Записка из будущего

Вероятно, это уже давно вышло из моды – пользоваться пером и бумагой...
Сейчас, в подавляющей части своей, писательский народ  всё больше шлепает пальцами по клавиатуре. В этом смысле я неисправимый приверженец старого – мои «гончарные» изделия валяются то тут, то там, раздражая не только моих домашних, но порой и меня самого. И в выходной день, когда вместо пера я беру в руки тряпку и пылесос, с намерением привести квартиру в божеский вид, «осколки моего творчества» находят своё последнее успокоение в мусорной корзине...
Так было бы и в этот раз: я сминал и бросал в корзину исписанные за неделю листки, раздражаясь всё больше, словно не я это занимался «сочинительской ерундой», а кто-то другой,  а мне только приходилось за ним убирать.
«Кажется, выбросил всё», - почти злорадно вздохнул  я, окидывая комнату взглядом. Я уже собирался было взять корзину в руки, как вдруг увидел торчащий из книги листок пожелтевшей бумаги.
«О, дружище... А ну-ка, давай-ка, полезай сюда, - хмыкнул я, выдергивая листок из тисков книги. – Сейчас мы тебя...»
Уже прессами сжались руки, как вдруг я увидел в верхней части листа надпись, выведенную крупными буквами: « Не вздумай выбрасывать!»
«Вот тебе бабушка... – недовольно сгримасничал я. – Что за фигня?»
Я сел в кресло и стал читать дальше...
«... Зная твою скверную привычку выбрасывать тобой же сочиненное, я припрятал ещё две записки – одну в ящике для лекарств, другую в ящике для инструментов. Так вот... Эта записка послана тебе из будущего... тобой же. Ну, что? Слабо в такое поверить? Расслабься, ещё ни такое узнаешь... Пишу тебе уже после «Конца Света». Да-да, ты не ослышался.  «Конец Света» уже случился – на прошлой неделе... Зная тебя, как самого себя, представляю какая сейчас буря у тебя в голове. Ничего, дорогой, «и это пройдёт»... Ты хочешь спросить: как всё было? Знаешь, в общем-то, ничего особенного... Где-то что-то рухнуло, где-то что-то смыло... Внешне мир изменился, но как-то это всё не удивляет и не озадачивает: где теперь солнце восходит и куда оно заходит – это не главное. Это трагедийно для тех, кто «остался» - кто не изменился.
Мы же с тобой философы, мистики – нам всегда было важно ни то, что снаружи, а то, что внутри. Ведь так, правда? Так вот... Ты – не из тех, кто «остался». Думаю, ты понимаешь, о чём я... «Оставшихся» - тьма. Я и не удивился, если честно... Мне их искренно жаль! А они думают, что спаслись... А нас считают за призраков и шарахаются с воплями. У них, при виде нас, такой страх в глазах – ты бы только видел... Так потешно наблюдать это... А на нас теперь сияющие одежды и двигаемся мы совершенно бесшумно – сходство с приведениями есть, несомненно... Только нас они видят смутно, а мы друг друга видим ясно – вид завораживающий, особенно когда сталкиваешься  в первый раз... Так, чем успокоить тебя сейчас? Все родственники живы, здоровы – они среди «оставшихся» и празднующих «победу». Я бы мог сказать тебе, кто из близких тебе по духу людей сейчас рядом со мной, но говорить не стану – в тебе ещё много от человека чувственного, земного – сейчас тебя это огорчит. Но потом, поверь мне, тебе будет жаль «оставшихся»... Наверное, ты хотел бы знать о «разделении мира» и что из себя представляет «другая половина»? Это просто неописуемо – коротко и ясно. Это... как войти в радугу и обрести её сияние. Нет... Пожалуй, это необъяснимо. Извини...
Я знаю, теперь ты долго будешь находиться в состоянии прострации  - я помню, как это было. О записке не говори никому - посчитают за дурака. О будущем... Всё, что ты будешь делать потом, будет способствовать твоей победе. Я не скажу тебе: «Делай то и не делай это». Ты всё сделаешь правильно. Главное – не расслабляться. Едва ли ни все вокруг будут посмеиваться над тобой и говорить, что ты занимаешься ерундой. Не слушай их – они из «оставшихся»... «Они не ведают, что творят». Для их речей заткни уши. Я бы назвал их самоубийцами, но так нельзя говорить – они не осознают себя. Они скорее безумны – так странно они ведут себя, но и так сказать нельзя – они просто не ведают... Они невежественны – только и всего...
Да, чуть было не забыл! Границ между мирами нет – мы ходим туда-сюда без ограничений в пространстве и времени. Нам позволено всё, что мы сами себе позволяем. Но, как ты и сам знаешь, мы с тобой и так, без всяких там ограничений, мало что в жизни позволяли...
Что ещё? Когда сияние наших одежд, на время усиленное нашим чрезмерным восторгом, чуть поблекнет  – мы станем невидимыми. И мир успокоится...

Ну, что... 
Чуть было не сказал это идиотское «чмоки, чмоки». Представляешь, как прилипчиво всё земное?
Пока, дорогой!"