Случай в транспорте

Романчик с прологом, кульминацией и эпилогом.


В общественном транспорте у нас ездят, как всем известно, исключительно приличные, то есть деликатные, воспитанные люди. Николай Борисыч думал об этом, глядя в окно автобуса. Взвинченный длительным топтанием на остановке, разгорячённый толчеёй при посадке, он успокаивался и, вспоминая, откручивал время вспять.
 
…Шёл час пик. Николаю Борисовичу удалось всё-таки оказаться не особенно помятым, войти в салон автобуса и даже плюхнуться на сиденье. К слову сказать, Николая Борисыча по отчеству звали только ученики, а за пределами школы он для всех знакомых был просто Коля, несмотря на строгий «прикид»: на шее всегда красовался модный галстук, а в руке покачивался солидный портфель. Ну, если наш герой оказывался одет уж слишком прилично, то могли его назвать и «Борисычем», а так нет, просто Колей. Мы же называем его по имени-отчеству в силу некоторого уважения к профессии, поскольку он, прежде чем сесть в автобус, как-никак вышел из учебного заведения, и, раскланиваясь с пробегающими мимо своими учениками, прошёл в сторону остановки ровно 125 шагов. Николай Борисыч – человек очень пунктуальный и аккуратный. Он ежедневно дважды сосчитывал шаги, проделанные в сторону работы и обратно.

Солнце играло с пассажирами, заставляло их щуриться, отворачиваться, прикрывать глаза руками. Николай Бо… Коленька просто закрыл глаза и наслаждался теплом и ярким светом. Он не видел происходящего. А рядом с ним остановилась дамочка приятной и респектабельной наружности. Одной рукой она держалась за поручень, другая занята увесистой сумкой. Едва автобус подруливал к очередной остановке, дамочка наклонялась, быстрым движением выхватывала из сумки платок и утирала нос. Этого движения едва хватало, чтобы не оконфузиться от остановки до остановки – насморк был уж очень силён.

Вдруг автобус дёрнулся вперёд раньше, чем обычно. Чтобы не упасть, дамочка вскинула руку и резко схватилась за поручень. Обильно смоченный платок шмякнулся на брюки наслаждавшегося солнечным теплом Коленьки. Да не просто на брюки, а на то место, которое в старину называли гульфиком. Из носа дамочки неудержимо текло, и нужно было срочно что-то предпринимать. Но как поднять мокрый платок с брюк, чтобы не быть превратно понятой?.. Второй платок ждал своей очереди в сумке, но чтобы добраться до него, надо было остановить автобус. Осознав ужас происшедшего, женщина испепеляла упавший платок таким взглядом, что влага с него постепенно начала испаряться.

Здесь необходимо заметить – дамочка была непроста. Она могла бы и не ездить на городском транспорте, потому что по должности ей полагалась машина. Однако стремление судить о жизни на личном опыте снова и снова отправляло её в общественный транспорт.

Как быть? Протянуть руку и взять упавшую и такую необходимую вещь? Но как не коснуться того места, под платком? Коснувшись, тысячу раз извиниться, да. Но что подумают о ней? О ней? Ведь она… Знали бы они, кто она. И вот, оказалась в такой дурацкой ситуации... Кошмар.

Автобус тем временем подъезжал к конечной остановке. Людей в салоне стало меньше. Дамочка теперь могла бы отойти от Коленьки и занять свободное сиденье, но платок, устроившийся на коленькиной ширинке, её не отпускал. Женщина возвышалась посреди салона, и пассажиры автобуса уже обратили внимание, что она не хочет сесть, чтобы освободить руки. Зачем-то ей нужно стоять именно около этого мужчины и то и дело смотреть вниз. Что там такое приметное, может быть, им тоже важно это увидеть? Стали присматриваться, и увидели, что у мужчины между ног на тёмных брюках лежит какая-то светлая тряпочка. Интересно! Почему к этому кусочку ткани такой интерес у дамочки столь респектабельного вида?

***
Коленька открыл глаза от тревожного ощущения – как будто ни с того, ни с сего он стал центром всеобщего внимания. Ослеплённый солнечным светом, наш герой поначалу ничего не понял. И вдруг увидел ТАМ что-то белое. «Наверно, забыл застегнуться, и торчит край рубашки. Позор!» Он быстрым движением затолкал почему-то влажную ткань куда-то внутрь брюк. Сырость сразу создала дискомфорт. Отворачиваясь к окну, Коленька успел заметить, как в открывшиеся двери автобуса вылетела ярко одетая дамочка. Странно…

Женщина, не успев толком ни успокоиться, ни осмотреться, достала из сумки очередной платок. Привела себя в порядок и вдруг, посмотрев в сторону укатившего прочь автобуса представила, как молодой человек, нечаянно лишивший её столь полезного предмета, приходит домой. Раздевается. На глазах изумлённой жены из брюк выпадает дамский платочек, пропитанный затвердевшей жидкостью непонятного происхождения…
***
…На следующий день выйдя на больничный, дамочка заинтересованно листала свежие газеты, просматривала новостные колонки в интернете, а также служебные сводки криминальной хроники. Мужчина с черепно-мозговыми травмами не поступал ни в больницы, ни в морги.

- Обошлось… - с облегчением решила она.

***
Если насморк лечить – он проходит через неделю. Если не лечить – проходит на седьмой день. На седьмой день жизнь дамочки вошла в прежнюю колею. Она ездила тем же маршрутом. Иногда, войдя в автобус, бросала рассеянный взгляд вдоль салона, искала незнакомца. Теперь ей хотелось бы в мыслях назвать его по имени, и хотя бы издалека взглянуть на его жену. Почему-то ей всё время представлялись брюки, на которых лежал её платок. Впервые за долгое время она сама испытывала чувство вины, а не вызывала его у других.

Николай Борисыч теперь в транспорте никогда не занимал свободные места, даже если салон автобуса оказывался пуст. Он старался стать спиной к людям, ни на кого не смотреть. Злосчастная мокрая тряпка, неизвестно как оказавшаяся у него на брюках, а затем перекочевавшая в ширинку, всё-таки оказалась в руках жены. Та промолчала. Однако произошедшие перемены в отношениях стали для Коленьки катастрофой. Тепло стало холодом, доверие – равнодушием и брезгливостью. Слова, адресованные жене, почему-то проглатывались, не будучи произнесенными. Жена теперь как будто всё время куда-то торопилась и уходила, не допуская разговоров и объяснений. Коленька почти всегда видел только её спину, очертания которой не позволяли ни приблизиться, ни прикоснуться.

- Найти бы ту тётку, да в глаза ей посмотреть, - в сердцах думал Николай Борисыч, провожая взглядом проносившиеся за окном автобуса машины. – Теперь, наверно, избегать будет городского транспорта.
 
Сказать, что он был очень раздосадован, значит, ничего не сказать. Вместо привычных 125 шагов ему теперь приходилось вышагивать ещё 250, и не один, а два раза в день. Именно такое расстояние надо было пройти до следующей остановки, на которой теперь забирался в транспорт потрясённый произошедшим казусом Николай Борисыч.

Но не только досада заставляла Борисыча иногда всё-таки взглядывать на людей в автобусе. Педантичный мужчина, он не выкинул злосчастный кусок тряпки, ставшей причиной семейного раздора, а тщательно отстирал. Платочек оказался сшитым из тонкой ткани. Изящный вензель заставлял думать об имени владелицы, а невыветривающийся аромат давал волю фантазии… Бывает, что люди никак не могут пробить энергетический щит, которым другой человек отгораживается от нежелательных знакомств. А тут в какие-то мгновения – не только щит пробит, захвачены в плен мысли, эмоции, даже, смел себе признаться Борисыч, чувства… У досады Борисыча был некоторый оттенок стыда, в чём он, скрепя сердце, признавался сам себе. Внимание к другому человеку было вызвано не взглядом, не голосом, не запахом даже, а мгновенным обращением туда, к средней части туловища, к месту сосредоточения инстинктов. И это само по себе для Борисыча, который считал себя человеком духовным, хотя и было неприятным, но дурманило сознание, заставляло чаще биться сердце и дышать так, словно позади оставалась стометровка.

Вдруг та дамочка снова окажется вместе с ним в автобусе? Борисыч ловил себя на отсутствии всякого желания дерзить или говорить горькие слова о том, чего стоила ему её небрежность. Теперь он даже был рад отдалению жены. Чем дальше отдалялась супруга, тем больше места оставалось для мыслей о незнакомке. Теперь хотелось бы вместе с нею посмеяться над происшедшим, посидеть где-нибудь, отойти душой. К чему вспоминать прошлые обиды, когда уже совсем не до них?..

От переменившегося Николая Борисыча исходили непривычные и потому подозрительные энергетические флюиды, которые с удивлением улавливали люди даже из его дальнего окружения. Они на всякий случай насторожились. Стали присматриваться, прислушиваться. Знакомые, с которыми он был на «ты», теперь демонстративно «выкали» и величали Борисыча исключительно по имени-отчеству.

А как иначе! Он, интеллигентный человек, почему-то перестал пользоваться носовыми платками! Нет, он не превратился в неряху – ни в коем случае! Напротив, стал ещё более чистоплотен, даже нарочито, подчёркнуто чистоплотен. Однако гигиену соблюдал с помощью бумажных салфеток, пакетик с которыми отныне всегда находился у него в кармане.

А, да, чуть не забыл. Борисыча всё чаще видели в тренировочных штанах. На них хоть коленки и торчали пузырями, зато на злосчастном месте молнии не было…