Знакомство по переписке
Суммарным результатом попыток обустроить личную жизнь - обозначился вывод тревожный и малоутешительный:
«Тётка, нынче, пошла, в основном - цепкая, хищная и волевая!»
Да в общем - то, оно и понятно. Суровая, но экономически целесообразная, рыночная конкуренция быстро проникла и в эту область человеческих отношений.
И вот уже: хрупкий «товар» личных качеств, параметров, достижений и достоинств - требовалось искусно отрекламировать и предъявить во всей красе страждущим, бережно выложив на «прилавок».
Смущало Сидорова лишь одно обстоятельство, а именно: любопытный парадокс - «товар является одновременно своим продавцом!» А можно и наоборот...
Сидоров крепко призадумался. Что если, в этом и заключаются пресловутые «единство и борьба противоположностей?» Сидоров даже взмок.
Хорошо. Дмитрий Витальевич, так не годится, дорогой! Переходи «от сложного к простому!» Когда люди объективны, адекватны, честны? Конечно!! Когда жизнь тебя потрепала, когда мишура и серпантин - только фон происходящего!
Так?! Естественно. Во истину, так! Значит? Значит, знакомиться нужно с …
С кем?!
И тут пробило, торкнуло, озарило! С «сидельцами!» Вот оно - противоядие!
* * *
Сидоров скрупулезно изучил очередную порцию объявлений, по реквизитам отправителя вычислил претенденток и остановил свой выбор на неприметном сообщении Светы, 27 лет отроду, бездетной, отбывающей двухлетний срок в исправительном учреждении ИС -***.
Незатейливый текст Светиного объявления дышал искренностью, женской болью и верой в лучшее! Она мечтала: о семье, о надёжном мужском плече и о детках!
Дмитрий Витальевич накропал на едином дыхании письмо: немного о себе, немного о превратностях судьбы и предложил познакомиться. Заочно.
Вскоре пришёл ответ от Светы - длиннющее восторженное послание. Там было всё!! Утро в деревне, полевые цветы, отчим, школа, первый поцелуй…
Завязалась переписка. Во второе письмо Сидоров вложил своё фото и робко поинтересовался насчёт ответного шага. Света сослалась на сложности арестантского быта, но... зато, предложила приехать к ней на свидание! При этом она попросила, если не сложно, прислать немного сладкого и домашние тапочки.
Сидоров распереживался. Живем и неизвестно о чём печалимся! А у людей в неволе - даже и тапочек нет! О сладком мечтают как дети?!!
Он не мешкая собрал и отправил посылку. Света горячо благодарила; нежно и подробно объясняла, как устроить свидание; сетовала, что не совпал размер тапочек; и хорошо бы курева без фильтра (с фильтром не положено!), а за конфеты и печенье - спасибо, но лучше - сгущёнка и шоколад… В конце письма Света спрашивала, что связать Сидорову? Шапочку или шарфик?!
«Ещё и рукодельница!!» - восхитился Дмитрий Витальевич и засобирался на свидание в женскую колонию.
* * *
Свидание разрешили на удивление легко. Формальностей - минимум. Всё как в фильмах: досмотр передачи; долгое ожидание в мрачном предбаннике; комната, поделённая пластиковой перегородкой; захватанные телефонные аппараты для переговоров - наследие прошлого века; тяжкие проницательно-понимающие взгляды тюремного персонала; опять - ожидание, но уже другое: волнующее и радостное…
Гулко лязгнула стальная дверь. Сидоров замер. Вошла Она! Света! Одно лишь мгновение… и заготовленные фразы рассыпались конфетами по лотку оконца для приёма передач...
Симпатичная молодая девушка села напротив, мельком взглянув на Дмитрия Витальевича, отвела взор, томно сложив руки, потом будто бы спохватилась и подняла телефонную трубку.
- Здравствуй, Света.
- Здравствуйте…
* * *
Разговор не получился. Состоялся, но не получился. Так бывает. Внешне всё пристойно. Нужные слова звучат. Только не хватает чего–то. Отстранённая, тусклая какая-то беседа.
Сидоров силился понять, что произошло? В чем причина? Перегорел до старта? Нет. Девушка не в моём вкусе? Нет. Казённая обстановка? Да, нет же!!
Дмитрий Витальевич злился и корил себя непонятно за что.
Через две недели пришло письмо от Светы. В письме всё было так, как и мечталось Сидорову - практически это было признание в любви. Трогательное и робкое: сплошная гармония и полное созвучие! А в конце своего послания Света снова терзалась выбором между шапочкой и шарфиком! А тапочки пришлись впору! И хорошо бы простенький халатик, чаю и «беломора». Конечно, если это не очень обременительно и разорительно. Дима, ты - душка! Чмоки – чмоки – чмоки!!!
Сидоров выслал девушке: халат, папиросы и чай. А писать ничего не стал.
* * *
Минуло два месяца. Поздним вечером в квартире Сидорова раздался звонок.
Дмитрий Витальевич открыл дверь. На лестничной площадке, переминаясь, стояла немолодая женщина в серой косынке с тревожными глазами. В руках она держала пухлый полиэтиленовый пакет с синим рекламным слоганом «Winston – полная свобода!»
- Вы - Дима? Сидоров?
- Да-а…?! - растерянно кивнул Дмитрий Витальевич.
- А я - Люба. Мне… Света дала ваш адрес… Я проездом… В Кострому… Вчера я освободилась, - торопливо и тихо проговорила гостья.
- Проходите, чего в дверях стоять, - пригласил Сидоров.
- У меня поезд только завтра. Можно я переночую у вас?- женщина умоляюще застыла, обхватив двумя руками пакет:
- Хоть на полу, хоть на стуле… А утром я уеду?! Можно?
Сидоров задумался. Ему вспомнился недавний репортаж из криминальной хроники, где усталый «опер» с пшеничными усами допрашивал матёрую «клофелинщицу», шифрующуюся под «девочку-пепевочку» и где очередной незадачливый командированный плешивый «ромео» стонал на диване в своем обнесённом гостиничном номере.
Сидоров, ну на фига тебе такие приключения?!
Вероятно, эти размышления пронеслись лёгкой мимической рябью и слегка исказили лик Сидорова. Потому – что гостья часто заморгала и с извинениями попыталась ретироваться, судорожно воюя с дверными запорами.
- Люба, постойте! Куда вы? На ночь глядя? Места хватит. Оставайтесь.
* * *
Пили чай с лимоном. Молчали. По всем телевизионным каналам - грабили, стреляли и изощрённо измывались.
- Дима, я посуду вымою, а вы - ложитесь… Устали небось после работы? А я, если можно, ванну приму… Уже и забыла что это такое…Потом на кухне и заночую…
- Да-да, Люба, конечно. Только спать мы будем на диване. Раскладушки - нет, а на полу – холодно. Ляжем «валетиком», - Сидоров улыбнулся.
* * *
Прошло больше часа. Плеск воды больше не доносился. Тогда Сидоров не выдержал: взобрался на табурет, пытаясь разглядеть сквозь вентиляционное кухонное оконце - что происходит в ванной.
Люба сидела, склонившись, укрытая по пояс в мутно-серой от мыльных хлопьев воде, и медленными механическими движениями тёрла жёсткой морской губкой бледную спину, будто обдирала ненавистное липкое прошлое.
* * *
Сидоров постелил чистое бельё. Легли «валетиком». Сквозь занавеску чуть пробивался лунный свет. В темноте зашуршало Любино одеяло. И сбивчивый шёпот:
- Дима, простите меня… Пожалуйста…Я знаю…Это нехорошо…Но… Может быть я вам не настолько неприятна…Простите…Так хочется почувствовать мужчину!?
* * *
Наутро, провожая Любу до автобусной остановки, Сидоров вспоминал
скоротечную почти безэмоциональную близость с этой женщиной.
Довольно симпатичная она тихо семенила рядом.
Стало стыдно и… неуютно.
Прощались за руку.
Васильковые тревожные глаза Любы брызнули печалью, в улыбке резче проявились крохотные лапки — морщинки в уголках век...
Помолчали.
- Счастья вам, Дима! Вы - славный! - Люба посмотрела куда-то в сторону и почти шёпотом добавила:
- Только писем в колонию больше не пишите. Там всё иначе... По-другому…
Затем, словно подбадривая себя, дважды прихлопнула ладошкой по пакету, кратко ткнулась губами в скулу Дмитрия Витальевича, на подножке автобуса обернулась и задорно-прощально крикнула:
- Да вам, Дима, про это и знать ни к чему!
Будьте счастливы!!!
2007-2012
Свидетельство о публикации №212112900444
Славно написано, славным автором, светлая память.
Маргарита Репаловская 05.03.2016 20:52 Заявить о нарушении