И вновь рассвет... Глава 62

— Разве можно поклоняться той, которая ничем не отличается от других, которую можно видеть, говорить с ней? - с иронией спросил Азур.

— Я никогда не требовала поклонения…

— Потому что ты не знаешь, что такое власть! Безраздельная, безграничная… Такой власти даже я готов подчиниться, подчиниться слепо, без рассуждений, без сомнений… Это похоже на экстаз, на сладострастную судорогу… Ради такой властительницы можно забыть о себе, можно сделать что угодно…

А ради такой, как ты, рассуждающей о благе Аззы, слушающей советы, колеблющейся, объясняющей свои решения, унижающейся до разговоров, вроде этого, я и усиком не шевельну!
Да если бы в тебе была хоть капля настоящей королевской крови, падальщики уже пировали бы на моём теле!
Ты хочешь знать, почему я не боюсь казни? Потому что я знаю тебя: ты будешь слушать, платя унижением за крупицы правды, которые я, может быть, пожелаю бросить тебе.
Ты ведь хочешь во всём разобраться, хочешь "понять", чтобы найти способ спасти своё ничтожное королевство и ещё более ничтожных подданных.

Я расскажу тебе то, что ты хочешь узнать, потому что этот разговор доставляет мне удовольствие. Но я не буду тебя обманывать: никакого такого способа нет, ничего и никого ты не сможешь спасти.

И всё равно ты будешь слушать, ведь ничего другого тебе не осталось, ты больше ни на что не способна. Ты даже не представляешь, что такое настоящая ВЛАСТЬ!
Это стихия! Бездонная, тёмная, могучая стихия, которой невозможно сопротивляться. Очень скоро ты почувствуешь это на себе, теперь ты — никто, песчинка, попавшая в водоворот.

— Что ж… ты прав: я не стану спорить и заплачу унижением за правду. Кажется, я уже достаточно унижена. Если ты согласен с этим, я слушаю, — королева говорила тихо, спокойно, покорно.

Но именно это спокойствие и даже покорность не понравились Азуру. Каким-то внутренним чутьём он уловил, что именно сейчас в ней куда больше подлинного величия, чем тогда, когда она изо всех сил старалась это самое величие не уронить.
Сейчас оно стало ей безразлично, внешняя "королевская" оболочка лопнула, и осталась просто женщина, страдающая не своей болью — болью своих детей.

Он не хотел себе в этом признаваться и не признался, но инстинкт удержал его от того, чтобы придумать ещё какие-нибудь издевательства, ещё как-нибудь потоптать её.
Инстинкт подсказывал, что в этом случае он каким-то непонятным образом окажется в проигрыше и всё испортит, потому что потом уже нельзя будет с блаженной улыбкой, с ничем не омрачённым удовольствием снова и снова вспоминать этот "разговор", эту, с позволения сказать, "аудиенцию".

Когда она поднимала голову, изгибала презрительно усики, говорила  таким ледяным тоном в своём великолепном королевском гневе — он наслаждался. Так же как и её потрясением, удивлением, криком, угрозами — он впитывал их с жадностью скупца, напавшего на целую россыпь сокровищ, чтобы потом, в уединении, без конца перебирать и рассматривать их.

А вот теперь, странно, — она ему не нравилась. Ведь он мечтал "привести её к покорности" и вроде бы привёл, а не то что-то…
Чтобы заглушить неприятное, тревожащее чувство, Азур заговорил горячо, торопливо, не дожидаясь дальнейших вопросов.

— То, чем ты думала править, уже давно не королевство, по крайней мере, не твоё королевство. Власть, восседающая на Цветочном Троне, давно перестала быть властью, выродилась в жалкую насмешку.
Королева, скрытая ото всех, кроме нескольких избранных, исторгающая из своих необъятных недр бесчисленные яйца и дающая жизнь своим детям-подданным; королева, к которой потому и обращаются в третьем лице, что не могут даже мечтать о том, чтобы говорить с ней напрямую, а тем более — не надеются на ответ; сила могущественная и безликая, не говорящая ни слова и знающая о каждом слове своих детей, направляющая каждую мысль подданных; королева, неповиновение которой невозможно даже представить — во что превратилась она на троне Аззы?!

Наша последняя, с позволения сказать, королева не произвела на свет ни одного самого завалящего усохшего яйца, мы можем видеть её едва ли не каждый день, давать ей советы, спорить с ней и смеяться над ней за порогом Тронного Зала!

Она не узнает — она ничего не знает, слабая и беспомощная, как каждый из нас. Разве в ней можно найти опору, если она сама ищет на кого опереться?

— Истинная опора только в Повелительнице. Она Одна всеведуща и не имеет слабостей и недостатков, — тихо возразила Азафа.

— Старые сказки! — пренебрежительно взмахнул руками Азур. — Что будет по ту сторону смерти, я не знаю и знать не хочу. Подозреваю, что там не будет ничего.
Если бы Повелительница существовала, она давно испепелила бы меня… и не только меня…

— Она терпелива и милосердна к своим детям…

— Глупости! Тот, кто имеет настоящую власть, должен ей пользоваться! Терпеть своих врагов — глупость! А Обладающая полнотой власти не может быть глупа. Её главное святилище давно осквернено и втоптано в грязь. Да… — он развеселился, его усы качались от смеха.

— В Грязь — в прямом и переносном смысле. Западного Храма Повелительницы давно не существует. На его месте поклоняются моей королеве, настоящей Королеве!
И если Повелительница всё же существует и терпит такие надругательства, значит, она либо слаба, либо глупа, как новорождённый фуфф! В любом случае — её нечего бояться.

— Ты всё время говоришь о страхе. Разве страх — главная сила?

— А что же ещё?! Ты всё-таки ещё глупее, чем я ожидал… Не удивительно, что я захотел служить другой королеве — настоящей. Да ты и сама служишь ей.

— Я? Что же это за королева?

— Ты всё ещё не понимаешь?

— Кажется… понимаю, — Азафа невольно приподняла руки, словно желая закрыться, защититься.

— Вспомни Неизвестную. Разве ты не знала, не знала — всегда, с кем вступила в союз? Но союз сильного и слабого всегда превращается в господство, и это правильно. Так случилось и на этот раз. — Азур помедлил, но Азафа молчала, прикрыв лицо шарфом.

— Всё-таки многие жиззеа считали тебя своей королевой, — Азур усмехнулся, догадавшись, как уколоть её побольнее, — они доверяли тебе, — прибавил он вкрадчиво.

Королева дёрнулась всем телом и откинула назад голову, будто её действительно пронзило насквозь.

— Поэтому нам требовалось твоё… содействие. Право Согласия Королевы — для того чтобы Грязь пришла на землю Аззы и кроме того… Я не буду преуменьшать твою роль, — Азур великодушно развёл руки и слегка поклонился, — ты действительно сделала то, что было необходимо моей Госпоже. Ты отправила шемма умирать, как требовала Неизвестная, не так ли?

— Жазу пропала, — произнесла Азафа голосом, лишённым всякого выражения.

Она отняла шарф от лица, уронив руки, её глаза лихорадочно блестели и в то же время казались пустыми.

"Уж не помешалась ли она?" — подумал Азур с некоторой досадой. Впрочем, теперь это уже неважно.

— Она больше не нужна, — сказал он, наблюдая за реакцией Азафы. — Ты тоже скоро не будешь нужна.

— Да… — согласилась она равнодушно.

Её сверкающие глаза словно не видели Азура, смотрели куда-то сквозь него, даже не замечая этого незначительного препятствия.

Азур был раздражён, она не может его игнорировать — теперь не может. Ему хотелось причинить ей ещё более сильную боль, заставить считаться с собой, унижаться, может быть о чём-нибудь просить, умолять о пощаде, хотя бы возмущаться!

Но своим покорным согласием она словно выбила оружие из его рук. Как он и мечтал, королева признала себя побеждённой, но — не им.
Она, кажется, воображает, что сражена какими-то силами более высокого порядка, а его полагает лишь их орудием, вроде Жазу… Мысль была неприятной, и Азур постарался поскорее прогнать её.

— Ни к чему изображать из себя невинную жертву! — взъярился он. — Я — чудовище, а королева Азафа — непорочнее священного цветка! Да, конечно, именно с Цветка началось падение вашего Дома и возвращение настоящей королевы. После того как все вы… стали… воровками!

Да, мне известна ваша постыдная тайна! Ты удивлена? Хочешь знать, от кого я узнал её? От настоящей королевы, разумеется, ведь она, в отличие от тебя, знает всё.
Какой позор… какой стыд… Даже в преступлении вы не были великими — всего лишь воровство — ничтожный поступок, достойный нищего. А потом бесконечные увёртки и ложь, ложь, ложь…

Правда, твоя прародительница Азафа, Зарёй Сияющая, добавила к этому нечто более серьёзное — уморила в заточении трёх лучших ювелиров Аззы — это уже кое-что.
Но только тебе удалось достичь поистине королевского размаха: развязать войну и отправить на смерть целый народ.

Азафа по-прежнему молчала, лишь на короткий миг она  будто бы заметила Азура, когда он заговорил о Цветке и воровстве, но затем снова погрузилась в то же непонятное, как бы отрешённое состояние.

— Я надеюсь, что королева понимает — один необдуманный шаг с её стороны — и последствия могут быть крайне тяжёлыми, — его издевательский тон не достиг цели и, раздосадованный, Азур заговорил серьёзно, резко, категорично, надеясь, что Азафа по крайней мере слышит его.

— У моей Королевы, у настоящей Королевы, повсюду свои слуги, вся Азза находится под нашим контролем. Может быть, тебе безразлична собственная судьба и даже жизнь, но жизнь принцессы Ззии… твоих племянников…

— Вы хотели убить их, — прошептала Азафа едва слышно и как бы совсем равнодушно.

— Да. Пришельцы вмешались, если бы не они, всё бы получилось. А впрочем, принцессу Ззию, эту безобидную мечтательницу, никто не собирался убивать. Но пришельцы слишком расшевелили её, так что это их вина, но сейчас речь не об этом.
Нам не нужна смерть Ззии, так же как не нужна и её жизнь… Она нужна только тебе. Ты понимаешь меня?

— Ты угрожаешь мне убийством моей сестры и племянников — я понимаю. Мне непонятно другое: зачем угрожать мне, если я ничего не могу изменить?

Несколько растерявшись, Азур невольно полуобернулся, глянув вскользь на прикрытый плотным пологом дверной проём.

— Ах да, я забыла, что ты хочешь умереть последним. А там, за порогом, находятся стражи, которые, кажется, ещё подчиняются мне, хотя я больше ни в чём не уверена, — королева улыбнулась невыразимо горькой и печальной улыбкой.

— Не беспокойся, никто не помешает тебе уйти отсюда, во всяком случае — не я. В безопасность Ззии и её детей я не верю. Можешь не давать мне никаких обещаний, они ведь недорого стоят… Но пытаться убить тебя… Зачем?.. — она отвернулась от него и опустилась в кресло.

Азур был взбешён. Азафа выглядела сломленной, но она осталась королевой. В ней чувствовалось величие, более полное и подлинное, чем во всём блеске славы, в дни праздников и дворцовых торжеств.

— Я ещё не закончил, — прошипел бывший Главный Ботаник.

— Что ж… говори, если хочешь, — безразлично ответила его бывшая королева.

Говорить Азуру, в сущности, было нечего, он лишь хотел почувствовать себя господином положения, но чем больше старался, тем хуже у него получалось, и он сам это чувствовал.

Наконец, излившись в новых угрозах и оскорблениях, которые, впрочем, не содержали в себе ничего нового, Азур удалился, крайне недовольный Азафой.
Он чувствовал себя разочарованным и обманутым.
Королева Азафа осталась одна.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/11/30/1411