Такие разные миры глава 2. 4

Глава 40

(Вагнер)
Я убеждаюсь, что дождался часа,
Когда природы тайную печать
Нам удалось сознательно сломать…

И. Гёте «Фауст».


(Вагнер)
Нам говорят "безумец" и "фантаст",
Но, выйдя из зависимости грустной,
С годами мозг мыслителя искусный
Мыслителя искусственно создаст.

И. Гёте «Фауст».

Оставив сумку с видеокамерой в своей каюте, Рич поспешил к Добу, чтобы сообщить ему о безвременной кончине его друга, и за одним выразить соболезнование по этому поводу. Доб сидел за столом и играл в шахматы с каким-то мужчиной. Увидев Рича, он воскликнул:
— Наконец-то! Знакомься Фрэд, это Рич Хар, Журналист.

Рич даже не удивился. Только в его голове мелькнула тревожная мысль: «Что-то здесь не так». Он сел за столик и, оценив шахматную позицию, задал вопрос:
— Хотите услышать последнюю новость с Крида?
— Да какие там могут быть новости? На Криде годами ничего существенного не происходит, — отмахнулся Фрэд.
— Но эта новость вас должна очень сильно заинтересовать. Сегодня утром в посадочном отсеке был обнаружен труп Фрэда Марича. Труп опознан по скафандру.

Фрэд, делавший в этот момент ход, от неожиданности выронил фигуру прямо на шахматную доску. Доб непонимающе уставился на Рича.
— Бедный Дил, — наконец опомнился Фрэд, вскакивая со стула. — Это, верно, его убили. Я улетел на космолёт вчера утром и оставил ему свой новенький скафандр и кое-какое снаряжение. Мне нужно немедленно вернуться на Крид и позаботиться о Диле.
— Не суетись, — предупредил его Доб. — Ближайший рейс на Крид через полчаса.

Рич глянул на опрокинутого шахматного короля, и в его голове мгновенно прокрутился анализ сложившейся ситуации: «Доступ в посадочный отсек ограничен, и подбросить туда труп не так-то просто. Но убийца вопреки здравому смыслу это сделал. Для чего? Скорее всего, для того, чтобы труп Дила обязательно обнаружили в требуемый промежуток времени. Следовательно, убийце нужен Фрэд, и этим приёмом он пытается заманить его в ловушку. Пока полиция разберется, что к чему, настоящий Фрэд тоже успеет покинуть этот мир, но его труп отыщется не скоро. Надо что-то делать». Оторвав взгляд от шахматной доски, Рич задал вопрос:
— У Дила были враги?
— По-моему нет, — ответил Фрэд. — Вообще-то Дил когда-то работал на Дэкки полицейским. Может быть, ему решили отомстить за старое.
— Не думаю. Скорее всего, Дила убили по ошибке.
— А меня-то за что убивать? — удивился Фрэд.
— Наверно есть за что. Но если хотели убить тебя, то убийца, несомненно, уже обнаружил свою ошибку и теперь попытается её исправить. Так что на Крид тебе возвращаться нельзя.

— А что, если Рич прав? — забеспокоился Доб. — Тогда тебе, Фрэд, лучше не рисковать, и остаться здесь. На космолёте, по крайней мере, безопаснее.
Фрэд заколебался. Он явно был в замешательстве, и Рич неожиданно поймал его тревожную мысль: «Неужели началась охота за диском? Что делать? Рассказать всё журналисту. Пожалуй, не стоит. А вдруг он ненадёжен?». Поняв, что надо немедленно брать инициативу в свои руки, Рич твёрдо заявил:
— Итак, решено. Фрэд остаётся. Но надо продумать стратегию его дальнейшего поведения. Ведь убийца обязательно появится здесь, и если мы не сумеем его вовремя выявить, то следует ожидать худшего. Я думаю, что Фрэду надо спрятаться, это заставит убийцу перейти к активным действиям и тогда мне вполне возможно удастся его вычислить.

— Фрэд не может просто так спрятаться. У нас ведётся строгая регистрация всех убывающих и прибывающих, поэтому исчезновение любого пассажира будет быстро замечено, и капитан немедленно поднимет тревогу, — заметил Доб.
— Тогда, Доб, ты сходи к капитану космолёта и заяви ему, что твой друг Фрэд Марич серьёзно болен и нуждается в уходе, а также попроси у него разрешения взять его к себе. Надеюсь, он тебе не откажет.
— С капитаном я договорюсь, и здесь всё будет в порядке. А вот как быть с едой? Чёл-то кушает, и если я буду покупать избыток продуктов, то это сразу бросится в глаза.
— Ну что ж. Придётся умерить наши аппетиты. Кроме того, я забыл в гостиничном номере журнал, и это даёт мне повод слетать на Крид и за одним купить что-нибудь съестного. Журнал, конечно, мне и на фиг не нужен, но об этом-то никто не знает. И ещё одно, Фрэду нужно подготовиться к челночным переходам между нашими каютами, поэтому все узнаваемые вещи, как-то чемодан и верхнюю одежду, придётся ликвидировать.
— Утилизацию этих вещей я беру на себя, — согласно кивнул Доб. — А тебе надо торопиться, рейс на Крид через десять минут.

Рич вернулся с Крида последним рейсом. Из старых знакомых вместе с ним возвращались Мом Риппера и богатая дама. Писательница снова поселилась рядом с каютой Рича, а Мом устроился в противоположном конце космолёта.

В первую неделю полёта никаких серьёзных событий не произошло. Почти всё свободное время Рич проводил в буфете, потягивая вино мизерными каплями и прислушиваясь к мыслям пассажиров. Но Фрэдом никто не интересовался. Завсегдатаем буфета был также Мом, но он обычно сидел в дальнем углу и, ни на кого не обращая внимания, решал головоломки на планшетке-миникомпьютере. На исходе была уже вторая неделя, и Рич с тоской подумал: «Здорово же я лопухнулся. Понадеялся на интуицию, а она мне кукиш показала. Всё, завтра утром приношу извинения Фрэду и Добу за причинённое им беспокойство и даю отбой». Однако какое-то шестое чувство помешало ему это сделать, и на следующий день он с унылой безысходностью опять уселся за бокал с вином и от нечего делать настроился на Мома. И тут лёд тронулся. За стол к Мому с двумя кружками пива подсел какой-то замухрышка. Залпом опорожнив первую кружку, он пододвинул к себе вторую и задумчиво уставился в неё. Ричу показалось, что Мом взглянул на замухрышку так же, как сытая кошка поглядывает на обнаглевшего мышонка, лениво размышляя, прихлопнуть его лапой сейчас или пусть пока подрастёт. И вдруг Мом произнёс:
— Послушай, уважаемый. Этим рейсом должен лететь мой друг Фрэд Марич. Что-то его не видно. Он что? Приболел?
— Как бы не так. Не приболел, а загнулся. Его перед самым рейсом кто-то шлёпнул.
— Да? А я и не знал. Бедный Фрэд. Выпьем за упокой его души.
Мом налил замухрышке в пустую кружку вина. Тот, даже не поблагодарив, с жадностью выпил и снова углубился в изучение пивной пены во второй кружке. Мом же задумался, теперь в его мозгах крутилась новая задача, и он тут же начал искать варианты её решения: «Нету пальчика, пропал, в свой домишко не попал. Так в какой же домишко попал Фрэд. Кстати, как у пассажиров обстоят дела с аппетитом?».

Мом поднялся и, не спеша, подошёл к стойке буфета.
— Наверно, пассажиры этого рейса только и делают, что пьют да едят, — как бы невзначай поинтересовался он у буфетчика.
— Да нет. Все едят, как обычно. Только вот эта писательница. Сама тощая, как жердина, а жрёт как корова. Берёт еды столько, что на троих мужиков с лихвой хватит.
— А может она любовников завела?
— С неё, пожалуй, станется, уж очень у неё глазки масляные. Сразу видно — профессиональная любовница, — осклабился буфетчик.
— Анекдот в тему. Подрастающая дочка спрашивает у своей матери: «Мама, а кто такая любовница?». «Это очень нехорошая женщина», — отвечает та. — «Она воровка». «Она что? Ворует всё, что плохо лежит», — брезгливо морщится дочка. «Не совсем так. Она ворует то, что хорошо стоит».

Мом и буфетчик весело рассмеялись. А Рич задумался: «Чёрт возьми. Недооценил я Мома. Если он доберётся до Фрэда, то свернёт ему шею в одно мгновение. А искать он умеет. Туговато мне придётся».

Мом между тем вернулся на место и прикинул план своих дальнейших действий: «Фрэд, дружочек, где твой уголочек? Поищем его сначала в каютах второго и третьего класса. И если он там, то ты, голубчик, уже мой. Среди этой шоблы тебе не спрятаться. А потом займёмся каютами первого класса. Тук-тук-тук, кто в домиках живёт? Ага, профессор Дикуза, журналист Рич (кстати, что ему нужно в буфете?) и эта стервозина по прозвищу Адель. Загляну к ним, посижу, поболтаю, с тобой, Фрэд, в прятки поиграю. От меня не спрячешься, всё равно найду. Никуда не денешься, не сбежишь, не скроешься, всё равно ты будешь мой. И по пустующим каютам пройдусь с отмычками. Тяжко без тепловизора, с ним бы ты у меня был как на ладони. Ну а если, Фрэд, тебя среди пассажиров нет, то значит ты в госпитале или в гостях у кого-то из экипажа. Ничего. Времени у нас достаточно. Если надо, подберём ключики и к экипажу». «Какая самоуверенность», — подумал Рич. — «А впрочем, он подсказал мне неплохую идею. Надо будет обязательно познакомиться с профессором Дикузой». Только теперь Рич окончательно проник в сущность Мома. Это был очень сильный, коварный и расчётливый хищник, скрывающийся под личиной беспечного благодушия. Убийство — было его ремеслом, но убивал он не ради забавы, а только по необходимости.

Допив вино одним глотком, Рич покинул буфет. Через десять минут он уже разговаривал с Добом и Фрэдом.
— Мои опасения, к сожалению, оказались слишком реальными, — начал Рич. — Сегодня совершенно случайно я услышал, как Мом Риппера поинтересовался судьбой своего друга Фрэда Марича.
Доб включил компьютер и отыскал на экране монитора изображение пассажира, летящего под этим именем. Фрэд, глянув на него, присвистнул от удивления:
— Серьёзный господин. Но он не входит даже в круг моих дальних знакомых.
— Это и не удивительно. Мом Риппера всего лишь исполнитель, но от этого не легче. Я полагаю, что ближайшую неделю он потратит на обследование кают пассажирского отсека. Но с каждым днём он будет всё ближе и ближе подбираться к тебе. Для того, чтобы расстроить его планы мне придётся рисковать жизнью, и я хотел бы знать, ради чего. Ведь он охотится за тобой явно не из пустого интереса.

Фрэд и Доб переглянулись. Наконец Доб вздохнул и сказал:
— Это, наверно, всё из-за диска, из-за того треклятого диска. Фрэд, расскажи о нём поподробнее.
— Дело в том, что я по профессии физик, чёрт бы меня подрал! Неудавшийся физик! — с горячностью начал Фрэд и надолго замолчал. Видно для него это была очень больная тема.
— С детства меня терзала одна мысль, — немного успокоившись, продолжил Фрэд. — Если бы я был Богом, и мне предстояло бы создать мир, то из чего бы я его сотворил? Что должен представлять собой тот кирпичик, на основе которого можно было бы построить мир, подобный нашему? Этот вопрос засел во мне, как заноза. В поисках ответа на него я перерыл массу научной литературы, перелистал громадное число научно-фантастических повестей и романов. Мыслей и гипотез я почерпнул немало, но ни одна из них меня не устраивала. И главное, я так и не смог найти удовлетворительного объяснения сути движения. А это в теории построения мира краеугольный камень. Пришлось думать и анализировать самому. Плодом многолетних размышлений явилась гипотеза, теоретические основы которой я подробно изложил вот на этом диске.

Фрэд залез во внутренний карман пиджака и, достав небольшой футлярчик, открыл его. Внутри на замшевой подкладке лежал маленький блестящий диск, и Фрэд, как загипнотизированный, долго смотрел на него. Наконец, он, аккуратно закрыв коробочку, спрятал её в карман и, как будто на что-то решившись, неожиданно спросил Рича:
— Хочешь ознакомиться с сутью моей гипотезы?

«Пожалуй в сложившейся ситуации излишнее любопытство проявлять не следует», — подумал Рич и, активно жестикулируя правой рукой, ответил:
— Нет! Я журналист и вряд ли смогу грамотно разобраться в столь сложном и фундаментальном вопросе.
— Ты прав. Для неподготовленных мозгов моя теория сплошной абсурд, поэтому я даже не закодировал её при записи на диск. Но она обладает всеми признаками того, чтобы соответствовать действительности. Во-первых, она достаточно изящна, и, во-вторых, достаточно безумна. Однако, для доказательства или опровержения моей гипотезы требуются громадные затраты, на которые вряд ли решится одно отдельно взятое государство. Эта задача по силам только сообществу государств.

— Но ведь из любой теории вытекают следствия, на проверку которых требуется гораздо меньше затрат, как по финансам, так и по времени. Ты не пытался кого-нибудь заинтересовать ими?
— Разумеется пытался. Я обращался за помощью ко многим учёным, но только Тор Джигир реально посодействовал мне.
— Директор института гравитационных исследований?
— Да. Он самый. Его тогда только назначили на эту должность. Когда я пришёл к нему и попросил у него лабораторию для проверки своих идей, он решил протестировать меня. Но чтобы я потом не обвинил его в плагиате, он не стал интересоваться моими идеями, а задал только несколько вопросов по теории гравитации. Опираясь на следствия, вытекающие из моей гипотезы, я блестяще ответил на них. Тор был просто в восторге. «Молодой чёл, Вы, несомненно, гений», — сказал он мне. — «Но у меня полно собственных идей, и боюсь, что в моём институте нам двоим будет тесновато, поэтому я дам Вам рекомендательное письмо в институт физики элементарных частиц, где Вы сможете сполна проявить свои способности». По рекомендательному письму Тора мне в институте физики элементарных частиц дали лабораторию, и, казалось, что для реализации моих идей всё складывается благоприятно. Но, к сожалению мой непосредственный начальник оказался редкостным дуболомом. Я не смог перебороть себя. Когда он допёк меня своей мелочной опекой, я вместо того, чтобы сподхалимничать, сказал ему всё, что думаю о его феноменальных по тупости псевдонаучных указивках. В итоге, я вылетел из института, как пробка. А так как у начальника оказались обширные связи, моя научная карьера была напрочь испорчена, и мне пришлось завербоваться на Крид. Остальное ты уже знаешь.

— А ты не пытался ещё раз обратиться к Тору?
— Нет. Когда меня приняли в институт физики элементарных частиц, он поздравил меня по телефону и как бы мимоходом сказал, что ему удалось найти блестящее подтверждение моим оригинальным высказываниям о природе электрического потенциала и взаимодействии электрона с гравитационным полем, а я даже не смог вспомнить, что я ему наплёл по этому поводу. Несомненно, для моей теории у него слишком подготовленные мозги, и я просто побоялся идти к нему.

У Рича мелькнула мысль, что вполне возможно Фрэд, сам того не подозревая, подсказал Тору способ проникновения в параллельные миры и, следовательно, его гипотеза могла оказаться где-то рядом с истиной.
— Насколько я понял, ты даже не пытался опубликовать результаты своих теоретических исследований. Почему?
— Потому что мои открытия преждевременны и чрезвычайно опасны для незрелого мирового сообщества. Амбициозные политики с их помощью могут запросто уничтожить не только нынешнюю цивилизацию, но и саму Дэкки, — с печальным вздохом ответил Фрэд. — К примеру. Что такое движение материальных объектов? Это ничто иное, как упорядоченное по скорости и направлению движение элементарных частиц, их составляющих. На основе моей теории легко создать так называемый распылитель материи, который изменяет стуктуру пространства определённым образом. Астероид, промчавшийся через область такого изменённого пространства, попросту превращается в космическую пыль. Но это астероид, который может угрожать нашему существованию. Такие распылители, разумеется, для космических кораблей были бы благом. Однако в облако космической пыли можно запросто превратить и целую планету, такую как наша прекрасная Дэкки. Я бы уже давно уничтожил этот диск, но он греет мне душу. О! Если бы кто знал, как иногда нестерпимо хочется поведать о его содержимом миру? Если бы кто знал? Одно утешает, что если до этой теории сумел додуматься я, то, значит, когда-нибудь в отдалённом будущем до неё сможет додуматься и кто-нибудь другой. А впрочем, хватит об этом. Давай лучше сыграем в шахматы.

— А кто ещё знает об этом диске? — поинтересовался Рич, расставляя на доске шахматные фигуры.
— Почти никто. О его существовании я рассказал только тебе, Добу и биохимику Хэйду, через которого, возможно, и произошла утечка информации, — ответил Фрэд. — Что темнить? Я уже давно это подозреваю, и у меня сложилось впечатление, что мою комнату на Криде кто-то два или три раза тщательно обыскивал.
— Давай, Фрэд, договоримся. Если я узнаю, что за диском действительно охотятся, то ты его уничтожишь. Конечно, жизнь это тебе не спасёт, но слишком уж многое поставлено на карту.
— Нет, Рич. Диск пока не поздно надо уничтожить сейчас, да так, чтобы и следов от него не осталось. Ведь исходную информацию можно восстановить по любому из осколков этого диска.

Фрэд снова достал футлярчик и открыл его. Доб притащил большую ступку с пестиком и кофемолку. Фрэд положил диск в ступку, тщательно измельчил его пестиком и высыпал порошок в кофемолку. Потом он включил кофемолку, и порошок быстро превратился в пудру. Всё это Фрэд проделал с отчаянной решимостью, крепко стиснув зубы. На его побледневшем от волнения лбу выступили бисеринки пота.

Для того чтобы вывести Фрэда из нервного шока, Рич спросил:
— А чем занимается Хэйд?
Фрэд затряс головой, как бы спросонок. Потом он взял бумажную салфетку, промакнул ею капельки пота на лбу и как бы непонимающе уставился на Рича.
— Хэйд? Ах да, Хэйд. Он занимается созданием и модернизацией интеллектуальных существ, альтернативных чёлу. С кибернетической точки зрения чёл очень неоптимален и чрезвычайно сложен. Одна только система его энергообеспечения чего стоит. Но сейчас наука достигла уровня, позволяющего подумывать о более совершенных существах. И некоторым не терпится стать богами. Одни учёные пытаются усовершенствовать чёла путём модификации его генетического кода. Только кому и для чего это нужно? Выращенный в институте генетики искусственный чёл создал массу юридических и моральных проблем. Пришлось отправить его на Крид. Другие учёные пытаются создать чёлообразных роботов или так называемых киберов с параметрами, намного превосходящими способности чёлов. Но здесь возникает другая проблема, нет у киберов интереса к жизни, и только алгоритм самосохранения вынуждает этих бездушных существ заботиться о своих запасных частях. Слишком далеки они от чёлов. Третьи учёные пытаются создать чудо монстров, объединив органическую и кибернетическую жизнь в единое целое. Такие кибернетические биоорганизмы или кибы наиболее опасны для цивилизации чёлов. Несмотря на легкую программируемость и кажущуюся послушность они иногда выходят из-под контроля и становятся непредсказуемыми. Вот кибами-то и занимался мой товарищ по несчастью Хэйд. Он также как и я в своё время вместо того, чтобы лизнуть кого следовало, тявкнул. Не знаю, чем его купил Харт, но только в один далеко не прекрасный момент этот талантливый биохимик, даже не попрощавшись со мной, улетел на Дэкки. И с тех пор о нём ни слуху, ни духу.

—Харт! Уж не тот ли это Харт, который сотворил гадалку Банши.
—Тот самый. Правда Банши у него получилась чисто случайно из-за какой-то ошибки. Впоследствии он сам испугался собственного творения. Судя по журнальным статьям, Харт сейчас пытается синтезировать геном души.
—Объясни поподробнее.
—Хорошо. Возьмём чёла. Грубо его можно разбить на материальное тело, обладающее определёнными свойствами, и информацию, записанную в компоненты этого тела. Само тело ничего особенного собой не представляет, это нечто безликое и аморфное. А вот информация, записанная в клетки памяти этого тела, придаёт ему уже личностные качества, такие как опыт, знания, индивидуальность. Мы, конечно, можем в искусственное тело поместить необходимую информацию, но от этого оно чёлом не станет. Нужен третий компонент, который бы вдохнул в тело жизнь. И этим компонентом является высокоорганизованная управляющая программа, которая в зависимости от внешних условий и информации, записанной в клетках памяти, способна принимать самостоятельные решения. Неважно как мы её назовём: сознанием, душой, божьей искрой, волей, стержнем или чем-нибудь другим, но без неё тело никогда не будет чёлом. Создание управляющей программы, заставляющей тело жить и мыслить, является самой сложной и до сих пор окончательно нерешённой задачей. В киберах эта программа ещё далека от совершенства. В искусственно создаваемых органических существах, или монстрах, это всего лишь модифицированная версия скопированной у природы программы. А в кибах эта программа такая же, как у монстров, но с добавкой новых алгоритмов. Так вот, Харт является выдающимся мастером по созданию таких программ.

—Но управляющая программа это тоже, в конечном счете, всего лишь информация.
—Совершенно верно. Но обычная информация пассивна, а управляющая программа активна. Обычная информация может быть закодирована взаимным расположением любых материальных частиц вне зависимости от их природы, и внешние воздействия могут её только изменить или разрушить. Управляющая же программа неотделима от физико-химических свойств совокупности материальных частиц, которой она закодирована, и внешние воздействия для неё являются толчком для того или иного преобразования. Управляющая программа, сросшись со своим носителем, обладает совершенно уникальными свойствами. Она способна под воздействием внешних факторов целенаправленно изменять потоки накопленной носителем энергии и, как следствие, самосохраняться, самокопироваться, совершенствоваться, видоизменяться, накапливать новую информацию, вырабатывать критерии для принятия решений и так далее. Вообще-то любая информация, несмотря на всю свою абстрактность, отнюдь не эфемерное понятие. Она также материальна, как и всё, что нас окружает, потому что она неотделима от хранящей её совокупности материальных частиц. Число методов записи, чтения, преобразования, хранения, обработки, передачи и воспроизведения информации ограничивается только нашими познаниями и технологическими возможностями. Для кодирования информации совокупностью материальных частиц используется весь арсенал физико-химических свойств материи, и природа носителей информации может немыслимо отличаться друг от друга. Но для любой операции с информацией требуется энергия, самая загадочная физическая субстанция. Кто владеет информацией и энергией, тот владеет миром. Вообще-то Харт занимается только созданием управляющих программ, а внедряет их в тела интеллектуальных существ биофизик Хьюб. Он, когда я был студентом, читал нам лекции по молекулярной электронике. Специалист он конечно первоклассный, но личность надо сказать малосимпатичная. Уж очень он любит выпячивать себя и оттеснять других.

—Много интересного услышал я от тебя Фрэд, — задумчиво произнёс Рич. — Теперь мне есть, над чем поразмыслить. Я попытаюсь спасти тебя, но только при одном условии, ты должен беспрекословно выполнять любые мои указания. Иначе у меня ничего не получиться.
—Я постараюсь Рич, но уж очень пассивна моя роль.
—В пассивности, Фрэд, твоё спасение, в пассивности. Мне и Добу тоже нужно быть крайне осторожными. Поэтому в твою каюту, Доб, я теперь без особой надобности заходить не буду. Будешь, как обычно, приходить ко мне играть в шахматы. У меня возник ещё один вопрос, а вдруг Мом для поисков Фрэда применит тепловизор или минисейсмограф. Что тогда делать?
—Внешние стенки кают полностью теплонепроницаемы, — ответил Доб. — Поэтому при поисках из коридора тепловизор бесполезен. Звукоизоляция кают тоже великолепная, а вот относительно мелких сотрясений пола я не уверен. Придётся наверно Фрэду в моё отсутствие двигаться как можно меньше и желательно на цыпочках.

Рич попрощался с друзьями и ушёл в свою каюту. Он, конечно, пытался делать хорошую мину при плохой игре, но шансы Фрэда были невелики. Приходилось рассчитывать только на везение.