Отплывающие города нашей жизни

   Утро отьезда в Москву начиналось старым распорядком - супруга дала инструкции во что одеться, что взять из харчей в дорогу. И ушла на работу в институт. Через часок зазвонил ее телефон на столе: забыла в спешке и заботах.   
   Кошка Аська прибегала на рабочий стол и валилась на спину рядом с клавиатурой, чтобы я обратил на нее внимание, коли котов никаких нет поблизости, а ее не пускают на белый свет погулять вволю. Все было как обычно.   
   Я долго искал две штучки со вчерашнего дня, передатчик для мышки, который куда то запропастился и флешку. Дня два искал. Еще с вечера бросил искать в надежде, что завтра все непременно найдется само собой. Главное, я же успел отправить коллегам в оргкомитет круглого стола в Общественной Палаты тезисы и рекомендации для исправления дурацкого законодательства, я ехал учить мир. Даже презентацию сварганил с картинками наглядными и вспомнил, что когда не было компьютеров, мне не было равных в рисовании плакатов и черная зависть моих тогдашних коллег по аспирантуре по этому поводу, как теперь выясняется из их же слов, была высшим признанием. Обе штучки, чудным образом нашлись ровно за полтора часа до отъезда. День складывался как нельзя лучше. Кто-то за меня молился.
  За час до отъезда я уже вышел из дома. Не успел осмотреться на остановке, как из-за угла выехал автобус с наклейками разных маршрутов и №4 и №27 и еще каких то. Ну надо же, месяцами он мне вообще не попадался, или уходил минутой раньше. И на тебе, прямо напасть какая-то. Один автобус нашего района. Кабы не гадюшники - газели, так вообще бы прогресс обошел мимо. Да мобильники. Вот и вся цивилизация.
   На нем  я доехал до центра города, где напротив музея между двумя кубическими глыбами зданий администрации и универмага находится совершенно дурацкая, воровскими трудами мэра поселившаяся, в стиле китайской фанзы харчевня Макдональдса. Не прошло и пары минут стояния на остановке и вкушания прелести центра городской жизни в сопровождение щебетанья особы женского полу, как из-за угла, со стороны Московской улицы, выползла кавалькада разномастных легковушек, всяких джипов с флагами поверху. Сначала даже дух захватило от умиления, это кандидат в мэры города, бывший глава Думы А.Невеселый по нашему совету  третьего дня с Петром Колпаком проводит ударную акцию по агитации за свою кандидатуру, так как встречи с избирателями не дают должного эффекта и внимания. 
   
   Поезд пришел вовремя. Вагон мерно покачивал, мягко звучала музыка старинных русских вальсов. Я уже не знаю какая нелегкая заставила меня ее включить. То ли грусть, навеваемая туманом уходящей в зиму природы за окном, то ли печаль от отплывающего во времени родного города с моими дорогими сердцу людьми, с отплытием в облаке тумана города в душу вселился покой.
    Я приехал на вокзал за полчаса до отправления. Серая пелена окутывала вокзальное пространство и затихшие на путях поезда. Зашел в кассовый зал, глянул время, так и есть, еще полчаса до поезда. Проверил расписание. В зале было несколько человек, против обыкновения очередь у кассы отсутствовала. Потянуло не перрон. Прошелся вдоль до перехода через а потом обратно уже по платформе прибытия. Прошел мостовой переход, динозавром нависший над путями.  Десяток пассажиров в начале состава уже ожидали московский поезд.
    Рядом, в пяти шагах стоял, отвернувшись в другую сторону, невзрачного вида мужичок в кепке. Вдруг, он как почувствовав мое присутствие, обернулся, и наши взгляды встретились. Поначалу я и не узнал в этом одряхлевшем не по летам дядьке, скорее узнал его по обрюзгшей осанке, вернее ее отсутствию. Это был мой старинный враг, один из тех самых молодых плагиаторов, как я считал всю свою жизнь, еще в далекой юности начала 1970-х совершивший нехороший в мире науки поступок - не сделавший ссылок на авторов своей диссертации, т.е. на меня и на моего друга по аспирантуре, коему я помогал - Саше Попову. На меня смотрел растерянности Слава Щедрин, не зная, что от меня ждать, то ли ругани, то ли еще чего. Все это проскочило по его лицу в один миг. И мне вдруг стало его жаль, я сказал: "Привет, Слава" Сделал через себя два шага и поздоровался с ним за руку, как совершенно пустого не наполненного жизнью организма. Нескольких минут беседы хватило на всю жизнь которую мы с ним проскочили - лет сорок.  Кто и где из старых товарищей наших, как наша лаборатория, стоящая в пустоте забвения два десятка лет. На вопрос, о том, что вид не ахти какой, да и где пенсия, он с гордостью уколол, что забываете мол, что он есть академик и ему разрешено до 70 лет быть директором института. А это такая заморока, вот и крутится. Тут  показался поезд и избавил нас от уже тяготившего разговора.  Мы с ним оказались в соседних вагонах. От былой ненависти не было ничего. Чувства уснули.

   Теперь я сижу один в купе, пишу вот эти строки и думаю о Вас, все мои хорошие живущие со мной одним временем и пространством. Дай Вам Бог всем взаимной радости.
   Светлая плесень тумана окутывало Донскую землю и летящий сквозь нее поезд на Москву. Позади остались родные донские города Новочеркасск, Шахты, Сулин, набегала Лихая...

   Рано утром, в окружающем мраке перрона уже в самой Москве, выйдя из вагона, я направился к метро. У соседнего вагона увидел странную фигуру с бородкой, которая шарила глазами через стекла вагона где-то внутри, пытаясь там что-то разглядеть в темноте. Ба, да это Саша Новойдарский, еще один горемыка, мой давний приятель еще по молодым годам в НИМИ. Фигура сначала дернулась от моего шлепка, а потом радостно завизжала: "Во, Лагутов сам. Я вот тут жену встречаю, а ты чего". Буквально за две минуты я узнал, что он уже работает в институте природообустройства - бывшем МГМА, что мелиоративный, и что их институт прикрывают. Конечно, кому она, природа, нужна. И он стоит перед необходимостью  поиска новой работы. Удивительно, как меняются люди, удаляющиеся от мрака родного проститута. В лучшую сторону.

   Работа в Общественной палате шла до времени самого отъезда вечерней лошадью на Новочеркасск тем же ростовским поездом, я, памятуя прошлое свое приключение с опозданием на поезд, был на перроне ровно за час до отхода. И теперь спокойно еду в купе и уже дописываю последние эти строки. Вагон дергается, курсор перескакивает с места на любую строчку, но дело идет. Славная была поездка. И к чему все это? А за окном молочная взвесь тумана окутала землю и поезд, рассекая это болото, бодро стуча от радости, возвращается в Новочеркасск, всплывающий где-то вверху невидимого из-за тумана холма. Из тумана к окну моего купе тянулись черные корявые ветви обнаженных в черноте деревьев, придавая волшебно сказочные контуры реальности, стремившейся зацепиться за несущийся поезд и спастись от царящего в стране хаоса.