наглядное свидетельство его чувств — то самое кольцо из обручальной коллекции… Я снова и снова вспоминала, как Джон подарил мне это кольцо.
В тот вечер он пригласил меня в ресторан.
Когда мы зашли в нашу кабинку, то я увидела, что по одну сторону от стола стоит огромная, похожая на бокал, ваза с роскошным букетом красных роз. А по другую находилась корзина с красными и белыми розами. Сказка стала явью.
— За то, чтобы твои сказки сбывались, Катюша, — сказал Джон, и столько тепла было в его глазах.
Он достал небольшой бумажный пакет бордового цвета с золотой надписью «Amour Diamond» и дал его мне. Мои руки дрожали. Я взяла тёмно-коричневую деревянную коробочку с бархатом внутри. Открыла. 46 47
анты ослепили глаза. Это было кольцо из белого золота коллекции «Снежная королева». Большой бриллиант в центре, и множество усыпанных вокруг.
— Спасибо! — потрясенная, я не могла найти слов для благодарности.
Но у меня был для Джона свой подарок — картина. Раму я клеила сама, а на стекле была нарисована Жар-Птица. Чтобы создать картину в подарок Джону, я потратила четыре часа на индивидуальном «мастер-классе» в Пассаже.
— За то, чтобы ты был счастлив! — я подняла бокал, не подозревая, что павлин, нарисованный мною, и есть птица нашего счастья…
В один из таких грустных вечеров воспоминаний Джон позвонил. Он был странно неразговорчив.
— Катюша, я по тебе сильно скучаю, но…
Это «но…» сразу убило всю радость от звука его голоса…
— Но я женюсь…
— А как же кольцо? — только и смогла вымолвить я, убитая этой новостью.
— Но я же ничего не обещал...
Я отключила мобильник. Игра, сплошная игра! Говорят, что мы ответственны за тех, кого приручили. Но разве не ответственные те, кто приручил нас?! Нет, не ответственны! В жизни — законы волчьи — каждый за себя.
Я стояла у окна, за которым была типичная одесская зима — слякотная и противная, и мне хотелось убежать из города куда угодно.
Через несколько дней я возобновила контакт с другим англичанином. Мы однажды встречались, но та встреча не оставила особого следа в моей жизни. Он понравился мне лишь шикарной обувью и презентабельным видом. И еще полгода назад я была уверена, что мы больше не встретимся. Но «никогда не говори никогда». И вот уже я летела на самолете «Turkish AIRLINES» в Стамбул, куда моего англичанина вызвали для врачебной консультации.
— Ты — в Стамбуле?! — не совсем корректно воскликнула Галя, сгоравшая от зависти при виде роскошного кольца на Катиной руке.
Катя посмотрела на неё презрительным взглядом и продолжала.
— Вы испытывали когда-нибудь предвкушение второй встречи? Это трепетное волнение, доводящее до самых глупых мыслей? Когда вспоминаешь все, что ему нравилось в тебе… Когда надеваешь только то, в чем он считал тебя наиболее привлекательной… Когда не пьешь и не куришь, потому что ему это не нравится, когда сумка полна косметики, а руки дрожат… Как же это тревожно и как же это прекрасно!
Мне нравится быть привлекательной для него, а уже потом — для себя. Подруги говорят, что я веду себя неправильно, но что поделать, если у меня всегда была потребность отдавать больше, чем брать.
Но на этот раз мое лицо не выражало эмоций, оно было холодным, как сталь. Любая девушка наверняка нервничала бы перед полётом к человеку, которого видела всего один раз в жизни. Я же была недвижима.48 49
У меня были вещи, деньги и название отеля, на случай, если мой кардиолог меня не встретит. Меня не волновали люди вокруг, просто надо было уехать. Развлечься?! Нет, скорее, убежать. Я всегда бежала, не могла остановиться, словно эта дистанция длиною в жизнь, и, остановившись, я лишь потеряю время…
Моё никакое настроение во время полёта стало ещё хуже. Раздражение вызывала девушка лет 28, явно из породы торгашей, которая сидела рядом со мной и без конца болтала. Мало того, что эта толстая балаболка красилась так, что казалось, будто у неё на лице тонна штукатурки, так она ещё и болтала так громко, что вскоре уже весь самолет знал, куда и к кому я лечу. Говорила она даже тогда, когда ела рыбу с рисом. Не понимаю, как она успевала жевать в процессе разговора, но порция рыбы очень быстро оказалась в её желудке. Зачем-то она пыталась произвести на меня хорошее впечатление, но, уловив пару моих угрожающих взглядов, сразу после выхода из самолета исчезла так же внезапно, как и свалилась на мою голову... Но мне и это было безразлично.
Моё настроение не улучшил даже англичанин, встречавший меня с большим букетом красных роз. Да, он был хорош собой — мужчина, при виде которого женщины оборачивались, но только не я. При всей моей падкости на мужчин, сошедших с обложки модных журналов, он был лишь неплохим дополнением общей картины. Очередной мужчина, прельстившийся моей внешностью. Это было привычно и скучно, чего я не могла скрыть от себя.
Лёгкая улыбка, первое чувство неловкости и волнения на лице кардиолога. Переживания по поводу того, как я долетела, поела ли, всё ли в порядке с визой. И ещё он волновался, понравится ли мне номер в отеле, который расположен в самом центре исторической части Стамбула — на пешеходной улице. Я была удовлетворена всем, кроме одного — своих чувств. Я буквально ненавидела себя за то, что их нет. Но что делать, если над чувствами мы не властны — они либо есть, либо их нет….
Пару дней пролетели, как одно мгновение. Мы много гуляли с англичанином, держась за ручку, много смеялись — по поводу и без. И со стороны наверняка смотрелись как счастливая влюблённая пара. Но никто не знал, что это лишь игра. Когда мною овладевает безразличие, я могу удовлетворяться красотой улиц и новыми ощущениями. И в самом деле: как можно ходить унылой по центру византийской культуры — музею Святой Софии?! А как красив был вечер на берегу Босфорского залива! Мы сидели в одном из лучших ресторанов на набережной. Англичанин говорил о чём-то своем, но это никак не занимало меня. Однако его не хотелось обижать, и я хваталась за кусочки фраз, чтобы, сделав заинтересованный вид, задать какой-то вопрос. В общем, это у меня получалось неплохо. Тем более, что мой собеседник был влюблён и многого просто не замечал…
В последний день мы гуляли по набережной. Затем кардиолог отвёз меня в аэропорт. До рейса оставалось целых три часа, но я сама попросила приехать пораньше, объяснив, что хочу больше времени провести в «duty50 51
free». Конечно, это была не более чем уловка, поскольку англичанин за эти дни мне уже изрядно надоел. Он был на удивление ненастойчив и очень учтив — даже тогда, когда провожал меня до номера в отеле и видел дверь, безжалостно закрывающуюся перед его носом. Я не питала к нему никаких чувств, кроме благодарности за эти пару дней, которые были для меня этапом излечения от ран.
Но как же он смотрел мне вслед в аэропорту Стамбула! Как махал рукой, а я обернулась лишь затем, чтобы не обидеть его. Я хорошо знала, как ведут себя влюбленные девушки, потому что совсем недавно сама была такой. Но последний момент касания наших глаз мне так и не запомнился…
Какую же свободу я ощутила, когда оказалась одна! До вылета оставалось ещё два часа, и я поднялась на второй этаж, в кафешку «Kitchenetti». Присела за круглый столик с двумя деревянными стульями в центре зала. Заказ не пришлось ждать долго, но, кроме заказанного, на моём столике появилось ещё и мороженое.
— Это от мужчины, — официантка указала за столик позади меня, ответив на мой удивленный взгляд.
Молодой человек, лет 28, сидел с ноутбуком и чашкой капучино. Я улыбнулась. И в этот момент поняла, что именно такой улыбки мне не хватало всё это время — простой и чистой.
— Передайте ему спасибо. И что я не против пообщаться!
Мужчина встал. Он оказался достаточно высоким. Белый шарф, завязанный на узел, освежал лицо. Синяя рубашка и вельветовые штаны того же цвета подчеркивали стиль, а белые туфли завершали образ. Он взял свой коричневый чемоданчик со стула, очки от солнца со стола, и подсел ко мне.
— Hello! How are you, dear?
— Quite good, what about you?
— Normal. Where are you from?
— From Odessa, Ukraine! What about you?
— Тоже.
И тут я рассмеялась, узнавая одесский юмор. Как это у него ловко получилось подколоть меня!
— Так, значит, тоже! — я нарочно сделала акцент на последнем слове.
Мы начали разговаривать почему-то о второй мировой войне. Мне было интересно слушать, а одесситу — рассказывать. Его глаза блестели, и по этому блеску было видно, как он увлечён историей.
Как же упоительны были эти минуты! Мне нравилась даже его пенка на губах от капучино. Это так умиляло. Он поцеловал мне руку на прощание, и стало так хорошо, словно ради этого момента я и летала в Стамбул.
Пройдя несколько шагов, я обернулась. Он стоял и смотрел мне вслед. Я не видела его глаза, а только губы — немного грубоватые, с чёткой окоемкой светло-розового цвета. Они подействовали на меня как красная тряпка на быка. Безумное желание поцеловать эти губы овладело мной. Я не могла сдержаться и как собака, сорвавшаяся с цепи, бросила ручную кладь на пол и побежала к нему. Я впилась в его тонкие губы, вцепилась руками в егогустые волосы. Я чувствовала себя агрессивной самкой с горящими глазами. Мои губы зажали обе его губы и не выпускали, подобно капкану. Спустя несколько секунд мои губы разомкнулись, и наши языки столкнулись в отчаянной схватке: кто же первый проникнет на чужую территорию?! Он уступил, и мой язык подобно вихрю начал вращаться в его рту по часовой стрелке. То же самое проделывал его язык в моем рту, но мой двигался быстрее. Но секунд через двадцать я замедлила движения, облизывая кончиком языка его зубы, десна, небо. Его же язык касался моего лёгкими, точечными движениями. После того как я обволокла его внутри, наши языки встретились кончиками. Я открыла глаза, пока ещё не закончился поцелуй.
Я отпустила его резко и без всяких нежностей. Получила желаемое и ушла без оглядки. Я не обернулась, но спиной чувствовала его растерянный взгляд: что же это было? А ответ был как нельзя банальнее: это было мгновение, всего лишь мгновение, но за смелость которого я навсегда благодарна судьбе.