Глава 26

              Глава 26

                Деревня Лучистое стала для Алины родной. Она неожиданно подружилась с рыжим Пашкой. Бабушка не противилась общению детей. Мальчишка отличался открытым и бесхитростным характером, Полина Егоровна всегда ценила в людях такую редкую черту как добродушие. Пашка старался опекать городскую девочку. Он научил её плавать, ловить петлёй щук и добывать берёзовый сок. Полина Егоровна стригла непослушные Пашкины вихры, стирала и латала одежонку. Помощи ждать мальчишке было неоткуда. Его непутёвая мать часто бывала пьяной, отца он и в глаза не видел.

         Рисунки Павла год от года становились всё невесомей, глаза художника замечали, а руки с лёгкостью передавали множество деталей. Алина разглядывала его летние пейзажи и чувствовала аромат травы. Ещё чуть-чуть и бабочка вспорхнет с девичьей ладони, оставив след от цветочной пыльцы и медовый запах лугов. Она понимала какой огромный дар достался этому мальчику. Дети взрослели, и девочка стала замечать, что Павлик всё чаще рисует её портрет. Это огорчало. Терять друга ей совсем не хотелось.

        Жизнь в Лучистом казалась Алине простой и понятной. Стремительно мелькали беззаботные деньки летних каникул. И когда кругозор девочки перешагнул пределы бабушкиной усадьбы, то обнаружилось, что в деревне всё не так безоблачно, как может показаться. Однажды, с утра пораньше, в дом ввалился сосед. Степан Ковалёв рухнул перед Полиной Егоровной на колени и слёзно взмолился:

         – Выручай, Егоровна. Дай выпить. А то сдохну.

         – Да, что ты, Степан. Нашёл, у кого просить. Отродясь не водилось.

         – Я же видел, "Тройной" на окне стоит.

         – Ты что одеколон пить будешь!?

         – Слушай, никогда к тебе не приходил. Ну, будь человеком! Жалко, что ли!?

         Полина Егоровна, пряча глаза от внучки, отдала флакончик соседу.

         – Спасибо, Егоровна! Век не забуду.

         – Так ведь и мне не забыть, Степан.

         Мужчина опрометью выскочил во двор, на ходу открутив трясущимися руками крышечку, зажмурил глаза и с жадностью выпил источавшую сногсшибательное амбре жидкость. Бабушка горестно покачала головой. Жалела она не дешёвый одеколон, тяжело было наблюдать, как молодой человек превращается в полное ничтожество. Полина Егоровна знала, что Стёпка хотел жениться на дочери, но разве о таком зяте она мечтала для своей Нади. Ковалёв уволился из Вооруженных Сил, вернулся в родное село. Узнал, что соседка Надя уехала и глаз не кажет в деревню. Сильно огорчился. Ждал год, а потом женился. Из бравого прапорщика быстро превратился в обыкновенного забулдыгу. Работал механиком в колхозных мастерских, потом его перевели в сторожа. Главной заботой стало добывание изо дня в день горячительного. С любым содержанием градусов и вообще любым содержанием.
 
           В Лучистом председатель колхоза был человек ответственный, и всеми силами боролся с пьющими колхозниками. Продавец Кузьма Терентьевич был однополчанином Ионовича, уважал своего командира и никогда не нарушали установленные правила торговли. Леонид Ионович не раз пытался наставить на путь истинный Степана Ковалёва, но клятвенные обещания механик сдержать не мог и приходилось снова переводить его в сторожа.
         
          Алина подошла к окну и смотрела вслед Ковалёву:

          – Ужасный человек.

          – Несчастный человек.

         Бабушка продолжала готовить стол к завтраку:

          – Садись, солнышко. Будем кушать.
 
          Алина отошла от окна и села за стол.

          Округа утопала в белой кипени черёмух. Но радостное буйство природы не вызывало ответной радости в душе Алины, вечером Пашка не встретил её на автобусной остановке. Она не могла понять почему, может что-то случилось, а спросить об этом у бабушки стеснялась.

          Алина даже не догадывалась о том, что Павлик был на автобусной остановке. Он ждал её уже несколько дней, но прятался за магазином и всё видел. Алина вышла из автобуса, покрутила головой по сторонам, и медленно пошла по улице. А он так и остался стоять за углом, словно прирос к месту, смотрел вслед любимой девушке, глотая душившие его слёзы обиды и отчаяния. Павлик всю зиму работал – колол дрова одиноким старухам за небольшую плату. Копил деньги на новые джинсы, но весной мать обнаружила его тайник и украла все сбережения. Появиться в изодранном спортивный костюме с надписью "абибас" производство мэйд ин чайна, Пашка не мог. Когда Алина скрылась за поворотом, юноша швырнул под ноги букет первоцвета и опрометью бросился домой. С затуманенными от слёз глазами, выхватил из рук осоловевшей матери стакан мутноватой жидкости. Залпом осушил его и уже через несколько минут корчился от нестерпимой боли. Отрава синего цвета была приправлена техническим спиртом и совершенно не предназначалась для внутреннего употребления. Кто-то из собутыльников принёс зелье. Мать даже не заметила, что сын умирает и торопливо выпила остатки отравы. Ей тут же стало плохо, женщина выползла на крыльцо, но позвать на помощь уже не смогла.

        Степан Ковалёв шатался по деревне в поисках выпивки, зашёл к Пашке и обнаружил два трупа. Ковалёв выскочил за ограду, размахивая руками, словно пытался выплыть из бурного потока, мычал несвязное. Первыми на него обратили внимание мальчишки. Они стали дразнить пьяного мужика:

           – Бее…

           – Смотрите с утра нажрался, мычит как баран.
 
           И всё же ребята быстро поняли, что-то случилось и заглянули во двор. В ту же минуту пулей вылетели обратно и заблажили на всю округу:

          – Блин, там Пашка-Суриков мёртвый лежит.

          – И мамка его загнулась.

          Новость о страшном происшествии мигом облетела всю деревню, вскоре у дома Павлика собралась толпа, сбегали за председателем. Односельчане охали и ахали. Особенно жалели Пашку, не понимая, как такое могло случиться. Пьяным его сроду не видели. Пришёл Леонид Ионович, убедился, что прибежавшие к нему мальчишки не брешут, вернулся в контору и позвонил участковому милиционеру домой. Посылать к Толику кого-то из ребят было бессмысленно. Участковый давно отгородился от мира двухметровым забором и посадил на цепь у калитки московского сторожевого пса, чтобы народ лишний раз его не беспокоил. Толик был плохим участковым, из тех, чья моя хата всегда с краю – разбирайтесь сами. Даже мальчишки обращались к участковому не иначе, как Толик или Толян. Леонид Ионович давно просил районное руководство сменить участкового, но формального повода для увольнения Толик не давал. Милиционер приехал на стареньком мотоцикле «Урал». Одет он был в мятый китель и форменные ботинки, густо измазанные навозом. Толик был недоволен тем, что его выдернули из тёплой постели, впрочем, он был недоволен всегда, в любое время дня и ночи. Бабы шутили: «от его физиономии молоко у коров киснет». «И как этот Толик женился?». «До он, просто, уснул случайно в чужой постели!». Любые телодвижения заранее портили участковому настроение. Теперь дел невпроворот будет – надо составлять протокол, ждать скорую из районного центра и самому ехать в район с отчётом о происшествии. Больше всего его огорчало предчувствие того, что уволят его на этот раз. Проспал он точку продажи контрафактного спирта. Знал, догадывался, чем этот чёрт лупоглазый Гошка промышляет, но по привычке тянул. Как тянул? Гошка ему осенью целого барана просто так отдал и парочку гусей сверху. Вроде как презент. Толя и делал вид, что ничего не видит. Председатель ему сигналил и не один раз, а он всё отнекивался.
               
          После обеда к Трофимовым пришла одноклассница Павлика, Анюта Кириллова, она рассказала о том, какое несчастье произошло с их другом. Услышав страшное известие, Алина весь день сидела как замороженная. Заплакала только к вечеру горько и безутешно. Полина Егоровна время от времени заходила в горницу и приносила внучке еду, но девушка к ней даже не прикоснулась. Алина плакала и засыпала. Просыпалась и снова плакала. На похороны она не пошла. Смотреть на то, как опускают в могилу гроб с телом Павлика, было выше её сил. Только и думала о том, что произошло что-то страшное и непоправимое – несправедливостью высшего порядка. Этот страшный мир ополчился против неё. Когда умерла старенькая бабушка Мария Прокопьевна, Алина плакала, но та смерть не так сильно потрясла её. Бабушка прожила долгую и достойную жизнь. Мария Прокопьевна ушла легло во сне, так же спокойно, как и жила. А Павлик! Как же так! Её единственный друг Пашка-Суриков юный и талантливый мальчик. У него было всё впереди. Алина металась и не находила себе места. Когда бабушка вернулась с кладбища, она села на кровати:

          – Предатель, предатель, как он мог! Пьяница проклятый!

          – Алечка, да сроду он не пил. Это несчастный случай!

          – Всё равно предатель!

          Алина придумала как отомстить Пашке за свою боль. Порывисто встала с кровати и принялась рыться в комоде, там лежали рисунки Павлика. Она собрала их, смяла и засунула в остывающую печку.

          – Вот! Так тебе и надо!

          Алина открыла задвижку дымохода, и собиралась поджечь рисунки, но бабушка отняла у неё коробок со спичками:

          – Ты чего удумала. Это же память. Оставь.

         Полина Егоровна вынула альбомы и мятые листы из печного зева, отряхнула от золы и спрятала. Зная, что внучка будет жалеть о содеянном.

           – Бабушка, как же так?! – Алина снова зарыдала и легла обратно в постель.

           Алина долго не выходила из дома. Видеть никого не хотелось. Лето, сулившее много радости, обернулось нескончаемой болью. Иногда они ходили с бабушкой в лес за ягодами и грибами. Вечерами читала книги, которые ей приносила Аня Кириллова, общее горе сблизило девочек. В самом конце каникул Анюта уговорила Алину прогуляться до Пятачка. Так называли облюбованное местной молодежью местечко, где по вечерам собирались парни и девушки. Это было небольшое пространство между клубом и школьным садом, там были установлены полукругом деревянные лавки. Ребята младшего возраста неизменно крутились среди старших, но их никто не прогонял. Мелкие становились полновластными хозяевами Пятачка по воскресеньям, когда в клубе устраивали дискотеки – танцы под магнитофон.

                На самом краю деревни росли три тополя. Тополя настоящее проклятье для больших городов. Вездесущий пух ворует и без того скудные запасы чистого воздуха. Врывается в открытые форточки квартир, в двери магазинов, в салоны общественного транспорта. Забивает белой ватой все укромные уголки и город задыхается. А в Лучистом три серебристых красавца были почти экзотикой – по какой-то неведомой причине тополя в округе больше не росли. Прошёл дождь. Солнце играло в намокших ветвях и отражалось мириадами маленьких радуг. Вокруг крон образовался светящийся ореол. Гордые красавцы стояли ровными свечками. И были видны с любого конца деревни. Через дорогу от школы притулился домик с заколоченными окнами, своим видом он портил идиллическую картинку. Деревенские жители любят сочинять разные истории, не обошли они своим вниманием и это утлое жилище. По легенде в заброшенном доме жила вдова, несчастная женщина потеряла единственного сына в войну. Какую войну не уточнялось, и чья вдова тоже. Мало ли в деревне таких вдов. Говорят, не пережив свалившегося на неё горя, женщина тихо сошла с ума. Но дети же бессмертны, и любое горе могут превратить в смешную историю. Смерть для них – это баба-яга с клюкой. Лучше других сказку о бедной вдове, потерявшей рассудок рассказывал Пашка. Он умел раскрасить словами и жестами свой рассказ так, что всякий раз его слушали с интересом. Конечно, мальчик парадировал знаменитого артиста. Не было ни одного советского школьника, кто бы десять раз не посмотрел фильм «Приключения неуловимых мстителей». Ни о каких Голливудских триллерах советские дети слыхом не слыхивали, поэтому фантазии подростков не отличались большой кровожадностью. Павлик в самый неожиданный момент, хватал за руку кого-то из ребят, и скосив глаза, произносил знаменитую фразу: «А вдоль дороги мертвые с косами стоят. И тишина!». Павлику всегда удавался эффект неожиданности и всем было весело. Один из парней решил повторить любимую шутку, но как ни старался рассказчик, вызвать весёлый смех не получилось. Все сразу вспомнили Пашку-Сурикова. Постояв пять минут под тополями, Алина поняла, что делать ей здесь нечего. Она повернулась к Ане и сказала:

             – Аня, я домой пойду.

             – Ну ладно, пока, до завтра.

             – До завтра.

              Всю дорогу она думала о своём друге, о том, что завтра для Павлика не наступит никогда. Слёзы градом сыпали из глаз. Господь наградил этого мальчика талантом истинного художника. Алина поняла это с первой встречи на деревенской улице, когда сопливый мальчишка с облупившимся от загара носом, строил свой необыкновенный замок из песка. В то лето он получил своё прозвище – Суриков. Хорошо, что бабушка сохранила его рисунки. Алина плакала горько и безутешно. Успех любого художника длится одно мгновение, и в это мгновение её друг Павлик был на равных с самыми титулованными и великими мастерами. Без строительства песочных замков творческий процесс умирает.