Как мы с другом на фронт бегали

 КАК МЫ С ДРУГОМ НА ФРОНТ БЕГАЛИ
 ****************************************
      Детство моё прошло в текстильном городе Иванове. В войну наша школа была занята под госпиталь и потому учились "на дому". В классе учеников оставалась едва половина, поэтому занимались понедельно, кочуя
по квартирам. Писали на тетрадках, сшитых из газет.
   Отцы - мой и Вадькин -писали на фронтовых "треугольниках", что скоро разобъют фашистов и вернутся домой. Левитан по радио перечислял разгромленные части противника и наши трофеи. Но фронт почему-то приближался не к Берлину, а к Москве. И мы с приятелем решили:"Пора!".
   Пора на помощь отцам, которые без нас, конечно, не обойдутся... Вадька, верхний сосед, на два года моложе меня и потому план побега разрабатывал я. Всё очень просто. Доберёмся до Сортировочной станции, где, по слухам, формируются эшелоны. Выбираем менее загруженную теплушку и едем, пока не попадём в прифронтовую зону.
   Готовились целую неделю. От ежедневной пайки хлеба откладывали по кусочку и, глотая слюнки, сушили сухари. Общими силами из скудных домашних "закромов" реквизировали десятка три картофелин, испекли. Еще
Вадька умудрился раздобыть кусок колотого сахара, а я - полплитки фруктового чая. К сожалению, денег не имелось ни копейки, поскольку матери, уходя на работу, оставляли ровно столько, чтобы выкупить хлеб по карточкам.
   Всё было подготовлено к отбытию. Я даже подмётки валенок -себе и Вадьке - прошил просмолённой дратвой. Оружие у нас на первый случай имелось: поджиги. Прикрученные к деревянным рукояткам медные трубки, сплющенные с одного конца, дырочка в трубке пропилена. А над ней петелька, в которую вставляется спичка. Насыпаешь серы со спичечных головок, дробь, запыживаешь... Стоит чиркнуть по спичечной головке коробком и - дрожи, враг! "Хэнде хох!".
   Наши с Вадькой пистолеты были слажены прочно. Оставалось с их помощью отобрать у немцев настоящие автоматы. А с ними, без сомнения,
запишут сыновьями какого-нибудь полка, желательно в разведку.
   В условленный день, едва матери за порог, мы с Вадькой отправились отоваривать хлебные карточки. Нам не повезло: хлеб долго не привозили, проторчали в очереди, вернулись заполдень. Брательнику Олежке, который по возрасту ещё не созрел для выполнения воинского долга, вручили письменное извещение о своём намерении укрепить фронт, наказав передать его матерям вечером, когда мы уже на всех парах будем мчаться на запад.
   Олежка исполнил поручение досконально. О реакции мы узнали в "своё время", а пока бодро зашагали к намеченной цели. До Сортировки добрались уже в сумерках. Побродив среди товарных составов, убедились, что просто так информации об их маршрутах не получишь. Наткнувшись у водокачки на путейцев, попытались выспросить, где, мол, тут формируется эшелон на запад.
   -Куда вам ехать-то?- подозрительно спрашивает одна тётка.
   -К родственникам,- отвечаю.
   -Мне-то всё равно, куда вы намылились. В какой город-то? Или в деревню? Вас, "зайчат" много на товарники цепляется. Все на откорм норовят в деревни к родичам. А военный-то эшелон вам на что нужен?
   -Так к отцу же на фронт!- неожиданно выпалил Вадька.
   -На фро-о-онт?- удивилась тётка. -А ну марш отсюда! Аники-воины,
спасители отечества выискались! Матери, поди, ищут...
   Мы с Вадькой проворно нырнули под ближний вагон, вылезли с другой стороны и помчались между составами. Услышали какой-то шум и голоса. Проползли под составом. Смотрим у платформы люди суетятся. Военные!
Грузят в вагоны что-то. В тусклом свете складских ламп горбились человеческие фигуры, приседая под ящиками и мешками. Они чередой подымались по деревянным мосткам в вагон, а по другим сбегали на платформу за новым грузом.
   Соседний вагон вроде как уже загружен, а дверь задвинута не до конца. Мы подобрались к ней: в щель, пожалуй, можно протиснуться, и мешки лежат не до крыши, вполне можно уместиться. Я стал подсаживать Вадьку. Вдруг из темноты со склада голос: -Эй, кто там?
   Вадька свалился на меня и залёг рядом.
   Огромная тень спрыгнула с платформы и направилась к нам. Мы пролезли под колёсами вагона на другую сторону и помчались во весь дух по шпалам.
   -Сто-о-ой!- неслось вдоль путей.
   Мы пролезли ещё под каким-то товарняком и залегли.
   -Что там, Ерохин?- услышали голос совсем неподалёку. Ему ответил запыхавшийся Ерохин:
   -Вроде как пацаны лезли в вагон, товарищ старшина. Убежали, должно быть.
   -Ничего не спёрли?
   -Не успели.
   -Ну ладно, дуй на пост, скоро смену пришлю.
   Шаги прошуршали в разные стороны. Мы с Вадькой миновали поперёк ещё несколько эшелонов и оказались у знакомой водокачки. Но без тёток. Присели на ящик. Морозец разгуливался. Голодным продолжать путь к фронту не хотелось. Решили начать НЗ, неприкосновенный запас то есть.
Пока обсуждали обстановку, незаметно съели сухари. Перспектива ночевать у водокачки не воодушевляла.
   -Может на фронт как-то по-другому можно добраться?- задумчиво произнёс Вадька. И с дезертирской повинной в голосе добавил:-А пока временно пойдём домой?
   В общем-то возразить мне было нечего. Молча подымаемся, плетёмся проч. По темным улицам, мимо домов с белеющими на стёклах бумажными крестами, предназначенными для защиты от бомбёжек. Вышли на свою улицу и ещё медленней добрели до двери подъезда. Не проронив ни слова, будто ступая в холодную воду, я открыл дверь квартиры, запирающуюся только на ночь, а Вадька затопал на свой второй этаж.
   Не стану рассказывать о горячей встрече несостоявшихся фронтовиков. Поскольку наши щитовые шлакозасыпные двухэтажки пропускают звуки беспрепятственно, слышал всё, что думали о моём друге Вадьке и обо мне лично его мать и голосистая бабка.Затем последовали экзекуция и басовитый Вадькин скулёж. Лично я со стойкостью претендента в разведчики выдержал приговор о недельном запрете выходить на улицу.
    Как раз через неделю Вадьке вновь позволили со мной водиться. Но
на фронт мы так больше и не собрались. О моём побеге мать в письме отцу, как грозилась, не сообщила. Рассказала, когда он вернулся. А Вадькин отец с войны не пришел...
                ******************