День гидролога

                ДЕНЬ ГИДРОЛОГА. (Отрывки)



    ...  – была оголена и сильно накалялась солнцем, словно на огромной жаровне. Здесь происходил контакт холода, стекающего с гор и нагретого воздуха. Это создавало сильную тягу с юга на север, которая представляла собой воющий вихрь, перекрывающий шум двигателя и маты водителя, проклинающего серую стену пыли, закрывающую обзор дороги.
Проехать намеченное место работы было невозможно. Как мне объяснили, что это самое узкое место на реке с деревянным мостом и притоком реки Тегермеч, которая вытекает из узкой щели правобережья.
Тишина не кончалась. Ветер, перестав выть, передал эстафету шума – реке, которую сдавили стенки ущелья. Грохот потока метался по узкому проходу не находя выхода.
Действительно. Миновать этот мост было невозможно. Он открывался во всей своей жуткой красе и напоминал раздавленного асфальтовым катком, дикобраза. Во все стороны, в беспорядочности, торчали корявые ветки настила. Под ним с воем проносилась вода, будто из пожарного брандспойта. Взглядом уловить поток струи, было невозможно. Чуть выше моста, с северо-востока, втекал небольшой ручеек с громким названием – река Тегермеч. Он нам ещё отомстит, за «пренебрежительное и унизительное»  к нему отношение, за недооценку его мощи и свирепости.
– Остановись, мост осмотрим! – попросил я водителя.
Сооружение, называемое мостом, представляло собой довольно сносную переправу, если считаться с условиями: где оно построено и подручные...



... Его перекошенный рот и выпученные глаза нам сказали больше, чем слова, непонятые нами. Крик пробежал по посёлку. В горы бежали все: карабкались старухи, поддерживаемые внуками, матери с малолетними детьми на руках. Мужчины несли коз и баранов на плечах. Кто-то тянул упирающуюся корову. Никто пока не знал, для чего все бежали вверх, но какое-то чувство катастрофы овладело всеми. Люди столпились на вершине холма и слушали нарастающий гул. Потом раздался рокот, и все увидели стену воды, которую никто не забудет. Впереди шла низкая волна. Она ударялась о выступы берегов, плескала брызгами и громом. Вторая, более высокая уже корчевала деревья, сбрасывала огромные камни. Рёв воды заполнил ущелье. Стена, состоящая из грязи, камней, кустов и деревьев была выше дороги, проходящей по берегу. Бетонный мост подпрыгнул, завалился на бок и нырнул в черную жижу. Люди стояли в безопасности и смотрели на ужас, который происходил с посёлком. Крайние дома, подрезанные селем, начали падать. В тишине раздались крики после падения первых домов. Каждый последующий упавший дом сопровождался взрывом воя и плача. Причитали старухи. Только мужчины стояли насупясь – они переживали молча. Но самое главное – все люди посёлка остались живы. Мы долго искали того шофёра, который предупредил нас. Но этот герой нам остался неизвестен. Говорили, что он погиб. Много искорёженных машин нашли на отмелях у посёлка Кувасай. Но мы не хотели верить, что и его машина была там.
По поверхности селевого потока плыли камни, словно надутые воздухом мячики. Мёртвые бараньи туши крутились в адовом месиве. Всплывал як, ещё живой. Он громко хрюкал, будто прощался с людьми, смотрящими на его смерть.
Старушка, стоящая у самого края людской толпы, крикнула надтреснутым голосом:
¬; Там, человек!
Все увидели мелькнувшую руку. Было ясно, что она неживая.

Жижа, чем-то похожая на воду шла долго. Старухи и женщины сидели у края обрыва, который поднимался над дорогой, по которой бушевал холодный поток. Некоторые выли, прижимая детей, которые мочились в штаны от впервые испытанного страха...

    ...Через несколько дней, когда сошла вода – пришли волки. Они пришли со всего Тянь-Шаня, Памира, Кунь-Луня и Казахских степей. Они довершили ужас. Звериный пир длился долго – у растерзанных животных выедали только деликатесы: сердце, печень и лёгкие – выбор был. Сюда много лет никто не ходил, не гоняли овец, не пасли яков – страх был большой.
          Постепенно, кости и шкуры, дожди смыли в реки, дурной запах выветрился, и стало пахнуть, как и прежде – цветами и водой, но недоверие осталось навсегда к этому ущелью. Только молодые и горячие чабаны осмеливались выгонять  свой скот в долину реки Тегермеч, травы которой взращены на земных соках, в которые подмешаны останки животной плоти людей и овец.
            К своему стойбищу я поехал на второй день. Этого моста, чабан указал рукой в сторону переправы, - не было. У подножия скал, что стоят выше моста, высотой с юрту были навалены камни и деревья без коры, мёртвые бараны и яки. Ущелья я не узнавал. На «высоту трёх коней» скалы были очищены от ...