Моё деревенское счастье. Ветка

1 июня 1961 года запомнилось тринадцатилетнему мальчишке на всю жизнь. Традиционно приехав на летний отдых в деревню к бабушке с дедом, он получил немыслимую привилегию для городского дачника – за ним на все три месяца каникул закрепили колхозную лошадь!
Вчера вечером он долго не мог заснуть, вспоминая вечернее собрание колхозной бригады мужиков. Из женщин на собрании была только Дуся-бригадирка и несколько звеньевых полеводов, доярок и свинарок, а через них «сарафанным радио» уже к утру  планы на всё лето безо всяких бюрократических бумажек становились известными и всем колхозницам.
Однако на собрании юнец присутствовал как полноправный член бригады. Прошлый сезон он отработал чабаном и очень успешно – с большим количеством приплода. Саша гордился этим, не понимая, что на самом деле это не его заслуга. Просто его руками отару пас родной дед Василий – опытный колхозный пастух, который каждое утро по пути на скотный двор инструктировал юного чабана, каким маршрутом гнать отару, где положить на полдневище и каким путём пригнать в кошару.
Нынешнее лето Саша считал предопределённым и сидя в группе вездесущих колхозных подростков, за каждым из которых была уже закреплена лошадь, спокойно наблюдал за бурлением деревенского схода. Зрелище было весьма занятным.
Набившиеся в класс деревенской малокомплектной школы мужики одобрительно гудели, если решение Дуси-бригадирши казалось им справедливым.
Когда кто-то чувствовал себя ущемлённым, то во всю силу лёгких он доказывал свою правоту, пока не находили что-то среднее, устраивающее все стороны.
Таким образом, намечалась стратегия работ бригады на предстоящее лето, с учётом школьных каникул до конца августа.

Вдруг от дядьки Коли-Чухваря поступило предложение:
«А не дать ли нам Сашке-Боровичу* кобылу Пальму?»
Это была старая рыжая кобыла с соломенно-жёлтыми гривой и хвостом, которая была предопределена на нынешний сезон его сыну Сергею, работавшему на свинарнике.
Тётка Дуся парировала вопросом:
«А кого на отару поставить?»
«Мой Серёжка справится!» – продолжил Чухварь.
Серёжка-Юшенок** был одним из многих детей дядьки Коли, которых звали «чухварятами» . Он рос спокойным, рослым и рассудительным мальчишкой года на два младше Саши, но по серьёзности взрослее.
Здесь подал голос дед Василий, сидевший на подоконнике раскрытого окна около учительского стола, чтобы видеть со стороны всю картину схода. На сквознячке, спасался от жары:
«Я не возражаю, чтобы Саше дали лошадь, но не Пальму.
Во-первых, она через пару недель жеребится, а ему с кобылой и жеребёнком управляться ещё рановато.
Во-вторых, она вся в кровоточащих бородавках и никто не знает от чего они. А если вдруг эти струпья перекинутся на пацана? Мне внук нужен здоровым!
Если и дать ему лошадь, то Ветку! Она кобыла, хоть и с норовом, умная, старая и добрая. И колхозу польза, и мальцу в радость!»
Бригадирша возразила:
«Ветка закреплена за тёткой Дуней Балабинской, обслуживать животноводов »
У деда ответ был готов всегда:
«Дуня Кособрюхая пусть отдохнёт. Её последний сын Лёшка нынче в армию идёт, а ей можно полегче работу подобрать. У полеводов, или в кошаре с овцами управляться. Отарой пусть Серёжка занимается. А надобности скотниц выполнит Саша...»
Тётя Дуня не возражала и зал гулом одобрил предложенную кадровую рокировку. Где, чем и как заниматься, все и так знали. Таким образом вся деревня теперь знала утверждённый закон на лето. Каждая лошадь, и каждый работающий мальчишка находились под негласным контролем у всех колхозников, которые при случае вовремя вправляли мозги мальцам, если их ненароком «несло» не туда. Вечером счастливый новоиспечённый возница получил у конюха заветную уздечку.

Спозаранку в предвкушении нового дня, мальчишка мгновенно вскочил с постели. Дед тоже уже был на ногах. Он недовольно ворча рассматривал уздечку и латал слабые места. Между делом объяснял устройство сбруи и назначение всех деталей. Хоть Саша в общих чертах и был знаком с этим, но слушал молча и с интересом. Дед к поводу уздечки привязал пеньковую верёвку метра три. На случай если лошадь убежит, за верёвку будет легче её поймать. А как ездить, ребята научат…

В окно стукнули два приятеля, Ванька-Джига на четыре года постарше Саши и Серёжка-Запарижец тремя годами младше. Решили на всякий случай забрать лошадей из ночного пораньше. Дед дал фуфайку, чтобы с непривычки не натереть ягодицы и можжевеловый посох. Сашка удивился:
«Посох-то зачем?»
Дед ухмыльнулся:
«Как крестить будут, пригодится! Потом оставишь его на пастбище, а при случае заберёшь».
Что такое «крестить», дед не стал вдаваться в подробности – оставил интригу…
Новоиспечённый всадник радостно выскочил на улицу. Как оказалось, его уже ждали все мальчишки, загадочно улыбаясь. Все тронулись за лошадьми в полутора километровый путь.
Вдруг кто-то очень чувствительно стеганул Сашу уздечкой по мягкому месту. Он возмущённо обернулся… и понял, что началось «крещение»!
Все пацаны, взяв наизготовку уздечки, норовили стегнуть новичка поводом. Здесь Саша с благодарностью вспомнил деда. Где, увёртываясь, а где, выставляя под удар посох, он старался избежать экзекуции. Потом недовольно крикнул:
«Довольно, уже!»
«Нет! –  говорят – пока не накинешь уздечку на морду своей лошади будешь получать напутствие!» Видимо полагалось своим организмом чувствовать, каково быть лошадью получая кнут…
Юный, пока ещё не кавалерист понял и стремглав побежал на конское пастбище, петляя меж кустов. Вся орава с гиканьем устремилась за ним. Время от времени кому-то удавалось догнать новичка и добавить «допинга». Удары были хоть и чувствительны, но щадящие. Жестокости не было ни у кого. Тем более все они сами в своё время прошли подобное традиционное крещение...
Когда вся ватага высыпала на поляну, где паслись лошади, увидели лыбящегося конюха, который их ждал, сидя верхом. Издалека понаблюдав немного за ритуалом, он поманил новичка и показал на однотонную тёмно-рыжую кобылу, стоящую рядом с ним. Это и была Ветка. Саша подбежал к ней и поспешно пытался накинуть уздечку, но Ветка не очень была рада такому «подарку», и крутила головой. Когда наездник всё-таки изловчился, то почувствовал последний удар по ягодицам, и грянул общий радостный вопль ребятни. В их полку прибыло!
Джига подошёл, проверил правильность действий с уздечкой, затем вскочил на Ветку и легко проехался на ней, умело лавируя между кустами. Потом пояснил:
«Всё очень просто! Нужно ехать, чмокни и скажи «НО!» –  пойдёт шагом.
«Если надо побыстрее, стегани легонько путами в пах»  –   побежит рысью.
«А если сильно стегнёшь узлом – перейдёт в галоп!»
«Захочешь повернуть направо, тяни за правую часть повода».
«Налево – за левую! Ясно?»
Чего же тут неясного? Всё просто! Теоретически…
Джига подсадил новичка, предварительно постелив фуфайку. Тот взялся за повод.
Вся пацанва, сидя поодаль верхом большим полукругом и улыбаясь, явно ожидала спектакля.
Ранний опыт верховой езды наездника был всего два раза, когда бабушка брала старого мерина по кличке Бурелом для работы на своём огороде. Что уж там мог «набуреломить» этот мерин, неизвестно! Но когда бабушка, посадив внука верхом, вела мерина от конюшни до огорода, где нужно было окучивать картошку, старый конь и Саша вместе с ним чуть было не уснули. После работы, когда таким же образом «прогарцевали» с бабушкой двести метров обратно до конюшни, как-то интерес юного всадника к подобной джигитовке ослаб.
Первый раз оседлав лошадь самостоятельно, Саша, слегка волнуясь, понукнул её. Она не спеша тронулась, но как ему показалось, стала забирать влево. Чтобы чуть-чуть «подрулить», всадник легонько потянул за правый повод. Ветка не отреагировала никак. С «рулём» что-то случилось. Тогда стал тянуть сильнее и сильнее. Кобыла, почувствовав неопытного седока, изогнула свою шею и мордой достала почти до самой ноги ездока. Однако шла, не меняя направления, куда надо ей.
Тогда у Саши возникла мысль, что наверно нужно прибавить скорость, как на велосипеде. И руль будет работать лучше. Он  стегнул путами в пах, как оказалось сильно, и узлом…
Ветка всхрапнула, выпрямив шею вздыбилась, и легко уздечкой сдёрнула всадника с себя, взметнув вверх. Тот, что было силы, вцепился в повод и, зажав между ног мёртвой хваткой фуфайку, на мгновение завис в воздухе. Его болтануло. И Ветка почти плавно опустила мальчишку на луг.
От такого циркового номера у всех перехватило дыхание. Когда испуг прошёл, грохнул всеобщий смех. Джига, тоже перепугался и поспешно подскочил в Саше, который даже не успел понять, что произошло. Спросил:
«Ушибся?»
«Нет!»
«Может, на поводе поведёшь?»
Как он мог предложить такой позор?! Конечно же, всадник вновь полез верхом.
Джига, всё-таки поехал рядом и лесистую часть пути провёл Ветку под уздцы. А на опушке отпустил в свободный полёт. Ребятишки поняли, что спектакля больше не будет - кобыла была спокойная и объезженная, пришпорили своих лошадей и уехали в деревню.
Ветка некоторое время вела себя спокойно, потом как бы вспомнив, что везёт на себе какое-то «невесть что», решила продолжить шуточки.
Подойдя к маленькой мочажинке с ручейком на дне, она замедлила ход, потом неожиданно прыгнула. Седок, естественно соскользнул с неё и оказался в грязи.
Благодаря верёвке на узде, кобылу удалось поймать сразу. Забраться с земли не удалось, тогда Саша подвёл её к изгороди и только приготовился перелезть раскорячившись одной ногой на плетне, а второй на лошадь. Ветка сделала маленький шаг в строну и всадник опять оказался на земле...
По-ходу Ветка ещё пару раз сбросила новичка. Учебная программа выполнена почти полностью. Из зрителей остался только Запарижец. Он носился на своей лошади вокруг товарища и добродушно, взахлёб хохотал.
Добравшись трусцой до околицы, напротив своего дома Саша спешился и почувствовал, что ноги не слушаются его, как будто кобыла всё ещё находилась между его ног.
Он решил спутать Ветку и пустить её ещё попастись, а сам хоть немного полежать, чтобы разобраться со своими ногами.
Времени для этой передышки было ещё достаточно – скотину пока не выгоняли.
Измучившись в пути, он сделал непростительную ошибку. Сначала снял уздечку, а потом наклонился спутать её передние ноги. Кобыла решила иначе. Она, воспользовавшись свободой, просто переступила путы и сбежала. Неумелый конюх рванулся ловить.
Ветка скрылась в зарослях ольхи, и вдруг всё стихло.
Поразившись резко возникшей тишиной, Саша направился на поиски и, как только углубился в высокорослый олешник, сразу увидел неподвижно стоящую Ветку с рваной раной на груди около правой ноги, из которой хлестала кровь. Мальчишка бросился к ней и хотел зажать рану рукой, но горячая кровь брызнула сквозь пальцы, обдав его с головы до ног. Тогда он скинув рубашку и майку, стал затыкать ими рану.
Тут подоспел Запарижец. Он заметил, что Ветка сбежала от размазни, и пришёл на подмогу. Увидев всего окровавленного товарища, закричал:
«Как же это она тебя!?»
Он в ответ:
«Это она сама напоролась на сук! Пока держу, зови моего деда! Он ещё дома и знает что делать…»

Дед Василий прибежал быстро. Принёс с собой бойцовский нож, которым забивал скотину, моток дратвы с огромной портновской иглой и склянку с дёгтем. Ветка стояла неподвижно. Кровь уже струилась слабо. Саша испугался, что кровь кончается.
Дед, оценив взглядом лужицу крови, отмахнулся, что это ерунда. Потом, водрузив на нос очки и расшаперив шкуру, внимательно осмотрел внутренности раны. Потом облегчённо вздохнул и успокоил, что мышцы хоть повреждены, но целы. А шкуру заштопает так, что через неделю кобыла и думать забудет про эту царапину.
Деловито отмотав дратву, вдел в огромную иголку и стал уверенными движениями зашивать края раны. Умная Ветка сохраняла полную неподвижность, только время от времени по телу вокруг раны пробегала нервная дрожь.
Когда прибежала  Дуся-бригадирка, дед уже завязал последний узел и мазал рану дёгтем. Она поинтересовалась, что случилось? Дед с матом показал на острые комельки, и в сердцах пояснил, что нерадивые мужики зимой заготавливали колья на высоту зимних сугробов, а как снег стаял, теперь пеньки стоят опасными высокими пиками.
На краю деревни собирался скот. Пора на выгон!
Дед поручил своему внуку отнести «хирургические» причиндалы домой, а сам отправился к стаду на первую упряжку.

Ветка получила недельный больничный от хомута, потому что рана пришлась как раз под ним. И нужно было чтобы она зарубцевалась. Новоявленный всадник на два дня тоже слёг с температурой. Так отреагировал организм на неумелое использование своего скелета при верховой езде. Ноги плохо слушались. Затем вознице выпало на несколько дней стать конным нарочным, и он верхом выполнял разные поручения бригадирши, постепенно приобретая навык езды. Через месяц он уже лихо скакал верхом, ловко балансируя расставленными локтями только немногим хуже Запарижца, но достичь его мастерства так и не смог.
Через неделю внук получил отменный подарок. Новую сыромятную уздечку, сверкающую золотистыми латунными заклёпками, где на самом видном месте дратвой было вышито «Ветка». Дед владел шорным мастерством.

Ветку с того случая, как будто подменили. Она стала беспрекословно слушаться своего юного хозяина, даже если гнуздала*** уздечки не вставлялись в пасть. И даже бывали случаи, когда она так перераспределялась в галопе, что буквально подхватывала своего наездника, когда казалось, падение его неминуемо. А со временем научился скакать совсем без уздечки, управляя только взмахами рук, держась за холку.
Видимо кровное крещение убедило кобылу, что новый её хозяин не такой уж плохой парень и началась у них душевная дружба, продлившаяся три плодотворных лета.

...Когда в 1963 году я прощался с Веткой перед моим сезонным возвращением домой в Боровичи, был поражён её поведением.
Она почему-то отказалась от угощения.
Просто ткалась своей бархатистой мордой в ладошку, и растеряла кусочки сахара по земле. Потом шутя «бодалась» и подныривала под мою ладошку, как кошка. Она явно играла, а мне почему-то стало очень грустно. Долго трепала губами мою растрёпанную, давно не стриженную шевелюру. Из глаз её текли крупные слёзы. Опустила голову, как бы застеснявшись, энергично замотала головой, играя гривой и громко фыркнула несколько раз, развернулась и не спеша ушла в конюшню...

В ноябре дедушка написал в письме, что моя Ветка пала. А в декабре пришла телеграмма, что не стало и самого дедушки Кочевника Василия Петровича. После нового года добивая советское сельское хозяйство всех колхозных лошадей отправили на районную бойню под нож.

*-(так меня заглазно звали в деревне, когда нужно было персонифицировать, потому что имена Саша, Серёжа, Лёша, Коля, Ваня и Юра были очень частые. По фамилиям поминать было не принято, потому что было много однофамильцев, поэтому добавлялись прозвища)

**-(В последствии Сергей Николаевич Юшенков был избран депутатом Верховного Совета РСФСР и несколько раз в Государственную Думу РФ. Стал известным политиком и парламентарием)

***-(Металлические детали уздечки, которые вставляются в пасть, чтобы более строго управлять конём)