Соломенный идол

                СОЛОМЕННЫЙ ИДОЛ  (Отрывки).


Земля и небо уравнялись в цвете: север и юг, восток и запад стали серыми и тоскливыми. Будто какой-то злой озорник швырял в нас  горстями просоленный горький песок, который вызывал жгучую дергающую боль в глазах. Только «Соломенный идол», который стоял на вершине бархана выделялся бесстыдной белизной обнаженного тела. Песчинки, несущиеся ветром, царапали о соломенное тело, сплетенное из тугих жгутов чия. Мелкая пыль забивалась в щели.  «Белый болван» тяжелел с каждой горстью песка, вдутого в него свирепым, горячим ветром. Его незыблемость казалась вечной.  «Соломенный идол» и человек, который его изваял, знали, что каждый шквал ветра выдергивал из его тела по несколько соломинок. А шквалов было много, даже очень много для хрупкого соломенного тела необычной скульптуры возвышающейся на вершине песчаного бархана.
Эту соломенную куклу сотворили всей экспедицией сразу по приезду и прозванной «Соломенным идолом», чтобы внести какое – то разнообразие в унылость пустынного пространства. А теперь он будет служить и ориентиром нашей отправной точки в сторону поиска уреза воды умирающего Аральского моря. Я пишу «поиска» потому, что так принято: мы забили первую точку в том ...
   


...прикоснуться к «великой человеческой трагедии» и внести свою каплю воды в иссушенную землю Аралкума. Неплохим подспорьем на нашем пути служило письмо, составленное на фирменном бланке института «Среднеазгипроводмера» и подписанное шестью президентами: России, Казахстана, Киргизии, Узбекистана, Таджикистана и Туркмении, а также министрами МВД и Водного хозяйства. Даже его ксерокопия вводила в трепет ГАИшников и способствовало  нам по беспрепятственному продвижению по четырём республикам, которые, раздираемые революциями: отчаянно делили границы; выгоняли иноверцев; меняли алфавит и валюту; дрались за клановость и президентство. Кордоны, блокпосты, патрули и военные разъезды беспрепятственно пропускали нас при предъявлении этого документа. Нам помогали доставать горючее и продукты. Однажды, недалеко от г. Чкаловска в Таджикистане, нас сопровождал БТР с солдатами по территории, занятой  бандой националистов. В Азии знают цену воде – и каждый считал, что спасти море – это подвиг. И все думали (и мы сами – тоже), что наше появление на его берегах сможет повлиять на положительный исход Аральской трагедии.
Весь путь почти в две тысячи километров, до города Нукуса, мы преодолели за четыре дня. В дороге было много жары и пыли. Иногда останавливались у зарослей камыша на реке Аму-Дарье. Ловили рыбу, купались – заставляя тело вспоминать прохладу и чистоту. Река несла невообразимую массу кубометров воды в Арал, которую растаскивали по каналам и арыкам на всём её протяжении. В недоступных местах, где берега стояли высоко, огромные чигири, так похожие на аттракцион в парке «чертово колесо», в бесконечном вращении, черпали, будто нескончаемую воду. Трудно...




      Чем дальше мы уходили от Соломенного идола, тем реже попадалась растительность. Ещё встречались кустики чёрного саксаула – растения без листьев. С его измученного ствола свешивались длинные зелёные веточки, тонкие, как велосипедные спицы. Они висели обречённо целыми кучами, словно пряди нечёсаных и немытых волос. Однажды встретилась редкая сюзень ; песчаная акация. Её корявый ствол  был ощетинен колючками, в середине которых, будто приклеенные шутником, жили по два узких длинных листочка, покрытых серебристо-шёлковым пушком.
Часам к семи вечера солнце начинало  падать за горизонт, удлинять тени и остывать. Работа продолжалась до глубоких сумерек. К концу дня в затылке ощущалась тупая, неотвязная боль, будто кто-то давил на темя сильной, горячей рукой.
День заканчивался тревожным и печальным закатом, который перерезали подозрительные тёмные полосы висящей в небе соляной пыли. Даже в безветрие, она каким-то способом умудрялась подниматься вверх и искриться в горячем воздухе, будто зимняя изморозь. В её белесых разрывах, словно полоснутые ножом, зияли кровавые краски затухающего дня. В темноте разжигали костёр, который подпитываемый припасёнными саксаульными ветками горел так жарко, будто жаждал живого тела еретика. В ночи, в чёрной выси, выплывали раскалённые за день звёзды. Они висели в такой глухой тишине, что вздрагивали даже от треска костра, полыхающего в песчаном безмолвии.
Утром начиналось всё сначала. Казалось, что только мы и есть живые существа на раскалённом пространстве планеты. За первые дни встретили...