Искушене 2

                (Искушение 2)
 
    Смешно, если не было бы  так печально. Перипетии бытия!  К  ним не стоит подходить с точки зрения цели, смысла, ценности. Просто так бывает и никуда от этого не деться. А что бывает-то? –  В прихожей раздался звонок. Надеясь, что вернулся муж, она поспешила открыть.
- Любовь Александровна, дорогая, … - успел лишь произнести физик.
- Ваша дорогая у вас дома - рвёт и мечет. А вы, крот, предатель, - сгинь  навсегда с глаз моих! – закричала она и, вырвав из его рук свою сумку, захлопнула дверь так, что распахнулись антресоли. Гневная она заскочила в спальню, рухнула на пол у батареи, так она делала в детстве, когда её кто-то обидел, только теперь не заплакала. Она ещё надеялась: этот бред вот-вот кончится, и всё вернется на свои места: и новый спальный гарнитур, и чехословацкая стенка. Вспыхнет  люстра, исчезнет вся эта «муть», и они с мужем станут ужинать, пить чай. Ей нестерпимо захотелось чаю, но Любава подгребла под себя одежду, валявшуюся на полу, и заснула на ней.

Однако прежде, чем  провалиться  в бездну небытия,  перед ней пронеслись в каком-то сумбурном мельтешении лица всех её недоброжелателей, прозвучал искаженный голос мужа. Любава не разобрала, не поняла смысл обидных слов. Он стоял где-то высоко, в сером облаке, а она неудержимо скользила  вниз, в темноту.

Среди ночи она проснулась  от холода, болело всё тело. Полумрак мешался со светом уличных фонарей, на голых стенах раскачивались туманные тени несуществующего мира. Как она оказалась в этой ирреальности? Внешняя неустроенность всё глубже проникала вглубь, в каждую клетку её существа. Находиться в глухой пустоте она больше не могла.  Кое-как надев пальто и шапку, Любава остановилась у двери. Нужно закрыть квартиру, она пошла на кухню, где бросила вечером свою сумку, там ключи – включила свет. Здесь всё было на своих местах: «кухню» они с мужем ещё не успели заменить…
«Чужого он никогда не берёт», - горько усмехнулась Любава, машинально зажгла газ и поставила на плиту чайник, открыла шкаф, чтобы взять заварку и увидела записку.
– « Ты глупа, – писал муж, - ты думаешь, что я умираю от ревности. Нет. Я рад, что я могу, наконец, оставить тебя, ради той, которую встретил. Тебе ни за что не догадаться, куда я дел мебель. Уничтожая всё, что связывало нас, я увёз её в лес. О! если бы ты видела этот чудесный костёр! Прощай»

- Хинь!  Нечистый дух! – воскликнула Любава. Ей порядком надоели выкрутасы мужа, из-за которых они часто меняли место жительства. Но до такой крайности он дошёл впервые. Сколько раз они ссорились! И он уверял её, что встретил женщину, которая понимает его, ради него готова на всё. Он уходил, но вскоре возвращался. Они мирились…

– А вдруг он, правда, изменял мне, а я не верила, не догадывалась? – ей стало очень горько. Она ожигалась чаем и укоряла себя бог весть в чём:
– Мне близок и понятен мир книжных героев, легко предвижу критический час их судьбы. В любом произведении слышу поступь времени, вариации тем и самых невероятных концепций –  однако жизнь окружающих меня людей, их поступки для меня тёмный лес, в котором я блуждаю, нарываюсь на неприятности, не разбираюсь в их интригах. Я прячусь от жизни в литературу, избегаю повседневной конкуренции, и проигрываю, проигрываю, - мысли её громоздились одна на другую, сооружая тупик!

- Господи, как жить дальше? Войти в мелочную компанию, стать подпевалой или въедливой формалисткой? Кругом одна – ни друзей, ни мужа. Но если он вернётся, ни за что не прощу его! – решила она.
– У него нет сердца, души. Он бесчеловечен, он… - с каждым новым обвинением становилось легче. Она прилагала все силы, чтобы успокоиться.  Ведь ей надо не просто жить, существовать – но идти на работу, смотреть в глаза детям, людям, которых тоже, возможно, кто-то обидел - раскисать она не имеет права. Три часа ночи. Надо проверить сочинения. … Одно из них её сильно взволновало. Находясь под гаммой  впечатлений и волнений, она вдруг начала быстро писать:

За что твоя любовь меня хотела погубить?
За смех судьбы моей печальной?
За то, что не умела я тебя любить?
За что, скажи - меня ты вздумал погубить?

Эта ночь, о Боже, она…
Страшнее не было - и нет  виденья.
Ночь пала. Обретаю я прозрение.
Что поняла я? Теперь я знаю:
Любовь – это в спину каменья.
Но нет. … Никто, … меня не волен погубить.
Я буду жить, я буду жить, я буду жить!

К кому обращены эти строки, вызов - не важно. К тем, кого она любила или к тем, кто любил её. Этот каламбур помог создать необходимое - иллюзию общения.

- Что я наделала? - Испортила ученице тетрадь! Я схожу с ума…
Спрятав тетрадь в шкаф, Любовь Александровна пошла по пустой квартире. Зыбкий свет из окна выхватывал голые стены, гулко отражавшие  звук её шагов. Она не сожалела об утраченном комфорте. Её мысли брели по лабиринтам странных событий, казалось, этому движению не будет конца.

Но вот за окном начал просыпаться город. Первые торопливые прохожие, шум проезжающих мимо машин заставляют немедленно включиться в общий поток. Не зря говорят, будто «утро вечера мудренее». - Любовь Александровна, старательно скрыв под макияж  ночные страдания, поспешила на работу.
 
Урок  в 5 классе. Литература. Всё шло своим чередом, почти автоматически. У доски - девочка пересказывала  дословно текст. Правильную  выразительную речь, с четкой дикцией учащиеся спокойно слушали. Любовь Александровна  не хотела, вернее, у неё не было сил, прервать ученицу, хотя задан был сжатый пересказ. И вдруг девочка говорит:

        - И на старуху бывает проруха, - произнёс …
- Неужели в тексте «Школы» есть такие двусмысленные слова? – испуганно подумала Любовь Александровна и чуть не рассмеялась. Класс никак не реагировал, ученица продолжала излагать страницу за страницей.
- А что собственно означает это поговорка? - Да, то же самое и означает: не должно было ничего такого произойти со мной, а вот произошло же! – Любовь  Александровна сдержанно улыбнулась, с этой улыбкой она не расставалась до конца урока, с ней  вошла в учительскую - коллеги переглядывались, непонимающе пожимали плечами.