Моё деревенское счастье. Предисловие

                Предисловие.
Судьба подарила мне бабушку с дедушкой живших в деревне, куда каждый год родители отправляли нас с братишкой на все летние каникулы. Там я познавал деревенскую жизнь. Любил наблюдать деревенские мужицкие занятия плотников, кровельщиков, печников, землекопов, скотников, трактористов, кузнеца, конюха, лесника…
Понял одну важную Истину – в любой мужской артели не терпят советчиков со стороны  и равнодушные, праздно-любопытствующие вопросы обо всём, и ни о чём. А любят и одобряют помощников на подхвате, с одним условием - если мужики эту помощь разрешат. Охотно и бескорыстно делятся с ребятишками секретами любого ремесла, подробно объясняя особенности. И обязательно угощают, если подошла пора обеда или вечернего перекуса. И поверьте – вкуснее всяких пирожных румяная до черноты горбушка, густо посоленная каменной солью, с зелёным луком или зубком чеснока, полученная из рук мастерового Человека. А на запивку свежая, только что из родника вода!

По ходу научился понимать, кому из мужиков можно задавать вопросы, а от кого лучше держаться подальше, чтобы не получить оплеуху или дозу брани.
Смекнул, что весёлый мужичок необязательно добрый. А хмурый и занудный бывает – Душа-Человек!
Познал мудрость, как и, главное, когда обращаться с вопросами к бабам, чтобы получить желаемое, а не бестолковые крики. Если только не ставить целью позабавиться.

Познавая русское народное мировоззрение, пришёл к выводу, что наиболее бестолковые качества людей – зависть, жадность, капризы и обидчивость.
Наиболее ценятся народом – честность, трудолюбие, смелость, справедливость и приветливость.
Нетерпимы – воровство, подлость, трусость, предательство, обман, злорадство и зловредность.
Презираемые – мелочность, торгашество, меркантильность, хитрость - ум без совести.
Раздражают – высокомерная спесь, лицемерная, чрезмерная лесть и похвала, зазнайство и подхалимаж.
Самые главные черты русского Народа – хлебосольство, гостеприимство, добродушие, деликатность, бескорыстие и долготерпение.

Исподволь перенимал опыт грибников, ягодников. Учился ориентироваться в лесу и распознавать съедобные и вредные растения. Ночевать в одиночку в лесу или в поле. С малым ущербом переживать вечерний и утренний «комариный час». Спасаться от дождя, купаться в незнакомых водоёмах. Утолять жажду в местах где, казалось бы, безводная местность. Разжигать и поддерживать костры. Выжигать прошлогоднюю траву. При необходимости разделать и приготовить на костре дичь, рыбу и прочую живность, или иные продукты.

По годам и занятиям деревенская жизнь распределилась так:
«Лето 1956 и 57годов – Свободный полет, – где хотел, бегал, включая соседние деревни, поля и окружной лес. Сколько хотел, купался. С кем хотел, водился. Сколько и когда угодно досыта, ел и спал.»
«1958 – Недельный опыт пионерского лагеря в Любытино, затем всё лето в деревне.»
«1958 и 59 годы – подпасок у деда в первую упряжку до обеда. С обеда и до темноты - полная Воля !»
«1959 – перед деревенской вольницей около недели пионерского лагеря в Едрове. В дополнение к летним каникулам, два месяца деревенской малокомплектной школы в Медвёдкове, зимние каникулы и до апреля семилетняя школа в соседнем районе - деревня Большой Борок.
«1960 год – чабан колхозной отары»
«1961,62 и 63 – возница на закреплённой лошади»
«1964 – после смерти дедушки и падения лошади Ветки разнорабочий. Последние каникулы в Медвёдкове. Активное начало видимого разрушения относительно стабильного уклада Советского Колхоза. Перевод животноводов и полеводов на двухсменный режим и начало бытового повального пьянства даже среди баб.»

До начала деградации, именно в деревне с детского возраста я чувствовал себя уважаемым Человеком, не смотря на то, что иногда меня поругивали, а то и подзатыльники давали, если упорно делал что-то непотребное.
Очень гордился, что меня, городского мальчишку, принимали за своего. Доверяли работать на полном серьёзе, не спрашивая никаких справок и разрешений. Достаточно было рекомендации моего деда. Не было всяких там омбудсменов уполномоченных по «правам ребёнков». Мы росли нормальными ребятами, уважали взрослых в соответствии с их поведением, и не думали о каких-то там особых наших правах. Мы ими реально пользовались. Стремились выполнить главную ОБЯЗАННОСТЬ – стать хорошим Человеком! Чтобы родителям, родным и нам самим не было за нас стыдно!

Деревня научила меня рано вставать и поздно ложиться. И день получался огромный. Столько интересного и полезного можно было успеть! А сколько красоты увидеть!
Смешно было наблюдать, как ленинградские и московские дачницы и дачники в двенадцатом часу дня с мятыми недовольными «мордами» со сна, еле шевелясь на крыльце и ёжась от холодной воды из висящих там рукомойников, двумя пальцами мыли, как они считали, лица. И медленно пробуждались ото сна.
Их деревенские сверстники уже встретили каждый день разный рассвет. Полюбовались россыпями радужной росы. Наносили воды, обиходили и выгнали на пастьбу скотину. Напекли пирожков или блинов. Сходили по грибы, ягоды или на рыбалку и уже отработали первую упряжку*.
И всё это весело с шутками прибаутками иногда и с песнями.
Нет, не все дачники были нерадивыми. Многие, если не работали в колхозе, то помогали своим бабушкам по домашнему хозяйству в полную силу. Но поспать любили почти все!

Как все деревенские ребята, я в дополнение к деньгам зарабатывал трудодни**, которые учитывались по итогам года в бригаде. Начислялась зарплата, и дед присылал мне к Новому Году мои кровно заработанные деньги. В буквальном смысле он мне не присылал. Просто в письме*** сообщал папе, сколько я заработал по результатам итогового колхозного собрания. А отец беспрекословно выдавал означенную сумму, как бы он уже получил по почте деньги. Суммы были, конечно, смешные по 30 – 50рублей за три месяца. Это в то время, когда билет на детский киносеанс в городе стоил 1 рубль.
Что делать? Это была всё же, не самая маленькая колхозная зарплата в то время. Но зато молоко всё лето я получал на собственные трудодни. У бабушки не было коровы.
Так же выделялись горох для каши и на корм скоту и птице. Зерно, которое можно было потом на колхозной лошади бесплатно отвезти на мельницу и там смолоть на муку, а остатки на фураж.
А когда за работу целое лето чабаном мне начислили 330 рублей, я почувствовал себя миллионером и даже пошёл перед Новым Годом в парикмахерскую, чтобы постричься «под-канадку», которая стоила целых три рубля!
Это ли не Счастье?!
На воспоминаниях о каникулах у меня получилась подборка деревенских рассказов.

* – упряжка – рабочая смена. Первая упряжка с утра до 12 часов дня. Вторая упряжка с 15 часов и до завершения работы  всей бригады вечером. Фактическая длительность зависит от длины светового дня, погоды и напряжённости страды.

** – трудодень  – малопонятная единица труда колхозника с плавающим коэффициентом, однако очень важная при подсчёте годового денежного заработка и распределения натурной части урожая. В просторечии – «палочка»! Контроль за ведение дел бригадиркой Дусей во время этого таинства народ возложил на занудного мужичка по имени Адольф. Он был страшным педантом с обострённым чувством справедливости и феноменальной памятью. Поэтому пользовался у односельчан полным доверием!

*** – письма до середины шестидесятых годов из нашей деревни в соседней области в Боровичи приходили через день – почта работала как часы и письма приносили на дом два раза в день - утренней или вечерней почтой. Из любого города СССР письма приходили на следующий день, потому что даже и простые письма перевозились без мелочной привередливости Аэрофлотом. Из сельской местности иногда через день. Из  Забайкалья, с Камчатки и самого захолустья с полным бездорожьем письма могли прийти на третий день. И главное – всегда в полной сохранности! В Советском Союзе «Почта СССР» уважала своих граждан и почтовые услуги обеспечивала полностью, без навязывания всяких конфеток, шоколадок, печенек, колготок и прочей ерунды к почте отношения не имеющей.
В сельской местности Почтальонка была всегда желанным Человеком в каждом доме, как член семьи.