Двойники Рихтер - Гульд. Часть 1. Святослав Рихтер

Двадцатый век подарил миру двух великих художников-пианистов: Святослава Рихтера и Гленна Гульда. По отдельности о том и другом написано много книг, статей и эссе,  и столь же много снято фильмов. Но мне хотелось бы сравнить их, если не противопоставить, тем самым подчеркнув особенность и величие каждого из них.


Оба были гениями, личностями,  обоих отличал свой индивидуальный стиль исполнения, оба предпочитали одиночество, оба имели свою точку зрения на музыку, музыкантов и исполнителей.


Гленн  Гульд в одном из своих интервью всех исполнителей поделил на две категории: первая – музыканты-виртуозы, которые больше показывают, чего можно добиться в игре на том или ином инструменте. Такими были, например Лист и Паганини. Вторые - делают акцент на самой музыке,  выступая для слушателей проводниками в мир музыки и композитора.


Гленн относил  Рихтера ко второй группе музыкантов, считая его  самым мощным (из живущих в конце двадцатого века) коммуникатором между слушателем и композитором, который зачастую менял позицию слушателя  относительно того или иного композитора на прямо противоположную.


Это, в частности он говорил и о себе. Когда Гульд слушал Шуберта в исполнении Рихтера, то был в состоянии, как он выразился, близком к гипнотическому трансу. Такова была сила  личности Святослава Рихтера. И в этом – суть Рихтера.



Рихтер - фигура трагическая.  Трагизм сопровождал всю его жизнь.  Не все эпохи и времена порождают трагизм. Гульд, в отличие от Рихтера, не был фигурой трагической, хотя и отличался от других особенностями своего поведения и жизни, чем немало  эпатировал публику.


Родился Святослав Рихтер накануне революции семнадцатого года (20 марта 1915),   в семье интеллигентов: отец –  предок обрусевших немцев, преподаватель музыки в консерватории; мать – из семьи дворян, которые тоже были предками немцы. Родился в стране, где был и остался чужаком: немцем, интеллигентом, художником-музыкантом.


Потом – семейная трагедия: расстрел отца в 1941 году за то, что был немцем. Мать ушла к другому, его первому преподавателю музыки, двадцать лет притворявшемуся и ждавшему прихода немцев. С их приходом - вставший на их сторону, а потом, женившись на матери Рихтера, взял ее фамилию. Потом  они вместе  ушли с немцами в Германию. Рихтеру всегда был неприятен и этот человек, и то, что мать так быстро вышла замуж за чужого ему человека, и то, что мать сильно изменилась за время второго замужества, так, что он вынужден был однажды сказать «Мамы больше нет», и то, что второй муж взял фамилию его отца.



Потом - трагедия стилистическая, уже  с советской властью.  В советскую реальность Святослав Рихтер не вписывался: ни по своим музыкальным пристрастиям, ни по пристрастию к конкретным композиторам. Среди любимых был Сергей Прокофьев, попавший в опалу, дружбу с которым он длил всю жизнь, так же, как и с Пастернаком.


Хотя Рихтер был обласкан советской властью и немало почтен и награжден ею, Рихтера долго не выпускали за границу, а когда выпустили, триумф был потрясающим и необыкновенным. Но он по-прежнему оставался крепостным Росконцерта, которому обязан был отдавать все деньги, заработанные за границей. Однажды он их не отдал, потому что… потратил на лечение тяжело больной матери, что послужило поводом для  конфликта с этой конторой.


Внешний и  внутренний трагизм Рихтера находил выход в музыке. Это был духовный гигант. Он мало говорил, а в дневнике писал: «Я обрел свободу, замкнувшись в себе» и


«музыка, созданная для игры и слушания, в словах не нуждается — всякие толкования по ее поводу совершенно излишни, — к тому же я никогда не обладал даром слова. Одно время я вообще был почти неспособен разговаривать, особенно в обществе, причем среди людей, к которым не испытывал ни малейшей неприязни, совсем напротив».


Личный трагизм Святослава Рихтера и  сосредоточенность на музыке, стремление его как можно более точно передать мысль композитора, сделали его той личностью, мощь которой поражала не только Гульдена. Когда смотришь и слушаешь его записи, не покидает ощущение чего-то громадного, недоступного, монолитного, неотмирного. Он жил в другом мире – в мире музыки, в собственном мире. Это спасало его и делало свободным.

(Продолжение следует)