Креативщик. Глава 1

Глава 1. Труп

- У меня всего два вопроса: почему я и почему именно в этот Мухосранск?
Акулин смотрел на своего шефа, редактора питерской газеты «Невские вести» Матвея Ликанова, выжидающе и угрожающе. Перспектива уезжать из Питера по обмену опытом на целый год его не радовала ни на йоту. А тут ещё и в Казахстан, ещё и не в столицу – да зачем ему это вообще надо?
Ликанов, конечно, ответ знал. Более того, он сознательно молчал и курил свои идиотские сигары. Сигары ему подарили на пятидесятилетие какие-то благодарные герои газетных материалов. Сказали, что кубинские, и Ликанов – святая простота! – поверил. Судя по запаху дыма, кубинцы брали сырьё для табака у цыганки с рынка на Удельной, которая моталась между рядами и махала своим вонючим кадилом около носа озлобленных торговцев. Редакция «Невских вестей», как и торговцы, едва не падала в обморок от этой амбры, а Ликанов кайфовал. Кайфовал он и от злости Жени и особо это не скрывал. Впрочем, пауза затягивалась, и, сделав последнюю затяжку, Матвей Ильич выбросил остаток сигары в окно на радость местным бомжам. Сложив руки на груди, Ликанов хитро посмотрел на Акулина и улыбнулся.
- Вообще-то этот Мухосранск, как ты его называешь, твой родной город. Забыл?
- Родной… Да я из Актюбинска уехал 14 лет назад десятилетним пацаном. Я ничего и никого там не знаю. Да и вообще я не понимаю этого: зачем надо обмениваться опытом с какой-то провинциальной газетёнкой? Нет, я понимаю мы их можем научить нормально работать, а они-то нас чему? Местечковости своей?
- Тпру! – осадил раздражённого подчинённого редактор. – Что ты раскудахтался-то? Такое ощущение, что я тебя на войну посылаю, а не на малую Родину.
- Да лучше б на войну, - пробурчал уже тише Акулин. – Там хоть есть о чём писать.
- И здесь будет, - успокоил его Ликанов. – Поверь, там достаточно крупная газета, и ты в роли творческого редактора там зажжёшь по полной. Я в этом не сомневаюсь ни на секунду.
- Да почему я-то? – в отчаянии воскликнул Женя.
- Вот ты заладил: почему да почему! – рассердился Матвей Ильич. – Я же тебе объяснил уже: моя хорошая знакомая Наталья Бобровская – президент медиа-холдинга, между прочим, - позвонила и попросила помочь. У неё в холдинге есть газета «Эврика», которую она хочет сделать самой тиражной и популярной в городе. Для этого ей нужен креативщик, который своим нестандартным мышлением и большой работоспособностью поможет достичь эту цель. Ну, а таких креативщиков у меня в газете только двое: ты и Везунов.
- Ну, вот Артёма бы и отправили! Почему сразу Акулин крайний?
- Ты же знаешь, какая у Везунова ситуация в семье, - огорчённо сказал Ликанов, как будто и сам сначала подумывал о том, чтобы отправить не Акулина, а того, второго. – Это во-первых. А во-вторых, тебя я считаю гораздо более талантливым парнем. К своим двадцати четырём годам уже такой опытный и по-журналистски мудрый специалист. Как раз то, что надо моей знакомой. Да и мне – я же не хочу перед Натусей… то есть Натальей Глебовной позориться.
- Лесть? – ухмыльнулся Женя. – Это хорошо. Только кто вам тогда будет писать развороты про группировку Рожнова, как в предыдущем выпуске? Да и вообще – вы ослабляете собственную редакцию ради какой-то непонятной знакомой? Вам подобная благотворительность не свойственна.
Ликанов достал из коробки ещё одну сигару, понюхал её и, передумав, бросил обратно. Акулин облегчённо выдохнул. Второй ядовитой атаки он бы уже не выдержал.
- Скажем так, это не совсем простая знакомая, - улыбнулся Матвей Ильич. – У нас много чего было – и я ей обязан. И подвести её не могу. Поэтому и прошу тебя помочь: ты же мой самый лучший ученик, поэтому такое ответственное задание я могу доверить тебе и только тебе.
Насчёт лучшего ученика – это Ликанов не преувеличивал. Именно его, студента второго курса питерского журфака, редактор «Невских вестей» приметил во время одного из мастер-классов, которые он проводил по просьбе ректора. Образ мысли и безудержное свободолюбие Акулина напомнили Матвею Ильичу себя молодого, и он пригласил Женю попробовать себя в газете. Уже первые статьи молодого журналиста оказались настолько резонансными и свежими по стилю, что тираж «Невских вестей», до этого благополучно устаканенный, резко рванул вверх. Ликанов даже думал о том, чтобы под своего ученика переделать формат издания, но потом благоразумно от этого отказался. Зачем, если и так всё работает? Единственное, что добавилось в газету, - отдел расследований под руководством Акулина. Людей там, конечно, было раз-два и обчёлся, но зато само сочетание звучало очень гордо.
Да и внешне Ликанов и Акулин были чем-то похожи. Оба плотного телосложения, но не толстые, с тёмными курчавыми волосами и лёгкой щетиной, с большими глазами (правда, у Матвея Ильича они были голубые, а у Акулина – зелёные) и ироничной улыбкой по делу и без.
- А насчёт Рожнова не беспокойся, - улыбнулся (тут всё-таки по делу) редактор. – Твои ребята его не бросят, я думаю, и будут постоянно терзать. У вас же с ним холодная война – вот и пусть себе идёт. Стратегически ты всё продумал, так что хай катится своим чередом серия публикаций. Ты мне сейчас там нужен, пойми.
- Да я понимаю, - тяжело вздохнул Женя. – Только где я там буду жить? И на какие шиши?
- Насчёт денег не волнуйся, - поднял ладонь Ликанов. – Зайдёшь в бухгалтерию, тебе выдадут зарплату за три месяца, на первое время тебе там этих денег хватит сполна. Через три месяца ты будешь получать две зарплаты: оклад тут, я его тебе буду пересылать, и оклад с гонорарами там. Натка… Глебовна обещала не обидеть по деньгам. Да и с жильём она, сказала, решит вопрос. В общем, все условия – иди и работай, что называется. 
Акулин ещё раз тяжело вздохнул и провёл ладонью по лицу, собирая мысли в одну кучу. В принципе, ностальгии по Актюбинску (он, вроде, по-другому теперь называется) Женя никогда не испытывал и ехать ему туда совсем не улыбалось. Тем более, сейчас, когда он почти подобрался к Рожнову и его грязной шайке. С другой стороны, отказать Ликанову, хоть он и преследует личные цели, Акулин тоже не мог. Вдобавок две зарплаты за одну работу тоже были бы неплохи – желание подкопить денег ещё никто не отменял. А ещё там был Макс – пообщаться с ним Женя бы не отказался. Четырнадцать лет прошло с момента расставания, интересно же, как живёт друг детства. Хотя это всё лирика. Рожнов сейчас гораздо важнее.
От внутренних весов Женю отвлёк звонок его телефона. Надпись на экране «Лена, любимая» не сулила ничего хорошего.
- Ну, и где ты шляешься? – проорала девушка Акулина в трубку так, что даже Ликанов выронил сигару, которую решился вроде закурить.
- Что значит где? – постарался сохранить спокойствие Женя. – На работе я. Понедельник как-никак.
- На работе? – взвизгнула трубка. – А ничего, что мы договорились сегодня пойти выбирать мне осеннюю куртку? Я уже как дура стою тут около рынка сорок минут, а ты даже не соизволишь рыпнуться со своей долбанной редакции к любимому человеку.
Акулин сделал типичный фэйспалм. Ещё этого не хватало забыть – теперь же Лена год грызть его будет.
- Милая, успокойся, - постарался Женя утихомирить девушку, но с таким же эффектом пожар можно было бы потушить брызгалкой для комнатных цветов. – У меня просто тут важный разговор. Меня отправляют в командировку в Казахстан по обмену опытом. На год.
- Чтоооооо? – Лениной злости, кажется, не было предела. – Какой ещё Казахстан? Ты совсем рехнулся? А ничего, что такие вещи без меня решать как-то неправильно? Не находишь, милый?
О, Лена употребила слово «милый». Значит, накалена до предела.
- Ну, я пока ещё и не ответил, - поспешил успокоить девушку Акулин. – Я как раз хотел с тобой посоветоваться… точнее, не посоветоваться, а спросить: не хочешь ли ты поехать со мной на год в Казахстан? Я там заработаю много денег – и мы вернёмся.
- Ты вообще идиот, что ли? – фыркнула в динамик Лена. – Я не собираюсь менять свою хорошую жизнь на непонятно что непонятно где. Если ты решишь поехать, можешь смело забыть мой номер, - и контакт «Лена, любимая» без слов прощания отключился. Акулин тупо посмотрел на экран, а потом, пробормотав: «А я его и не помнил никогда наизусть», - быстро удалил из телефонной книги номер.
- Я согласен, - твёрдо сказал Женя Ликанову. – Когда вылет?

* * *
Вылет состоялся гораздо быстрее, чем Акулин мог предполагать. Уже в полночь вторника самолёт с новым творческим редактором актюбинской газеты «Эврика» взмыл в воздух из аэропорта Пулково и взял курс на Оренбург. Прямого воздушного рейса в Актюбинск (он точно назывался по-другому – Актобе, но Женя решил называть его по старинке) так и не изобрели, а автобусом ехать 45 часов ему совсем не улыбалось. Поэтому пришлось выбрать компромиссный вариант: самолётом до Оренбурга, а оттуда уже на автобусе до Актюбинска около трёхсот километров. Правда, оказалось, что ехать по постоянно ремонтируемой трассе из одного города в другой (это Женя успел прочесть в Интернете) – сущий ад, но уж всяко не тяжелее, чем объяснить, почему эта трасса постоянно разбивается в хлам.
Занимательная трасса, которая питалась миллионами бюджетных денег, была не единственным, что прочёл Акулин об Актюбинске. Выяснилось, что за 14 лет, что его там не было, население города выросло до полумиллиона (по сравнению с пятимиллионным Петербургом это, конечно, один район), но количество русскоязычного населения сократилось в разы. Точную статистику сказать никто не мог, потому что последняя перепись населения закончилась тем, что её главного куратора объявили в международный розыск по подозрению в хищении денег, выделенных на перепись. Было понятно лишь, что речь идёт о достаточно большом оттоке русскоговорящего (да и вообще всего, кто не говорит на казахском) населения. В той же «Эврике» Женя наткнулся на заметку о том, что в один прекрасный день из Актюбинска исчезли все чехи. Просто сели на самолёт – и улетели в заоблачные дали. При этом, правда, власть – ни центральная, ни региональная – вроде как была ни при чём и всячески старалась сохранить многонациональность, по крайней мере, на словах. Самый молодой губернатор в Казахстане (они там называются акимами), лицом похожий на грустный смайлик в агенте, так и сказал: мы за многонациональную страну. Правда, сказал он это на съезде мусульман, на казахском языке, и, судя по всему, особых восторгов у присутствующих в зале это не вызвало.
Кроме того, много вопросов у местных журналистов возникало по качеству всё тех же дорог, общественного транспорта, строительства новых домов и цен на них – в общем, всего того, чего было достаточно и в Петербурге. Но даже по заголовкам и первым строчкам статей становилось ясно, что в Актюбинске обо всём этом пишут очень провинциально, а именно: пугливо, боясь задеть кого-то из властной верхушки, а юмор в материалах если и есть, то даже не первого, а нулевого уровня. С таким материалом работать – задача похлестче раскрутки адронного коллайдера вручную. Но раз обещал, то обещал.
- Всё, баста, карапузики! – произнёс на весь салон толстый водитель, грузно поднимаясь со своего места. – Приехали. Велком ту Актобе, блеать!
Толпа пассажиров потянулась к выходу. Акулин подождал, пока все покинут салон, и вышел последним. Бросив единственную сумку на пыльную, прогретую сентябрьским солнцем землю, Женя глубоко вдохнул, пытаясь понять, какими запахами встречает его родной город.
Город встречал его запахом автобусной солярки и уличного санузла.
Акулин чихнул, отводя от себя запах, схватил сумку и быстрым шагом отправился на поиски остановки. Но и здесь его поджидало сокрушительное фиаско: автовокзал оказался вынесен куда-то в не самую жилую зону (бомжи, живущие на теплотрассе – не в счёт), поэтому об остановке здесь никто не позаботился. Да и вообще, пока Женя проводил поиски, мимо не проехало ни одного автобуса. Побродив вокруг автовокзала минут десять, Акулин досадливо плюнул и подошёл к таксистам. Не то чтобы он был жаден – просто старые «шестёрки» и «десятки» не вызывали у российского журналиста никакого доверия.
- До «Эврики» за сколько довезёшь? – спросил Женя у высокорослого казаха в промасленной рубашке. Водитель в ответ лишь лениво показал пять пальцев.
- Это в рублях?
С казаха мгновенно лень как рукой сняло. Он выскочил из машины и заботливо забегал вокруг Акулина. Сумка была тут же бережно поставлена в багажник, Женя провожен до сиденья и заботливо на него усажен.
- Так это в рублях? – переспросил Акулин севшего за руль водителя.
- Конечно, жаным, - широко улыбнулся казах. – Для дорогих российских гостей все расчёты в любой удобной валюте. Пятьсот рублей – и домчу быстрее лучшего степного скакуна!
- Бросай понты, - поморщился Женя. – Я из Казахстана, в детстве тут жил, так что меня этой экзотикой не удивить.
Водитель снова поскучнел, но машину повёл, как и обещал, быстро. Проскочив широкую улицу меньше чем за минуту, казах снова приободрился и подмигнул Акулину:
- Видел, как я умею?
Женя лишь закатил глаза. Впрочем, водитель посчитал это за похвалу, потому что окончательно повеселел и, видимо, для создания атмосферы, включил магнитолу. Из хриплых динамиков на весь салон заиграла домбра, а старческий голос начал быстро что-то говорить на казахском.
- Хит дня? – кивнул в сторону магнитолы Акулин.
- Сам ты херня! – снова обиделся водитель и щёлкнул выключателем. Звук стих, и оставшееся время – а это ещё минут пять – Женя и казах ехали молча под аккомпанемент «жигулёвского» движка.
Наконец, машина затормозила около большого здания из красного кирпича. Чем-то архитектура здания напоминала поезд.
- «Локомотив», - подтвердил догадку Акулина таксист. – Здесь раньше Дом культуры железнодорожников был, а потом пришла Бобровская, выкупила его, сделала кинотеатр, переселила сюда газету, телевидение и агентство наружной рекламы.
- А ты-то откуда столько знаешь? – хмыкнул Женя.
- Издеваешься? – водитель совсем набычился. – Я здесь всю жизнь живу, я всё знаю. Спроси любого в городе, есть ли что-то такое, чего не знает Алибек-таксист – и тебе засмеются в лицо. Алибек знает всё, все знают Алибека. А ты ещё спрашиваешь, откуда и что я знаю.
Женя понял, что, если он сейчас не ретируется, дело закончится дракой.
- Всё-всё, я понял, что ты крут, - Акулин положил на приборную панель пятьсот тенге – около ста рублей – которые он благоразумно приобрёл в российском обменнике. 
- Это что? – вытаращил глаза водитель.
- Это твои пять сотен.
- Э, ты чё? – Алибек больше не мог интеллигентничать. – Пятьсот рублей давай.
- Ты чем слушаешь? – помахал рукой около своего уха Женя. – Я же тебе сказал, что я тут жил раньше. И поэтому знаю, какие деньги в ходу и сколько что стоит. За такое расстояние и этого много, - и Акулин, быстро выскочив из машины, подошёл к багажнику и достал свою сумку. Сервиса теперь точно можно не ждать.
- Эй, орыс, ты слово своё не держишь! – крикнул из салона раздосадованный Алибек.
- А я тебе и не обещал, что заплачу пятьсот рублей, - спокойно ответил журналист. – Я просто спросил, сколько стоит, и поехал, но не говорил: «Да, я заплачу пятьсот рублей». Так что давай, до свидания!
То ли последняя магическая фраза подействовала на водителя, то ли аргументация показалась убедительной, но он даже не стал спорить. «Жигули», взвизгнув покрышками, рванули с места, обдав Акулина парами бензина. Женя снова чихнул и отправился искать в здании-паровозе кабинет «главного машиниста».
Это оказалось несложно. Милые девушки из службы информации, как они представились, отправили Женю прямиком на второй этаж, где ещё одна милая девушка, но на этот раз секретарша, провела журналиста прямиком в кабинет к Бобровской. Сидящие на диване перед кабинетом девушки, если и были милы, то при виде человека, входящего без очереди, мигом растеряли всю свою миловидность.
- Наталья Глебовна его ждёт, - упредила удар секретарша.
Девушки синхронно зыркнули глазами на Акулина и вернулись к обсуждению какой-то Бобылёвой.
Бобровская была монументальна. Сидя в кресле, как на троне, Наталья Глебовна держала в одной руке сигарету подобно скипетру, а в другой – мобильный телефон аки державу. Её ровное, не покрытое ни одной морщинкой лицо (что делало ей честь: Женя уточнил, что Бобровской было уже за шестьдесят) выражало полнейшее спокойствие и полнейший контроль над происходящим. Приближающуюся старость выдавали только морщинистые и в небольших пигментных пятнах руки и какой-то тяжёлый – то ли уставший, то ли разозлённый – взгляд.
- Здравствуйте, - вежливо сказал Женя. – Я от Матвея Ильича.
Губы Бобровской расплылись в большой улыбке, и стало ясно, что морщины у неё на лице всё-таки имеются.
- Это щщщщиииикарно! – воодушевлённо воскликнула она. – Вы тот самый Акулин, которого мне расхваливал Матвейчик.
- Он самый.
- Садись, - Глебовна быстро отбросила всякие церемонии и показала рукой с сигаретой на один из стульев, стоящих около большого дубового стола. – Кофе будешь?
- Нет, спасибо, - Акулин поставил сумку на пол и сел за стол. – И давайте, пожалуй, вопросы о качестве приезда сюда тоже опустим. Я бы хотел сразу узнать, что именно требуется от меня и ответ на вопрос относительно жилья.
- Деловой подход? – Бобровская, кажется, искренне изумилась. – Уважаю. Хорошо, о деле так о деле. В общем, нашей газете около пятнадцати лет. За это время она вышла на качественно новый уровень. Это уже не та восьмиполоска, что была в самом начале. Это семьдесят две полосы качественного во всех смыслах материала.
Женя тихо хмыкнул. Читал он эти материалы. Сочинения в одиннадцатом классе пишутся лучше.
- Газета стала одним из лидеров общественного мнения, - словно не замечая ухмылки собеседника, продолжила Бобровская. – У нас подобрался очень дружный коллектив, который чётко чувствует, что нужно читателю. Тем удивительнее для меня, как для руководителя, что тираж газеты за последний год упал очень сильно. Сейчас у нас всего двенадцать тысяч экземпляров, а было почти тридцать. Представляешь падение?
- Представляю, - кивнул Акулин. – И вы хотите, чтобы я вернул тираж на прежние высоты?
- Очень хочу.
- И как вы хотите, чтобы я это сделал?
- Ну, это уже твои заботы. Мне Матвейчик тебя очень хвалил, сказал, что ты очень головастый.
- Да уж, - усмехнулся Женя. – Лучше характеристики и придумать было нельзя. В общем, я понял, что вам нужно. Мне тогда нужно осмотреться, влиться в редакцию. Ну, и, конечно, мне нужны полномочия.
- Поняла-поняла, - махнула рукой, не дослушав, Бобровская. – Сейчас пойдёшь в редакцию и поговоришь с Витей. Это главный редактор газеты, профессионал своего дела. Я уверена, что вы с ним замечательно сработаетесь.
- Ладно, - согласился Акулин. – А что с жильём?
- А вот пока ты будешь со всеми знакомиться, я всё устрою, - пообещала Глебовна. – Договорились?
- Хорошо, - Женя даже несколько повеселел. Кажется, тут его хорошо приняли. Конечно, вернуть к жизни газету, у которой так рухнул тираж, тяжело. Но это вызов. А принимать вызовы Акулин любил.

* * *
Редакция «Эврики» представляла собой огромную комнату с большим количеством столов и компьютеров, из которой можно было проникнуть за двери с заманчивыми названиями «Техотдел», «Кабинет главного редактора», и – самое главное – «Бухгалтерия». Правда, все эти кабинеты были закрыты, а вот в большой комнате народу было более чем достаточно. Четверо мужчин и пять женщин разного возраста увлечённо что-то обсуждали, не обращая на вошедшего Акулина никакого внимания. Женя интеллигентно кашлянул, пытаясь перетянуть взгляды журналистов на себя. Бесполезно.
- Здравствуйте! – громко произнёс новый творческий редактор. Но и это не подействовало. Лишь одна девушка мельком взглянула на Женю, но, не удовлетворившись увиденным, вернулась к разговору. Ладно, видимо, придётся действовать по-другому.
- Народ! – усилил громкость Акулин. – Кто коньяк будет?
Девять пар глаз одновременно уставились на парня. Что и требовалось доказать.
- А что, у тебя есть коньяк? – с подозрением спросил усатый журналист лет сорока в затемнённых очках.
- Будет, - обнадёживающе кивнул Женя. – Мне в любом случае проставляться нужно. Я у вас теперь вроде как новоприбывший из Питера.
- А-а-а, так ты тот самый творческий редактор, который по обмену приехал, - догадалась сидящая за самым дальним компьютером девушка. Встав из-за стола, она подошла к Акулину и внимательно осмотрела его с ног до головы. – Ну, что, достойная замена нашему Володе Моргунову. А уж учитывая, что ты начал с коньяка, так вы вообще – копии друг друга.
- Да, только у нашего Вовчика лицо более спитое, - хмыкнул усатый мужик и тоже подошёл к Жене. Правда, осматривать новичка он не стал, а просто протянул руку. - Сергей Железнов. Можно просто Серёга.
- Женя, Акулин, - Акулин с удовольствием пожал протянутую ладонь. Кажется, контакт установлен.
- Знакомься, - Серёга обвёл всех присутствующих взглядом и остановился на стоящей около него с Женей девушке. – О, вот это Ксюха Бобылёва, наша редакционная невеста.
- В смысле невеста? – уточнил Акулин, пожимая Ксении мягкую, изящную ладошку.
- Это они так шутят, - поспешила объяснить всё сама Бобылёва. – Стоило мне один раз обмолвиться, что подходит время замужества, как меня тут же записали в невесты и нимфоманки. Мол, я на всех бросаюсь и хочу поскорее затащить первого попавшегося мужика в ЗАГС транзитом через койку.
- Ай-яй-яй! - наигранно возмутился Женя. – Какие сплетники! Ну, вы не бойтесь, я не люблю за глаза о ком-то что-то говорить. Кстати, Ксюша, а что вы делаете сегодня вечером?
- А что? – уточнила журналистка.
- Ну, просто мы бы могли с вами проделать путь до транзитной точки и на ней, собственно, и остановиться.
- Хамло, - констатировала Ксения под общий хохот и гордо удалилась на своё место.
- Это наш будущий главный редактор, - представил Сергей следующего журналиста. Сидящий за ближним компьютером взлохмаченный парень в очках, который, как заметил Акулин, не участвовал в общих разговорах, а что-то сосредоточенно печатал, кивнул головой в знак приветствия, даже не подняв глаз.
- Дима у нас такой, - спокойно объяснил Железнов. – Готовится стать главным редактором в 2049 году. Уже строит планы того, как будет строить газету под себя.
- Мдааа, - задумчиво протянул Женя. – Главное, чтобы он не строил планы, как скинуть всё руководство со своих постов заранее и занять кресло главного пораньше.
- Сидоренко может, - засмеялась девушка, которая до этого единственная обратила внимание на Акулина. – Я, кстати, Алёна – ответсек здешний. Мы, скорее всего, будем вместе работать постоянно. Должности-то рядом стоящие.
- Главное, чтобы оплачивалось по рядом стоящим в числовом ряде тарифам, - подмигнул Алёне Женя.
- Ну, я не думаю, что ты согласишься работать за мой гонорар, - фыркнула ответсек.
- Простите, а где мне найти Виктора Викторовича? – неожиданно раздался сзади Акулина тонкий, где-то даже писклявый голос. Женя вместе со всеми повернулся на вопрос и уставился на обладательницу фальцета.
- Кто бы ни был этот Виктор Викторович, за ним сейчас явилась смерть собственной персоной, - выразил общую точку зрения Акулин.
Девушка (а это, видимо, была она, хотя гарантировать этого никто не мог) и впрямь выглядела ужасно: густо подведённые черной тушью глаза выглядели двумя чёрными дырами на пугающе белом лице; чёрные, прилизанные лаком волосы покрывали всё это безобразие большой острой копной, а тонкие ручки с ногтями, покрытыми чёрным лаком, были увешаны перстнями в виде черепов. Возвышалось всё это дьявольское великолепие метра на полтора над землёй, а дополнял картину рюкзак в виде гроба.
- Я Наташа, - представилась Смерть. – Новый фотограф.
- Боюсь спросить, где старые, - тихо произнёс Женя.
- Обе ушли в декрет, - так же тихо просветил Акулина Серёга. – Правда, теперь потеря фотографа редакции по этой причине не грозит.
- Думаешь, не будет желающих на это чудо в перстнях?
- Не бывает столько водки, - категорично заметил Железнов.
- Кто меня искал? – раздался ещё один голос (на этот раз бас) позади фотографа. Акулин быстро оценил говорящего по внешнему виду и понял, что такое количество нестандартных людей он видел только однажды – в Кунсткамере. Недалеко ушедший от Наташи в росте бородатый (хотя точнее будет сказать – небритый) мужичок с маленькими глазками, компенсируемыми большим животом, смотрел на новичков в редакции из-под простых очков с жирными пятнами. Женя не знал, чувствовала ли Наташа испуг, но лично ему было под этим взглядом очень неуютно.
- Витян Витяныч, принимай пополнение, - дружески похлопал Женю по плечу Железнов, и до Акулина дошло, что злобный гном – и есть тот самый «Витя, главный редактор». – Это чуди… эта девушка – наш новый фотограф, а вот Женёк – он из Питера по обмену приехал вместо Моргунова.
- Наташа пусть обживается, - сухо проронил редактор. – А вы, молодой человек, пройдите ко мне в кабинет. Остальные – работаем. Или хотите, чтобы опять штрафы на вас повесил, как в прошлый раз? Завтра материалы сдавать, а они лясы точат.
Штрафов никому не хотелось, поэтому все последовали примеру Сидоренко, плотно окопавшемуся перед компьютером.
- Ты это… про коньяк-то не забудь, - напомнил Серёга в спину идущему в кабинет редактора Акулину. Тот в ответ поднял вверх руку с большим пальцем и этим подарил Железнову бодрый настрой на весь день.
- Так значит, вы и есть тот самый Акулин, которого нам насильно впихнули по обмену опытом? – уточнил очевидную истину, а на самом деле показал свою полную осведомлённость и заодно отношение к Жене Виктор Викторович, когда они вдвоём зашли в кабинет. Сесть ему он не предложил, хотя сам при этом завалился в скрипучее офисное кресло, которое из-за долгого соседства с задницей редактора превратилось в кресло-качалку. Его взгляд снизу вверх был для Акулина даже более неуютным, поэтому Женя предпочёл отбросить в сторону питерскую интеллигентность и плюхнулся на стул напротив.
- Сам не в восторге, - откровенно сказал он, глядя Виктору Викторовичу в лицо. – Но раз так вышло – значит, надо работать вместе.
- Работать… - редактор усмехнулся и закурил сигарету. – Хотите честно?
- Не отказался бы.
- Я считаю, что творческий редактор нашей газете не нужен, - отрубил Виктор Викторович и уткнулся в компьютер, потеряв к сидящему перед ним собеседнику всякий интерес.
Пауза затягивалась.
- Почему? – решил уточнить Акулин, у которого от дыма уже начинали слезиться глаза. Дрянь, которую курит Ликанов, и то лучше пахнет.
- Потому что газета – это не место для того, чтобы показывать свою крутость, - огрызнулся Виктор Викторович. – Это конвейер, здесь постоянно нужны новые материалы. Поэтому здесь люди работают. А не звездят.
- Я понял, - коротко сказал Женя. – Но хочу вас расстроить, уважаемый Виктор Викторович. Я приехал сюда тоже работать. И моя работа заключается в том, чтобы вернуть газете статус и тираж, который она потеряла. Не в последнюю очередь, из-за такого руководства.
- Выражения выбирайте, - безразличным голосом сказал редактор, продолжая глядеть в монитор, но Акулин понял, что зацепил его, по вздувшимся ноздрям выдающегося над бородой носа.
- А что я такого сказал? – прикинулся самой невинностью Женя. – Или вы не согласны с этим утверждением? Тогда покажите мне факты, доказывающие, что газета находится на пике популярности; что её ждут каждую пятницу, стоя в очередях у газетных киосков; и что она отвечает современным стандартам журналистики.
- Чегооо? – изумился Виктор Викторович. – Каким ещё стандартам?
- Таким, - Акулин почувствовал, что и сам уже выходит из себя. – У вас вообще образование журналистское есть? Или хотя бы понимание современной журналистики?
- У меня историческое образование.
- А, - сардонически произнёс Женя. – Тогда всё ясно. Тогда вопросов больше не имею.
Последняя фраза явно вывела редактора из себя. Он резко отвернулся от монитора и вперился взглядом в ухмыляющегося Акулина.
- Умный, да? – прошипел он.
- Неглупый, - отбил удар Акулин.
- Вот что, умник, - Виктору Викторовичу стоило огромных трудов не сорваться на крик. – Я не знаю, что ты о себе возомнил, но ты явно думаешь о себе лучше, чем стоило бы. И я тебе докажу, что ты гроша ломаного не стоишь. Ты даже материал нормальный написать не сможешь.
- Я вообще-то и не обязан по должности его писать, - уточнил Женя.
- Обязан! – припечатал редактор. – Вообще-то я, как главный редактор, имею право заставить тебя написать материал. И ты не имеешь права отказаться. Точнее, имеешь, но тогда отсюда можешь смело ехать на вокзал и покупать билет обратно в Питер, потому что я всё сделаю, чтобы ноги твоей здесь не было.
- Угрожаете? – снова улыбнулся Акулин. Ситуация его забавляла. – А я и не собираюсь отказываться. Давайте тему, напишу я материал. Только потом вам извиняться придётся.
- Не придётся, - хмыкнул злобный гном, отрыл в кипе бумаг на столе папку с надписью «Безнадёга» и вытащил оттуда клочок с записанным на ней телефоном.
- Вот, - протянул редактор номер Акулину. – Это телефон директора морга, зовут его Владимир Александрович. Мне нужен полосный проблемный материал о морге. Проблему найдёшь сам. Ты же умник, тебе и карты в руки. Учитывая, что сдача материалов у нас завтра, а ты новичок и города не знаешь, я даже дам тебе фору: материал должен быть у меня на столе в четверг утром. Ровно в девять, ни секундой позже. Успеете, господин претендент на должность творческого редактора?
Последнюю фразу Виктор Викторович произнёс с таким ядом, что, будь на месте Жени кто-то другой, его бы отсюда уже вынесли. Но Женя лишь усмехнулся и, взяв бумажку, при редакторе набрал номер директора морга.
- Владимир Александрович, добрый день! – добродушно воскликнул Акулин, когда собеседник взял трубку. – Вас беспокоит редактор газеты «Эврика» Евгений Акулин. Вам сейчас удобно говорить?
- С каких это пор «Эврика» вдруг стала интересоваться, удобно ли мне говорить? – несколько обескуражено спросил директор. – Ну, удобно. Что вы хотели?
- Я бы хотел договориться с вами о встрече завтра у вас на работе, мы бы хотели сделать материал о проблемах морга.
- О проблемах? – в голосе Владимира Александровича послышалась то ли растерянность, то ли озабоченность. – А какие у нас проблемы? У нас все спокойно лежат, есть не просят. Вот просили бы есть – была бы проблема. Кормить-то нечем. А так всё нормально.
- Ценю ваш юмор, - постарался придать своему голосу уважительный тон Акулин. – Но всё же предлагаю встретиться. Думаю, что какие-то нерешённые вопросы у вас в хозяйстве есть, и мы могли бы о них побеседовать.
- А смысл? – резонно спросила трубка. – Вы напишете материал, заработаете себе рейтинг, а проблемы-то нерешённые останутся.
- Вы знаете, я в газете да и в городе человек новый, - открыл карты Женя. – И я не знаю, как было до меня в «Эврике», но сейчас я обещаю, что эффект от статьи будет налицо. И вы уж точно не пожалеете, что мы с вами связались.
Слушающий эту тираду главный редактор презрительно фыркнул.
- Ну… - замялся Владимир Александрович. – Вы ведь всё равно не отстанете, как я понимаю.
- Правильно понимаете, - подтвердил Женя.
- Чёрт тогда с вами. Жду вас завтра в десять у себя в кабинете. Где морг находится, знаете?
- Узнаю, - уверенно сказал Акулин. – Я же журналист. Спасибо и до встречи!
Разговор закончился. Женя победно посмотрел на редактора, тот лишь язвительно поджал губы в ответ.
- С вашего позволения, я пойду поработаю, - Акулин дал понять, что разговор закончен и, открыв дверь, крикнул в большую комнату. – Наташа, готовься, завтра поедем на место твоего рождения – в морг. Цветы можешь не брать, вряд ли кто-то тебя там тепло встретит.
Журналистская комната ответила новым взрывом хохота. Акулин хитро посмотрел на редактора и вышел из его кабинета, не забыв громко хлопнуть дверью.

* * *
Поскольку официальное оформление бумажек откладывалось, Женя решил использовать ситуацию себе на пользу и уйти из редакции пораньше. Честно говоря, ночная дорога и утренняя перепалка с редактором его несколько утомили, и мозги вместе с телом настойчиво требовали отдыха. Поэтому Акулин очень обрадовался, когда во время обеденного перерыва в редакцию зашёл человек от Бобровской и сказал, что квартира готова, можно ехать. Это было очень кстати.
Само жильё располагалось в старенькой блочной пятиэтажке спального района в получасе езды от здания-паровоза. Квартира при этом была вполне сносная. Не хоромы на Невском, конечно, но для того, чтобы основать здесь своё логово, очень даже нормально. Женя прошёлся по двум комнатам из трёх, заглянул на кухню и в туалет, убедившись, что нет никаких неприятных сюрпризов вроде протекающего унитаза или – что хуже – семьи таджиков под кроватью.
- Ну, всё вроде норм, - констатировал Акулин, выходя из кухни. Заместитель Бобровской по имени Игорь Яковлевич, плотный мужчина спортивного вида в спортивном же костюме, удовлетворённо кивнул головой.
- Что-нибудь ещё? – поинтересовался он.
- Пожалуй, да. Скажите, милейший, а как у вас в городе с невестами?
- Кому и порнушка невеста, - с непроницаемым выражением лица сострил Игорь Яковлевич. – А если вы имеете в виду проституток, то не советую. После чёса по вашей квартире вы ещё долго будете чесаться сами.
- Смешно, - Акулин открыл дверцу холодильника и обозрел пустые полки. – Тогда ещё два вопроса: где ближайший магазин и какой транспорт тут ходит до работы?
- Магазин на первом этаже прямо в доме, а супермаркет через дорогу. А транспорт… в смысле транспорт?
- Ну, трамвай какой ходит до редакции?
- Трамвай? – даже если зам Бобровской и удивился, то виду не подал. – У нас в городе нет трамваев и никогда не было.
- Так… а троллейбусы?
- В этом районе нет троллейбусов. Вообще, насколько я знаю, их в городе всего 10 штук осталось.
- Ну, автобусы хоть ездят здесь? – хихикнул Женя.
- Маршрутки в основном, - уточнил Игорь Яковлевич. – Но какие номера здесь, я не знаю. Да вы не волнуйтесь, Глебовна сказала, что будет за вами первое время присылать машину. Соответственно, я каждое утро буду заезжать за вами. А дальше видно будет.
Акулин состроил рожицу в стиле «not bad» и отправил зама Бобровской восвояси. Побродив ещё немного по комнатам, Женя подошёл к окну в зале и посмотрел на улицу. Сентябрьское солнце, ещё не осознав, что уже осень, вполне себе по-летнему припекало бредущих по двору мелких пьянчужек да пацанов, играющих в пистолетики. Остатки асфальта, испытавшего не один набег коммунальных служб, в свете солнца были похожи на барханы, и Акулину даже представилось, как по ним гордо шагает верблюд с казахом между горбами. Разве вот только девчонка, торгующая семечками под раскидистым деревом, не очень вписывалась в этот полустепной, полупустынный пейзаж. Она и обшарпанные дома по соседству с пятиэтажкой Акулина словно подтверждали: здесь не экзотика, здесь – глухая провинция.
- Да, Акулин, занесло же тебя, - произнёс Женя вслух и, чтобы не впасть в депрессию от осознания унылости окружающей обстановки, взял в руки телефонную трубку и набрал номер, который не набирал уже четырнадцать лет.
- Команде Бандитского физкульт-ура! – закричал он в трубку, услышав хмурое «алло».
- Разрази меня дьявол, сундук тебе в зад! – собеседник на том конце провода мгновенно повеселел. – Привет! Ты откуда звонишь мне, из прошлого, что ли?
- Почти, - хихикнул Женя. – Я в Актюбинске, прикинь!
- Ни хрена себе! Когда приехал? Надолго? Давай рассказывай быстро!
- Да только сегодня. Работа у меня тут, на год тут застреваю. Но отчаиваться не надо по этому поводу. По этому поводу надо проставиться, как полагаешь?
- Полагаю, что это следует пить, - собеседник Акулина был подкован в поэзии и вообще умён. – А вообще идею о проставе ты снял у меня с языка. Когда и где?
- А вот давай сегодня прямо вечерком и забуривайся ко мне, - Женя посмотрел на часы. – Сейчас два, часов в семь в восьмой микрорайон подъезжай, прямо на остановку. Я тебя там встречу, за жрачкой вместе сходим. А то мне квартиру по линии работы выделили, а еды дать забыли.
- Мерзавцы! – понимающе возмутился приятель Акулина. – Ну, с едой я тебе помогу – у меня Маринка, жена, с сыном уехала на море отдыхать, а еды оставила столько, что даже я это не осилю. Чай, от домашнего не отказался бы сейчас?
- Не отказался бы. А ещё не отказался бы от магазинного нефильтрованного.
- Ну, с этим у нас вообще никаких проблем, - заверил Женю приятель. – В общем, в семь на остановке. Кстати, ты хоть возьми опознавательный знак какой-нибудь, чтобы я тебя узнал.
- Вот жопошник! – засмеялся Акулин. – Узнаешь, не так уж я за четырнадцать лет и изменился. Всё, отбой Бандитским!
Настроение, которое едва не спугнула картинка за окном новой квартиры, быстро вернулось к Жене. Его лучший друг детства Максим с забавной фамилией Бандитский несмотря на то, что прошло четырнадцать лет с момента их последней встречи, остался самым лучшим и единственным другом Акулина. Нет, конечно, у него была куча приятелей, но до уровня той беззаветной детской дружбы эти отношения не дотягивали. Когда Женя с семьёй перебрался в Питер, они с Максом первое время постоянно созванивались, заставляя хвататься за сердце своих родителей при виде счетов за международную связь. Потом, когда Интернет стал неотъемлемой частью жизни каждого человека, общение продолжилось на просторах Сети. Но пару лет назад Макс неожиданно исчез со всех своих страничек. Перед отъездом в Актюбинск Женя написал ему в «контакте», что, мол, скоро будет в городе, но его приезд всё равно стал большим сюрпризом для друга. Что ж, тем лучше.
Следующие несколько часов пролетели незаметно: Акулин успел искупаться, немного поспать и разобрать сумку. Честно говоря, он не совсем понимал, зачем Бобровская выделила ему трёхкомнатную квартиру, если Жене вполне хватало и одной, а вещи, взятые из Питера, не занимали даже и половины старого советского серванта. Акулин целенаправленно не стал брать много вещей – он всё-таки рассчитывал, что с наступлением холодов можно будет смотаться в Питер и утеплиться. Да и всё равно собраться бы не успел толком – его «десантировали» в Актюбинск в кратчайшие сроки.
Ровно в семь вечера Женя, прошагав пару сотен метров по дворовому бездорожью и испачкав в пыли все туфли, занял выжидательную позицию на остановке. Игорь Яковлевич не соврал: автобусы в этом районе были достаточно большой редкостью, зато маршрутных такси было в избытке. Акулин несколько засмотрелся на непрекращающийся поток одинаковых «Газелей», поэтому не заметил, как сбоку к нему подошёл упитанный улыбающийся парень.
- Якорь тебе в гальюн! – гаркнул Макс над ухом Акулина любимую присказку их детства и улыбнулся во все свои тридцать два белых зуба. – Да ты реально ни фига не изменился. Только потолстел что-то.
- Кто бы говорил! - подколол друга Женя, обнимая Макса и хлопая его по широченной спине. – Ты, наверное, всю еду, которую обещал, принёс в себе?
- И в себе тоже, - подтвердил Макс. – Но вообще во мне сейчас уже вместо крови циркулирует пиво. И если мы сейчас не впрыснем новую дозу, ты потеряешь друга от пивной недостаточности. Ты этого хочешь?
- Нет, что ты! – деланно испугался Акулин. – Пойдём скорее тебя спасать! Срочно возьмём лекарство и пойдём лечиться. Я же не смогу потом смотреть Маринке в глаза.
- А после пива сможешь, что ли? – хмыкнул Бандитский.
- А после пива я буду пьян и пойду домой, - вспомнил цитату из «контакта» Акулин. – Короче, хорош болтологией заниматься на пустом месте. Пошли заниматься ею в процессе.
Следующие пару часов давно не видевшиеся друзья разговаривали о том, что случилось за последнее время в их жизни. Как настоящие мужчины, они не имели права сплетничать о других, поэтому перемывание косточек общим знакомым было названо красивым словосочетанием «получение информации о дружественных объектах».
- Хорошая у тебя квартирка, кстати, - оставил, наконец, тему с общими знакомыми Макс, открывая пятую бутылку пива. – Ты так и не сказал, кстати, где тут работаешь теперь.
- Ой, это долгая история, - махнул рукой захмелевший, но весёлый Акулин. – Из меня сделали мессию и отправили в Актюбинск поднимать с колен газету «Эврика».
- Уууу, - протянул Бандитский, делая большой глоток. – Вот это ты, Женёк, попал не по-детски.
- Эт почему ещё? – удивлённо икнул Женя.
- Понимаешь, я ведь у Бобровской пару лет назад работал. У неё в холдинге есть радио, и я там побыл музыкальным редактором с годик. Работа интересная и зарплата интересная. Только маленькая – даже по местным меркам. Ну, и ушёл потом, короче. Сейчас компами занимаюсь – гораздо прибыльнее дело. Ремонтирую их, софт ставлю – ну, в общем, ты понял.
- Я понял, - пьяно кивнул Акулин. – Давай выпьем за это!
- Давай, - согласился Макс, и они чокнулись бутылками.
- Так я не совсем понял, почему я попал не по-детски, - вернул разговор в нужное русло Женя. – Мне же бабки не так сильно важны, их мне, по сути, будет платить моя питерская контора.
- Как бы тебе объяснить…  - Макс замялся, подбирая нужные слова. – Работа там убивает тебя как профессионала. Сначала тебе кажется, что ты там белая ворона. Потом вроде что-то начинает получаться, тебе начинает представляться, что ты горы свернёшь и построишь идеальную газету, телеканал или радио. Но именно в этот момент происходит подмена.
- Подмена?
- Подмена, - подтвердил Бандитский. – Ты начинаешь идти на некоторые уступки и компромиссы с начальством, чтобы продвинуть свою идею, а потом в результате оказывается, что ты сам себя полностью переподчинил этой системе, которая выстроена Бобровской. Глебовна – умная баба. Она ломать людей умеет только так. Это хорошо ещё я год отработал – и ушёл. А там есть и такие, кто не успел вовремя спрыгнуть – и теперь вынуждены плясать под дудку Глебовны. Потому что с таким сломом ты больше никуда не пойдёшь. Ты больше никому не нужен в такой конфигурации. Понимаешь?
- Ай-яй-яй, - засмеялся Акулин. – Наговариваешь на бедную женщину. Обида в тебе говорит, дружище!
- Дурак ты, - обиделся Максим. – Мне-то что. Я уже ушёл и думать забыл про Бобровскую и всю её шайку-лейку. Только понимаешь, работа там тебя в труп превращает. Да и сама эта организация на труп похожа. Снаружи ещё ничего, а внутри гниение уже полным ходом идёт. Ты не подумай, я тебя не отговариваю от работы там. Тем более, у тебя вроде как приказ от шефа. Но имей в виду, что нечистая эта структура вся.
- Нечистая? – насторожился Женя. – В том смысле, в котором я подумал?
- Наверное, я не знаю, в каком ты смысле подумал. Я уверен, что там далеко не всё в порядке с законом, но это так, на уровне ощущений. Я тебе сказал – а дальше сам решай, что да как. Сечёшь фишку?
- Секу, - серьёзно сказал Акулин. Предыдущие четыре бутылки пива из него выветрились за минуту. Он понимал, что слова Максима могут быть большим преувеличением, но даже если хотя бы что-то из этого – правда, хорошего в любом случае в такой ситуации очень мало. На душе стало как-то неспокойно. Не зря ему с самого начала это всё не нравилось. Чутьё не обманешь.
- Ладно, не грузись, - приободрил задумавшегося Женю Бандитский. – Прорвёмся, саблю им в ухо! Ну, что, пьём?
- Пьём, - встрепенулся Акулин и стукнулся бутылкой с бутылкой Макса. Ладно, не надо пороть горячку. Посмотрим, что будет дальше. Может, не всё так фатально. Да и сам Женя не лыком шит. Его сломать – сил не хватит. Рожнов подтвердит, если что.

* * *
Первым, что увидели Акулин и Наташа-фотограф, войдя в здание Центра судебно-медицинской экспертизы, было гинекологическое кресло, так и зовущее присесть на него всяк сюда входящего. Женя подтолкнул локтём девушку и взглядом показал на кресло. По-прежнему разукрашенная в готик-стайл Наташа Пащенко состроила недовольную мордочку и отвернулась.
- Что кривишься? Снимай давай! – фыркнул Акулин. Наташа улыбнулась и начала щёлкать затвором фотоаппарата. Женя отметил про себя, что она, оказывается, симпатичная. Впрочем, килотонны чёрной косметики надёжно это скрывали.
- Изучаете? – поинтересовался директор центра Владимир Александрович, выходя из зала для вскрытия, вытирая при этом руки.
- Да вот стараемся понять, к чему этот предмет у вас, - поинтересовался Женя, аккуратно пожимая судмедэксперту ладонь.
- Ну, мы же Центр судмедэкспертизы, - объяснил Владимир Александрович. – У нас не только трупы тут, у нас и жертв изнасилований привозят, и всяких алкашей, и побитых. Всех же надо осмотреть, повреждения зафиксировать – так что в некоторых случаях без подобных инструментов, - он кивнул на кресло, - не обойтись. Хотя я бы с удовольствием променял это кресло на двоих-троих сотрудников. Из-за огромной текучки кадров набрать сюда даже простых санитаров – большая проблема. Иногда приходится катить каталку с очередным телом вот этими самыми руками.
Женя покосился на вытянутые пальцы судмедэксперта, Наташа, следуя его взгляду, послушно щёлкнула фотоаппаратом.
- А ещё говорите, что у вас нет проблем, - хмыкнул Акулин. – А у вас кадровый голод, оказывается. И я почему-то уверен, что это не единственная ваша головная боль.
- Ну, да, - тяжело вздохнул директор. – Видите, даже сейчас, кроме меня, никого нет в Центре. Работать некому.
- А как так вообще получилось? Вы же вроде государственное предприятие, у вас всегда должно быть достаточное количество работников.
- Смешно, - Владимир Александрович сел на продавленный стул и потёр глаза. – Вот и именно, что мы – государственное предприятие. Поэтому тут воровство и разруха, понимаете? Деньги, которые нам на ремонт выделяют, тут же раздербаниваются первыми тремя чиновниками.  Люди, которые к нам приходят работать, надолго не задерживаются. Они дожидаются первой зарплаты и разочарованные хлопают дверью, потому что за такие копейки в такой атмосфере никто корячиться не станет. Либо наоборот: приходят люди, готовые работать хоть кем, но мы их сами выгоняем. Потому что приходит всякий сброд, бывшие зеки, те же самые алкаши… Вы записываете, что ли?
- Пока нет, - Женя проверил батарейки в диктофоне. – А что, не надо это записывать?
- Я уже вчера говорил и сегодня скажу: я не вижу в этом смысла, - стул под директором Центра жалобно скрипнул, подтверждая слова хозяина. – Нет смысла делать статью, заметку или что вы там хотели. Понимаете? Нет смысла. Вы сейчас напишете, переврёте всё, как всегда, а надо мной потом будут смеяться: вот, мол, развалил предприятие, в котором нет и не может быть конкурентов. И хорошо ещё, если просто посмеются, а то ведь могут и прийти, откуда следует. В общем, я крайним останусь в любом случае. И мне этого, как вы понимаете, не хотелось бы.
- Да почему вы считаете, что так будет? – изумился Акулин. – Что за пессимизм, Владимир Александрович?
- А то я не знаю, как здесь пишутся статьи, - махнул рукой главный в морге. – Я, кстати, уже один раз попробовал жаловаться в газету. В «Эврику», кстати. Говорил, что мне не хватает работников. Так мне редактор сказал ваш: «Мы не газета с вакансиями!» - и послал меня куда подальше. Я и сейчас-то с вами согласился поговорить только потому, что вы сказали, что новенький – то есть за прошлые грехи газеты не ответчик.
Женя в задумчивости почесал подбородок. Неудивительно, что Виктор Викторович послал его делать материал про морг: приготовить хорошую статью с учётом взаимоотношений редактора и директора будет очень нелегко.
- Вот что, Владимир Александрович, - миролюбиво, но твёрдо сказал Акулин. – Я новичок в этом городе, но я не новичок в журналистике. Я приехал из Петербурга, где, как вы понимаете, с журналистикой всё в порядке. И поэтому я могу вам обещать, что статья, которую я напишу (а я напишу её в любом случае!), будет гораздо профессиональнее, чем то, что вы видели до этого. Но мне нужен фактический материал, понимаете? Какая-то отправная точка, какой-то фундамент, на котором будет строиться статья. Я понимаю, что говорить о каких-то недостатках в своём детище очень неприятно, но если их не признавать, то их и не решить никогда.
- Красиво говорите, - усмехнулся Владимир Александрович. – Хотелось бы мне верить вам.
- Ну, так верьте! – воскликнул Женя. – Я ведь не заставляю вас врать, я, наоборот, прошу всего лишь сказать правду.
- Ещё неизвестно, что сложнее, - пробормотал директор Центра. – Хорошо, вы меня убедили. Но только про отсутствие работников я вам ничего под запись не скажу, уж извините. В конце концов, это не такая уж и проблема – справимся. А вот если хотите по-настоящему помочь мне, напишите про холодильник в морге.
- А что с ним? – заинтересованно уточнил Акулин.
- А его фактически нет! – нервно засмеялся Владимир Александрович. – Он не работает. Неопознанные тела, которые у нас хранятся, фактически гниют. Да и полки в холодильнике… да что я вам рассказываю. Пойдёмте посмотрите на этот ужас.
Директор Центра вскочил со стула и решительно направился в зал для вскрытия, жестом позвав за собой журналистов. Женя посмотрел на Наташу и увидел, что и без того бледная девушка побледнела ещё больше.
- Что, Наталья, пойдём в культовое место для тебя? – подмигнул ей Акулин. - Коврик с собой взяла, чтобы расстелить и молиться на нём?
- Я вообще-то гот, а не сатанистка, - пересохшим голосом сказала Пащенко. – А точно надо фоткать там?
- Да, ты же слышала. Так что вперёд.
Они пересекли зал, в котором лежало накрытое одеялом тело какой-то пожилой, судя по ногам, женщины. Акулин махнул рукой в сторону покойницы, и Наташа несколько торопливо щёлкнула затвором, стараясь поменьше смотреть на тело. Женя хихикнул и потянул девушку за собой к холодильнику, у которого уже стоял директор Центра.
- Готовы? – уточнил он.
- Да, - кивнул Акулин.
- Нет, - мотнула головой Наташа.
- Я старше по должности, поэтому открывайте, - улыбнулся Женя.
- Хорошо, я открываю, только предупреждаю, что там ужас настоящий.
Он снял с холодильника амбарный замок и отодвинул тяжёлую дверь. Увиденное за дверью даже Акулина заставило крякнуть, что уж говорить о Наташе, которая просто вцепилась в плечо Жени своими когтями, чтобы не сползти в обмороке.
Холодильник представлял собой большое помещение, похожее на тюремную камеру. Только, в отличие от колониальных «номеров», здесь не было окна с решётками и полатей. Трупы были свалены фактически в одну большую кучу. Худые и толстые, без видимых признаков смерти и с рваными ранами, мужчины и женщины – вся эта груда тел лежала в центре комнаты, омерзительно воняя. Особняком лежали только два трупа: мужчина с раскрошенным затылком и женское тело, аккуратно кем-то расчленённое на несколько частей – отдельно руки, отдельно ноги, отдельно туловище. Голова несчастной лежала в непрозрачном пакете рядом, но вряд ли там было что-то более привлекательное. Скорее, наоборот, раз даже при такой обстановке голову гуманно положили в пакет.
- Велик и могуч русский язык, а приличных слов к этой картине я подобрать не могу, - первым оправившись от шока, произнёс Женя. – Что это за долбанный капец?
- Это привет чиновникам, которые деньги на ремонт и переоборудование холодильника положили себе в карман, - невозмутимо сказал Владимир Александрович. – Они думают, что они сюда никогда не попадут, поэтому совесть у них не ёкает, когда они очередной бюджет распиливают.
- А кто все эти люди? – Акулин указал на тела. – Почему их никто не забирает?
- В основном, это бомжи, - объяснил директор морга. – Те, кого труповозка подбирает на улице или в подвалах. Они иногда уже полуразложенными сюда приезжают, так тут ещё и холодильник не морозит совсем. К концу второго месяца – мы их столько обязаны хранить – некоторые из них превращаются в слизь. Те тела, которые опознать можно, мы храним в общем зале, но и то в летнее время, когда наплыв, часть трупов приходится переносить сюда. А так в подавляющем большинстве это неопознанные тела.
- Я не буду это снимать, - прошептала Наташа.
- Не надо, - успокоил её Женя. – А почему эти двое у вас лежат отдельно?
- Вот этот несчастный, которого кто-то напоил до беспамятства, а потом раскрошил ему весь череп, нашли в понедельник вечером, - Владимир Александрович показал на человека без затылка. – Сам по себе он вроде не бомж, просто какой-то алконавт. Но одет был вполне себе прилично, чуть ли не парадно. Пока его никто не опознал, мы его сюда  положили. Он у нас в общем зале лежал, но вчера был наплыв посетителей, вот и передвинули его. А девушку, которую парень по пьяни убил, а потом от испуга расчленил, мы были вынуждены сюда положить. Она неместная, пока за ней родные приедут, надо же ей где-то лежать. А если мы в общую кучу её положим – потом не досчитаемся какой-нибудь части.
- Да уж, - только и смог сказать Акулин.
- Вот если вы хотите помочь Центру судебной экспертизы своим материалом, - посмотрел на Женю Владимир Александрович, - просто опишите увиденное. Я бы предложил это сфотографировать, но никто это в газету не пустит. Только я вас прошу, расставьте акценты правильно. Мне не нужно, чтобы меня обвинили в надругательстве над мёртвыми телами. Мне всего лишь нужно, чтобы для работы были нормальные условия.
Внезапно в холле Центра раздался какой-то шум. Владимир Александрович извинился и вышел посмотреть, кто пришёл. Акулин приобнял Наташу, которая до сих пор не могла отвести взгляд от страшной картины, и почти насильно спрятал её голову в своих объятиях.
- Спокойно, девочка, - тихо произнёс он. – Прости, я заставил тебя пойти со мной. Но такова уж наша работа – и не такое ещё придётся увидеть.
- Я многое видела в своей жизни, - Наташа отстранилась от Акулина и закрыла ладошкой глаза. – Но это что-то невероятное.
- «Многое видела в своей жизни», - хмыкнул Женя. – Интересные слова для двадцатилетней сыкухи-гота.
- Я… - начала было фотограф, но неожиданно в холле послышался сдавленный крик и звуки борьбы. Женя и Наташа переглянулись между собой и тихонько подошли к двери, соединяющей зал для вскрытия и приёмный покой. Тихонько высунув из неё головы, они увидели странную картину: два больших амбала в тёмных куртках жёстко «прессовали» Владимира Александровича, вжавшегося в гинекологическое кресло.
- Фоткай! – прошептал Женя Наташе.
- Уже, - так же тихо откликнулась она. – Не дура. Говорю же, многое повидала на своём веку.
Внезапно один из амбалов легко оторвал директора Центра от кресла и потащил его в сторону зала для вскрытия. Акулин и Пащенко едва успели спрятаться от взгляда налётчиков, но это была пиррова победа. Ещё пять секунд – и они будут тут, а силы явно неравны. Оставался только один выход.
- Быстро, за мной! – прошипел Женя и рванул в сторону холодильника. Наташа попыталась сопротивляться, но Акулин буквально внёс её в холодильник и толкнул к стене. Девушка по инерции споткнулась об груду тел в центре комнаты, перекувыркнулась через неё и упала около противоположной стенке.
 - Ни звука! – жёстко произнёс журналист и потянул на себя дверь. Тяжёлая створка с трудом поддалась  и всё равно не закрылась до конца, оставив зазор в ширину человеческого тела. Акулин прильнул к стене таким образом, чтобы ему было видно всё происходящее в зале для вскрытия, а он, наоборот, был незаметен.
- Ну, падла, я тебя сейчас буду шинковать на мелкие кусочки! – пообещал первый амбал, бросая Владимира Александровича на один из операционных столов. Второй амбал тут же крепко схватил директора так, чтобы он не мог даже пошевелиться. Выхватив среди инструментов скальпель, первый бандит подошёл к лежащему Владимиру Александровичу и склонился над ним.
- Если ты, урод, сейчас же не согласишься делать то, что мы тебе сказали, я вырежу тебе сначала один глаз, потом второй, а потом затолкаю их тебе в глотку. Последний раз спрашиваю: ты согласен?
- Да пошли вы, - прохрипел директор. – Лучше уж умереть.
- Ты сам захотел, - с видимым разочарованием произнёс амбал и занёс скальпель над лицом директора. Акулин с ужасом смотрел на происходящее. Ещё мгновение – и он точно полоснёт по лицу его интервьюируемого. Вот прямо сейчас. Или сейчас…
Внезапно до Жени дошло, что пауза затягивается. Ба, да этот шкаф просто боится! «Может, просто попугают и уйдут?» - мелькнула в голове у Акулина спасительная мысль, и в этот момент у него за спиной раздался грохот. Женя метнул взгляд в сторону шума и понял, что гора из тел, чьё равновесие было нарушено пролетевшей Наташей, рассыпалась по всему холодильнику.
- Это ещё что там? – насторожился первый амбал и переглянулся со вторым. - Подержи его, я пойду проверю.
Только теперь Акулин осознал весь ужас положения. Он вместе с щеглихой-фотографом заблокирован в холодильнике с кучей гниющих тел, а к ним двигается амбал, раза в два больше их по весу и росту, да ещё и со скальпелем в руках. То, что он трус и боялся резать директора, было слабым утешением. Шансов против него у Акулина с Наташей не было никаких. Или почти никаких? Ведь если он трус, то… Думай, Женя, думай! Есть ещё пара секунд. И есть один сумасшедший вариант. Безумный вариант. Но другого нет.
Рванув к расчленённому телу, Женя схватил две руки и снова прижался к стене. Так, ещё шаг, ещё один, вот он уже совсем рядом…
- Твою мать! – заорал амбал, выронив скальпель из ладони, когда из дверного проёма холодильника в него неожиданно полетели две отрубленные женские руки. Амбал даже не успел опомниться, как на него с диким криком выскочил какой-то парень с безумным взглядом и с размаху ударил его отрубленной ногой прямо по лицу. Этого хватило, чтобы бандит пошатнулся и рухнул на пол как подкошенный.
- Даже не думай рыпаться, иначе скальпель полетит тебе прямо в глаз! – Акулин успел схватить скальпель с пола и теперь надвигался на второго амбала. Тот испуганно предпочёл отпустить избитого директора и поднять руки.
- Забирай своего друга и быстро валите отсюда, пока менты не понаехали сюда! – приказал Женя. Амбалу второй раз повторять не пришлось: он схватил товарища за грудки и быстро потащил к выходу.
Убедившись, что бандиты скрылись за дверью, Женя быстро подбежал к Владимиру Александровичу и потряс его. Директор Центра поднял руку, показывая, что он жив.
- Сейчас я полицию вызову! – пообещал Акулин и уже начал набирать номер, как вдруг Владимир Александрович крепко схватил его за руку и отрицательно покачал головой:
- Не надо никакой полиции. И подруге своей скажите, чтобы никого не вызывали.
- Какой подруге? – не понял сразу Женя, а потом хлопнул себя по лбу. Наташа! Вбежав обратно в холодильник, он увидел сидящую на полу Пащенко, которая вся дрожала и не сводила глаз от лежащего перед ней тела мужчины с ранами, похожими на укусы собаки или волка.
- Чёрт! – выругался Акулин. – Доктор, у вас тут есть нашатырь? Или его тоже своровали?

* * *
На следующие полчаса Женя перепрофилировался во врача «скорой помощи». С Наташей всё было достаточно просто: от куска ваты, щедро смоченного нашатырём, фотограф пришла в себя за пару мгновений. Правда, она тут же начала с ожесточением стала отряхиваться, как будто частички кожи с трупов могли остаться на её одежде. От её былой готичности не осталось и следа – теперь перед Акулиным сидела обычная и очень симпатичная молодая девушка в дурацкой раскраске.
С Владимиром Александровичем пришлось повозиться подольше. Удары, которые ему нанесли амбалы, были не смертельные, но результат на лице оставили достаточно плачевный. Одна бровь была рассечена, глаз заплыл, а нос если и не был сломан, то повреждён однозначно.
- Может, у вас сотрясение? – спросил Женя, обрабатывая спиртом царапину на лбу директора. – Вам бы врачу показаться.
- Я сам врач, - слабо отмахнулся Владимир Александрович. – Нет у меня никакого сотрясения. А царапины и глаз заживут – не трагедия.
- Как скажете, - Акулин закрыл было бутылку со спиртом, но потом снова открыл её и сделал оттуда небольшой глоток. Он всем помог, надо немного помочь и себе успокоиться. Женя протянул спирт директору, но тот отрицательно помотал головой и тут же застонал – видимо, сотрясение всё-таки было.
- Дай мне, - к изумлению Акулина бутылку у него из рук выхватила Наташа. Она смочила в спирте платочек и тщательно вытерла им одежду. А потом сделала большой глоток из бутылки даже не поморщилась.
- Хорош, - крякнул Женя. – Да ты человек-спиртопоглотитель.
- Я же говорила, что у меня много чего в жизни было, - выдохнула Пащенко и даже слабо улыбнулась. – Хороший спирт.
- Да уж плохого тут не держат, надо полагать, - Акулин перевёл удивлённый взгляд на директора Центра. – И кто это такие были у вас в гостях?
- Я не знаю, - ответил Владимир Александрович.
- Вот только не надо врать! – поморщился Женя. – Подозреваю, что они у вас были далеко не впервые.
- Да я, правда, не знаю, - чуть повысил голос директор. – Они пришли ко мне недели три назад. Предложили сделку: они мне дают много денег, а взамен на некоторые тела, которые поступают к нам в морг, я должен был выдавать фальшивые заключения о причинах смерти. Я, естественно, послал их куда подальше. Тогда они стали угрожать. Сначала по телефону, потом как-то пришли сюда, но в тот день в отделении были санитары все на месте – и они не рискнули распускать руки. А сейчас вот им никто мешать не стал. Кроме вас, разумеется. Спасибо вам большое.
- Земля круглая, сочтёмся в укромном уголке, - отмахнулся Акулин. – А почему вы в полицию не обратились?
- Вы смеётесь? – нервно посмотрел на него Владимир Александрович. – Эти ребята сразу предупредили, что у них связи в полиции такие, что мне и не снились, будь я хоть трижды директор морга. Проверять я не рискнул.
- Ну, а в какие-то вышестоящие инстанции? Так же дело оставлять нельзя!
- Молодой человек, - директор посмотрел на Женю даже с некоторым сожалением. – Вы как с Луны свалились, ей-богу! В этом городе никакая власть тебя спасать ни за что не будет. Если они воруют деньги на морг, то о чём вообще можно говорить?
- И что, вы так всё оставите? – обескуражено произнёс Акулин.
- Нет, конечно, - Владимир Александрович потрогал голову, гудящую от боли. – Я просто уйду на пенсию, всё равно возраст подходит уже. Пусть мой зам с ними разбирается – он парень молодой, как раз любит лёгкий заработок. А мне такие вещи совесть делать не позволяет.
- Может, не стоит так сразу? – попытался его отговорить Женя. – В конце концов, не забывайте, что я тоже могу помочь.
- Вы? Не смешите меня, молодой человек. Даже если вы суперпрофессионал в своём деле, то в городе вы пока никто. И никто вас слушать не будет. Да и читать тоже.
- Это смотря как написать, - жёстко возразил Акулин. – В общем, так. Холодильником вы от меня не отделаетесь. Давайте-ка под запись всю историю с самого начала. Я вам помогу. Обещаю.
Владимир Александрович тяжело вздохнул и, покосившись на включённый Женей диктофон, стал вспоминать всё от начала до конца. Интервью заняло примерно полчаса, а по его окончании Акулин заметил, что Наташа умудрилась выпить почти весь спирт и при этом выглядела почти трезвой.
- Вот, собственно, и всё, - закончил директор. – Только, я вас прошу, постарайтесь, чтобы много шума не было. Город маленький, все будут судачить, а мне это не нужно – у меня семья, внуки, сами понимаете.
- Я постараюсь написать материал так, что вы не пострадаете, - кивнул Женя. – Вот мой номер телефона, кстати. Если вдруг за эти два дня или после выхода номера что-то произойдёт – сразу звоните мне. Я помогу.
- Ну, спасибо, - Владимир Александрович покосился на Наташу. – По-моему, ваша подруга уже готова сделать всё, что угодно без труда и обороны.
- Готичная, ты как? – помахал рукой перед стеклянными глазами Пащенко Женя. – Идти можешь?
Вместо ответа Наташа, покачиваясь, поднялась и нетвёрдым шагом вышла на улицу. Через секунду оставшиеся в морге мужчины услышали звук выходящего спирта.
- Жить будет, - ухмыльнулся Акулин. – Всё, Владимир Александрович, я побежал. Если что – сразу звоните. И – читайте в пятницу «Эврику».
Директор Центра судебно-медицинской экспертизы лишь снова тяжело вздохнул в ответ.
Проводив Наташу до дома (для того чтобы её отмазать, пришлось позвонить в редакцию и переговорить с редактором, что не добавило между ними тёплых нот), Акулин набрал номер Железнова и обрисовал ситуацию. С кем-то так или иначе нужно было посоветоваться.
- Весело, - протянул Серёга, услышав историю. – Я пока Гебберту – ну, в смысле Викторовичу – говорить ничего не буду, но, по-хорошему, в материале это всё надо отразить. Ну, атаку этих гуимпленов точно.
- Я тоже так думаю, но по ним у меня нет никакой информации вообще. Наташа сфоткала, конечно, их лица в профиль. Но маловероятно, что это что-то даст.
- Ничего это не даст, - подтверил Железнов. – Тем более что по закону их лица нужно будет закрыть вообще какими-нибудь квадратиками или чёрными полосками. Хотя… как, ты сказал, они говорили? «Я буду тебя сейчас шинковать на мелкие кусочки»?
- Да, именно так, - подтвердил Акулин.
- Что-то знакомое… - Серёга задумался. – Нет, не помню. В общем, делай материал, а завтра видно будет.
Женя попрощался и помчался в свой новый дом. Даже не снимая туфель, он подбежал к своему ноутбуку и начал быстро набирать текст. Такого азарта он не испытывал давно. Учитывая, что вчера Акулин успел переговорить с несколькими независимыми экспертами, сегодняшняя история приобретала не просто репортажный, а ещё и аналитический фундамент. Вдобавок ко всему, у Жени была прекрасная память на слова, лица, жесты и события – поэтому для написания текста даже особо не требовались и диктофонные записи.
Материал был готов через два часа – оставалось придумать только подзаголовок и заголовок. С первым проблем не возникло: фраза «Корреспонденты «Эврики» стали свидетелями бандитского «наезда» на городской Центр судебно-медицинской экспертизы. Визит бандитов, впрочем, далеко не единственная проблема актюбинского морга». А вот заголовок никак не давался, хотя в последнее время Акулину как раз очень давались игровые заглавия. Нравилось ему смотреть, как коллеги – не только читатели – смотрят на название материала и пытаются понять, какая фраза в нём зашифрована. А когда получался двойной смысл – и из фразы-оригинала и из переработанного заголовка – Женя особо гордился собой.
Впрочем, здесь такая тема, что особо острить вроде как и не нужно. С другой стороны, отказываться от игровых заголовков среди той серости, что была в «Эврике» - это уподобить себя всем. А Акулин планировал в будущем перевести на игровые заголовки всю газету. Ну, вот что здесь может быть игрового? «ПроМОРГавшие жизнь»? Смысл непонятен, да и выделение букв в заглавные внутри слова казалось Жене пошлым. «Живые и мёртвые»? Это уже интереснее, но слишком просто для такой накрученной статьи. Да и молодёжь не поймёт, а именно её и хотел заинтересовать Акулин. В эпоху Интернета, когда поколение до 25 лет газеты даже в руки не берёт, возврат её к печатным изданиям казался задачей амбициозной, практически невыполнимой, а потому наиболее привлекательной для творческого редактора. И «Живые и мёртвые» - не самая очевидная игра для нынешней молодёжи.
Хотя можно зайти и с другой стороны? На какие слова в заголовке клюнула бы молодёжь? На сленг? На фразы из «контакта» или Интернет-мемы? Акулин пробежался по тексту глазами. Ну, сленг – и то не сленг, а жаргон – тут возможен только бандитский. Но он не отражает всю суть материала – дело в конце концов не только в конкретных бандитах. Вот если бы бандитом был директор – тогда можно было бы поиграть со именем «Вован», со словом «виноват». А так…
Внезапно в голове у Жени что-то щёлкнуло. «Морг», «Вован», «виноват». Где-то такое созвучие он уже слышал. Ещё десять секунд раздумий привели к тому, что в начале статьи Акулин уверенно напечатал? «Вован-де-морг ни в чём не виноват». Заголовок готов. И пусть только злобный гном попробует его не оценить.

* * *
- Ну… пойдёт.
Гебберт отложил материал в сторону и закурил свои ужасные сигареты. Женя посмотрел на него и в первую минуту не нашёлся, что ответить. Пойдёт? И это вся реакция на этот материал? Да даже без проверки понятно, что это лучшая статья за последние несколько номеров (если не за всю историю газеты!). И тут такая, мягко говоря, неадекватная реакция.
- Это всё, что вы хотите сказать? – уточнил Акулин, глядя Гебберту прямо в лицо.
- А что ты ещё хочешь услышать? – редактор даже перестал курить.
- Как минимум, что он – хороший и любопытный, - не выдержал Женя. – Вам что, каждый день эксклюзив такой приносят?
- Может, мне ещё на столе станцевать по этому поводу? – неожиданно взъярился Гебберт. – Ты материал принёс, я его прочёл, он меня устроил, я его, может быть, поставлю. Ещё вопросы?
- Может быть? – изумился Акулин. – Может быть? Это значит, что я ещё и зря ездил вчера, тратил время, рисковал, в конце концов?
- Послушай, ты! Щенок! – редактора как будто ветром сдуло с кресла, и вот он уже махал руками перед лицом Жени. Просматривавший в этом же кабинете подшивку газет Железнов удивлённо поднял глаза и наблюдал за перепалкой. – Ты свою звёздность будешь показывать в других изданиях, не у меня. Я не собираюсь с тобой цацкаться. В конце концов, я могу хоть сейчас пойти к Глебовне – и тебя вышвырнут отсюда как вшивую собачонку. Так что ты тут от меня зависишь целиком и полностью. Понял, звездун?
- Думаешь, напугал? – усмехнулся Акулин, вытирая со лба слюни Гебберта. – А теперь давай я скажу всё, что я думаю, окей? Ты…
- О! – прервал ругань громким восклицанием Серёга. – Нашёл! Слушай, Жень, можно тебя на два слова в коридор?
- Я вернусь, - пообещал Акулин, глядя редактору в глаза. И в очередной раз громко хлопнул дверью.
- Чего вы сцепились, я не могу понять? – Железнов отвёл Акулина в сторону и постучал кулаком себе по макушке. – Викторович – нормальный мужик, а вы сцепились, как два барана.
- Ну, я овен, между прочим, - Женя мирно улыбнулся. – Так что ты прав, как минимум, наполовинку. Что у тебя за разговор?
- Вот смотри, - Серёга протянул ему один из номеров «Эврики» за прошлый год. На шестой странице под заголовком «Всё лучшее – детям!» был напечатан небольшой материал о том, что какой-то мегакрутой по местным меркам бизнесмен Шокан Бисембаев подарил детскому дому новые компьютеры, а потом вместе с детьми кушал большой торт и запивал вкусным чаем. Статья была весьма слащавая и больше походила на топорный пиар. Написал, кстати, Железнов.
- Ну и что? – Женя пожал плечами. – Ты хочешь узнать, что я думаю о стилистике статьи? На мой взгляд, это не лучший твой материал, хотя другие я и не читал.
- Спасибо за комплимент, - даже если Серёга и улыбнулся, за усами это всё равно сложно было увидеть. – Ты на фото посмотри. Вот за Бисембаевым двое стоят – это те, что вчера были в морге?
Акулин всмотрелся в снимок. Сомнений не было: со страницы на него смотрели те самые амбалы.
- И что это значит? – Женя вернул газету. – Ребята главного благотворителя города «прессуют» главного в морге и, судя по всему, пытаются спрятать левые трупы. С подачи шефа?
- Это, конечно, не факт, - Железнов аккуратно сложил выпуск. – Но вообще поговаривают, что Бисембаев на самом деле тут заведует крупной ОПГ. Вроде как он главный у «чёрных риелторов». Доказательств, разумеется, никаких. Я пытался копать как-то, но к Бисембаеву не подступиться ни с одной из сторон. Нет, так-то он открытый человек, инфы о нём много, но это всё, что называется, для жёлтой прессы. Он старается жить скромно, у него обычная квартира, он одинок и у него слабое сердце. Это всё такие житейские подробности. А его бизнес и его тайная жизнь закрыты за кучей замков. Я и вспомнил-то о нём только потому, что эти амбалы сказали про шинкование на мелкие кусочки. Точно так же один из них «обратился» к торту. Тогда это показалось забавным, поэтому фраза и запомнилась.
- Получается, всё-таки прокололись эти орлы вместе со своим хозяином, - хмыкнул Женя. – Но это надо проверять и перепроверять. Слушай, ты мне скинь, пожалуйста, всю информацию, что по нему есть, а я пойду пока Гебберту об этом всём расскажу. Мы с тобой из этого такую сенсацию раздуем, что весь город будет стоять на ушах!
- Может, всё-таки я схожу к Викторовичу? – неуверенно предложил Серёга. – А то вы, кажется, не очень пока консенсус находите.
- Спокойно, Железнов! – подмигнул Акулин. – Не могу же я тебя на амбразуру кидать. Я скоро.
Быстрым шагом Женя вошёл в кабинет к Гебберту. Редактор внимательно читал материалы на новостные полосы и не сразу заметил посетителя.
- Ну, что ещё? – устало спросил он, увидев ухмылку Акулина.
- Есть просто мегабомба, - Женя в нескольких фразах описал, что им с Железновым удалось найти.
- И что ты предлагаешь? – задумчиво протянул Виктор Викторович, дослушав рассказ до конца.
- Предлагаю начать копать информацию об этом Бисембаеве. Только теперь уже плотно и до победного конца. А в этом номере мы дадим фотку из морга, где его молодчики нападают на директора, и тем самым закрутим интригу.
Гебберт помолчал, обводя взглядом бумаги на своём столе.
- Нет, - решительно сказал он через минуту.
- Вот теперь вы от меня оскорблениями не отделаетесь, - пробормотал обескураженный Женя. – Почему нет-то?
- Потому что как только мы дадим понять, что начинаем на него копать, он тут же натравит на нас своих юристов. И хорошо тогда, если мы ещё выскочим целыми и невредимыми из этой истории. А в худшем случае нас могут просто прикрыть. Я так газетой рисковать не имею права.
- Хорошо, давайте сейчас не будем писать о том, что Бисембаев к этому причастен. Но хотя бы возьмём его в разработку.
- В разработку… - Гебберт сложил руки на груди и поиграл большими пальцами. – Вот ты питерский, а не понимаешь, насколько это может быть опасно. Как редактор, я категорически против всего этого.
- А как гражданин? – усмехнулся Акулин.
- А как гражданин я – редактор, - припечатал Виктор Викторович. – Так что разговор окончен. Не знаю, кому как, а мне работать надо, - и он снова уткнулся в бумаги, давая понять, что ему безразлично всё, кроме работы. Женя посмотрел на него, желая сказать какую-нибудь гадость, но потом махнул рукой и вышел, снова как следует хлопнув дверью.
- Ну, что он сказал? – выжидающе посмотрел на Акулина Серёга.
- Он против, но мы всё равно начинаем копать, - твёрдо ответил Женя. – Давай я возьму бумажки про этого спасителя детдомовцев почитать. Где тут можно присесть?
- А вон возле Ксюхи есть стол, где нет компьютера. Туда и садись.
Акулин кивнул и примостился на кресло возле стола. Бобылёва сидела спиной к нему, и Женя смог в полной мере изучить её сзади, прежде чем девушка почувствовала на себе взгляд и повернулась к нему.
- Не тем местом и не в том месте дырки прожигаешь, - хмыкнула она.
- Забавно, - улыбнулся Акулин. – Девушка-пошляк. Нечасто вообще мне пошляки в последнее время попадаются на пути. Всё больше пуритане.
- По сравнению с тобой все пуритане, - съязвила Бобылёва. – От тебя за сто-пятьсот километров сексом несёт, так что ничего удивительного.
- Вот как, - сморщил нос Женя. – И как же тебе этот запах?
- А у меня насморк, - фыркнула Ксения.
- Жаль, - огорчился Акулин. – А я-то хотел подарить такой прекрасной девушке огромный букет ароматных роз, находясь при этом в атмосфере романтики: вино на столе, свечи, лёгкая музыка.
- Я люблю хризантемы, так что – увы, - хитро улыбнулась Бобылёва и повернулась обратно к монитору.
Женя тоже улыбнулся и в улучшенном состоянии духа стал изучать подноготную бизнесмена Шокана Бисембаева. Примерно через час непрерывного чтения Акулин уже мог записываться к бизнесмену в личные биографы – Железнов, действительно, поработал на славу. В досье были даже фото квартиры Бисембаева. Вот только это ни капельки не объясняло, как можно подступиться к противозаконной деятельности благотворителя. Впрочем, пара мелких зацепочек могла бы обнаружиться, нужно только кое-что проверить. А это значит, что нужно составлять план мероприятия под кодовым названием «Поскреби щедрого – найдёшь риэлтора».
- Уважаемая Ксения, не одолжите ли немного бумаги своему будущему носильщику кофе в постель? – обратился Акулин к спине Бобылёвой.
- В туалете есть казённая, - в своём стиле отреагировала та. – А если надо для работы, то рядом с Алёной-ответсеком стоит редакционный принтер. Мы обычно оттуда тырим.
Женя хрюкнул от умиления. Всё как везде: холдинг может быть сколь угодно богатым, но бумагу все будут тырить с принтера. Ладно, пойдём искать Алёну и принтер.
Принтер нашёлся раньше только потому, что он был гораздо больше в размерах, чем миниатюрный ответсек.
- Я смотрю, ты тут уже обживаешься? – засмеялась Алёна, глядя, как Женя деловито отсчитывает нужное количество листов для плана.
- А чего стесняться? Все своровали, и я своровал.
- А-а-а, - ответсек сладко потянулась в кресле. – Слушай, ты же вроде творческий редактор? Давай тогда проверяй первую полосу – это наверняка в твои обязанности входит. А то меня постоянно Гебберт носом тычет в орфографические ошибки и опечатки.
- Я вообще-то официально ещё тут не оформлен, - почесал в затылке Акулин. – И ещё не факт, что меня возьмут на работу. Но в качестве дружеской помощи могу посмотреть.
- Вот и отлично! – обрадовалась Алёна и протянула Жене распечатку первой полосы. – Не прибедняйтесь, молодой человек: очевидно, что если ты пришёл по линии Бобровской, то работать тут будешь в любом случае. Так что привыкай.
- Буду иметь в виду, - улыбнулся Акулин и пробежался глазами по полосе. – Так, я не понял…
- Что-то неправильно? – безнадёжно спросила девушка.
- А где анонс про морг? Его вообще должны ставить на первую полосу. А его просто нет.
- Морг? – изумилась Алёна и открыла документ с анонсами на компьютере. – Не, тут такого нет. Всё, что было, я поставила.
Женя поджал губы и направился в сторону кабинета Гебберта. Нет, это надо же быть таким тупым, чтобы такой материал не проанонсировать не то что центральным анонсом, но хотя бы простым упоминанием!
- Опять ты? – Виктор Викторович, казалось, хотел бы спрятаться от Акулина, но некуда было – разве что в окно. – Что на этот раз?
- Сможете ли вы мне придумать хотя бы одно правдоподобное объяснение того, почему анонса материала о морге нет на первой полосе? – едва сдерживая раздражение, спросил Женя.
- Да хоть два, - спокойно ответил Гебберт. – Во-первых, эти материалы мне кажутся более важными и интересными для жителей нашего города, чем какой-то налёт на морг. В конце концов, там же никого не убили. Так что повышение цен на проезд в общественном транспорте куда важнее.
- А во-вторых? – Акулин, кажется, уже подозревал, каков будет ответ.
- А во-вторых, ты здесь никто и звать тебя никак, - подтвердил его мысли редактор. – И я вообще не уверен, что ты будешь тут работать. Очень неуверен. Поэтому слишком много чести будет ставить твой материал в анонсы. Так что иди отсюда подобру-поздорову и не мешай мне работать. И, кстати, будешь выходить – с дверью поаккуратнее. Она мне дороже тебя стократно. 
Женя молча положил первую полосу на стол и вышел из кабинета. Да, Наталья Глебовна была очень иронична, когда говорила, что они «с Витей» сработаются.

* * *
Домой Акулин вернулся совершенно разбитым. Ругань с Геббертом совсем вымотала его морально, и теперь он хотел упасть лицом в подушку, уснуть, а проснуться обратно в Питере. Но увы, это всё был не дурной сон, а отвратительная реальность. Так что максимум, что мог сделать сейчас Акулин – это выспаться и приготовиться к каждодневным баталиям с главным редактором. Конечно, можно было бы ещё напиться и забыться, но в одиночку этого делать не хотелось, а Макс на телефонные звонки не отвечал. Так что долой одежду и вперёд в постель. Похоже, сон становится единственным способом как-то облегчить ближайший год.
…И почему Женя раньше не замечал, что мелодия на его мобильном телефоне такая противная? Акулин резко подскочил с кровати и уставился на настойчиво звонящий аппарат. Ну, неудивительно: в три часа ночи даже Моцарт будет противен.
- Вот только не говорите, что вы ошиблись номером, - вместо приветствия прорычал Женя в трубку. – Я же принципиально вас найду и трубку вам в ухо засуну. И хорошо, если только в ухо.
Собеседник в аппарате захрипел и закашлялся.
- Евгений, помогите мне! – сквозь хрип произнёс голос, и Акулин узнал в стоне директора Центра судебно-медицинской экспертизы.
- Владимир Александрович, что с вами? – закричал он, как будто от этого была какая-то польза. – Что случилось?
- Избили… - едва смог произнести Владимир Александрович. – Морг…
Трубка запищала и отключилась. Акулин бросился лихорадочно собираться и уже через минуту бежал вниз по лестнице. Хотелось бы верить, что таксисты в этом городе ездят круглосуточно и регулярно. К счастью, так и оказалось. Старенькая «шестёрка» остановилась почти сразу, стоило Жене поднять руку.
- В морг, срочно! – скомандовал Акулин, запрыгивая на пассажирское сиденье.
- Надо же, какая встреча! – с водительского места, прищурившись, на Женю смотрел Алибек, который подвозил его от автостанции до редакции. – Что, снова будешь Алибека обманывать? Человека, которого все знают и который всех знает?
- 500 рублей, - Акулин быстро положил пятисотрублёвую купюру на бардачок.
- Надо же, как в морг человек торопится, даже таких деньжищ не жалко! - задумчиво произнёс таксист. – Слушай, а ты часом не зомби?
- Если ты через десять секунд не разовьёшь скорость звука на своей таратайке, то за руль сяду я, а ты продолжишь путь в багажнике, - пообещал Женя. – Заводись давай, в дороге будешь философствовать.
То ли слова Акулина так подействовали на Алибека, то ли он обрадовался возможности быстрой езды, но «шестёрка» поехала так быстро, как порой не ездит другой автомобиль с цифрой шесть в названии. В других обстоятельствах время, за которое такси доехало до морга, вошло бы в книгу рекордов Гиннеса. А сейчас пока пришлось ограничиться кивком в знак благодарности.
- Тебе водителем «скорой помощи» работать надо, цены бы тебе не было, - бросил Женя напоследок.
- Нас и здесь неплохо кормят, - пробормотал Алибек, забирая купюру с приборной панели. «Шестёрка» взвизгнула покрышками и умчалась в тёмную ночь.
Акулин заскочил в Центр и безо всяких раздумий рванул в зал для вскрытия. Владимир Александрович сидел на полу, опёршись о стену, весь в крови и синяках. Женя подскочил к директору и проверил пульс. Начальник морга закашлялся и открыл глаза.
- Скажете, вам и в этот раз не надо «скорую»? – съязвил Акулин. Владимир Александрович отрицательно помотал головой. – Да вы просто Супермен.
- Они пришли… вечером, - едва выговаривая слова, прошептал директор Центра. – Их было трое… Те, что днём… и ещё один, их главный. Он сказал… избить меня так, чтобы я… чтобы я понял… что с ними надо работать… что у меня нет выбора.
- Это он? – Женя достал из кармана фотографию Бисембаева, которую он предусмотрительно захватил с собой.
Директор Центра только и смог, что моргнуть глазами в знак подтверждения. Акулин присел рядом с Владимиром Александровичем и задумался. Ну, и что теперь делать? Можно было бы, конечно, сдать всю информацию местным копам, но что-то подсказывало Жене, что смысла в этом не будет в принципе. Владимир Александрович – плохой свидетель сейчас, да и наверняка у Бисембаева хорошие связи в органах. В газете тоже не напишешь об этом – дальше Гебберта ничего не уйдёт. Да и не поможет это сейчас. Если уж сам Бисембаев пришёл следить за избиением – значит, для него вся эта ситуация крайне важна. И он будет добиваться результата, чего бы ему это ни стоило. Что-то надо делать.
- Они когда затащили меня сюда, тот, главный, в холле остался, - неожиданно вполне внятно сказал Владимир Александрович. – Сказал, что у него слишком слабое сердце, и он боится трупов. Сволочь…
В голове у Жени как будто что-то взорвалось. Это выход. Возможно, это всё будет выглядеть не совсем по-журналистски. Зато всё будет справедливо. Только для этого кое-что нужно.
- Где ключ от холодильника? – спросил Акулин. Директор Центра удивлённо посмотрел на него и достал перебитой рукой ключ из кармана. Женя схватил его и быстро прошёл в холодильник. Через секунду он вернулся оттуда, неся пакет. Один раз части тела расчленённой маньяком девушки уже сослужили ему хорошую службу. Глядишь, и второй раз повезёт.
- Я вызову вам «скорую», - Женя положил ключ от холодильника обратно в карман директору Центра. Тот отрицательно помотал головой.
- Я в норме… - прошептал он. – Я всё сам вызову. Всё будет нормально.
Акулин хотел его переубедить или вызвать «скорую» без согласия директора Центра. Но потом отказался от этой идеи: «светиться» ему ни к чему. В конце концов, Владимир Александрович – врач, сам справится.
Поймать такси от морга было гораздо проблематичнее – всё-таки Центр судмедэкспертизы находился на окраине города. Акулину повезло: одна попутка на его пути всё-таки встретилась, а добродушный водитель за 2000 тенге согласен был довезти Женю хоть до российской границы. Но туда ему было пока рановато: автомобиль держал курс на улицу Есет Батыра (в России это была бы улица Ильи Муромца).
Когда машина со словоохотливым водителем, который всю дорогу травил байки, подъехала к нужному месту, уже начало светать. Надо было торопиться. Акулин быстро расплатился и, подождав, пока такси отъедет, нырнул во дворы. Если он правильно запомнил расположение квартиры Бисембаева, то она должна быть на втором этаже в первом подъезде дома номер 91, корпус 1 по улице Есет Батыра. Да, точно, вот это окно, ещё большая пустая площадка под парковку рядом. Она и на фото была. По расчётам Акулина, это должна быть комната, в которой и спит благотворитель. Она очень небольшая по размерам, и, если всё правильно будет сделано, пакет с головой девушки прилетит прямо в ноги Бисембаеву. А дальше… одному Богу известно, что будет. Хотелось бы верить, что он дома, а не где-нибудь по клубам гуляет.
Акулин посмотрел на пакет и приготовился бросить его в окно. Внезапно ему стало страшно: а не останутся ли на пакете его отпечатки? Или на таком материале они не остаются? Лучше перестраховаться. Женя достал из кармана платок и тщательно протёр ручки пакета. Потом подумал и вытер его весь. Перевязав пакет так, чтобы голова девушки из него не вывалилась, Женя снова вытер тару, облизал губы, глубоко вдохнул, и, размахнувшись, запустил голову в окно второго этажа. Звон разбивающегося стекла оповестил его о том, что всё прошло удачно. Нужно было в спешном порядке ретироваться, что Акулин и сделал по всем правилам жанра: поплутав по дворам, он вышел с другой стороны улицы, поймал ещё одну попутку и поехал домой. Удивительно, но страха или ужаса Женя не чувствовал. Единственная мысль, которая билась в его голове в этот момент – надо будет завести тут машину, а то на такси можно будет скоро разориться.

* * *
- Ты чего такой не выспавшийся?
Железнов посмотрел на Акулина с улыбкой, оценивая его красные глаза и растрёпанные волосы по-своему.
- Ты, наверное, всю ночь какую-то девушку знакомил с филиалом «Лахта-Центра» в своих штанишках? – хихикая, продолжил он расспросы.
- А? – немного рассеянно переспросил Женя, и перед глазами пронеслись события прошедшей ночи. – Ну… да. Девушка ночью была.
- О-о-о, - улыбнулся Серёга так широко, что его улыбка всё-таки стала видна из-за усов. – Бурно, видимо, всё было, раз ты уж ничего не помнишь. Видимо, поступил как классический матрос: попользовался и бросил.
- Да-да, насчёт «бросил» - это ты верно подметил, - пришёл в себя Женя. – Я не понял только вот чего: если газета сегодня утром вышла, а следующая только через неделю, то зачем собирать планёрку так рано? Ещё даже десяти ведь нет.
- Прихоть Глебовны, ничего не поделаешь, - хмыкнул Серёга. – Ну, ничего: два часа сущего ада – и до понедельника можно ничего не делать. Ты, кстати, когда коньячину собрался ставить нам по поводу своего трудоустройства тут?
- Так я ж ещё не трудоустроился, - развёл руками Акулин. – Как только документы оформят мне, так на следующий день сразу же.
- У нас бухгалтерия любит в пятницу вечером, между прочим, самые важные бумажки подписывать, чтобы мы потом на работе не забухали. Так что если так и произойдёт, в понедельник с тебя в любом случае «Хеннеси-пати».
- Договорились, - улыбнулся Женя и обвёл глазами редакцию. О, а что это за милая мордашка с шикарными длинными волосами и классным ободочком в них сидит в уголке? Акулин присмотрелся и с изумлением понял, что это Наташа-фотограф.
- Первая мысль, когда я тебя увидел в таком виде: ты перепила спирта, и в твоём мозгу начались необратимые изменения, - хмыкнул он, подойдя к девушке. Серёга в этот момент принял телефонный звонок, а Жене сейчас требовалась хоть какая-то компания.
- Почти, - кивнула девушка. – Я решила, что хватит с меня пока этой боевой раскраски. В душе я всё равно остаюсь готессой, но тело пусть будет от обычного человека.
- Я бы сказал: тело для обычного человека, - поправил её Акулин. – Кстати, хотел бы представиться: Евгений, самый обычный, стандартный во всех отношениях человек.
- Видела я, какой ты стандартный, - покачала головой фотограф. Женя хотел ответить ей что-то, но в этот момент Железнов быстро замахал ему рукой: мол, подойди к телефону.
- Аюшки?
Вместо ответа Серёга нажал на кнопку громкой связи.
- Мы бы очень хотели, чтобы в вашей газете был некролог на смерть Шокана Амангельдиевича, - проговорил телефон приятным женским голосом. – Он – человек в нашем городе значимый… был. Наверняка же можно отнестись к нему с уважением и после его смерти.
- Да я разве спорю, девушка, - ответил Железнов. – Но мне же просто хочется знать, что с ним случилось.
Девушка явно медлила с ответом.
- Вы поймите, мы некролог поставим в любом случае, - попробовал зайти с другого бока Сергей. – Просто если это будет самая общая информация: «родился-жил-умер» - тогда место такому некрологу на полосе газетных объявлений. Но вы же наверняка так не хотите, вам же всё нужно по высшему разряду. Я прав?
- Правы, - обречённо согласилась девушка.
- Ну, вот, - мягко сказал Железнов. – Поэтому мне нужна хоть какая-то информация. Что случилось с Шоканом Амангельдиевичем?
- Хорошо, - сдалась собеседница. – Я скажу. Только вы никому не говорите, что я вам разболтала всё, договорились?
- Конечно, о чём разговор, милая девушка, - воскликнул Серёга и незаметно включил диктофон, подмигнув при этом Акулину. Тот скривил улыбку в ответ, зная, что сейчас расскажет девушка.
- Ой, вы знаете, это такой ужас на самом деле, - затараторила она. – Представляете, Шокану Амангельдиевичу сегодня ночью в окно закинули пакет, а в нём отрубленная человеческая голова! Я когда услышала об этом, у меня такой шок был, что я до сих пор хожу в каком-то страхе непонятном. Как будто это мне голову отрубили и закинули её туда. Это я, молодая крепкая девушка, а Шокан Амангельдиевич уже был в возрасте, сердце у него было слабое. Вот и умер от испуга. Но он хотя бы голову эту не увидел, а мне приходилось давать показания полицейским, когда эту голову проносили. Это… страшно, - девушка всхлипнула.
- Погодите-ка, - вмешался в разговор Женя, стараясь не замечать округлённых глаз Серёги, пристально буравящих его. – Что значит «не увидел»? Вы же говорите, он испугался до смерти.
- Ну, да, - подтвердила девушка. – Только не от этого. У него сердце остановилось в тот момент, когда этот пакет просто в комнату залетел. Там же стекло разбилось, а это такой шум, что здоровый-то человек напугается до полусмерти, а тут… Вы же напишете некролог так, чтобы всё было нормально?
- Что? А, да, конечно. Спасибо вам, девушка, - Железнов выключил громкую связь и вцепился взглядом в Акулина.
- Не надо на меня так смотреть, - покачал головой Женя.
- Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Сергей не выключал диктофон.
- Ничего, - категорично заявил Акулин. – Кто-то получил по заслугам, надо полагать.
- А кто-то, надо полагать, судья? – со странной интонацией спросил Железнов.
- Скорее, человек, восстанавливающий справедливость. И давай об этом прекратим разговор. Не время сейчас.
- Привет, народ! – Бобылёва пронеслась мимо мужчин вихрем, летя к своему месту. – Готовьтесь, Геббероид идёт. Сейчас начнётся мудотень.
- Мы не договорили, - тихо сказал Железнов и вернулся за своё место. Акулин вытер губы ладонью и глубоко выдохнул. Не было печали, да черти подкачали, что называется.
- Я думал, хотя бы одно утро на этой неделе у меня будет хорошим. Но, увидев вас, понял, что мне это не грозит, - Гебберт зашёл в редакцию и первым делом уткнулся в Акулина.
- Ты бы, Виктор Викторович, с ним так не шутил, - подал голос со своего места Железнов. – Женя у нас человек серьёзный, шутить не любит. Ещё кокнет где-нибудь в тёмном переулке.
- Я ж не яйцо, чтобы меня кокать, - заржал явно довольный собой Виктор Викторович. – А вот если он захочет меня кокнуть, то я себя заранее «Блендамедом» намажу, и тогда он даже чугунной палкой меня не перешибёт.
Будучи в восторге от своей шутки, Гебберт прошёл к столу с газетами и взял посмотреть номер.
- Ну, что, нормальная первая получилась, - удовлетворённо сказал он. – Гораздо лучше, чем если бы на ней был морг, я считаю. В общем так, народ, собираемся через десять минут тут на планёрку как обычно. А я пока к Глебовне сгоняю, обсужу один животрепещущий вопрос с ней, - при этих словах он метнул взгляд в сторону Акулина. Женя лишь фыркнул в ответ.
- Кстати, я когда сегодня утром заправлялась, видела, что кассир на заправке читает «Эврику» - конкретно материал про морг, - поделилась наблюдением Бобылёва. – Так что, возможно, и зря его нет в анонсах. Я, кстати, тоже считаю его очень крутым. У нас в таком стиле и с таким заголовком ещё никто не писал никогда. Был, точнее, один, но ему потом кислород по максимуму перекрыли, и он куда-то в Россию свалил. Не захотел тут оставаться.
- А я считаю, что материал уныл и заголовок ужасен, - вместо приветствия сказал зашедший в редакцию Сидоренко, и Женя про себя облегчённо подумал: слава Богу, он не немой.
- Почему же вы так считаете, Дмитрий? – поинтересовался Акулин.
- Дмитрий Сергеевич, кстати, - на полном серьёзе сказал Сидоренко. – Местная аудитория такого заголовка не поймёт, ей совершенно до лампочки все эти выкрутасы словесные. А сам материал – он плох, потому что там слишком много журналистского «я».
- Да ты просто завидуешь! – засмеялась со своего места Наташа. – Сам так не можешь, всё больше про спортивные соревнования в духе весёлых стартов строчишь. Конечно, где там выразишь своё мнение! «Я считаю, что игрок в синих трусах неудачно стартовал в чехарде»!
Сидоренко насупился и произнёс сквозь зубы:
- Зато меня хорошие люди читают.
- Ага, я их обоих знаю, - услышала его бубнёж Наташа.
- Мнения разделились, - засмеялась Бобылёва. – Сергей Владимирович, вы, как самый старший в этом кабинете, рассудите нас. Хорош материал про морг или плох?
Железнов помолчал, а потом внимательно посмотрел на Акулина и сказал, обращаясь будто бы только к нему:
- Я считаю, что материал хороший, потому что его автор всю ситуацию провёл через себя, через своё понимание и свои принципы. Главное только, чтобы он не почувствовал себя властителем этой ситуации, чтобы понимал, что его дело рассказать, а не судить её участников. Он ведь понимает это?
- Вполне, - ответил Женя. Не очень, впрочем, уверенно.
- Да вы, Сергей Владимирович, философ, - засмеялась Ксения.
- Да, я такой. Могу зажечь, - буркнул Железнов и уткнулся в монитор.

* * *
Гебберта не было гораздо дольше, чем он сам предполагал. А когда он вернулся, все про себя отметили, что выглядит редактор как-то очень растрёпанно: как будто долго с кем-то дискутировал и в результате потерпел поражение. Впрочем, проведя рукой по сальным волосам, Виктор Викторович привёл себя в относительный порядок и хотел было объявить начало планёрки, но ему помешал звук телефона, доносящийся из его кабинета.
- Ненавижу пятницу, - пробормотал он, идя на звонок. – А теперь и остальные дни недели тоже.
Постепенно редакция наполнилась другими работниками. Прошмыгнула в свой кабинет тихая женщина-бухгалтер, подошли ещё несколько журналистов, с которыми Женя ещё не успел познакомиться. В техотдел дружной гурьбой ворвались дизайнеры и верстальщики. А Гебберт всё не возвращался из своего кабинета. Постепенно зрела революционная ситуация. Чтобы её пресечь, Акулин заглянул к редактору сам. Тот уже не разговаривал по телефону, а сидел и задумчиво курил.
- Ну, что, вы идёте? – уточнил Женя. – Там вроде все жаждут планёрку.
- Зайдите и закройте за собой дверь, - попросил Гебберт, и Акулин, отметив про себя, что редактор снова перешёл с ним на «вы», выполнил просьбу и присел на стул напротив Виктора Викторовича.
- У меня для вас две новости: плохая и хорошая. Выбирайте.
- Давайте плохую, - махнул рукой Женя. – Всё равно неделя как-то не задалась.
- Директора Центра судебно-медицинской экспертизы нашли мёртвым на работе. Мне только что позвонили, - кивнул Гебберт на телефон.
- Вот так… - Акулина эта новость не столько огорчила, сколько удивила. – А что с ним?
- Ну, мне сказали, что он покончил с собой.
- Чего-о-о-о?
- Да. Вроде как его зам пришёл на работу и увидел своего шефа за столом. Я так понял, что Коренев ночью выпил целую бутыль спирта, а потом, не совладав с собой, полоснул скальпелем себе по горлу.
- Это абсурд какой-то! – возмутился Женя. – Ежу понятно, что его убили. И сделали это люди Бисембаева.
- Если хотите, можете написать Кореневу некролог, - тихо сказал Виктор Викторович.
- Некролог? Да я вообще-то теперь буду проводить полноценное расследование. Это же очевидное убийство, скандал на весь город. А мы как газета, обнаружившая это, отделаемся некрологом?
- Я так и знал, - закатил глаза к потолку Гебберт. – Послушайте меня, Женя. Вы – хороший, судя по всему, журналист. Мне, например, понравилось, что вы очень быстро сработали по статье, не то что эти обычно, - он кивнул головой в сторону общей комнаты. – Но поймите одну простую вещь, пожалуйста: это не Петербург, не Москва и даже не Астана. Вы приехали работать в провинциальную газету, здесь не работают законы столичных СМИ.
- Они везде работают, - возразил Акулин.
- Да ни хрена подобного! – ожесточённо замотал головой Гебберт. – Это маленький город, здесь все друг друга знают, у всех есть свои скелеты в шкафу, и все в той или иной степени повязаны. Тут тронешь одного человека – а в результате выйдешь на такую цепь грязных поступков, что потом сам не будешь рад тому, что влез в это дело. Поэтому люди здесь совершенно не будут стремиться наговорить вам что-то для газеты. Поэтому критических статей здесь почти не бывает. Мы не обсуждаем происходящее, мы его тупо фиксируем. И то не всё. Это данность, которую изменить ни вы, ни я не в силах. Да и не надо. Надо просто по мере возможности честно заниматься своим делом. И всё.
- А как же принципы объективности и свободы слова? – усмехнулся Женя.
- Вам самому не смешно от таких слов? Как будто эта объективность и эта свобода слова у вас в Питере были. Мы здесь все – наёмные работники. Мы делаем то, что устраивает нашего работодателя. И не более того. Иногда это совпадает с нашими жизненными установками. Иногда нет. И вот если то, что нас заставляют писать, не совпадает с нашими правилами, мы эти правила засовываем себе в задницу. Потому что вы здесь не найдёте таких, кто хочет быть гордым, но бедным. Поэтому я пока не очень понимаю, как вы будете у нас. И в том числе поэтому я был против того, чтобы вы становились творческим  редактором.
- А сейчас «за», что ли?
- А сейчас у меня просто нет выбора, - развёл руками Гебберт. – Бобровская сказала, чтобы вы в отделе кадров медиа-холдинга и в бухгалтерии оформились. Так что добро пожаловать к нам, господин творческий редактор!
Женя сидел на месте, не зная, что сказать. Две новости оказались настолько противоположны друг другу по сути, что каша в голове, которая была у Акулина последние дни, окончательно загустилась и превратилась в массивный тупой ком.
- Всё, пошли на планёрку, коллега, - Виктор Викторович почти поднял Женю за плечи и дружески хлопнул его по спине. – В понедельник не забудь коньяк проставить. Иначе не сработаемся.
- Пойдёмте, - наконец, отмер Акулин. – Только, пока мы не вышли, я вас честно должен предупредить об одной вещи.
- Ну, - напрягся Гебберт.
- Я всё равно буду настаивать на том, чтобы газета становилась более европейской и перестала пахнуть провинциализмом, амбра от которого распространяется по всему городу.
- Я и не сомневался, - хмыкнул редактор. – Только работа здесь тебя всё равно рано или поздно сломает.
- Посмотрим.
Ох, Матвей Ильич, Матвей Ильич. Чтоб вы дымом от своих сигар подавились!
…Ликанов только-только затянулся и поэтому закашлялся сильнее обычного, увидев на пороге своего кабинета этого человека.
- Вы очень смелый, Андрей Семёнович, что решились сюда придти, - сказал он, прокашлявшись. – Но, может, не стоило так рисковать? Всё-таки в нашей редакции вас не любил не только Акулин.
- Бросьте, Ликанов, - Андрей Рожнов, бизнесмен и криминальный авторитет Петербурга, сел на стул перед редактором «Невских вестей» и закинул ногу на ногу. – Как вы курите эту гадость?
- А мне норм, - Матвей Ильич с удовольствием затянулся. – Фразочка Акулина, кстати.
- Ох уж эти его фразочки, - поморщился Рожнов то ли от дыма, то ли от воспоминаний. – Но надеюсь, это всё в прошлом?
- Конечно, в прошлом. За такие деньги, которые вы мне дали, я мог бы всю редакцию сослать к чертям собачьим.
- А, кстати, что вы собираетесь делать с этими деньгами? Это ведь очень хорошие деньги.
- Хорошие, - широко улыбнувшись, подтвердил Ликанов. – Возможно, я выкуплю «Невские вести» и, наконец-то, сделаю из них хорошую прибыльную газету, а не это аналитическое фуфло, что я вынужден делать сейчас.
- Что ж, это разумное вложение денег, - Рожнов хищно улыбнулся. – Я надеюсь, в обновленном издании информационная политика в отношении меня и моего бизнеса изменится в сторону поиска позитивных тенденций? Я ведь в долгу не останусь, вы знаете.
- Конечно, знаю, - Ликанов показал большой палец вверх. – У нас с вами всё будет окей.
- Ещё раз: Акулин точно не вернётся оттуда?
- Будьте спокойны, Андрей Семёнович, - подмигнул редактор «Невских вестей». – Он уже фактически труп. Сначала он станет морально несостоятелен, моя знакомая обещала это обеспечить так, как нужно. А затем у Акулина просто не выдержит нервная система, и он, допустим, повесится. Или с моста прыгнет. Или под поезд попадёт. В общем, станет трупом физическим, а не моральным.
- Ну, ваши бы слова да небесным киллерам в уши. Ладно, - Рожнов поднялся и легонько кивнул Ликанову. – Всего доброго. И бросайте курить эту дрянь, если хотите жить долго и счастливо.
Матвей Ильич проводил Рожнова взглядом и, выбросив очередную сигару в окно, задумчиво уставился в хмурое питерское небо.
- Труп-то он почти труп, - произнёс он в пустоту. – Да только, чувствую, мы ещё неоднократно пожалеем о своём решении.