жизнь

Прожили мы с мужем долго, почти двадцать пять лет. Не хватило полтора месяца до четверти века. А случилось вот что:
Ходил мой благоверный в тайгу. Он часто ходил, почти каждый выходной. У меня с ранней весны и до поздней осени были дары матушки - тайги дома. Начиная с черемши – сибирского сала и кончая орехами. Ягод всяких бывало по четыре – пять ведер. Малина, жимолость, смородина красная и чёрная, костяника, черника, брусника. Черемшу солила и морозила, пироги пекла и щи варила. И салаты и окрошку. Мы не бедовали, как некоторые. На длинный выходной уезжал аж на Сисим за жимолостью.
А тут получилось, что укусил его клещ! И он, приехавши домой, не сказал даже. Через четыре дня опять в тайгу и затянул это дело. Когда из тайги вернулся, уже не мог перешагнуть порог.
Вызвала «скорую». Увезли в реанимацию. Отвалялся два месяца, причём мне врач сказала – мы здоровых отсюда не выписываем…
Выписали. На своих ногах. Слава Богу! Но что это было…
Он начал задыхаться, пот градом, ходить стал медленно и с передышками. И всё равно рвался в  тайгу – «Там легче».
А я всё говорила, чтоб курить бросил. Он смеялся – ещё и жену любить…
Прожил мой человек ровно год. В один из дней ездил на подработку с сыном младшим. Далеко. Ещё работал на заводе и подрабатывал. Сын рассказывал, что приехали к хозяевам и ему стало плохо и он лежал целый час на полу. (ну что бы хозяевам вызвать «скорую»?) потом сделал свою работу и поехали домой. Через две – три остановки выходили. На улице дождь был, а он садился на скамейки и под деревья, выкатался весь. Соседка видела и потом говорила – я подумала, что он пьяный…
 И уже осталось до дома одна остановка. Вышли из автобуса, и он сел под дерево, на полянке.
- Сынок беги к бабе, скажи, что я сейчас приду.
Сыну семь лет. Ребёнок прибежал к бабушке, пока стучал, пока сказал, а бабушка не остановила, и он побежал опять к папе.
- Мама я прибежал, а он спит. Я его тряс и звал, и по щекам бил, и он проснулся.
Ребёнок вытащил папу с того света. И папа ещё до дома дошёл. Правда, до тёщи.
 А тут и скорые одна за другой и врачи, и ничего не помогло.
А сын сидел и смотрел на это всё огромными глазами. А через три дня первое сентября, а у нас похороны. И сына в школу увела чужая тётя.
Всё это конечно где-то отложилось в ребёнке. Ему уже будет двадцать пять лет, но это очень степенный молодой человек и с большим вниманием относится к маме.
И до сих  пор, сколько уж лет! Я казню себя, что не орала, не звала мужа оттуда. Может и вышел бы он на свет божий, может, пожил бы ещё. Говорят, что их можно вызвать оттуда, если очень постараться. А сын запрещает мне смотреть передачу - 911 – «там всё врут. Не бывает такого». Подходит и выключает телевизор.
И до сих пор, уже почти двадцать лет, не хочет идти на погост. Как только скажу – пойдём к папе, резко отвечает – нет!
Видимо боль эта ещё не улеглась, да и вряд ли уляжется… Папу уже не поднимешь, только если к нему, домой, и там встретимся.
А вот это сын допускает, только говорит не скоро ещё. Хотя… как знать?
Я пишу это, как дневник, не в один день. Потому такой разрыв во времени. Что-то забылось, что-то помнится и очень ярко. Но вот сын не хочет даже говорить на эту тему. Потому я и думаю – не отболело.
------------------