Антиквар. Начало

               

Повесть создана на основе реальных событий, происходивших в 80-х годах двадцатого столетия в городе Черновцы (Западная Украина) и в наше время в одном из крупных российских городов.

                Глава 1.
       
     - Серёжа! Давай скорее домой! Обедать пора! - раздаётся из открытого окна на втором этаже обычного пятиэтажного кирпичного дома голос моей бабушки Саши. - Стынет уже всё давно!
       Да слышу я всё прекрасно. И обедать совсем не против. Если, конечно, будет присутствовать в сегодняшнем меню аппетитная жареная картошка и отсутствовать огненно-горячий борщ. Все в семье знают мою искреннюю к нему ненависть, но регулярно пытаются скормить, хотя бы раз в неделю. Так, ладно, бегу.
       Бабушка, обычно приветливая и разговорчивая, сегодня явно не в духе. На мне, впрочем, это никоим образом не сказывается, тем более, что на обед приготовлен компромиссный вариант — толстые сосиски с картофельным пюре и уха. Что вполне для меня приемлемо.
      - Небось опять по помойкам и домам старым шастал, - пытается придать неестественную суровость голосу моя добрая бабуля. - Гляди, подцепишь там какую-нибудь заразу, или ещё что случится...
     Я с некоторой тоской бросаю взор на залитый солнцем уютный двор, где меня нетерпеливо ожидают друзья. Ну что может быть интереснее, чем искать всякие клады и тайники в старых домах? Особенно если тебе тринадцать лет, и ты закончил учебный год с одной четвёркой? Да и то по русскому языку. Плюс к этому прекрасная погода уже вторую неделю держится, подстёгивая нашу спаянную компанию к новым приключениям. Неужели всё это так сложно понять? Небось, сами детьми были не хрестоматийными! Эх, ну как им всем объяснить, какое это счастье — обнаружить где-нибудь в кустах почти целую жестяную банку от заграничного пива и целую неделю после этого гордо ходить героем на всей улице! Или разыскать где-нибудь возле железной дороги сто бумажных румынских лей, как это случилось позавчера.
     - Бабушка Маруся тяжело заболела, - без всякого предисловия слышу я. - Ноги, в письме пишет, еле слушаются, да ещё со спиной проблемы серьёзные. Дед, вон, пошёл в сберкассу деньги снимать... Ей сейчас лекарства дорогие требуются... Не дай Бог, до операции дело дойдёт...
      Теперь настала и моя очередь помолчать. Да и что тут говорить? Бабушка Маруся, младшая сестра моей — золотой  человек, скажу по секрету. Всю жизнь жила одна, без собственной семьи, поэтому и души в нас не чаяла, когда мы приезжали месяца на два в её большую деревню Торское, что в Донецкой области. Всё там было хорошо и душевно, и как водится, уезжать не очень - то и хотелось обратно в пыльный город.
     Бабушка Саша так сильно погружена в свои мысли, что не сразу понимает, откуда на кухонном столе появляются деньги. Советские рубли, трёшки, реже — пятёрки и десятки. Она с большим изумлением смотрит на меня.
    - Вот, - тихо говорю я, указывая взглядом на пачку разнокалиберных мятых банкнот. - Тут четыреста восемь рублей. Позавчера  сам два раза пересчитывал. Бери, если надо.
    Мне хочется быстро добавить, что через несколько дней, где-то во вторник, денег будет больше рублей на десять. Если, конечно, Саша купит у меня, как и обещал, несколько австро-венгерских монет, найденных накануне. Да нет, купит конечно! Зря я даже сомневаюсь в этом. Он слово своё держит! Не то что Андрей из третьего подъезда по прозвищу Румын.
    Бабушка многозначительно молчит. Она, конечно же, хочет кое о чём  спросить , но тактично сохраняет тишину. И мне это чертовски приятно — понимать, что она доверяет собственному внуку на все сто.  И поэтому ничем интересоваться не будет, а терпеливо дождётся момента, когда я сам ей о многом поведаю. 
    Именно с этого дня моя приветливая бабуля  никогда больше не укоряла меня странными похождениями и стала моим лучшим союзником вплоть до своей тихой кончины, случившейся через тринадцать лет.

                Глава 2.

   Катушка металлоискателя делает плавные движения вправо-влево. Она аккуратно скользит над перепаханной накануне поверхностью, терпеливо выуживая интересующие меня артефакты из ароматной весенней земли. Когда-то, лет шестьдесят назад, здесь располагалась небольшая деревня Болыновка. Дворов пятнадцать-двадцать, где-то так. Теперь же об их существовании напоминают аккуратные и наполовину заросшие ямы погребов, а также обилие битого кирпича в пределах прямой видимости. Я тут часа три с  прибором и лопатой хожу, и кое-что интересное удалось разыскать.
    О-па! Прямо перед моими глазами, в одном из земляных отвалов вижу хорошо сохранившийся пятак 1924 года. Нормально! Хотя у меня таких есть уже несколько, обменный фонд пополнить  не мешает. Всё равно товар ходовой, пристроить в знающие руки можно легко.
    Минут через пятнадцать отыскиваю в пашне потемневшую медную пуговку. Почтово-телеграфное ведомство царской России, кажется. В пуговицах я не очень силён, хотя и прошло их через мои руки несколько сотен. Пуговицы — это Гриша. Он хоть и проживает в Москве, к нам в Нереж наведывается частенько. Мы с ним много раз  Курскую с Липецкой областями исследовали на предмет артефактов.  Пообщаюсь с ним вечерком, обрадую приятеля интересной находкой. Глядишь, что-нибудь дельное выдаст на этот счёт.
    А это уже совсем хорошо. Вижу прямо на деревенской дороге какую-то железяку и буквально через секунду понимаю, что это неплохо сохранившийся штык-нож времён Второй Мировой. Причём немецкий, благодаря чему мой сегодняшний выезд тянет на призовое место в высшей лиге, если выражаться спортивной терминологией. На этой чудной штуковине и ржавчины почти что нет, вот что приятно.
    Теперь можно и малость отдохнуть. Пожевать прихваченных из дому бутербродов и запить их  томатным соком, который я люблю, сколько себя помню. Хорошо хоть, что спешить никуда не надо. Нет этих идиотских звонков от жены, или каких-нибудь друзей-неудачников. Да и на работу в её классическом понимании спешить незачем  . Артефакты — вот моя работа.  Их нужно искать, чистить, оценивать, продавать, снова искать, чистить, оценивать... Эти потемневшие от времени предметы отлично меня содержат и даже более того — позволяют периодически организовывать хорошие и длительные экспедиции для пополнения моего обширного собрания антиквариата. Живу я тихо и скромно, настолько скромно, что даже вездесущее и всемогущее государство моей персоной интересуется чрезвычайно слабо. Так, иногда спрашивает, а почему, допустим,  не женат? Ну хоть дети-то есть?  А как вам наша новая пенсионная реформа? Ну и прочая ерунда в том же духе.
    Мои вкусные бутерброды быстро заканчиваются. Томатный сок оставляю на обратный путь, чтобы в дороге лишний раз не останавливаться. Ну что, ещё следует с прибором по кустам с западной стороны урочища пробежаться. Вполне вероятно найти там что-либо необычное. Такое, кстати, уже в моей практике бывало. Иной раз ходишь-бродишь — и за целый световой день — один мусор, а потом раз! - и у тебя в руках отличный медный пятак времён Екатерины Второй. Из своего опыта хорошо знаю, что в нашем деле нельзя три вещи делать — излишне надеяться на удачу, спешить и суетиться, а также расстраиваться при виде недавних следов пребывания твоих конкурентов. Даже если последние, как может показаться, выгребли все ценные вещички из земли. Такого не бывает. Найти можно в любом случае, только вот многие отчего-то этот случай в упор видеть не хотят.
    Я аккуратно, ощущая накопившуюся в теле усталость, бреду по живописным кустам. Ну, кусты, это громко сказано, так, поросль высотой мне примерно по пояс. Хорошо хоть, что  она редкая и в ряде мест уже сильно засохшая, так что моим напряжённым поискам не мешает. Ещё минута-другая, и металлоискатель выдаёт чёткий сигнал, который я так люблю слышать. Несколько уверенных движений лопатой, уточнение места — и вот в моих руках оказывается советский значок «Лучший юный санпостовец», причём в отменном состоянии. Надо же, даже цветная эмаль нигде не отошла!
     Я осторожно присаживаюсь в свободное от кустов место. Да... Очередной значок из моего детства и огромной страны, которой на карте нет ровно восемнадцать лет. Страны, которую я, как и многие мои сверстники, любил горячо и безоговорочно, как только может любить чистый и светлый ребёнок. Страны, где можно было гонять по улицам без всякого страха до самой глубокой ночи... Страны, где никто не интересовался доходами твоих родителей... Страны, где решётки на окнах можно было увидеть по большой случайности... Страны, где воровать коляски и велосипеды из подъездов считалось абсолютной дикостью... Страны, где не было наркоманов и счастливых защитников однополых браков...
     Той самой страны, символикой которой  я нынче торгую без всякого зазрения совести.

                Глава 3.

     Сегодня четверг. Весь понедельник я провёл в поле и устал как собака. Как самая обычная дворняга, счастливая от того, что ей вновь перепали жирные кусочки к столу. Всё-таки возвращаться с пустыми руками после кропотливых поисков это как-то не очень.  Два последующих дня я отдыхал и перебирал многочисленные находки, некоторые из которых, к своему немалому изумлению, были обнаружены мною чуть ли не в те времена, когда я учился на втором курсе политеха. А это, без малого, пятнадцать лет. Я на несколько мгновений прикрываю глаза, и вполне отчётливо вспоминаю свои первые, ещё детские раритеты. Лет двенадцать мне было, когда я увлёкся стариной и кладоискательством. Или меньше? Да нет, что-то вроде того.
      Вчера, уже перед сном, я был приятно обрадован звонком своего приятеля Алексея из Минска. Он, слегка сбивчиво, но всё-таки передавая смысл, сообщил, что кое-что из наших с ним совместных прошлогодних находок удалось определить за границу, в соседнюю Польшу. За весьма неплохие деньги, кстати.
     - Серёга! - тараторил в трубку эмоциональный Алексей, - у этого Зденека из Варшавы бабка до второй мировой жила под Гродно! Представляешь! Он уже раз десять на своей исторической родине бывал! Он из-за такого расклада млеет от всего советского и польского довоенного. Обещал ещё кое-что интересного у меня прикупить, ну, из того, что мы с тобой в прошлом году хапанули. Тебе, кстати, деньги переводом бросить или через Интернет?
     - Да давай через Интернет, - устало отвечаю я. - В письме тогда отпиши, чего и в каком количестве твоего поляка интересует.
    - Ладно Серый, сделаю. Я и забыл уже, что у вас на один час позднее. Не сердись. Новости ведь хорошие. Спать приятнее будет.
     Что верно, то верно, думаю я. Однако засыпать было гораздо приятнее после того, как я увидел сумму, которую Алексей мне перевёл почти мгновенно. Мать честная! Да это же... Нормально! Хотя что удивляться, мы с моим приятелем недели две в Западной Белоруссии околачивались — там только польской довоенной мелочи монет двести нашли. А ещё серебро было, значки, кокарды всякие... Не обошлось и без советских раритетов, как обычно. Вот так вот...
     Стоит ли говорить, что следующий день после таких лучезарных новостей сулил только положительные эмоции. И хотя спал я достаточно долго, всё же не забыл, что сегодня меня ждёт несколько важных, и что характерно, доходных дел. Поэтому валяться в постели до полудня не стал, хотя и очень хотелось, а покинул своё уютное лежбище где-то в половине десятого. Быстро поел, умылся — на сборы мне обычно хватало пятнадцати - двадцати минут против обычных сорока у среднестатистических граждан. Тем более, что нет рядом вечно галдящих отпрысков и крашеной потрёпанной супруги. И, пожалуй, не будет. И без этого жизнь сложилась. Считай, любой из моих соседей по многоквартирному дому работает целый месяц за ту сумму, что я могу в течение дня раздобыть. Да что там дня! Иной раз, на каких-нибудь графских развалинах артефакты такие попадаются, что только дай дорогу! Вот и думай после этого, куда пойти учиться...
Впрочем, я ведь в политехническом тоже не на кладоискателя учился.
    - Здравствуйте! - слышу я знакомый голос, когда выскакиваю из подъезда на залитую солнцем улицу.
    - Здрасьте! - бросаю я уже на ходу и двигаюсь в сторону остановки общественного транспорта.
    Это на лавочке сосед мой по дому сидит. Парень лет пятнадцати-шестнадцати, живёт этажом ниже меня. Он частенько в хорошую погоду с книгой или ноутбуком у подъезда располагается на деревянной скамейке. Вижу его регулярно, но, увы, даже имени не знаю. Значит, не очень это мне и нужно. И ему, видимо, тоже. Его, скорее всего, немного другие вещи интересуют, чем мои заброшенные поселения и полуобвалившиеся подвалы.
    Решив думать о более продуктивных для меня вещах, я окончательно настраиваюсь сегодня для разнообразия перемещаться по нашему городу без своего личного авто и выхожу на одну из центральных магистралей — улицу имени 9-го января.

                Глава 4.
 
    Всё-таки это несправедливо,  что наш городской клуб коллекционеров закрывают. Ну, не закрывают, а просто повышают арендную плату до таких размеров, что дальнейшее пребывание клуба в здании ДК Машиностроителей становится бессмысленным с экономической точки зрения. Жаль. Здесь ведь нумизматы, филателисты, библиофилы и прочие филобутонисты почти сорок лет по выходным встречались. Это ведь несколько поколений увлечённых и не самых пропащих для общества людей. Со своими талантами, умениями, целеустремлённостью да и просто почти поголовным отсутствием вредных привычек. Или мне только так кажется? Из-за того, что я сам имею причастность к этим увлечённым людям? Только вот увлечённым чем?
     А пока есть время, каждые выходные коллекционеры разных мастей продолжают собираться во дворце культуры, здание которого, по правде говоря, следовало бы давно отреставрировать. Что ж, может это и случится когда-нибудь, но, по всей вероятности, уже без нас.   
     Я быстро подхожу к массивной двери дворца и распахиваю её. Ещё шагов двадцать — и оказываюсь в большом и светлом помещении, где находится достаточно много народу. Люди, по-видимому прибывают, так как некоторые уже располагаются в фойе, что, впрочем, концепции мероприятия нисколько не противоречит. Я вижу много знакомых лиц вокруг, кому-то киваю, с кем-то здороваюсь за руку, кому-то приветственно машу головой и пробираюсь в ту сторону, где собираются преимущественно нумизматы.
     - Привет, дядя Паша! - говорю одному из старых  знакомых, сидящих за большим и уже потёртым столом.
     - Привет, - отвечает мне тот, поправляя очки на носу.
      Дядя Паша Солодовников — живая легенда нашего города. Говорят, что его коллекция затмит собрание Эрмитажа. Может, шутят так некоторые остряки, да только всем известно, что Солодовников несколько лет назад дачу продал, чтобы кое-что из монет ценное прикупить. Вроде как редкое французское золото могло за границу уйти, вот он и подсуетился. Так что наш дядя Паша — человек не бедный. Ну, и в духовном смысле тоже. Общаться с ним всегда интересно, причём на очень разные темы.
     - Ну как? - интересуюсь я у своего приятеля. Тот быстро понимает, что именно меня волнует.
     - Только три монеты за две недели ушли, - говорит он в ответ. - Остальные так пока... Вроде да, а вроде и нет... С меня шесть тысяч — могу прямо сейчас выдать.
    Я утвердительно киваю головой и несколько бумажных денежных знаков Российской Федерации перекочёвывают в мой карман. Ну, хоть и на том спасибо. С другой стороны, мне жаловаться на судьбу тоже не с руки. Я своё светлое будущее уже построил, причём без участия государства, которое очень часто является досадной помехой в поступательном развитии среднестатистического человека к счастью. Ну, это я сейчас лично про себя говорю.
    - Здравствуйте! - вдруг слышу я ещё один знакомый голос.
    Оглядываюсь. Внимательно осматриваюсь по сторонам, приходя в некоторое замешательство и вижу в уголке, за одним из пошарпанных столиков своего юного соседа — того самого парня лет пятнадцати, с которым столкнулся у подъезда несколько дней назад.  Ёлки-палки, я ведь даже его имени не знаю! Интересно, он то что здесь делает?
    Чтобы узнать это, спокойно подхожу к нему поближе и замечаю, что перед ним разложены десятка три монет разного достоинства. С первой секунды намётанным глазом вижу, что ничего ценного у него нет. То есть совсем. Ну ничего, все с этого начинали. Даже самые серьёзные собиратели древностей.
     - Привет! - бодро говорю я, скрывая некоторое замешательство. - Что-то раньше я тебя тут не замечал.
     - Да я первый раз сегодня. На форуме в Интернете узнал, что у нас оказывается клуб такой существует, вот и решил придти. Заодно и это... Может получится что-нибудь...
     И он кивает на свои монетки. Мне не хочется раньше времени разочаровывать паренька и я беру одну из круглых вещиц в руки.
     - Нормально, - с преувеличенной серьёзностью говорю я, - вот эти пятьдесят грошей двадцать третьего года в таком состоянии рублей за сто продать можно. Не сразу конечно, но всё же... Да и вот эти двадцать злотых тоже ничего...
     Краем глаза вижу радостный блеск в глазах юноши и отхожу в левую сторону, к филателистам. Странно, но мне почему-то хочется, чтобы он здесь не только из-за денег сидел. Хотя я сам... Ладно, хрен с ним...
     Часа два мне довелось провести во дворце, и в конце-концов я даже слегка устал от обилия информации. Ну что же, пора домой, тем более, что завтра планировался двухдневный выезд в Курскую область. Нужно подготовиться, уточнить маршрут, собрать кое-какие вещи. Погоду посмотреть на ближайшие дни, в конце-концов.
    Я вываливаюсь на улицу. Даже здесь, у входа, толпятся собиратели древностей. Протискиваюсь сквозь этих увлечённых людей, и неожиданно вижу знакомую фигуру, ковыляющую с тростью к автобусной остановке. Она выглядит несколько нелепо в окружении обычных и внешне здоровых граждан, но даже не в этом сейчас дело.
    Мне становится как-то грустно. Ну так, с большим оттенком созидательной конструктивности. Да нет, я то-здесь при чём? И всё-таки... Как-то многое из заурядной, казалось бы,  информации срастается в одну общую и почти стройную картину, и я ускоряю шаг, правда совсем ненамного.
    - Домой? - интересуюсь я, поравнявшись со своим юным соседом. - Могу подвезти.

                Глава 5.

    Егор. Так оказывается, зовут  этого хромающего парня с шестого этажа. Пока ехали минут десять до нашего общего дома, успели познакомиться и слегка побеседовать на отвлечённые и не очень темы. Я, признаться, обрадовался что парнишка года два как собирает монеты и увлечён этим делом искренне, и что немаловажно, без видимого налёта жадности. Мне даже больше понравилось то, что он находится в самом начале своей нумизматической карьеры. Тут, если всё грамотно повернуть, можно многое сделать. Да...
    Вот только его худые и непослушные ноги. Нет, ковылять метров триста — четыреста он, безусловно, сможет, но вот больше... Я ничего не стал спрашивать его на этот счёт, ведь и так всё понятно. Вот, оказывается, почему, он всё больше на лавочке или старом брёвнышке у тропинки сидит! Как всё, получается, с одной стороны просто...
    Я  весьма удачно прокатился в Курскую область.  Два дня, проведённые в тамошних полях и урочищах, случились на редкость продуктивными. Монеты, несколько колец, четыре старых нагрудных знака, пятнадцать старинных бутылок, две довоенных книги, четыре керосиновых лампы, две канистры третьего рейха — чего только я не разыскал! Брошенные деревенские дома смотрели на меня пустыми глазницами окон, а я всё искал, искал, искал... С годами моё чутьё на антиквариат только обострилось, поэтому ни одна из последних поездок без находок не обходилась. К тому же, в холодное время года приходится довольствоваться отсутствием выездов и проводить время за сортировкой и чисткой артефактов, сбором информации, изучением архивов и так далее. Так что к началу следующего поискового сезона я лично подхожу с изрядным чувством голода, если выражаться простым языком.
     Ну вот, пожалуй, и всё. Хорошего понемногу. Я с определённым сожалением покидаю заброшенную деревеньку Цыганка и направляюсь в сторону Нережа. Ехать часа два придётся, если не больше. Можно, кстати, мороженое в дорогу взять. Сейчас почти лето, оно будет весьма уместным. А газировку или сок в дороге легко на себя разбрызгать, чего с мороженым на моей памяти не происходило. Или руки у меня такие?
     Почти двести километров до дома удалось преодолеть на одном дыхании. Практически на всём протяжении трасса Курск-Саратов была свободна. Лишь километров за пятнадцать до областного центра появились первые признаки транспортного коллапса, но здесь я был начеку и ловко сверну в сторону станции Латное, откуда через не очень популярную, но вполне приличную дорогу влился в городскую черту Нережа. Припарковаться у дома теперь можно было буквально через десять минут. Обычно я становлюсь в некотором удалении от своей жёлто-зелёной новой десятиэтажки, но теперь у меня несколько увесистых пакетов, которые нужно без последствий дотащить до дверей собственной квартиры.
     Наверное, это  может показаться странным, но я сильно радуюсь, замечая Егора, сидящего у подъезда. Он также видит меня, и лицо его озаряется светлой улыбкой. Ну да, я ведь в этом доме фактически пока единственный у него знакомый, с которым хоть можно о чём-то побеседовать. Я останавливаюсь в двадцати метрах от  входа и тут в голову приходит простая и очень хорошая мысль.
    - Привет! - говорю я, покидая водительское кресло. - Как дела?
    - Хорошо! - радостно отвечает он. - Завтра в клуб нумизматов пойдёте?
    - Ого! - искренне удивляюсь я. - Это что, завтра суббота получается?
    - Ну да! Попробую кое-какие свои монеты двойные на что-нибудь интересное сменять. Вдруг получится.
    Я осторожно присаживаюсь на краешек скамейки.
    - Слушай, Егор, а у тебя двадцать злотых осталось? Помнишь, ты как-то в клуб приносил?
    Парень заинтересованно смотрит на меня.
   - Давай поменяемся! - продолжаю я. - Вот, у меня есть кое-что.
    После этих слов я показываю содержимое своей большой ладони и отчетливо понимаю, что десять серебряных копеек 1923 года мой приятель живьём видит впервые. От изумления он молчит некоторое время, да так, что мне приходится аккуратно возвращать его к повседневной жизни.
   - Ну что? Согласен?   
     - Да! Сейчас смотаюсь домой за монеткой! Я быстро!
      Я смотрю, как он старается побыстрее добраться до двери подъезда, и мне становится очень хорошо. Настолько хорощо, что даже больные ноги Егора сейчас выглядят менее трагично, чем двумя неделями ранее. В  душе вдруг вспыхивает такая светлая... настоящая радость, которой давно у меня не было. Наверное, со времён окончания школы... Или нет, где-то курса с пятого политеха, а это больше десяти лет уж прошло...
     А ещё мне очень приятно от того, что первый раз в жизни я совершил убыточную для себя сделку и мне на это глубоко наплевать.

                Глава 6.

     Егор стал захаживать ко мне время от времени. В школе уже вовсю шли каникулы, и с друзьями у него было не густо. Но пару человек всё-таки в это время перед моим взором мелькали. Особенно удивила меня приятная темноволосая девушка, которую раза три  я видел во дворе вместе с моим новым приятелем. Они о чём-то довольно хорошо беседовали, и у меня ощущения неискренности происходящего не возникло.
    Мой юный сосед жил с матерью и большим чёрным котом в скромной двухкомнатной квартире, на шестом этаже в общем-то рядового панельного дома. Я не стал расспрашивать его про жизнь, про отца, и тому подобные деликатные вещи. Захочет — расскажет. Да и кто я такой, чтобы откровенничать со мной вот так сразу? Достаточно того, что Егор стал с моей помощью хорошо ориентироваться в монетах и значках, почувствовал вкус к родной истории, а заодно принялся осваивать на практике полученные знания по химии. А что? Чистка артефактов предполагает и это. Здесь даже физика и математика периодически становятся необходимыми.
    Вот и сегодня паренёк вечером заглянул ко мне, тем более, что с утра капал дождь и я также сидел дома, занимаясь текущими делами.
    - Заходи, - сказал я, распахивая металлическую дверь квартиры. - Как раз тебя жду.
    Егор заулыбался. Он стал привыкать ко мне и некоторым моим выражения. Хотя сейчас шутить у меня и в мыслях не было.
    Гость положил на полку папку с бумагами довольно приличных размеров и с порога поинтересовался:
    - Сергей Петрович, а вы Константиновский рубль видели? Он существует?
    Мы, вроде, на «ты» договорились общаться, но ладно, раз ему так проще...
    - Существует, существует. Их вроде шесть штук известно, если не ошибаюсь. Я в Питере, в музее такой видал. Сказали, настоящий. Правда, давно это было. Лет двадцать назад.
    Егор молча проходит в комнату и присаживается в массивное кресло. Тоже, кстати, антикварное — мой покойный дед его из Германии привёз. Нет-нет! Честно купил на заработанные марки ГДР в конце пятидесятых. Когда служил там, уже после окончания Великой Отечественной.
   - Да, - медленно бормочет он, - он наверное таких денег стоит... Можно... Много чего, в общем можно...
   - Сейчас, - быстро говорю я, - надо чай организовать. Без него процесс плохо двигаться будет.
    Но парень уже меня почти не слышит. Он с увлечением листает альбом с моими старыми фотографиями, которых, вообще-то, несколько сотен  скопилось до момента появления цифровой компьютерной техники.
    Тем временем я почти ловко выскакиваю в коридор. Почти — потому что правым коленом цепляю папку гостя и она приземляется на толстый синтетический коврик. Я быстро начинаю ликвидировать последствия этого пустякового события и складываю какие-то фото, газетные вырезки,  листки с печатями, старые этикетки обратно, пока... Пока перед моими глазами не возникает простой информационный буклет с надписью «Клинический центр реабилитологии»...
    Я цепенею. Какой же я кретин! Тупой и безмозглый дурак! Так вот зачем Егор приходит в клуб со своими скромными монетами! Вот зачем он экономит мелочь, предпочитая ковылять две, а то и три остановки пешком! Чёрт! Значит, мне не показалось, что парнишка стыдливо собирает мелочь, встречающуюся сейчас почти ежесекундно! Блин... Он пару раз как-то невзначай рассуждал о каком-то заработке... Ведь его никто даже не возьмёт на работу... Пусть даже и с испытательным сроком...
    Так. Спокойно, Серый. Спокойно. Я с трудом удержался от осуществления первого, самого очевидного желания, и минут через десять, стараясь сохранять невозмутимость, вернулся в комнату.
     - Слушай, Егор, всё это хорошо, конечно... Ну, клуб, Интернет, выставки кое-какие... Но это как бы голая теория... А ведь ещё есть и практика... Давай лучше с тобой в поля смотаемся... Ну, на поиски. А то уже лето в разгаре, так мимоходом можно и сезон пропустить.
     Реакция, как и следовало ожидать, была предсказуемой. Но даже я вскользь осознал, насколько своевременным было моё предложение.
    - Когда можно поехать? - быстро поинтересовался сосед, подпрыгивая в кресле чуть ли не до потолка. - А то я хоть маму предупрежу. И Таню.
    - Это та девушка, с которой я тебя как-то видел во дворе? - вежливо спрашиваю я.
     Парень смущённо кивает головой и слегка краснеет.
    - Завтра с утра и поедем. Часов в семь стартанём. Возьми с собой перекус какой, попить что-нибудь, одежду конечно же похуже... Фотоаппарат тоже пригодится.
     Егор вдруг мрачнеет и  направляется к двери.
    - Не надо это... - сурово говорит он, указывая на свои ноги. - Толку от меня не будет... Так, смех один...
     Буквально в течение трёх секунд я вываливаю на экран монитора одну из фотографий прошлого года.
    - Смотри,  - вещаю я с торжествующим видом,  - это Пашка Колесников. Он, как видишь, в инвалидном кресле, а монет в тот день два десятка поднял. И всё сам, без  посторонней помощи. Хотя желающие были.
     Парнишка окончательно успокаивается.
   - И ещё, - продолжаю я, - у тебя есть трость другая? Ну, не металлическая. 
   - А зачем? С этой удобно и вообще...
   - Железная рядом с металлоискателем ложный сигнал выдавать будет. Всё просто. Ну, так что, едешь?
    Егор радостно машет головой и шустро исчезает из моей квартиры, чтобы обстоятельно собраться в свою первую в жизни кладоискательскую поездку.

                Глава 7.

    Моя походная «Нива» шумно сворачивает с просёлочной дороги налево, в сторону виднеющегося в ложбине леса. Ещё две минуты — и мы вплотную приближаемся к  зелёным зарослям. Впрочем, ходить между деревьями с металлоискателем и лопатой вполне удобно и я хорошо об этом знаю.
    - Вот, - произношу я, указывая рукой в северо-западном направлении. - Приехали.
    Егор несколько разочарованно смотрит по сторонам и говорит:
    - Так это... Тут же нет ничего!
    - Думаешь, клады и сокровища всегда с табличкой и точными координатами? - весело отвечаю я. - Перед нами — господский дом Филиппова, стоял в этом месте лет семьдесят, разрушили окончательно во время войны, плюс в поле мельница деревянная была. Ну, естественно, всё разрушено, но это даже лучше. Часть артефактов в пашне по-любому — видишь, сколько там битого кирпича и керамики? Часть — в лесу, ну... он не настолько густой, чтобы сильно мешать поискам.   
    Парнишка с сосредоточенным видом начинает собирать металлоискатель. Их у меня — два, и мы уже три раза выбирались с практическими занятиями в ближайший лес. А сегодня — первый серьёзный выезд, и я точно уверен в том, что без находок мы не вернёмся. По, крайней мере, Егор.
    Спустя час мой сосед окончательно акклиматизируется и теперь, пожалуй, можно внести некоторое разнообразие в сегодняшний выезд.
   - Ты в кустах внимательно смотри,  - советую я. - Сто лет назад здесь чисто было, однозначно что-нибудь найдётся. Я в этом много раз убеждался. Вон, видишь, этим зарослям всего лет тридцать.
   Так и есть. Минут через шесть, не очень ловко, но очень старательно орудуя лопатой, юный кладоискатель извлекает из земли одну копейку 1880 года.
   - Ура! - громко кричит он. - Получилось!!!
   Минут пять он кружится, как может, со своей находкой взад-вперёд. Затем первая волна радости сходит, и он возбуждённо смотрит на меня.
   - А я что говорил?! - азартно поддерживаю  его пыл. - Сколько раз такое бывало!
   Сейчас, пока Егор совершенно отвлёкся, я оставляю в близлежащих кустах ещё несколько монет царской России. Специально дома выбирал, чтобы нечищенные были, как-будто только что из почвы. Хотелось пару пуговиц прихватить, но  потом передумал. Пусть сначала к монетам привыкнет, к чётким сигналам цветного металла. А там... Если интерес останется, с этим пареньком можно горы свернуть. Даже не смотря на то, что... Ладно, это ерунда. Проехали.
    Часа через два, уставшие, но весьма довольные, мы сидели на старом бревне и жадно уплетали вкусные бутерброды, запивая их чаем и соком. Егор был на седьмом небе от счастья, однако предпочитал наслаждаться успехом молча, тщательно пережёвывая пищу.
   - Понравилось? - интересуюсь я, больше для того, чтобы  убедить в правильности происходящего самого себя. Ведь вижу, что понравилось, а спрашиваю.
    Парень усиленно кивает головой, не имея пока возможности с набитым ртом комментировать своё восторженное состояние. Наконец часть пищи отправляется в желудок, и он произносит:
    - Понравилось?! Да не то слово! Теперь... Эх, да теперь всё что угодно можно найти! Или почти!
    Мы продолжаем свою нехитрую трапезу. Времени пока много, да и спешить нам некуда.
    - А я вот хочу клад один найти, - серьёзно сообщает мой спутник.
    - Многие хотят... - резонно замечаю я. - И ведь находят... 
    - Да нет, я серьёзно! Мне бабушка рассказывала, а ей — её отец, мой прадед, получается. Был такой хутор — Шетилово, потом его раскулачили, а в тысяча девятьсот тридцать пятом окончательно расселили и запахали всё.
    - Сколько их таких было...
    - Вот. Только прадед, который зажиточный был, бац — и после всего этого с холщовой сумкой к младшей дочке в город приехал, в Нереж. Так никто и не узнал, куда его добро делось.
    - Чекисты забрали, всего делов-то. Тогда время какое было? Ничего мимо власти пройти не могло. Не то, что сейчас.
    - Да нет же! Бабушка говорила, что дед, уже потом, после войны, несколько раз в  уже бывшее  Шетилово ездил. Да и перед смертью порывался, да только слаб он стал тогда, так дома и остался.
    - А район какой? - лениво интересуюсь я, перемещаясь с бревна на мягкую траву.
    - Это ... Рамонский. Выше Рамони, где-то ближе к Ямани.
    Да нет там ничего, думаю я, но вслух ничего не говорю. Сколько раз в тех краях были. Я все карты нашей области уже наизусть помню. В этом месте даже захудалого постоялого двора не обозначено. Так, сказки. Люди чего хочешь на старости лет придумать могут. Или просто путают за давностью лет.
    - Интересно... - осторожно говорю я. - Значит, здесь всё? Туда мчим?
    Егор понимающе улыбается, быстро хватает металлоискатель и лезет в самые дебри — как раз туда, где я смог незаметно от него обронить в траву медную копейку 1870 года. Это наш последний артефакт на сегодня.

                Глава 8.

    Мы хорошо сошлись с Егором. Почти всё  лето нам удавалось куда-нибудь выбираться на поиски. Я много рассказывал парню разных интересных вещей и иногда с удивлением осознавал, насколько бываю с ним откровенен. Его мать поначалу относилась ко мне настороженно, но вскоре переменила своё мнение. Я даже ей пару раз цветы дарил. Вспомнил, ёлки-палки, как это делается!  Поговорил, успокоил. Успел даже заметить, что  она — довольно красивая женщина. Странно только, что так никого себе и не нашла. Ну да ладно, это совсем не моё дело.
    Сегодня мы тоже целый день провели в полях. Искали запаханную деревеньку Михайловка. Дело это оказалось непростым. Все дороги в указанном направлении здорово раскисли по причине прошедших накануне дождей, поэтому часа два мы продирались через всемогущую в этих местах сочную грязь и придорожные кусты, благо, «Нива» не подвела. Лишь к полудню более-менее определили место и сразу ринулись в бой. Кое-чего отыскали к моменту отъезда, причём Егор самостоятельно откопал шесть монет и два советских значка. Рад был, конечно же, как и в первый раз.
    Домой мы возвратились к ужину. Сегодня была суббота, двор должен был быть полупустым, поэтому я решил подкатить практически к самому подъезду. Так и получилось. Повернув с центральной улицы в нашу сторону, я ещё раз крутанул руль вправо и машина остановилась прямо напротив  серой металлической двери с домофоном.
   Нашего приезда, оказывается, ожидали. На лавочке располагалась та самая девушка Таня и дородная женщина лет сорока пяти с плохо крашеными волосами и тонкой сигаретой  в руке. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это — её мать. Причём находится она не в самом хорошем расположении духа.
   - Привет! - поздоровалась Таня с приятелем и сделала несколько шагов в нашу сторону.
   - Привет! - радостно ответил Егор. - Давно сидишь? Надо было позвонить, а то мы с Сергеем Петровичем тут...
   - И зачем ты с ним дружишь? - вдруг с плохо скрываемым возмущением выдаёт курящая женщина. - Что, парней нормальных нет?
   Меня сильно передёргивает. Я мигом выскакиваю из автомобиля и оказываюсь возле скамейки.
   - Дура ты тупорылая,  - тихо говорю я, так, чтобы девушка не слышала. - Это не твоего бараньего ума дело... Если не можешь жить по-человечески, то хоть дочке не мешай... Ясно?  Ты, видать, с такой головой уже давно никого не интересуешь... Вали отсюда, сучка...
   И я с силой сжимаю её запястье своей крепкой ладонью. Крашеная особа испуганно смотрит на всех нас и достаточно быстро уходит. Таня остаётся рядом и, кажется, что инцидент исчерпан. Но нет. Дело сделано. Маховик запущен. Егор молча, не дрогнув ни одним мускулом на лице, хватает свои походные вещи и скрывается за железной дверью вместе со своей подругой. Это, пожалуй, верно. А какие могут быть в данном случае комментарии?
   Я остаюсь у подъезда. В таких ситуациях многие тянутся за сигаретой. Но я не курю. Или даже спешат в магазин за каким-нибудь горячительным напитком. Государство давно поощряет такой способ снятия стресса. Но и тут маленькая загвоздка — спиртное крепче пива я не употребляю пятнадцать лет. Впрочем, сильно расстраиваться не приходится. Бывало и хуже.
    Главное — я знаю как мне лично действовать далее.

                Глава 9. 

    Всё-таки я оказался безмозглым идиотом. Срочные, как мне казалось, дела потребовали отъезда в Нижний Новгород. Всё вроде бы удалось решить и уладить, более того, местные антиквары дали пару замечательных наводок по Рязанской области. Надо ли говорить, что домой я возвращался в весьма приподнятом расположении духа. Хотелось кое-что поведать своим знакомым, и, безусловно, Егору.
    Странно, что его не оказалось во дворе. Я звонить не стал принципиально, хотел своеобразный сюрприз преподнести. Хуже было то, что дома его тоже не было, как, впрочем, и его матери. Пришлось всё же воспользоваться помощью мобильного телефона,  однако вызываемый абонент оказался недоступен. Вот тебе раз! Весь день до вечера я пытался, как мог, разыскать своего приятеля, но даже дотошные расспросы вездесущих соседей ничего не дали.
    Ещё дня три я старался прийти в себя и безуспешно продолжал поиски. Ничего. Никаких зацепок. Два моих соседа как сквозь землю провалились. Мне даже показалось уместным сходить в милицию и сотворить подходящее заявление, но вскоре я отказался от этой мысли. Я даже сильно пожалел, что не записал в своё время телефон Тани — той самой девушки, с которой Егор общался. Да что тут говорить! Дурак я, и только! Почти всё время о поисках и артефактах думал. Вроде, в последние недели стал человеком выглядеть, в смысле нематериальном, или только думал, что выгляжу... Да... У меня ведь и детей до сих пор не было... Да и как? Нужен ли я кому-нибудь вот такой — внешне успешный и уверенный, но ведь это только надводная часть айсберга... Да... Все мои монетки и значки сейчас выглядят богатством весьма сомнительным...
    Моя правая рука потянулась к мобильнику. Я всё-таки позвоню ей! Найду в блокноте где-то на первых, замусоленных страницах полузабытый телефон и позвоню! Скажу всё, что думаю! И что думал всегда. Может, она даже вспомнит мой голос.
    - Да! - слышится в трубке всё такой же приятный женский голос. Надо же! Сколько лет прошло, а совсем не изменился!
    - Алло!  Лариса, это  Сергей! - слегка сбивчиво говорю я. -  Ну, Сергей Уткин, мы учились вместе в политехе... Да... И я тоже...   
    И мы, два взрослых и адаптированных к социуму человека заводим долгую беседу, обмениваемся новостями, смеёмся над чем-то весёлым, вспоминаем однокурсников, удивляемся произошедшим переменам и, как водится, ругаем власть и бестолковую молодёжь.
    - А что мы по телефону всё? - вдруг произносит моя однокурсница. - Ты заходи ко мне. Я всё равно давно одна живу.

                Глава 10.

    Я медленно бреду по высокой сухой траве. Слева и справа попадаются небольшие кустики и даже деревца. Никаких признаков пребывания человека. Ну что же, значит эта поездка будет считаться классическим пикником.
    Лариса следует сзади. Я конечно же зашёл к ней, после того неожиданного звонка. Мы болтали до глубокой ночи. А потом зашёл ещё. И ешё. Больше года потребовалось выпускнице политехнического института, чтобы маленько обтесать меня и привести к человеческому виду. Я, собственно, сильно и не мешал. Понимал, конечно же, что никогда идеалом не являлся. Я ведь осознаю, что всё это было не напрасно. Из-за всех этих перемен в моей голове слово «счастье» всё чаще стало мелькать. И даже периодически материализовываться...
    Лариса же, как ни странно, увлеклась под моим влиянием поиском артефактов. Ну вообще-то историей она всегда интересовалась, помню, мы большой компанией даже в экскурсии катались. В Липецкую область, потом в Курскую и Ростовскую. Теперь вот со мной по полям и урочищам путешествует. И вот что забавно — даже если ничего и не находим, чувствует себя удовлетворёнными. Строим всякие захватывающие планы на будущее.
    Собственно говоря, в это место меня Лариса вытащила. Я ей рассказывал про Егора, его проблемы и успехи, заодно про мифическую деревню Шетилово упомянул. Моя будущая супруга отнеслась к услышанной информации предельно серьёзно. В архив областной выбиралась, много часов в Интернете и на телефоне просидела. Правда, так ничего конкретного и не раскопала, поэтому настояла на полевых исследованиях. В конце-концов, погода сейчас, в начале сентября, в наших краях отменная да и ехать до места километров шестьдесят от дома. Всё один к одному, в общем.
    - Ну что? - интересуется Лариса, глядя как я всматриваюсь в пашню. - Есть чего?
    - Пусто, - сухо говорю я. - Один раз трубка колхозная советская попалась, и всё. Ерунда какая-то. Тут даже никаких развалин на карте не показано.
    Я всё же увлекаюсь поисками и только минут через десять осознаю, что сзади тихо. Оглядываюсь и вижу, что моя спутница молча сидит на небольшом брёвнышке и сосредоточенно смотрит в экран походного ноутбука. Но молчит она так многозначительно, что я осторожно приближаюсь сбоку и заглядываю через её плечо.
    - Сашка Семёнов сообщение большое прислал, - тихо выдаёт она. - Пишет, что пришлось даже в закрытый архив области обратиться. Вроде получилось узнать кое-что...
    Мы без всяких слов дочитываем сообщение и изучаем прикреплённые в электронном письме файлы. Стоп! Это что за хрень? Какая ещё выписка по хутору Шетилово от 10-го января 1928 года?
    Открыв рты от изумления и позабыв обо всё на свете, четыре наших глаза пялятся в небольшой экран. Рамонь. Это есть. Ямань. Только что проезжали — два десяка старых домов. Михайловка. Были там ещё с Егором, монеты нашли, в основном, советские. Покровка. Это уже севернее, Липецкая область, получается. Как?! Шетилово? Но ведь этого не может быть?! Это... Это ерунда какая-то...
    - Сашка звонил пару минут назад, - тихо сообщает Лариса. - Говорит, карту удалось втихаря сфотографировать. После раскулачивания велели об этом месте и некоторых других забыть. Даже все карты переделали, вплоть до  подробных схем РККА.
    От нахлынувшего волнения я даже не могу говорить. Сейчас, отдышусь, и всё. Осознаю этот неожиданный факт. Вот тебе и байки... Значит, прав был Егор. Эх, где он сейчас?...
    - Сколько там дворов было?
    - Сейчас, плохо видно. Так, восемнадцать дворов... Мельница чуть в стороне видна... Кстати, в поле, километра через два, хутор Поздняков обозначен — но это всего шесть дворов. А Шетилово наше — вон в том лесочке молодом, как раз при пересечении полевых дорог, - произносит моя любимая женщина и указывает на северо-восток.
    Мы стремительно движемся в указанном направлении, включая оба поисковых металлоискателя. Ведь теперь Шетилово — не только объект для поисков кулацкого золотишка. Мы с Ларисой книгу уже издали по достопримечательностям Нережа и даже презентовали в университете.  А теперь и вторая работа историческая на подходе. Вот туда информация о Шетилово и пойдёт. Если удастся людей убедить, можно будет и памятный знак установить. Как тогда, в Лобановке, в бывшем имении полковника Золина, героя войны 1812 года.
    - Есть! - громко говорит спутница и показывает огромную конскую подкову. - Здесь где-то!
    Минут через пять я выуживаю из земли пять копеек 1930 года. Всё верно. Да. Спасибо тебе, Егор... И нет только от меня...
    - Серёжа! - почти кричит Лариса, пытаясь перекрыть шум внезапно поднявшегося ветра.  - Посмотри туда, в начале лесочка есть что-то!
    - Где?
    - Левее смотри, у дуба старого. Где холмики проглядывают.
    Мы быстро двигаемся в указанном направлении. Пройдя примерно триста метров, застываем у первых деревьев. «Севрюков Иван Афанасьевич. 1880-1934.» Несколько малоприметных могильных холмиков встают перед нами как последний оплот некогда спокойной и открытой жизни. Как своеобразный рубеж, переступить который дано не всякому.
    - Снимай , -  тихо произношу я. - Только на хороший аппарат.
    Тем временем  мне удаётся подстроить наш навигатор и я записываю координаты этого места. Мы ведь сюда обязательно вернёмся. Нет, не за сокровищами. Точнее, не за теми, что в земле могут быть припрятаны.
    - Дядя Серёжа! - говорит вдруг кто-то громко.
    Я не могу пока видеть человека, продирающегося в нашем направлении сквозь плотные кусты. Кто-то движется к нам с противоположной стороны глубокого оврага и очень скоро появится рядом. Смутные и противоречивые мысли копошатся в моей разгорячённой голове, впрочем, позволяя рассудку сохранять требуемое в нынешних обстоятельствах самообладание.
    Из кустов появляется Егор. Он выглядит очень бодрым и жизнерадостным. За ним следует ешё кто-то, кажется, невысокая девушка, но сейчас мне на это глубоко наплевать.
   Я цепенею. Егор... Он слегка виновато глядит на меня и я замечаю в его руках большую сумку, по виду довольно тяжёлую. И ещё — у него нет ни трости, ни костыля. Ах да... Железная трость ведь мешает при пользовании металлоискателем... Я же сам об этом говорил... Так. Спокойно. Да ведь он даже не хромает! Или я не заметил? Да точно, не хромает!
   - Нашли всё-таки,  - то ли спрашивает, то констатирует парень. - Мы вот с Таней тоже...  Тут столько всего случилось... Я столько всего расскажу! И про то, почему так быстро уехали, и про то, где мы жить будем...
   - Ег-о-о-ор! - громко , на всю округу ору я и бегу в его сторону. Только сейчас почему-то у меня заплетаются ноги и бегут по щекам крупные, и наверное, очень солёные слёзы...


                март — ноябрь 2012г.