Речь Чижикова на могиле Воробьёва. Фантасмагория

Неожиданно собралось много людей.
Дамы плакали. Мужчины тёрли глаза до красноты. Одна Канарейкина упала в обморок.
С одним Попугайчиковым случился инфаркт.

Слово взял ближайший друг покойного Чижиков.
- Друзья! – сказал он и подошёл к краю могилы.
Все расступились.
- Друзья! – повторил Чижиков и смахнул слезу. –
Позвольте мне поговорить с усопшим tet-a-tet.
- Валяйте! – зашелестели собравшиеся.

- Дорогой Вася! – проникновенно произнёс Чижиков и простёр руки к могиле. –
Я до сих пор не могу поверить, что ты со своим жизнелюбием, ты, одолеваемый бесконечными страстями,
ты, любитель женщин, ресторанов, дорогих напитков, ты, завсегдатай оперы,
поклонник сладкоголосых певичек и их нежных поцелуев в постели, лежишь здесь бездыханный.

- Что он говорит? – воскликнула Воробьихина. – Это кощунство!
Мой муж был святым человеком, а перед смертью стал ангелом.
- Молчи, женщина! – сурово сказал Чижиков. –
Не ты ли лупила его сковородкой по голове из-за каждой облезлой потаскушки?
Низкая, приземлённая лжеподруга, ты никогда не понимала, что его душа требует простора,
что ему тесны стены твоего мещанского дома, где ты вечно чирикала ему в уши свои бесконечные глупости.

- Мерзавец! – закричала Воробьихина. – Это ты накачивал его водкой и подсовывал всяких шалав,
забывая, что у него больное сердце и слабый характер.
- Уберите эту женщину! – рассердился Чижиков. – Она теперь никто.
Она бывшая Воробьихина, а на самом деле старая облезлая вдова.
Ни один уважающий себя мужчина не посмотрит на такое страшилище, на такое,
 с позволения, сказать, чучело.
- Что! – рассвирепела Воробьихина. – Ах, ты поганый сморчок!
Ах, ты, лохматая обезьяна!

Она подняла с земли камень и запустила им в Чижикова.
От неожиданности Чижиков оступился и свалился в могилу.
Он упал с высоты на ещё не засыпанный гроб и ударился головой об его крышку.
Все услышали страшный воющий звук, словно где-то поблизости пролетел и разорвался миномётный снаряд.

Когда прошло оцепенение, люди бросились к могиле.
Они заглянули в глубь ямы и в страхе отступили от неё, не веря своим глазам.
На крышке гроба сидел Воробьёв собственной персоной.
Он хлопал глазами, изображая полное непонимание.
В гробу лежал Чижиков.
Всем стало ясно, что злополучный оратор мертвее мёртвого.

-  Простите, но кого же  мы будем хоронить? – спрашивал у каждого из присутствовавших престарелый Сычёв,
прикладывая к уху слуховую трубку.
Дамы поочерёдно теряли сознание.

Воробьёв вылез из могилы и поднял руку.
Наступила тишина.
- Друзья! – сказал Воробьёв и смахнул слезу. –
Мы собрались сегодня, чтобы проводить в последний путь нашего незабвенного Чижикова.
Трудно поверить, что больше нет с нами этого любителя женских прелестей и дорогих борделей.
Он был настоящим прожигателем жизни, и вот он сгорел ни за понюх табака.
Прощай, дорогой товарищ!

Воробьёв сел на большой камень и заплакал.
- С кем, – восклицал он, – я буду теперь ходить по ресторанам и по бабам?
К безутешному Воробьёву протиснулся Дроздов.
Он нежно взял его за локоть и сказал:
- Пойдём, Вася! Помянем покойного.
- Пойдём, – ответил ему рыдающий Воробьёв.
Они обхватили друг друга за плечи и пошли, пошатываясь,
мимо оцепеневшей Воробьихиной в ближайший кабак.

Несчастная Воробьихина долго не могла прийти в себя.
- Что я наделала? – шептала она.
И, вздыхая добавляла:
- Это мой крест до конца дней!

Воробьёв о ней даже не вспомнил.

                Р.Маргулис