Засидка

    
   Волею судьбы, я оказался в родной деревне, где провёл всё своё детство.  У меня капитально заболела мама, которая там жила.  Уезжать из деревни в Москву она не хотела, боясь стеснить мою семью.  Поэтому я плюнул на всё: карьеру, работу, семейное благополучие, и уехал ухаживать за матерью сам.  О приходящих сиделках она и слушать даже не хотела.  Вот так я оказался в родной деревне, бросив пост большого чиновника и сев на бульдозер в родных краях.  Уход за матерью, работа на бульдозере не мешали мне иногда вырваться на охоту, и я часами бродил по известным с детства местам, стреляя уток по осени и зимой, охотясь на зайцев и лис.  Работа на бульдозере чаще всего была на полях фильтрации местного сахарного завода, где я чистил бульдозером карты, укреплял межкартовые валы и охранный вал.  Поля фильтрации, или как мы их звали отстойники, занимали площадь больше ста тридцати гектар.  Это был местный участок воспроизводства дичи.  За долгие годы эксплуатации, некоторые карты заболотились, заросли тростником и камышом и превратились в гнездилища диких уток, куликов и другой пернатой дичи.  А некоторые карты, куда никогда не доходили промышленные сбросы сахарного завода заросли кустарником, бурьяном, который был выше моего трактора.  Эти карты освоили лисы, наделав там бесчисленное количество нор.
 Летом, работая в этих отстойниках, я часто видел резвящихся лисят и даже взрослых особей.  Вот поэтому у меня зародилась идея устроить в отстойниках засидку и из неё поохотится.  Ещё летом, я прочистил бульдозером несколько сходящихся веером межкартовых валов и кроме этого в центре этого импровизированного веера нагрёб целый курган, который возвышался над всеми этими валами.  По осени, когда охотился на уток, то по возможности стрелял грачей ворон и другую живность и всё это я разбрасывал по валам, которые веером отходили от моего кургана.  Когда выпала первая пороша, то я увидел по следам, что прочищенные мною межкартовые валы, превратились в проспекты для гуляния лис и зайцев.  На валах было множество следов.  Лисы привыкли подбирать и сжирать мои охотничьи подачки.  Я продолжал их этим баловать и с нетерпением ждал открытия зимней охоты.  Чтобы звери привыкли, я на верхушке своего кургана натыкал мощные ветки бурьяна вокруг оборудованной засидки.  Я даже не поленился сделать хорошую скамейку.  Засохший бурьян я так натыкал в землю, чтобы было видно со скамейки каждый вал, подходящий к кургану.  Первое время ветер валил мою импровизированную ограду, но каждый раз поправлял её и наконец, когда ударили морозы, она стояла как естественные заросли, обеспечивая мне надежное прикрытие и в тоже время обеспечивая хорошую обзорность местности.
  Лисы это ночные животные, днем они чаще всего спят, спрятавшись где-нибудь в борозде на открытом поле, где к ним трудно подойти незамеченным.  Утром они обычно заканчивают мышковать и укладываются спать.  Учитывая это, в моей засидке можно было охотиться на лис только ночью.  А чтобы это делать, нужен был мощный фонарь.  Такой фонарь я купил в Москве, в специализированном магазине «свет».  Достоинством этого фонаря, был не только мощный луч света, но и то, что этот луч был очень малого диаметра и зимой в тёмное время суток освещал дальше трёхсот метров. Этот фонарь я приспособил к ружью мощным устройством, примерно так, как крепится оптический прицел, с той лишь разницей, что крепил я его не сверху ружья, а снизу, к цевью. Как-то в сумерках я пристрелял своё творение.  Оно точно било туда, куда светил луч света.   Из моего ружья можно было стрелять даже от пояса, не прицеливаясь.  Если объект попадал в центр луча, то попадание было гарантировано.
   И вот, наконец-то, охоту открыли.  Господи, с каким волнением я шёл на эту первую охоту.  Я не изменил своей привычке, и взял на охоту термос с горячим кофе и неизменные бутерброды.  Придя на засидку, проверил свою импровизированную ограду, что-то поправил, что-то убрал, что мешало обзорности.  Надел маскхалат и сел на лавочку, подстелив захваченную из дома тонкую подушку.  Как потом я радовался, мне было тепло и удобно.  Часа три я сидел, и не было никакого движения.  Часов в десять вечера, я увидел в темноте размытый силуэт лисицы, которая трусцой бежала к моему кургану.  Временами она останавливалась, осматривалась, прислушивалась к ночным шорохам и, не обнаружив ничего интересного, продолжала бег трусцой.  Как я молил бога, чтобы она куда-нибудь не свернула.  Но, слава богу, не зря чистил от бурьяна валы, лиса бежала точно на меня.  Затаив дыхание, медленно поднял ружьё, и когда до лисицы оставалось метров сорок, не выдержал, боясь, что она меня учует, хотя ветер был боковым, и, нажав кнопку, включил фонарь.  Лиса была в центре светового пучка.  В первое мгновение она замерла, глаза её блеснули двумя оранжевыми точками.  В тот момент, когда она уже хотела прыгнуть в сторону, я нажал курок.  Выстрел в ночи и на морозце прозвучал сухо хлёстко, лиса замертво свалилась прямо на валу.  Обрадованный, удачным началом охотничьего сезона, я принёс в засидку убитую лису и внимательно её рассмотрел.  Это была небольшая лисичка, с ярким рыжим мехом.
   Решил отметить это кружкой горячего кофе, тем более, что когда неподвижно сидел, то замёрз, хотя и был в унтах и сам тепло одет.  Выпил кофе, побегал возле засидки и вроде отогрелся.  Решил посидеть ещё.  Через минут пятнадцать заметил ещё одну лису, которая бежала по ещё одному валу, но к сожалению ветерок дул от меня к ней.  Метров за сто пятьдесят, лиса вдруг замерла и затем опрометью бросилась в сторону, видно учуяла меня, хотя я вываривал свой халат в еловой хвое.  Ещё через полчаса я снова увидел бежавшую лису.  На этот раз лиса трусила по тому валу, где ветер дул прямо от лисы на меня.  Хорошо, что хоть как-то, но светила луна, что позволяло ночью, на снегу видеть метров за пятьсот.  Эту лису я подпустил значительно ближе и только потом, ослепив её лучом света, выстрелил.  Лиса завертелась волчком, и пришлось стрелять вторым стволом.  Но мне снова не повезло, наверное, мимо, подраненная лиса продолжала вертеться.  Видно от выстрела в первую лису сбился фонарь, и вся  моя пристрелка пошла насмарку.  Не знаю, что меня заставило, но я вместо того, чтобы перезарядить ружьё, вдруг бросился к подранку.  Когда лиса увидела меня рядом с собой, она не попыталась убежать, а вдруг бросилась на меня, громко лая.  От неожиданности я отпрянул и, замахнувшись, хотел прикладом стукнуть лису, но она отскочила, и мой удар пришелся по довольно крупному комку земли, отчего приклад моего ружья отлетел, сломавшись в шейке.  Не на шутку разозлённый, я ударил лису стволами по голове.  Она дико заверещала и стала оседать на землю.  Видно удар стволами добил её.  Дёрнувшись ещё несколько раз, лиса, наконец, затихла. 
  Но мне уже было не в радость этот второй трофей.  Придётся теперь делать самодельный приклад и на какое-то время забросить охоту.  На изготовлении приклада ушло у меня больше месяца.  Зато приклад получился лучше прежнего.  Я сделал его из прочного куска красного дерева.  Сделал со щёчкой и красивой резьбой, а заодно изменил принцип крепления к ружью, что в значительной степени исключило возможность самопроизвольного шатания стволов по отношению к прикладу при длительной эксплуатации ружья.  Несколько моих друзей охотников позаимствовали мой способ крепления ружейного механизма к прикладу и переделали свои ружья.  Возвращаясь к вопросу использования своей засадки, стоит отметить, что в ней я убил в тот год ещё восемь лис и столько же на следующий год.