Платье в горох

  Платье в горох

              Довелось мне как-то раз лежать в больнице с пустяковой операцией. Больничная атмосфера поначалу навевала тоску. Немного освоившись, я стала украдкой разглядывать своих соседок по палате. Ими оказались девятнадцатилетняя Вика и сорокалетняя Наталья. По их непринуждённому разговору я поняла, что лежат они тут  довольно  долго и успели привыкнуть друг к другу.  Наталья всё время  ухаживала за Викой, как мама.
 В больнице её материнский инстинкт обострился  до предела, ведь у неё самой есть дочь такого возраста. Казалось, она совсем забыла, что тоже лежит  здесь не просто так. Именно из-за Натальи в нашей палате воцарилась атмосфера защищённости, добра и уюта. Она  изо всех сил способствовала, чтобы я тоже почувствовала себя здесь, как дома. То чайку предложит, то печенье сунет, то шторку задёрнет, чтобы любопытное солнце в мой глаз не светило. Очень скоро я   почувствовала себя  непринуждённо.
            Вечером наступило  время  увлекательных разговоров. Что ещё делать в больнице вечером? Общаться!  Мы разлеглись на двух сдвинутых кроватях, подперев голову рукой, в центр поместили  кроссворд с горкой  семечек и чипсов, и начали рассказывать разные истории. Сначала  Вика поведала о том, что её бабка умела заговаривать раны и ячмени. Мы с Натальей рты пораскрывали от того, что услышали! Вот бы нам такие таланты! Потом я рассказала одну смешную историю. Наконец, настал черёд  Натальи. К слову сказать, она оказалась непревзойдённой рассказчицей. Всё происходило примерно так:
            - Вот послушайте, какую историю я вам расскажу. Вик, тебе водички дать?
            - Нет, спасибо! Не хочу. Давайте свою  историю.
            - Ну, что ж, - начала Наталья. - Живу я в посёлке городского типа. Моя дочь, несмотря на юный возраст уже мамочка. Моему внуку годик, Юркой зовут, - с гордостью сказала она. - Родители  зятя  держат  кафе - пельменную у нас в посёлке, вся семья задействована в работе. Я тоже там работаю. Но, порой, не хватает рабочих рук. Как-то раз к нам пришла  устраиваться на работу женщина, Галя Дубкова. В кафе требовалась  посудомойщица. Эта Галя сильно выпивала, по ней сразу было видно: худющая, губы неровные, побитые, мужское трико с оттянутыми коленями, кофта с чужого плеча, нечёсаные вихры, растоптанные кроссовки. Тряслась вся, как от озноба.
            -Так зачем брали её, раз видели? – поинтересовалась я.
            -Потому что некуда было деваться, к работе надо было приступать немедленно, - вздохнула Наталья. – Пожалели, одним словом. Так вот. Галя работала добросовестно, когда не пила. Но если начинала пить, то всё! Не выходила на работу дня по три. Потом приходила, извинялась, божилась, что завяжет,  и так до следующего раза. – Наталья обернулась к Вике, которая, затаив дыхание, слушала рассказ: - Вик, тебе помидорчик помыть?
           - Нет, нет, и что дальше было? Эта Галя украла чего-нибудь?
           - Нет, она не воровка. Тут другое: Галя не вышла на работу. Её не было два дня и никто не знал, что с ней. Ясное дело, подумали, что она взялась за старое. Сват мой разошёлся не на шутку, мол, если явится Галя, уволю её к чёртовой матери! Как раз работы было валом, посуду только и успевали мыть! Только я никак не могла успокоиться: на какие деньги она пьёт? Всю неделю она ходила по соседям, деньги занимала. Что-то тут неладно.  К вечеру мне стало совсем неспокойно, и я отправилась к Гале домой. Конечно, её убогую хибарку домом назвать сложно. Она похожа больше на собачью будку, обитую рубероидом.  Гляжу, в доме темень, как в подземелье, а она лежит в бреду всё в той же одежде, в которой позавчера отработала. Постельное бельё давно не стирано, запах  тяжёлый в комнате. – Наталья закашлялась, поднялась с кровати и  открыла бутылку «Малкинской». Раздался пшик.- Что-то горло першит. Будете? – мы дружно мотнули головами, что нет.  Она медленно осушила стакан и продолжала:
           - Я давай её теребить: «Галя, Галя!»,  а она не реагирует, что-то бормочет под нос про шёлковое платье в горох, температура  высоченная. У неё дома ни  градусника, ни таблеток,  ничего нет! Я за телефон – он не работает, отключён за неуплату. Побежала к соседям. Говорю, так, мол, и так. Галя заболела, бредит, два дня не ела. Надо помочь, а то помрёт. Соседи у нас хорошие, добрые, засуетились. Зина принесла тарелку супу, Надя варенье малиновое из погреба достала, смену белья прихватила. Я сбегала в аптеку за парацетамолом, кое-как сбила ей температуру.
           -А что с ней было? – спросила я.
           -Грипп или ОРЗ. Иммунитет слабенький, вот и заболела, - ответила Наталья. – Мы стали расспрашивать Галю о родственниках, а она возьми, да скажи, что в Санкт-Петербурге у неё есть родная дочь. Что примечательно, никто об этом не знал!  И, оказывается, дочь пишет ей письма! Зовёт Галю к себе, а она не едет.  «У меня на бутылку денег нет, а на самолёт тем более!» На письма не отвечает, держит дочь в неведении.
           - И что вы сделали?
           - Пока Галю лечили, созвонились с дочерью, рассказали ей всё, как есть. И она выслала Гале денег на билет. Мы с Надей поехали в агентство, купили билет, вручили Гале. Тут её прорвало. Она плакала, плакала, не могла остановиться. Выла, как волк в капкане! Что она только не кричала! Что жизнь прошла впустую, а она  натура тонко чувствующая, что в этом мире её не поняли, что мечтает она иметь платье в горох - да только кому есть дело до её мечты - что она  пойдёт топиться в реку! Боже, кое-как утихомирили её. Я осталась ночевать с Галей, чтобы она не напилась, или, хуже того, не лишила себя жизни! А под утро, когда кризис миновал, Галя вдруг резко так, заявила, что никуда не поедет. Как раз Надя пришла меня подменить, я же всю ночь не спала. Девчонки, грех сказать, боялась присесть на кровать – такая антисанитария! Принесла из дома стульчик раскладной!
           - Постой, как это она не поедет? Уже билеты на руках! – села я по-турецки в знак несогласия.
           - В том-то и дело! – воскликнула Наталья. - Спорить с Галей мы не стали. Говорим: «Конечно, не поедешь. В таком виде. А поедешь в другом!» А слух-то уже прошёл, что Галя едет к дочери! И потянулся весь посёлок  кто с чем: кто вещи несёт, кто сумку приличную, кто краску для волос. Олеся-парикмахерша постригла Галю, да так красиво! Подкрасила ей волосы, питательную маску  сделала для лица. Брюки ей подшила Таня-швея, блузку белую подладила под Галю,  пиджак модный удлинённый подобрала!  Сумку и туфли к этому виду нашли. И всё, Галю стало не узнать.
          - Наталья, это ты всё организовала? – догадалась я.
          - Нет, ну что ты, просто у нас в посёлке народ хороший.
          - А что с ней дальше стало? – раздался Викин голосок.
          - Вик, яблочко будешь? Зелёненькое.
          - Нет, спасибо, лучше про Галю….
          - Отвезли мы Галю в аэропорт, проводили по-людски, и взмыл самолёт на Санкт-Петербург, унося её в новую жизнь… .Вот и конец этой истории. – Мы все замолчали. Каждая из нас ощутила грусть. Было жаль Галю, была в этом рассказе какая-то незавершённость.
          -Ах, да! Забыла вам рассказать! – вспомнила Наталья. – Нам же недавно пришло письмо  из Санкт-Петербурга! С фотографией!  В парке на скамейке восседает такая горделивая дама с двумя внуками, в шёлковом платье в горох, в шляпке, с новой сумкой. Нога на ногу. Внуки такие аккуратные, в костюмчиках!  Мы сначала не поняли, кто это. Пригляделись, - ба! Да это же Галя! Её не узнать, так хорошо выглядит. Помолодела лет на десять, ну точь-в-точь, первая леди! Пишет, что начала новую жизнь, с дочерью у них всё в порядке. А ни это ли главное?