Риф

– Спокойной ночи, Макс! – пожелал Никанорыч.
Сощуренные глаза его и сердитый голос совершенно не вязались с произнесенными словами. Таким тоном с таким видом органичнее было бы послать собеседника «куда подальше», чем в кровать. Но Макс не обиделся. Он прекрасно понимал, что сам в очередной раз довел до грубости деда. И не потому, что он ему не нравился или был не прав. Как раз, наоборот. Макс питал к Никанорычу нежнейшие чувства, воспринимал его, чуть ли не как родного дедушку. И правоту его признавал почти по всем статьям. Но собственный страх не давал покоя и заставлял быть настырным.
– Нет, ну ты подумай, – продолжал напирать он. – Разве не может быть, чтобы про нас забыли?
– Опять двадцать пять! – Никанорыч устало вздохнул и хлопнул ладонью по столу. – Говорю тебе, теоретически возможно все, но практически это нереально.
– Почему?
– Потому что мы им нужны.
– Для чего?
– Как это, для чего?! Мы собираем информацию, передаем сигналы.
– Собирают информацию приборы, – уточнил Макс.  – Они же передают сигналы. Мы только контролируем процесс.
– Неважно, – отмахнулся дед. – Главное, что мы исполняем работу.
– А зачем? – не унимался Макс.
Никанорыч посмотрел на него подозрительно.
– Не разберу, – озабоченно произнес он. – То ли ты шутишь, то ли умом тронулся?
– Я в полном порядке и предельно серьезен. Просто твое мнение знать хочу.
– Так я тебе уже свое мнение сказал. – Никанорыч насупился. – Повторяю: спокойной ночи!
Макс понял, что продолжать бесполезно и отчаянно метнулся к двери. Дед за его спиной выключил свет и произнес наставительно:
– Не забудь перевести генератор на экономный режим.
Макс собрался было возразить и задать любимый вопрос – зачем, как услышал щелчок замка.
Никанорыч продолжал запираться на ночь. Не пойми, от кого и от чего. На их риф никогда не садились птицы. Для сухопутных он стоял слишком далеко от берега. А морские пернатые мигрировали где-то в стороне. Никогда на скалу не забирались моржи или пингвины. Они не могли преодолеть высокие узкие ступеньки, вырубленные в базальтовой стене в незапамятные времена. Тогда же была срезана остроконечная верхушка и образовано плато около пятидесяти метров в длину и порядка тридцати метров в поперечнике в самой широкой части. Этой площади оказалось достаточно, чтобы разместить на ней в один ряд три башни. В одной крайней расположился маяк, в другой метеорологическая станция, посередине находился генератор. Запущенный сто лет назад, он мог работать безостановочно еще четыреста.
– Зачем его переводить на экономный режим? – заворчал Макс себе под нос. – Ну, продлим мы его жизнь еще на полвека, нам то что? Не только Никанорыча, даже меня на Свете уже не будет. Сам Свет изменится. Никому не будет нужен этот маяк, эта станция. Они и сейчас нафиг никому не нужны.
Рассуждая, таким образом, Макс подошел к средней башне. В отличие от двух других, она не имела дверей. Только окно, за которым прятался пульт управления. Окно, автоматически закрывалось металлическими ставнями. Открывалось комбинацией цифр на панели, вмонтированной в каменную кладку. Код Никанорыч раскрыл Максу три месяца назад после того, как с ним случился удар. Они так и не поняли, что это было, обморок или инсульт, но дед предусмотрительно решил передать всю имеющуюся информацию молодому коллеге. Не сразу. Только тогда, когда оформилось подозрение, что медицинская помощь вряд ли прибудет. Тогда же первый раз возник вопрос – а прибудет ли к ним хоть кто-нибудь в назначенный срок? Макс, стыдно вспоминать, бился в истерике. Никанорыч успокаивал и настаивал на продолжении работы по прежнему графику. По этому самому графику было заведено каждый вечер перед сном переводить генератор в экономный режим, и каждое утро возвращать ему полную мощность.
Утром включались насос, опреснитель, системы переработки урожая и заготовки продуктов. Кладовые и морозильные камеры подземных частей маяка и метеорологической станции наполнялись новыми брикетами и свертками. Старые шли на стол. Съедали Макс с Никанорычем меньше, чем ежедневно заготавливали, но дед считал, что останавливать работы нельзя. Во-первых, гидропоники, занимавшие все свободное от инструментов, приборов и бытовых предметов пространство обитаемых башен, продолжали исправно выращивать и плодить. И с этим что-то надо было делать. Рука бы не поднялась выбрасывать в море спелые мясистые  стебли и созревшие молочные ягоды. А во-вторых, Никанорыч любил говорить:
– Не дай бог, какая система в снабжении поломается, только на запасы сможем рассчитывать. Так, пусть они множатся. Тем более, что место в кладовых и морозилках еще есть.
Дед был абсолютно прав.
Нет, по началу-то Макс перечил. Приводил неоспоримые доводы про аварийщиков, которые должны явиться по первому вызову, про эвакуаторов, которые готовы забрать их отсюда в любой опасный момент. Никанорыч неизменно отвечал:
– Аварийщики, может, и готовы. Эвакуаторы, может, и должны. Но, как оно обернется на самом деле, не знает никто. Запасы – наша гарантия выживания в любом случае.
Макс еще подкалывал деда:
– Ты просто не можешь остановиться. Боишься, если свободная минута появится, то дурные мысли в голову полезут, твой бес голос подаст. Признайся, ты на эту работу согласился ради усмирения плоти?
Никанорыч делал вид, что не слышал, Макс продолжал:
– А сколько мог бы книг прочитать, полезной информации в интернете найти. Ведь не обязательно по порно сайтам лазать. Есть же и приличные места в «паутине». Или ты не стоек к искусу?.. Так давай я сам для тебя, например, фильмы выберу. Тебе что больше нравится, боевики или триллеры?
– Мне работа моя нравится, – коротко отвечал Никанорыч и добавлял пафосно: – Нет большего счастья, чем после выполненного долга, будучи уставшим, посидеть в тишине и покое перед тем, как заснуть!
Макс с сомнением и недоверием качал головой. Но исправно работал вместе с дедом и сидел с ним перед сном. Потому что сам своего беса страшился. Если бы не этот демон, зачем бы соглашался на трехлетнюю вахту? Макс точно знал, что подписал контракт, отказавшись не от Мира, а от самого себя, готового в тот момент удариться во все тяжкие. И вот уже почти научился молчать, перед тем, как уйти в свою метеорологию и позволить себе включить компьютер.
Телевизора на рифе не было отродясь. Это Макс выяснил, к сожалению, только на второй день после прибытия. Первый день он совсем не помнил. И лишь от дороги сюда остались смутные воспоминания. Как летел плоскодонный катер между острыми скалами, едва торчащими из воды или скрытыми парой сантиметров ее. Как моторист обозвал его шизофреником, но тут же сунул в руку бутылку чего-то сладкого и сильно крепкого, и настоял, чтобы Макс сначала отпил, а потом уже требовал извинений. Но когда Макс стал способен потребовать, то моториста след простыл. Вместо него появился дед. Он протянул руку и представился:
– Никанорыч.
Макс тогда выругался и полез за телефоном, но ни в одном кармане так его и не нашел. И нигде на скале трубка не обнаружилась.
– А звонить-то как? – поинтересовался Макс у Никанорыча, недовольно шмыгая носом.
– Звонить... Зачем? – ответил дед вопросом, который через два года стал любимым для них обоих.
А тогда Макс попытался придумать ситуацию, по которой ему бы потребовалась связь:
– Допустим, пообщаться с семьей.
– У тебя есть семья? – насторожился Никанорыч.
Макс помотал головой и выдвинул следующую версию:
– С друзьями поговорить.
– У тебя есть друзья?
Макс повторил предыдущий жест и напряг всю свою фантазию:
– Отчитаться начальству о проделанной работе.
– Тебя об этом просили?
– Ну, хотя бы данные приборов передать.
– Они это делают сами автоматически через спутник.
– А если опасность какая?
– Какая? – попросил уточнить Никанорыч.
– Шторм, – выпалил Макс.
– Высоко сидим, – парировал дед.
– Ураган.
– Башни построены с отменным запасом прочности.
– Выход из строя приборов или сигнального оборудования.
– Мы здесь как раз для того, чтобы чинить.
– Травма или смертельная болезнь! – радостно воскликнул Макс, довольный своей сообразительностью.
Никанорыч устало вздохнул, как вздыхал впоследствии еще много раз.
– На этот случай, – сообщил он тихо, будто по секрету, – кнопка экстренного вызова имеется.
– Где?! – проявил прыткость Макс.
– Не скажу, – по-простецки осадил Никанорыч. – То – моя игрушка. А тебе, так уж и быть, – своя. – И он показал на компьютер, в метеорологической башне примостившийся, да так, что Макс его и не приметил.
Разве он пытал бы деда за телефон, если бы сразу на «волшебный ящик» наткнулся. Тут и телефон не нужен, коли есть интернет и почтовые программы. Но ликование Макса длилось не долго. Достаточно скоро выяснилось, что компьютер по странному «заточен». Получать информацию может, а отправлять никак.
– Это твой предшественник намудрил, – объяснил Никанорыч. – Он тут от своей несчастной любви прятался, так чуть сам себе пальцы не поотрубал, чтобы нечем было по клавишам стучать. Еле я его остановил. После этого он программу хитрую соорудил, чтобы никаких шансов себе не оставить.
– Он не себе, он мне шанса не оставил!!! – орал Макс и топал ногами.
Хотел даже скинуть компьютер со скалы, но вовремя одумался. Через месяц ко всему привык. А через год компьютер накрылся. Не так, чтобы совсем, пасьянсы раскладывать еще можно было, а вот новости посмотреть – уже нет. То ли сработала еще одна программа, запущенная предшественником, то ли поломка случилась, Макс не разобрался. Но после этого, полностью отрезанный от общества, перестал шутить и донимать Никанорыча по поводу заготовок. Действительно, в любой момент что-то может выйти из строя. А хочешь, не хочешь, на три года подписался. И если дед посчитает, что ничего сверхъестественного не произошло, то только в назначенный срок за Максом приедут, смену ему привезут.
Сам Никанорыч являлся бессменным смотрителем маяка. Максу даже показалось в один момент, что дед здесь родился и просто напросто не представляет ничего другого. Самое интересное, что он и не хотел представлять. И вопросы о своем прошлом или возможном будущем пресекал на корню. Вот только после удара стала проявляться в нем некоторая сентиментальность. И не после самого удара, а когда они заподозрили, что экстренная кнопка не работает. И Макса дед успокаивал совсем уж терпеливо, и сказки вдруг начал рассказывать:
– Было один раз, помню, в назначенный срок катер не пришел.
– Хочешь сказать, что вы тогда не запаниковали? – перебил Макс.
– А смысл?.. Разве паника когда кому помогала?
– И что вы предприняли?
– Ничего. Абсолютно ничего.
– Сидели, сложа руки? – проявил сарказм Макс.
– Нет, – без обиды ответил Никанорыч. – Продолжали работать и благодарить Господа за дополнительные дни.
– Благодарят, если перед этим просят, – выдал Макс, словно произнес аксиому.
– Удовлетворение высказанного желания – это одно, а непредвиденный подарок – это на порядок выше. Главное – распознать.
– И вы, значит, распознали?
– Пришлось. Деваться-то было некуда.
– И чем закончилось?
– Прибыл транспорт спустя сорок дней.
– А причина?
– Сменного метеоролога должен был привезти.
– Нет, Никанорыч, ты меня не понял. Меня причина задержки интересует. Объяснили ее?
Дед макушку почесал и сказал неуверенно:
– Вроде про волну большую что-то говорили.
– А вы ее со скалы видели?
– А ты не забыл, что между нами и ближайшим берегом десятки миль?.. Волнение и ветер могут быть разными.
– Сорок дней?.. – выразил глубокое недоверие Макс.
– Согласен, звучит фантастически, – признал Никанорыч. – Я тоже подумал, что скорее всего  речь шла о десяти последних днях. А предыдущие тридцать – это наша ошибка.
– В смысле?
– Суть в том, что мы сами календарный месяц потеряли.
– Как это?
– Сейчас уже точно установить не возможно, то ли перелистнули, то ли оторвали ненароком. Так и пошло. Вместо августа для нас сентябрь наступил. А жара-то продолжалась. Мы еще удивлялись, как так, в сентябре печет по-летнему. А в конце ноября, по-нашему получилось как в декабре, Новый год отметили совсем без снега. Он только спустя недели две выпал. Также потом с опозданием, с нашей точки зрения, и растаял. Так и повелось удивляться и сетовать. Вот и теперь вроде уже апрель, а погода, словно мартовская, будто зима только-только отступила.
– Так ты хочешь сказать, что меня на месяц позже заберут?
– Это, смотря, по какому календарю ты отсчитывать начал. Если по тому, что действует на берегу, то да. Если по нашему, то нет.
Макс задумался.
– Помню, – начал он рассуждать вслух, – осень была. Не то сентябрь, не то октябрь. Как раз шел осенний призыв. Меня еще перед выбором поставили, на службу податься или контракт подписать.
– И что выбрал? – спросил Никанорыч.
– Как, что?! – опешил Макс. – Контракт конечно, если я здесь.
– А-а… – протянул дед понимающе.
Макс продолжал:
– Бумаги-то я подписал, а вот отправили меня не сразу. Теперь-то я уже не пойму, то ли они ждали чего, то ли мне предоставили время с мыслью свыкнуться.
– И что ты?
– Оторвался на полную катушку.
– Рассчитывал, что на три года хватит? – ехидно подколол дед.
– Типа того, – кивнул Макс.
– И что теперь, совсем не хочется?
– Да как сказать… И смотря, что вспоминать.
– А ты все помнишь?
– Да в том-то и дело, что нет. И совсем не помню, как в катер садился.
– А сюда, какого числа прибыл?
– А ты, Никанорыч, не знаешь?! – поразился Макс.
– А мне ни к чему. Обычно метеорологи сами за своей вахтой следят.
– Ну, хоть приблизительно? – взмолился Макс.
– Если приблизительно, то точно не зимой. Зимой еще ни разу никого не привозили. И до весны вряд ли бы ждать стали, если, ты говоришь, осенью контракт подписал. Значит тогда же и прибыл.
– То есть, в октябре? – уточнил Макс.
– Или в ноябре, – добавил дед.
– А сейчас, значит, апрель?
– Вроде того.
– Понятно… – заключил Макс. – Примерно полгода ждать. С учетом уже прошедших двух с лишним лет – терпимо…
С наступлением осени нервы начали шалить. И все чаще вечерние посиделки перед сном, почти безмолвные прежде, превращались в словесные баталии. Макс выдвигал ужасные гипотезы и наблюдал за тем, как Никанорыч уверенно их опровергал. Спокойствие деда вселяло в Макса надежду. Он подозревал, что именно ради этой надежды и теребил Никанорыча, и сердил его.
– А если вдруг катер не придет? – подначивал Макс.
– Раньше всегда приходил, – успокаивал дед.
– А вдруг что-то изменилось?
– Что именно?
– Допустим, изобрели новые способы оповещать суда о рифах и получать информацию о погоде в любом уголке земного шара. И башни стали никому не нужны. И мы вместе с ними.
– Все что угодно рано или поздно ломается, – завел Никанорыч свою старую песню.
– Вот я и говорю, – перебил Макс. – Про нас вполне могут подумать, что мы здесь сломались.
– Я не об этом, – в свою очередь перебил дед. – Сломаться может и новое оборудование. Старое непременно сохраняют, как запасной вариант.
– Если есть, кому сохранять.
– Мы и сохраняем. Ты да я.
– А для чего?.. Вдруг случилась война или эпидемия. И никого кроме нас не осталось. Что делать будем?
– Работать.
– Ради кого? – горячился Макс.
Никанорыч устало вздохнул и произнес:
– Ради самих себя.
– Зачем?
– Чтобы жить.
– Для чего?
– Чтобы поддерживать маяк и станцию. Вдруг они кому-то нужны. Мы же не знаем, что на самом деле в мире происходит.
В душе Макс чувствовал, что дед прав, но разумом согласиться никак не мог. Поэтому продолжал мечтать:
– Почему бы нам самим не отправиться на берег?
– У тебя катер есть? – парировал Никанорыч.
– Чего нет, того нет, – сокрушался Макс и добавлял: – Я и раньше не мог понять, почему нам скале катера нет.
– Чтобы никто сам отсюда не сбежал.
– Это же не тюрьма?
Дед усмехнулся:
– Откуда знаешь?
– Я никакого преступления не совершал, – возмутился Макс.
– Точно?.. – напугал дед. – Сам говорил, что был готов на всякое. И к тому же, мало что помнишь.
Макс попытался перевести все в шутку:
– А ты, тогда получается, надсмотрщик?
– Или тоже преступник, – спокойно отозвался дед.
Макс поперхнулся:
– И… что же ты натворил?
– Учитывая, что меня здесь не меняют, должно быть, нечто серьезное.
– Убийство? – насторожился Макс.
– Не исключено, – согласился дед. – Но хочется верить, что я скорее изменил Родине.
– Разве по закону это не более серьезное преступление?
– А в списке грехов не упоминается вовсе.
Сбитый с толку Макс замолчал надолго. Затем, свыкнувшись с откровением, взялся за прежнее:
– Давай, Никанорыч, придумаем, как отсюда выбираться будем?
– Если мы с тобой преступники, то выбираться нам некуда и незачем. Нигде нас не ждут.
– Да не верю я в это, – отмахнулся Макс. – Пошутил ты, не иначе.
– В любом случае мы станем преступниками, если нарушим контракт и покинем пост.
– Это в том случае, если раньше времени смоемся. Я на этом не настаиваю. Я предлагаю запасной вариант подготовить, если катер вовремя не придет.
– Катер за кем прийти должен? – задал провокационный вопрос дед.
– За мной, – не задумываясь, ответил Макс. Затем хлопнул рукой себе по лбу.
– Ага! – подтвердил озарение Никанорыч. – Мне-то все равно, придет катер или нет. Он только тебе нужен. И только ты теоретически можешь получить право уплыть с рифа самостоятельно, если тебя в назначенный срок отсюда не заберут.
– Я один?.. – опешил Макс.
Раньше эта мысль ему в голову не приходила. Теперь он начал рьяно ее развивать:
– Ты не подумай плохого, я не собираюсь тебя здесь одного бросать. Я до берега доберусь. Выясню, в чем там дело. Соберу команду спасательную, и ай-да к тебе. И даже если некого собирать, сам за тобой вернусь.
– Ну-ну, – многозначительно протянул дед. – А на чем до берега добираться станешь?
– Лодку построю.
– Из кирпичей? Из которых стены сложены?
– Можно использовать столы и стулья, – выдвинул идею Макс.
– Да, – согласился Никанорыч, – теоретически плот построить из этого можно. Но практически на нем вряд ли далеко уплывешь.
Макс рассердился:
– Ты специально меня пугаешь! Отговариваешь, чтобы одному не остаться! Боишься! Вон, и по ночам запираешься, трус!
– Ты уверен, что я от тебя запираюсь?!
Макс захлопал глазами недоуменно.
– Я, может, сам себя запираю, – продолжал Никанорыч. – Может, мне и проще было бы здесь одному остаться. Думаешь, я не смог бы?!
– А почему бы тебе об этом не заявить, – осторожно предложил Макс. – Чтобы никого больше к тебе не подселяли.
– Заявлять некому, – со вздохом напомнил дед. – И еще я подозреваю, что метеорологи – это и есть мое главное наказание. Я ведь далеко не сразу такой смирный стал. Первым соседям от меня, знаешь, как доставалось?.. Вот тогда я и начал запираться.
В голосе Никанорыча промелькнули стальные ноты. По спине Макса пробежал холодок.
– Так, я пойду… – пролепетал он. – Начну плот городить.
– Иди, иди… – напутствовал дед.
С технологией создания плота Макс был знаком лишь по старой книге Дэфо «Робинзон Крузо» и отдельным картинкам, которые ему когда-то попадались на глаза. Но казалось ему, что дело не хитрое. Положить рядом, вплотную друг к другу, пару столешниц и скрепить их ножками от тех самых столов, прибив гвоздями с двух сторон. Да и все. Сделал он это быстро и задумался, как заставить плот двигаться в нужном направлении?.. Весла изготовил из разрезанного пополам ведра и двух палок от швабр. Даже закрепить их сумел в некоем подобие уключин. Скамеечку поставил посередке. Под ней ящичек разместил для продуктов. Чуть позже появились у плота киль, мачта и парус. Никанорыч ходил вокруг и сочувственно качал головой.
– Ох, и боюсь я за тебя, Макс, – приговаривал он.
– А за себя не боишься? – отвечал Макс. – У меня хоть какая-то перспектива. А у тебя полная безнадега.
– У меня, какая ни есть, а стабильность, – возражал дед. – У тебя же сплошная неизвестность.
– Ты не веришь в мои силы? – обижался Макс.
– Я верю только в разум…
Рассуждая здраво, Макс не дергался до конца ноября. Затем разрешил себе подождать еще месяц, делая скидку на календарный сдвиг. Потом заснежило, и часто заштормило. Тут, хоть какие силы имей, а соваться в море не будешь. С наступлением весны урожай попер. Макс прикинул, что дед сам не справится, начнет нервничать, чего доброго, опять его удар хватит. И решил Макс еще на немного побег отложить. Через пару месяцев он каждый вечер себе говорил, что завтра отправится в путь, но каждое утро оборачивалось сегодняшним днем. Завтра никак не наступало. Вместо него приходило лето, осень и вновь наступала зима…
– Ну, ты когда, наконец, отчалишь? – спрашивал Никанорыч.
– Не знаю, – огрызался Макс.
– Боишься… – усмехался Никанорыч.
– Чего же это я боюсь?
– Узнать, что никому мы не нужны.
– А вот и неправда! Я совсем другого страшусь, – признался Макс. – Вдруг мы очень даже нужны со своей информацией и сигналами… Представь, если я уеду, а тебя снова хватит удар. Кто проследит за порядком?.. А если со мной, что по дороге случится, и я даже никому не смогу передать, что ты здесь один?..
– А если никто никогда сюда больше не заглянет? – продолжал подначивать дед. – Что ты делать будешь?
– Работать!
– Ради чего?
– Ради нас!!
– Зачем?
Макс прищуривался и сердитым голосом желал:
– Спокойной ночи, Никанорыч!!!
…