1. Научитесь любить!

Сватовство близнецов, глава 2


Один из друзей, прибалтиец Ганс Иоганн Швартц из Риги, уговорил Герхарда
сопровождать его в родной город, где не было угрозы военных действий и где он смог бы работать в кругу друзей и ценителей искусства.

После длительного пребывания в Мюнхене Герхард прибыл в 1796 году в Ригу.

Карл выполнил заказ и последовал за братом.

Несколько месяцев братья работали прилежно в Риге, затем они отправились
в Ревель (Таллин).
Этот город на берегу Финского залива, «Северный Нюрнберг», был важным центром прибалтийских немцев. Вокруг Старого города, между церковью Санкт-
Олаи и пороховой башней «Кик ин де Кек», причудливо извивались переулки и
переулочки  средневекового города.

Старый город на горе, сооруженный рыцарями немецкого ордена, находился в распоряжении прибалтийских помещиков. У подножия Старого города проживал ганзейский люд. Здесь же строили свои дома прибалты – буржуа:
врачи, ученые, учителя, художники, библиотекари и духовенство.

Дворяне называли их с оттенком высокомерия «интеллигенцией», дабы отличить их, таким образом, от низшего класса – немецких ремесленников и торговцев. В Ревеле (Таллине) существовал Дом общества «черноголовых» -
место встречи молодых, богатых купцов. А среди рыцарей важнейшим событием года считалось собрание в Ревеле всего дворянства,

приезжавшего также и из отдаленных поместий.
Здесь сложилась своеобразная культура, формирование которой было, очевидно, возможно, только там, на северо – западе Европы, и, одновременно,
на самой западной окраине России.
Здесь говорили на родном языке – немецком, но владели и русским языком,

будучи российскими подданными, служа в царской армии и нередко дослуживаясь до самых высоких чинов и званий в армии и при дворе. Здесь
говорили и по-французски, так как у благородного сословия было принято приглашать к детям французских гувернантов.
Но в достаточной мере здесь объяснялись и по – эстонски, чтобы находить общий язык с плебсом.

Балтийские немцы построили свою культуру на основе бескомпромиссной
феодальной эксплуатации местного населения. Эстонцы не имели шансов
подняться выше уровня мелкого крестьянина, кучера  или ремесленника. Если
же кто-то хотел выучиться настоящей профессии, то он должен был подчиниться немецкому порядку. Немцы смотрели на эстонские традиции
снисходительно, как  колонизатор – на танец африканского племени.

Немцы готовы были перенять у эстонцев лишь «кюммелькукель» - превкусную булочку из дрожжевого теста, в которой следовало мастерски проткнуть дырку
указательным пальцем и заложить в неё кусочек сливочного масла...

Знакомство с литературой и искусством России и Франции были обязательной
программой образования, но, в то же время, существовала преувеличенная потребность  познать всё, что проникало к ним из «рейха», из Германии.
То есть естественная любознательность смешивалась с довольно большой порцией чувства собственного превосходства, сформировавшегося в условиях

«германского форпоста» на востоке. Некоторые позволяли себе утверждать, что прибалтийский немецкий язык  с его широким «аай» и «эю-ю», с «йе» вместо «г», с гортанным «л» - это якобы и есть подлинный немецкий, который
только тут, вдали от Германии, смог сохранить такую чистую фонетику.

Было бы не справедливо не заметить положительных черт прибалтийских немцев. Тупость и необразованность, которую приписывали юнкерам в Померании, были не свойственны прибалтийским баронам. Прибалтам была
чужда та духовная ограниченность, при которой разговор об охоте, о погоде, об
урожае снова переключался на охоту.

Дом прибалтийского помещика часто был очагом культуры. Здесь играли на
музыкальных инструментах, пели, рисовали, играли театральные
спектакли. У мерцающих ламп или каминного огня в кругу семьи с восхищением
читали оды Державина, возмущались сатирой Новикова  на придворных в
журнале «Кошелёк», аплодировали смелым строкам  Фонвизина о коррупции

русских чиновников, прочувствованно играли в лицах «Федру» Расина и 
любительские спектакли  драматурга Августа фон Коцебу – гордости
прибалтийских немцев, который в благодарность за верную службу получил от царя в подарок поместье недалеко от Ревеля и заслужил большую честь стать
президентом эстонского магистрата.

То была потребность духовного самоутверждения. Без умения обогащать и разнообразить жизнь своими силами можно было бы отчаяться от скуки. Зимы
были бесконечными. Снегопады и метели засыпали дороги, и помещичьи
усадьбы погружались в холод и оторванность от окружающего мира. Месяцами
семьи были предоставлены сами себе. В такой обстановке сложился обычай

великодушнейшего гостеприимства, когда любому гостю говорили «Добро пожаловать!», не спрашивая его, как долго он собирается пробыть : три дня, три недели  или месяцы – это не играло никакой роли. Дома были просторными, слуг было достаточно. Не нужно было перенапрягаться из-за
гостей. Никто не ждал подарков. Никто не ломал себе голову над тем, что ему

привезти хозяевам и в какой пропорции это должно находиться относительно
длительности пребывания в гостях. Хозяева были счастливы общением с гостем, а гости рады были возможности отдохнуть некоторое время после трудной дороги. Гости входили в дом – и оставались, как будто это было самым обычным делом на свете...

В 1798 году братья Кюгельгены, интересные молодые люди из рейха,
блестящие собеседники, переполненные впечатлениями от своего длительного
путешествия в неспокойное время военных столкновений, к тому же высокоодаренные художники, выделявшиеся  в обществе своими длинными,до плеч, вьющимися волосами, прибыли в Ревель и познакомились с господином
по имени Иоганн Цёгэ фон Мантойфель, владельцем рыцарского поместья
Старый Харм.

Он любил искусство и пригласил Герхарда  учителем рисования для своей
дочери Марии – Хелены, которую все звали Лилла.
Некоторое время спустя к брату присоединился Карл.
Оба юноши влюблялись  и раньше, но теперь настоящие стрелы Амура
пронзили их сердца.

Герхард влюбился в свою ученицу, а Карл – в её младшую  сестру Эмилию.
Прехорошенькие юные дамы прямо таяли от любви к близнецам, которые ухаживали за ними с наилучшими светскими манерами.
Лилла написала в одном из писем: «Герхард – это самый достойный мужчина из всех, кого я знаю. Его лицо красиво, но есть и более красивые лица. Однако
 
такое доброе сердце, такие тонкие, нежные чувства в душе мужчины, проведшего жизнь свою среди  людей разных классов общества, - такое мне
ещё не встречалось.» Но случилось неожиданное.
Когда Герхард предстал пред очи старого Мантойфеля и попросил руки его
дочери, его как холодной водой окатили.

Ледяное «Нет!» – достигло ушей Герхарда. - «Пошёл вон, недостойный!»
Лишь просьбы и мольбы дочерей удержали отца от того, чтобы вышвырнуть
Герхарда и Карла на улицу.
Сама мысль о том, чтобы отдать свою дочь, исконную дворянку из старинного
богатого рода, в жены какому-то буржуа, нищему католику  без уважаемой

профессии - эта мысль была невыносима ! Это противоречило семейной чести !
Сохранение благородства рода было важнее, чем любовь и симпатия ! Эти
юнцы не знали своего места!
Старик стал плохо обращаться  с братьями. Они чувствовали себя, как  приблудные бродяги.

Герхард написал своей матери Марии-Юстине:
« Со мной обращались, как с преступником, за то, что я позволил себе полюбить лучшую из дочерей этого старинного дворянского рода.»

Далее последовала  история, на основе которой можно было бы написать одну из трогательнейших молодёжных любовных трагедий.
Как заметил один хроникёр, Лилла страдала по своему любимому и начала
таять не по дням, а по часам. Ничто не помогало: ни лекарства, ни пьявки,
ни вкуснейшие супчики.

Наконец, позвали врача, который был в достаточной мере психологом, чтобы рапознать подлинную причину недуга. Выслушав
доктора, бушевавший отец, переборов себя, дал согласие на замужество
дочери. Но как только она пошла на поправку, он прикинулся ничего не знающим и всё забывшим.
Однако  умная Лилла уже знала, как обвести отца вокруг пальца. Она снова потеряла аппетит, начала слабеть...  И вдруг память её отца восстановилась!

Мрачный, полный недоверия к «наглым» художникам, он придумал три
хитроумных  условия, для выполнения которых требовалось время. В течение
времени он рассчитывал на безболезненный конец любовной истории дочери.

Эти три условия касались пока что только Герхарда. Карл должен был ещё
подождать.

Старик написал письмо :

«Во - первых, Вы должны принять евангелическую веру. О католическом бракосочетании моих детей не может быть и речи.
Во-вторых, я отдам мою дочь только за дворянина. Вы поняли ?
В – третьих, кандидат в женихи должен будет предъявить мне, по меньшей мере, двадцать тысяч золотых рублей. Если Вы выполните эти условия, не будет никаких препятствий для Вашей женитьбы, и вы станете моим дорогим зятем."

При этом старый лис ушло посмеивался, водя пером по бумаге.

Герхард и Карл приняли удар судьбы.

Подобно влюбленным сказочным героям, которые  должны
были убить дракона и совершить много подвигов ради женитьбы на
даме своего сердца, отправились и наши близнецы в дальний путь,
чтобы выполнить три условия...   

Реальная жизнь была не совсем так страшна, как об этом говорилось в
сказках и как надеялся на то господин Мантойфель, когда сочинял своё письмо.

Вопрос вероисповедания удалось решить при помощи компромисса:
будущие зятья договорились со старым господином, что дети из обоих
браков будут воспитаны в евангелической вере.

Фатальное требование о необходимости частички «фон» оказалось также легче выполнить, чем казалось вначале. Герхард и Карл вспомнили о своём дальнем предке, обезглавленном в Мюнстере. Они обратились с прошением к Венскому двору. Там должен был храниться документ о «деле Кёгельке».
Три года архивариусы искали прилежно  и наглотались, видимо, пыли, пока

нашли документ. Затем,16 февраля 1802 года, прибыла грамота, подписанная Францем II, римским императором немецкой национальности, и графом
Колоредо Мансфельдом, согласно которой Герхард и Карл торжественно и по высочайшей милости получили титул дворян Священной Римской империи.

Но где взять двадцать тысяч золотых рублей ? Была лишь одна возможность
разбогатеть в ближайшем будущем: явиться к царскому двору в Санкт -
Петербурге!
Братья отправились в путь. Холодно и недружелюбно попрощался с ними старый господин. Добрые напутствия высказали его дочери.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: 2. ПРИДВОРНЫЕ ХУДОЖНИКИ РУССКОГО ЦАРЯ
http://www.proza.ru/2012/03/24/305

ЗАТЕМ:
Продолжение: 3. Герхард выбирает Дрезден, 1803

http://www.proza.ru/2012/03/24/551

Перевод с немецкого.


 










 


 










 


       
 


Рецензии
Любовь - не картошка!...

Виталий Полищук   25.04.2018 14:19     Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.