Золотая челюсть по мотивам детских страшилок

-Эй, мистер, вы не слыхали, какая у нас история приключилась в прошлом году? Вот, черт возьми, ого! Ну, вам крупно повезло. Да-а, мистер, расскажу вам все как есть! Что? Сам, ты врун, Джон! Не слушайте его, мистер! Да мне ли не знать, что случилось с Смайки, когда покойник сам мне все рассказал... Да, погодите же, мистер, слушайте... Эй, Джон, еще стаканчик!
Так вот, жил значит тут неподалеку один мой кореш. Звали его Толстяк Смайки. Толстый он был - ну что ваш бульдог... Ага, вот и рожей даже на него смахивал, но... Но, человек был  все же хороший. Да, любил приврать, любил выпить задарма. А впрочем, кто ж этого не любит?
И вот, возвращался он как - то раз домой из этого самого кабачка, а идти ему надо было через пляж. Вот значит идет он, а погодка тогда была  самая, что ни на есть гадкая...

***
-Проклятие! Какой собачий ветер... -  недовольно бормотал Смайки, кутаясь от ветра в  короткую летнюю куртку. Зябко поеживаясь, он брел по песчаному берегу пляжа одного из маленьких курортных городков Калифорнии. Курорт-ный сезон, вот уже месяц как закончился, и жители городка одинаково скучали по своим домам, сидя у телевизоров, и поедая в непомерном количестве попкорн и пиццу.
Вчера вечером его старенький “кадиллак” опять забастовал, и утром Смайки опоздал на работу. Босс в который раз пригрозил его уволить, а Джон наотрез отказал ему налить выпивки в кредит, конечно сверх тех двух бутылок виски, что он смог оплатить. Так что настроение у Смайки сами понимаете, было отвратительное.
Время было уже далеко за полночь, и от кабачка Джона до дома, Смайки нужно было пройти не больше трех сотен шагов. Фонари на спасательной станции светили ярко, но далеко, показывая только в какую сторону ему идти, а проклятый ветер засыпал глаза песком, мешая разглядеть в темноте дорогу.
-Вот дьявол!  - вскричал Смайки, неожиданно споткнувшись о какое - то бревно, лежащее у самого прибоя. От неожиданности он потерял равновесие и с размаху плюхнулся прямо в воду. Взвыв от злости, он поднялся с колен, стряхивая с мокрых штанин налипшие водоросли  и песок.
-Какого черта... - начал было он, но едва взглянув на виновника своего злосчастного падения, сразу осекся. Перед ним неподвижно лежал... человек, опутанный морскими водорослями, словно рождественская елка гирляндами.
-Ишь, ты... - протянул Смайки и осторожно приблизился к лежащему.
-Эй, мистер... - Смайки  легонько подтолкнул тело ногой. - Мистер, как вас там...
Тело перевернулось, и Смайки вскрикнув, отступил на шаг.
Сомнений не было - перед ним лежал утопленник.
-Утоп при полном параде...- пробормотал Смайки, разглядывая испачканный грязью и песком черный, дорогой фрак покойного, на котором серым размывчатым пятном выделялась некогда белая манишка. - Видно, приятель зелененькие бумажечки для тебя были не проблема, но что, разве помогли они тебе? Шиш с маслом. Утоп и точка...
В этот момент ветер развернул фонарь на станции в сторону Смайки, и на какой-то момент успел осветить лицо незнакомца.
          Это было вытянутое лицо с носом аристократического типа, сильно обезображенное водой, разбухшее, и потемневшее - видимо труп находился в воде долгое время. Принадлежало оно уже немолодому человеку, лет сорока - сорока пяти. Рот у незнакомца был открыт, и в тот краткий миг, когда луч фонаря коснулся незнакомца, Смайки успел заметить, как во рту что-то блеснуло. Наклонившись поближе, морщась от трупного запаха, он увидел, что верхняя челюсть утопленника была ... золотая.
-Вот так-так... - пробормотал Смайки, и осторожно дотронулся до этой че-люсти пальцем, и тут же отдернул, испугавшись, что вдруг покойник  сожмет че-люсти и схватит его зубами.
Бедное его сердце бешено заколотилось в грудной клетке. Ветер свистел, фонари на спасательной станции зловеще раскачивались, волны яростно бились в песок, покойник недобро скалился, и... И Смайки обуял такой страх, что крикни в этот момент над его головой чайка, он бы сам упал замертво рядом с трупом.
Но проклятые две бутылки виски сделали свое дело.
Посидев немного, Смайки постепенно пришел в себя, и уже более прак-тичным взглядом посмотрел на поблескивающий во рту  покойного металл.
        -Скажем, а зачем она ему теперь? - сказал он сам себе. - Ясное дело, не зачем. А если кто и найдет после меня, то обязательно вырвет, сволочь... Так уж лучше я, чем кто-то... И вообще, забирать с собой в могилу драгоценности - это грех. Конечно, грех. Так что я даже делаю богоугодное дело, спасаю заблудшую душу...
И эта мысль так ему понравилась, что Смайки, уже плохо соображая, что именно он делает, нащупал рукой  лежащий рядом с ним увесистый, обточенный водой камень - голыш, коротко размахнулся, и ударил им покойника по лицу.
Ударил и тут же зажмурился от страха.
Но ничего не случилось. Не блеснула молния, не зарокотали возмущенные святотатством небеса, только ветер  по-прежнему раскачивал фонарь на станции, словно играя с желтым кругом его луча, бегущего по земле, да сердитые волны все так же стремительно и грозно накатывались на берег.
Прислушавшись к их равномерным ударам, он снова замахнулся камнем... И еще раз, и еще, пока не услышал хруст раздрабливаемых костей.
Быстро схватив пальцами за передние зубы челюсти, он резко дернул, и вырвал ее из неба. Послышался противный, чмокающий звук и золотая челюсть очутилась в руках  у Смайки.
Она была сплошь покрыта слизью, кровью, от нее дурно пахло, но это было золото.
        -Даже если и подделка, - рассуждал Смайки, промывая челюсть в воде, - все равно за нее мне Джон отвалит ящик виски, не меньше, а затем еще ...
И тут сильная волна ударила в берег, окатив стоящего перед трупом меч-тателя  буквально с ног до головы.
Смайки дико вскрикнул, и дрожа всем телом поскорее спрятал украденную челюсть себе в карман. Наспех перекрестившись, он бросился бежать домой со всех ног.

***
”... известный русский экстрасенс и парапсихолог Аркадий Комелефский совершал турне на собственной яхте у наших берегов, как  был неожиданно смыт с борта  яхты сильной волной. Это случилось четыре дня назад. И вот мы сооб-щаем вам новые подробности  об  этой загадочной и трагической гибели  мистера Комелефского. Его тело было обнаружено сегодня утром спасательными службами округа Калифорнии...”
-А-а-а..., что? Проклятый ящик! - и Смайки запустил в телевизор подушкой. - Разбудил, черт... - недовольно потряс он головой, прогоняя из нее послед-ние остатки дурного сна. -А -ахх... - с наслаждением потянулся он и вспомнил, - сам же поставил телевизор  на побудку... Так, сегодня суббота - выходной. Зайду к Джону, затем... Погоди-ка, что он там лапочет?
Смайки поднял валяющийся на полу пульт от телевизора и увеличил громкость.
”...пока неясно было ли это варварским надругательством над телом покойного, или она была утеряна, когда тело било о подводные камни -  лицо у покойного сильно повреждено, но факт остается фактом - знаменитая вставная челюсть мистера Комелефского, выполненная из золота самой высшей пробы исчезла самым таинственным образом... Полиция, вместе со спасательными службами надеются вскоре разрешить эту загадку, и...”
-Черта с два! - крикнул Смайки и выключил телевизор. Спрыгнув с кровати, он быстро запустил руку в карман еще грязных и мокрых после ночной прогулки, брюк.
При дневном свете золотая челюсть матово и хищно блеснула в его ладони.
-Они сказали, что это золото самой высшей пробы, и что копы обязательно будут его искать...- пробормотал в слух Смайки.- М-да... Такое дельце не по зубам Джону. Придется идти к Фергесону. Черт, этот живоглот тоже не даст настоящей цены, но хоть зато и копам не сдаст.
Позавтракав, он одевшись поприличней, отправился в ювелирную лавку “Фергесон и К0”. В дверях лавки его встретила жена Фергесона - Марта. Худая, в цветастом халате, с вечно всклоченными блеклыми волосами, она как всегда пребывала в состоянии крайнего раздражения.
-Пошел вон отсюда, пьяница! - так встретила она Смайки, едва только тот раскрыл свой рот. - Лодырь! Нет его...
-Как, мистера Фергесона нет?
-Ты, что оглох старый, толстый кот?! Я же сказала - уехал к дочке  в Санта-Барбару. Будет только во вторник.  Проваливай! - и Марта - Мегера захлопнула дверь лавки перед самым носом Смайки.
-Проклятая тигрица... - пробурчал он, отходя от двери, - что ж мне теперь делать? Деньжат маловато, а Джону нужны наличные... А впрочем, займу у кого - нибудь. Протяну до вторника, а там  глядишь Фергесон  отвалит  за мою находку сотню-другую  хрустящих ...
И успокоенный, он, нащупав в кармане старую «двадцатку», отправился в кабачок “У Джона”.

***
Вернулся он домой в половине двенадцатого. Дома его никто не ждал - Смайки был холостяк со стажем, да и охотниц  связать себя с ворчливым пьяницей  находилось в их городке не так уж много.
Кое-как скинув с себя одежду, Смайки широко зевнул и упал на кровать. Через пять минут он уже спал.
Разбудил его среди ночи неприятный, скребущий звук. Как будто кто-то медленно и сосредоточенно  водил скрипучим мелком по стеклу.
Смайки заворочался, просыпаясь. Звук не прекращался.
-О, Боже... Ну и какой идиот в два часа ночи шкрябает по стеклу, хотел бы я знать, - пробурчал Смайки, встал с постели и подошел к окну. Окно было закрыто, занавеска задернута. Снаружи буйствовал ветер, подхватывая сухую листву, он горстями швырял ее в стекло.
Смайки резко отдернул занавеску - за окном никто не стоял. Тогда он  протер глаза, зевнул и повернулся, что бы снова лечь в постель...
-ОТДАЙ  МОЮ  ЧЕЛЮСТЬ!
-Что?!
Смайки вытаращил глаза и медленно повернулся. Никого не было.
-Что за шуточки... - прошептал он, как вдруг тот же булькающий, чужой голос произнес прямо у него над ухом:
-ОТДАЙ  МОЮ  ЧЕЛЮСТЬ!
Из-за стекла оконной рамы на него мутно глядел  перепачканный песком, увешанный словно рождественская елка прядями водорослей, корча  раздавленный рот в беззубой ухмылке...
Аркадий Комелефский!
Смайки почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он упал на колени и из его открытого рта вырвался жалкий писк.
Мертвец холодно посмотрел на него, поднял свою неестественно толстую, распухшую от воды руку и ударил ею в стекло. Стекло тут же брызнуло и разлетелось острой шрапнелью.
-ОТДАЙ  МОЮ  ЧЕЛЮСТЬ! - снова пробулькало привидение.
Тонкое жало осколка разбившегося стекла вонзилось Смайки в щеку и моментально вывело его из оцепенения.
-Ххх-о-тите  ссс- вою  ве-щщ-ичку, ммм-мистер? - заискивающе пропищал воришка. - Ооо- одну  ммм-минутку!
Подпрыгнув на одном месте, словно неуклюжая жаба, Смайки кинулся к штанам, брошенным рядом с кроватью. Украденная золотая челюсть была на месте. Схватив ее, он что есть силы, швырнул её в привидение.
Раздался злобный хохот, переходящий в бульканье. Ветер ворвался в комнату сквозь разбитое стекло оконной рамы  и закружился в печальном вальсе вокруг насмерть перепуганного Смайки.
-НЕТ! - проревел мертвец, - НЕ ТАК!
Листья, проникнувшие в комнату вместе с ветром, ударили Смайки по ли-цу словно пощечина, а Комелефский снова расхохотался и исчез. Вместе с ним и Смайки крича от страха провалился в беспросветную, бездонную  пропасть...

***
Утром Смайки, страшный и бледный, прибежал к  своему соседу Фреду Виндербильду, в одних трусах и майке. Подпрыгивая на одной ноге, он забарабанил кулаками в дверь.
-Фре-ед! - завопил Смайки, - Фредди!!!
Так он звал друга и  кричал до тех пор, пока наконец за дверью не послы-шались рассерженные ругательства разбуженного соседа. Фред призывал всевозможные проклятия и беды на голову Смайки.
-Ну, чего тебе? - буркнул он, открывая дверь. - Опохмелится нечем?
-Не-ет,Фредди ! Тут вчера ночью со мной такое вышло... - и Смайки картавя и поминутно сбиваясь, торопливо рассказал Фреду про свое ночное приключение.
Тот слушал хмуро. Выслушал и посоветовал:
-Пойди, проспись! - и захлопнул дверь.
-Стой, Фред! - в отчаянии закричал Смайки, снова забухав по двери кулаками. - Я не вру! Вот, смотри, это ты видел Фред?!
С этими словами, он вытащил из кармана золотую челюсть.
-Черт возьми...- только что и смог сказать Фред, ошалело поглядывая на хищно блестевшее золото в руке друга. -Черт тебя возьми, Смайки...
-Что же мне теперь делать, Фредди? - горестно бормотал Смайки, сидя у друга за столом в гостиной. Фред солидно налил ему виски. Он был вот уже как год в разводе и в прямом смысле этого слова упивался долгожданной свободой.
-А что теперь сделаешь, приятель? Влип ты...
-Знаю, что влип. Ну и история!
-Так, значит, покойник челюсть не взял?
-Сам видишь... Крикнул вроде: не так, мол, НЕ ТАК! А что ему паразиту, не так - не объяснил...
-А, может, она ему больше не нужна? - предположил Фред, наливая по второй.
-Ага! - горько воскликнул  Смайки. - С того света, задница, за своей челюстью явился. И что ему там с ней там делать!
-А может все-таки уже и не нужна? - продолжал гнуть свое Фредди, любезно похлопывая друга по плечу. - Пришел к тебе просто посмотреть. Увидел, значит, что в хороших руках его жевалка, и успокоился.
       -Ты в самом деле так думаешь, Фредди?! - обрадовался толстяк. - Может он и вправду успокоится, а?
-Без сомнений, друг... - бормотал  уже здорово наклюкавшийся Фред, обнимая Смайки за плечи, - а золотишко ты все-таки снеси к Фергесону, в накладе не останешься...
        -Так и сделаю, - энергично закивал глупой головой Смайки,- но можно мне все - таки сегодня переночевать у тебя?
-Ночуй, - широким жестом  разрешил Фред. - Но выпивка, за тобой o` кей?
Смайки согласился.

***
Весь день он храбрился, усердно накачивая себя и Фреда виски, но к вечеру сник, и холодный  страх перед наступающей ночью, стал медленно, словно хороший борец, выжидавший удобный момент, одолевать трусоватого воришку.
Было уже далеко за полночь, пьяный в стельку Фред храпел на соседнем диване, работал телевизор, и в зале  горела неяркая настольная лампа. На душе у Смайки скреблись черные кошки, но он ждал. Время шло, уже перевалило за середину ночи, а покойник не торопился приходить за своим имуществом. Страх, подбадриваемый виски, стал потихоньку отпускать Смайки, и вскоре он заснул...
-ОТДАЙ МОЮ ЧЕЛЮСТЬ!
-А-а!!! - вскрикнул Смайки, мгновенно просыпаясь. Оконные шторы слабо шевелились. Смайки дико подскочил к ним и сорвал их. За окном никого не было.
-ОТДАЙ МОЮ ЧЕЛЮСТЬ! - снова произнес противный булькающий голос, но уже у него за спиной. Дрожа и обливаясь холодным потом, Смайки повернулся.
Мертвец глядел на него с экрана все еще работающего телевизора!
Лицо у Комелефского распухло еще больше, из изувеченного рта на грязную манишку стекала густая, тягучая ниточка крови.
-Что ты ко мне пристал! - отчаянно заверещал Смайки.- Вот твоя дрянь, на подавись!
И он швырнул золотом в телевизор. Кинескоп мгновенно разбился, вспыхнул радужными искорками, но не потух, а Комелефский, только криво улыбнулся изуродованными губами.
-НЕТ, НЕ ТАК! - пробулькал он, - НЕ ТАК!
-А как, как тебе надо? - заплакал бедный Смайки, становясь на колени. - Как, скажи?
Но покойник видимо его не понимал.
        -НЕ ТАК! -повторил он, и снова завыл с разбитого экрана. - ОТДАЙ МОЮ ЧЕЛЮСТЬ, А НЕ ТО....
Тут у Камелефского в руках возникла маленькая игрушечная машинка. Обыкновенная детская машинка, в виде “кадиллака”. И он своими толстыми, разбухшими пальцами смял ее в кулаке. Пластмасс жалобно захрустел в его руках, брызнули маленькие колесики.
-А-ааа!!! - страшно завопил Смайки, падая ничком, и ... проснулся.

***
-Ах ты, скотина! - ругался над его головой трезвый и сердитый Фред, -Ты раскокал мне телик, чертов пьяница!
-Он опять был здесь, Фредди!- закричал Смайки, поднимаясь на ноги. - Он мне угрожал! А-ай! Смотри!- и он трясущейся рукой указал на лежащую у разбитого телевизора золотую челюсть. - Он опять ее не взял!
Но Фред его не слушал. Продолжая ругаться, он вытолкал своего горе - собутыльника за дверь, выкинул  его одежду, и заперся на замок.
Подобрав мятые рубашку и штаны, Смайки побрел к себе домой. Подходя к дому, он вдруг заметил, что ворота его гаража раскрыты.
-Этого еще не хватало! - воскликнул он и бросился к гаражу.
Зрелище, которое ожидало его там сбило Смайки с ног, словно выстрел в упор из “Смит и Вессона”. Его автомобиль, стоящий в гараже, его старый “кадиллак”  был изувечен, смят, раздавлен в лепешку гигантским кулаком.

***
Через три часа Смайки уже сидел перед ветхой старушкой в пестрой, цыганской шали. Вывеска над домом, в котором они сидели, гласила: «Миссис  Дудит: гадание по картам Таро, вызывание духов, предсказание будущего и парапсихология».
-Так знашит не берет он швою шелюшть? - прошепелявила цыганка, косо посматривая на бледного Смайки.
-Не берет!- нервно дернулся тот. - Не берет, что б ему лопнуть! Помогите!
-Помогу, милок, - заверила его старушенция. - Как не помош хорошему шеловеку. Ш тебя шотня долларов.
Смайки аж  подпрыгнул! Но перед глазами у него сразу же живо всплыли распухшая физиономия требовательного покойника, и раскуроченный “кадил-лак”. И он покорился. Полез в карман, вынул все свои последние деньги. Старуха проворно спрятала доллары и поманила  Смайки к себе тонким, сухеньким пальцем.
-Вот што шделай, - забормотала она, - дошдишь как хто умрет у ваш в городе, так ты ту шелюшть и подшунь покойнику в гроб. А ужо он там, - тут колдунья прикрыла морщинистыми веками глаза и ткнула пальцем в потолок, - а там они шами разберутшя. Прошай.
И Смайки кубарем вылетел из ее дома.
Через час он уже был на городском кладбище, и не без радости услышал от сторожа, что сегодня состоится захоронение какой-то старушки. Дрожа от нетерпения, он топтался у кладбищенских ворот, пока наконец-то не услышал похоронный марш. Эта отвратительная, обычно бьющая  по нервам музыка  показалась ему сейчас райской флейтой. Подпрыгнув от радости, он, сжав злосчастную челюсть в кармане, побежал  к жидкой процессии, медленно бредущей к кладбищу.
Оказывается, хоронили старушку из Дома престарелых. Богатые сынки, что бы самим не возится с больной  женщиной, спихнули ее в этот Дом, где она и прожила тихий, безрадостный остаток своей жизни. И только священник, четыре дюжих санитара, несших гроб, и пять - шесть стариков и старушек с бумажными цветочками, провожали ее к месту вечного успокоения.
Смайки подлетел к лежащему у свежевырытой могилы гробу словно вампир, жаждущий крови. Умильно улыбнувшись, он залился горькими слезами, и громко признал в старушке свою давно уже почившую маму. Притворно плача, Смайки незаметно сунул в гроб челюсть и по-детски всхлипывая быстро развернулся и ушел.
Старики еще долго с недоумением смотрели ему в след.

***
В эту ночь Смайки ложился спать с чувством человека раздавшего все долги. Он очень долго и чинно раздевался, поглядывая на зашторенное окно спальни, но за ним все было тихо, и это вселяло в него радость. Особенно он с удовольствием вспоминал свою комедию на кладбище. Но вот он лег в постель и потушил свет.
-СПАСИБО, ТЕБЕ СЫНОК...- прошелестел чей-то голос у Смайки над ухом. - ПОРАДОВАЛ СТАРУХУ!
-Кто здесь?.. - корчась от нахлынувшего на него ледяного водопада страха прошептал Смайки выглядывая из- под одеяла.
Перед ним стояла... СТАРУХА! Та самая, которую только что похоронили. И она золотисто улыбалась ему прекрасным рядом верхних зубов. Смайки пригляделся и с ужасом узнал в них золотую челюсть Комелефского.
-СВОИХ - ТО ЗУБОВ У МЕНЯ ПОЧИТАЙ  ЛЕТ КАК ДЕСЯТЬ НЕТ... -  благодарно произнесла бабулька, - ВЫПАЛИ ВСЕ, ТАК ЧТО СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ПОДАРОК, СЫНОК, СПАСИБО, РОДНЕНЬКИЙ! - и приведение исчезло. И тут же сиплый и квакающий голос наполнил спальню:
-ОТДАЙ МОЮ ЧЕЛЮСТЬ!
Смайки закричал, зажимая уши руками и захрипев, завалился на бок. Его измученное, измолоченное страхом  сердце сжалось, заломило, и неожиданно распрямившись словно часовая пружина, больно и резко ударило в грудную клетку.
Все поплыло у Смайки перед глазами, все поплыло, лопнуло и исчезло...

***
-...Вот я и говорю, мистер - наутро захожу я к Смайки, а он уже лежит, синий и  готовый. Ну, я понятно звоню 911, скорая, полиция - все приехали, увезли его. А потом Боб, - это знакомый мой, в морге санитаром работает, вот этот Боб и говорит мне - что сердце у Смайки было все раздавленное, врачи этому очень уж удивлялись. Будто, говорят, кто-то взял рукой и раздавил его сердце. Вот такие дела, мистер, были у нас здесь в прошлом году. Да, дела... Эй, Джон, тащи скорей еще бутылку, мистер угощает!

КОНЕЦ

1999г.