Как Геля директором стала

Мать умерла, когда Геле не было и пяти лет, и отец, не молодой уже, овдовел по второму разу. От первой, тоже умершей жены, имелись дочь и сын, сами уже с детьми; от второй – две девочки, из них Геля – младшая. От похорон в печную лежанку уткнувшись, она умишком заплаканным достигала, что надо пробиваться из-под земляной тьмы как можно на свет.
Отец окунулся в собрания, а, придя с них, говорил на особенный тон, что он выступил, или его в президиум посадили, или выбрали его. И означало, что отец пробивался. Не в таких, конечно, как Теребов, начальник лесопункта, и Небаронов, технорук, но и не сравнивать уже с работягой (чуяла ли Геля тогда или уже теперь начало казаться, что и всегда чуяла).
Отец добивался: чтоб приборка, чтоб гряды высокие и без травинки сорной… Но с капусты слизней – бр-р! – самолично в банку с керосином сбирал, указательный округляя палец.
Геля добивалась: наметится тройка, и любого учителя замучит быть на дополнительных. А когда училась в пятом классе, приехала в школу работать Судакова Надежда Васильевна, и Геля ластилась к ней. Отец же уделял для любимой классной руководительницы и мёд от своих пчёл, и овощи с огорода, и сало… Гелю дразнили подлизой. Пусть!
После восьмого класса поступила в педучилище в областной центр. Добираясь туда и обратно, претерпела. А стипендию и с тройками давали как сироте.
Как-то подвёз её на «ЗИЛе» вербованный шофер, двадцати шести лет, не высок, но коренастый, сбитой. Вскоре загудел посёлок о Геле и хахале. Отцу уткнули, что взмывал и заседал, а отец поучил её, чтоб долго помнила, и «вербованному» велел жениться. Но бросать училище, хоть и беременная, не позволил – Геля родила дочку, когда и восемнадцати не было.
А стала учительницей, проявила себя, хоть не везло ей – с первого же набора ученики шли от пьяниц и лежебок.
В девяносто каком-то Дальний прикрыли. Муж, похерив работу, раскрутился торговать спиртным. Она поначалу подтирала пол за каждым всяким, а потом стали выпёхивать товар на крыльцо (позднее и дочка, если взрослых не было).
Взлёт мыслей у них произошёл, когда Судакова Надежда Васильевна, та самая, вступила в должность заведующей РУО. Когда препирались в школе, кому быть начальником летнего лагеря, Судакова по телефону велела, чтоб Геля не артачилась – показала себя. И Геля изведала вкус власти – пришёлся ей.
Тут Екатерина Сергеевна, директор, запросилась освободиться от хлопотной должности, и – кто б ожидал? – вспыхнула борьба… Явственно горели охотой двое: Распопова и Шамотова. Распопова, приезжая, вела английский и полставки завуча. А Тамара Шамотова, своя, на три года старше Гели, и сыновья, вторые дети, у них родились в одно время – на этой почве ещё сдружились. Но незадолго до всего Шамотовы, вся немалая родня, заявили в сельсовет на мужа Гели и самою её за торговлю отравой (умер в одночасье родственник). Вплоть, что погонят из учителей… А Распопова, завуч, хорошо заступалась за Гелю, и как бывает – на первый раз – сошло. И Геля притулилась к Распоповой. Хотя в уме всегда и Тамару Шамотову держа…
Борьба разгорелась нешуточная. Распопова – вполне официально – донесла Судаковой о Шамотовой неустойчивости, вменив заигрывания с молодым специалистом (Геля про то письмо знала, чуть ли не при ней и составлялось). Шамотова – в отместку – провернула операцию по выселению Распоповой (с пятилетней дочкой) из съёмной квартиры тёплой в домишко учительский. Распопова ударилась в голодовку – с уведомлением на верха, районному руководству. Оттудова наорали на Судакову и велели покончить с бесчинством. (А Геле-то сколько опять на перепутье в кошмарном смятении: ей-то за Распопову или Шамотову ухватиться?)
Судакова, заявившись на Дальний, разоралась. Распопова не смолчала, и ответила таким же ором, так что все в ужасе… Судакова – к Геле, где на обед пирожки с капустой и чай с медом (отец по-прежнему держал ульи). И, выпустив пары, то ли, и правда, некого уже совсем, предложила любимице директорство. Геля, в шоке, мямлила. После убытия начальницы, кажется, перебрала всю жизнь: отца со стремлениями и смутные свои предчувствия… Наутро как Судакова по телефону переспросила, так и вытолкнула «да», как печка уголёк. И понеслось! Вихрем по всему району: и никто-то того не ожидали, и в биографии пятнышки, какие ни есть, снова проявили, – век целый не сотрут…
Распопова с Шамотовой новостью сражены, но междоусобицу не в силах отбросить: первая разнесла, что у второй сын, перейдя в районную школу, погряз в двойках, а другая, усторожив, расцарапала вражине лицо наманикюренными докрасна ногтями. Угорали от смеха по посёлку, как горошины смешки лопались!.. Распопова же, не будь дура, подала в суд – дело в их местах в то время ещё неслыха…
Геля опять будто в кошмаре: и Судакова орёт, что должность сумей удержать, и суд пожара хуже. Одно выяснилось: раз сама Судакова против Распоповой больше, чем против Шамотовой, то без волокит замириться с Шамотовой – против чужачки.
Распопову предательство не угробило, а распалило. Пуляя, что Геля по головам прёт и чужими руками жар, хоть молодая и ей почти что в дочки, она помчалась на всех парах в правовое поле. Но судебный язык, крючкотворный, не поддался с налёту, и её затормозило – с бумагами неверно, и они туда-сюда по почте слоняют.
И Геле вкупе с Тамарой Шаматовой тоже шатко бы было в тех дебрях, если б не подоспела помощь. Во-первых, участковый. Попав случайно на раздрайный педсовет, советовал подать в суд на Распопову зарвавшуюся (есть и статья). Так и будет поровну: у Распоповой суд, у них тоже не хуже. А, во-вторых, бумаги им составила Ирина Евгеньевна. Приехала из областного центра ловить невесть каких выгод в школе, почти что поданной на закрытие. И то ли Геля с Шамотовой, дрожащие, то ли Распопова, неистовством и доносами, оживили в ней глубинные инстинкты. Так что и желанье – с пользой провести добровольную ссылку – взросло: понять, почему и отчего деревня, отстаёт. И механизмы местные, когда как Миклухо-Маклай на них сверху смотришь, виднее… Их потом проецируй, куда захочешь – система-то одна.
Они выиграли, и суд назначил Распоповой штраф по статье за оскорбление. А Геле свалились лавры: на совещании директоров Судакова привела её в пример, как руководителя, умеющего действовать в правовом поле.
Но недолго радовались, как опять зашаталось. Распопова запулила донос в область, и пришлось претерпеть финансовую проверку. Ничего, конечно, не выявили, но Судакова велела убрать писаку хотя бы с завучей. А Геля сама про себя  решила, что насовсем.
Распопова всё неслась, как угорелая, по их-то дорогам. Так подстроить не хитро, чтоб нарвалась на прогул. А там от выговора до увольнения лишь ещё выговор. Геля уж научилась, творила вовсю. И на суде о восстановлении один документ к другому – бумажка к бумажке. Да и административный ресурс ещё никто не отменял. Так что уже в марте уехала Ираида Николаевна на наёмной «Газельке» с малолетней дочерью и «волчьей» статьёй в трудовой книжке (полставки завуча – Тамаре на разживу, английский же, больше некому, достался Ирине Евгеньевне).
Так кошмары Гели завершились: наученные на чужой шкуре, другие сплотились. Только Ирина Евгеньевна, не пойми чем недовольная, у себя в углу, как медведица. Да слова разбросала, какие не следовало: будто, по её, так Геля не лучше Распоповой, и не директором ей быть, а завхозом. Геля о тонких материях не задумывалась, а чтоб не повадно, в деньгах поприжала да в расписании. Можно считать, что мелочи…
Она оперилась. Входя в директорскую, можно застать, как подшивает протокол или приклеивает бирку, так что стука в дверь не слышит. Кабинет тоже, не жалея средств, обратила в образец, словно гряды на огороде. И на посёлке уважение… В бане мужской день по субботам, а удобней для отца, чтоб в пятницу, и устроили, как им надо. И младший сын в другом месте за тугодума бы слыл, но здесь ставить ему тройки не подразумевается, и он, как хорошист, тоже красуется на доске почёта. И с материальным положением опять же: и всегда-то, не отнять, умели они пригреть денежку, а на директорстве, когда будто по своему двору ручеек… И скопилась квартирка в райцентре.
Вот она и на свету. И как в оптимизацию решено было школу на Дальнем закрыть, то Геле Судакова предложила не в простые учителя, а тоже директором. Та школа мельче, но столько от райцентра, что век не закроют. И Геле выбирать, то ли в районе в простонародье, но на глазах выжидать, то ли на куличках в директорах расхаживать невесть, знаешь, сколько.